Мягонькая богиня

Своего мужа Джеффа я обожаю и готова ради него на все. К счастью, он хочет совсем немногого. Джефф человек очень небедный, но деньги ему не с неба упали, трудится он за десятерых. Не желая утруждаться по мелочам, давно уже организовал прислугу для готовки, уборки и прочего. Мне в доме и пальцем шевелить не нужно. И меня он просит лишь об одном.
Он хочет, чтобы я оставалась толстой и продолжала толстеть.
Он, правда, вместо слова «толстая» говорит «мягонькая». Роскошный такой эвфемизм. Он говорит, мол, обожаю, какая ты у меня мягонькая, и хочет лишь, чтобы я была все мягче и мягче.
В принципе худой меня отродясь не называли, но в сравнении с нынешними своими габаритами… когда мы с Джеффом познакомились, можно сказать, была кожа да кости. Когда он заприметил меня, сразу стал думать лишь об одном. Шесть лет назад, когда мы пересеклись на вечеринке у шапочно знакомых приятелей, первыми его словами были буквально «хочу тебя накормить».
— Прошу прощения? — уточнила я у симпатичного незнакомца.
— Позволь мне похитить тебя на ужин, — проговорил он, искушая описаниями сытных стейков и сочных омаров. Минут пять, и он таки уговорил меня убраться вместе с ним с этого скучного сборища...
… чтобы, к моему вящему изумлению, тут же загрузить в частный вертолет, который доставил нас на крышу его личного пентхауза в Нью-Йорке. И там целая армия поваров и прислуги подала мне самый роскошный и сытный ужин, о каком я и не мечтала.
Меня всю жизнь учили не переедать. Особенно когда ты с мужчиной, Джулия, если он решит, что ты слишком много ешь, он тебя тут же пошлет подальше, раз за разом повторяла мать. Потому я жутко удивилась, когда Джефф начал уговаривать меня скушать еще и еще. Неважно, насколько я была объевшейся — он щелкал пальцами, и кто-то из прислуги приносил еще стейк, или рагу, или творожник, а Джефф приговаривал: ну же, мягонькая моя, ты сможешь, давай, еще немножечко!
Я решила, что скоро эффект новизны пропадет и ему надоест все время так меня закармливать. Но — день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, мы все больше времени проводили вместе, и всякий раз он уговаривал меня продолжать кушать, чтобы я становилась все полнее, все мягче.
И… я сама вскоре привыкла и уже ела так даже когда Джеффа рядом не было. Ему нередко приходилось уезжать в командировки или по делам, и всякий раз он приятно удивлялся, по возвращении обнаружив, что я за это время стала еще больше и мягче. Помню, как-то утром я проснулась, увидела в зеркале отражение своего живота, большого и голого, и хмуро подумала: ну вот и все, теперь, когда я так разжирела, Джефф точно меня уже не захочет. Как же я поразилась, когда Джефф вернулся, увидел меня и буквально оторваться не мог. Ох, Джулия, какая же ты большая, с вожделением выдохнул он, такая круглая и пышная, такая мягонькая! Мы два дня не вылезали из кровати, занимались любовью, он кормил меня с рук, пока мое пузо не раздувалось по самое не могу, а потом занимались любовью снова. Вскоре я окончательно перебралась к нему. А еще чуть погодя Джефф сделал мне предложение.
Самое сложное в этой свадебной подготовке было — найти платье, в которое втиснутся мои постоянно растущие объемы, я стала такой большой и круглой, что подобрать на меня что-то готовое в подвенечных салонах было уже нереально. Пришлось шить на заказ, Джефф сказал — не вопрос, охотно оплачу любое платье, в котором твоей роскошной мягкости будет удобно, и конечно, платье это пришлось перешивать несколько раз, потому как мое громадное пузо, тучные бока, толстые ноги, расплывшиеся руки и массивный бюст становились с каждой неделей все мягче и мягче.
К алтарю подружки буквально тащили меня под руки, так я растолстела ко дню свадьбы, но праздник был потрясающий, светлый и радостный, а наш медовый месяц — еще лучше, Джефф увез меня на две недели на какой-то тропический курорт, где я круглые сутки объедалась всякими экзотическими деликатесами, наслаждаясь морем, солнцем и любовью.
Конечно, потом мы «вернулись в реальный мир», и я ожидала, что все снова станет «как обычно». Но в понимании Джеффа, «как обычно» — это закормленная по самое не могу я, у меня желудок не то что не пустовал — там свободного местечка не могло образоваться даже на пять минут. Как я обжиралась усилиями Джеффа, это ж описать невозможно.
И вот прошло чуть больше года после нашей свадьбы — и случилось то, чего не могло не случиться. Как-то утром я попыталась слезть с кровати… и не смогла. Руки-ноги, хоть и расплылись невероятно, кое-как еще шевелились, но вот все тело слишком отяжелело, чтобы сдвинуться с места моими скромными усилиями. Позвала прислугу, те с большим трудом перекатили меня в сидячее положение, но на ноги поднять не смогли и они. Я разжирела до полной неподвижности.
Джефф был тогда в командировке, и когда я позвонила ему и рассказала, что произошло — он очень расстроился, ох, ну почему меня рядом не было, чтобы это вживую увидеть! Это же такой значимый момент, я должен был находиться рядом с тобой, чтобы мы были вместе!
Я, конечно, перепугалась, когда поняла, что случилось, но Джефф меня заверил, что бояться совершенно нечего, прислуга свою работу знает и позаботится обо всем, кормить-переодевать-купать — все, что угодно.
— А уж когда я приеду, — предвкушающе пообещал он, — мы уединимся и я как следует нырну в твою великолепную мягкость!
Слово он сдержал, и неделю спустя просто ахал, восхищаясь, какая же я большая и мягкая. Захватил в объятия столько моего мягонького сала, сколько сумел, нырнул «с головой» в мои расплывшиеся жиры, поцелуями и ласками поклоняясь великой мягонькой богине, какую всю жизнь искал и вот обрел во мне.
— Ах, Джулия, — стонал он, — спасибо тебе, что вошла в мою жизнь, спасибо, что даровала мне привилегию кормить тебя, раскармливать тебя, ты моя царица, ты мой мир, ты все для меня, я живу лишь чтобы служить тебе, моя прекрасная, толстая и мягонькая богиня!
Сердце мое пело в такт его словам, я едва верила тому, что слышу. Я знала, что мой супруг меня любит и заботится обо мне, я знала, что он обожает меня-толстую, но вот что все это для Джеффа значит на самом деле… Глядя на него, утонувшего глубоко в моих объемистых грудях, я видела, как очи его блестят от счастливых слез, я чувствовала его теплые руки, чуть ли не по локоть погружающиеся в мою тучную и податливую плоть.
— Прошу тебя, — вытер он слезы, — пообещай мне лишь одно.
— Что именно?
— Пообещай, что всегда будешь здесь, со мной, для меня. Что всегда будешь моей прекрасной мягонькой богиней, что даруешь мне радость и дальше кормить тебя — и что будешь становиться все мягче и мягче, для меня.
— Ох, Джефф, — ладонями своими, тучными и неуклюжими, я гладила его голову, — конечно же, обещаю, отныне и навеки — я буду твоей мягонькой богиней, и да, для тебя — я готова толстеть все дальше и дальше!
— Для меня и только для меня? — спросил он.
— Для тебя и только для тебя, — заверила я, — все вот это вот — только для тебя!
И, охваченные палящей как никогда страстью, тут же и занялись любовью. Ну, как — занялись: все делал Джефф, несмотря на мои невероятные габариты, он каким-то образом вертел меня так и сяк, в любую сторону и в любом положении, я была податливой куколкой в его руках, растекаясь лужицей и издавая счастливые вопли, пока он раз за разом доказывал, насколько обожает меня и мое мягонькое тело. И потом он замер, на мне, во мне, и заснул, а потом проснулся и вновь подарил мне несколько часов любви и наслаждений.
Никогда в жизни я не думала, что может быть вот так вот. Я не представляла, что настолько растолстею, и уж точно в самых диких фантазиях своих не мечтала, что найду того, кто сделает меня настолько счастливой, как Джефф. Жизнь моя подобна сну, нет, она лучше любого сна, меня постоянно кормят, холят и лелеют, я — царица, толстая и мягонькая. Иногда ко мне захотят друзья или родственники «из прежней жизни», разумеется, они очень беспокоятся, как ты вот так можешь жить — а я заверяю их, что счастлива до невероятия, что у меня с Джеффом все лучше не бывает.
Дни иногда сливаются в единый поток, порой я не могу сказать, какой нынче день недели, утро там, снаружи, или вечер — я ем до отключки, сплю, просыпаюсь и снова ем, чтобы снова погрузиться в омут пережора, не обращая внимания ни на что вокруг. Иногда я, напротив, вполне бодрая и энергичная, вот как сейчас, и я рада, что могу поведать вам свою одиссею, ибо я хочу, чтобы все-все-все знали, какая я счастливая, как я обожаю Джеффа, моего милого и заботливого супруга, и как я горжусь тем, что стала его толстой и мягонькой богиней.