​Мия, моя Мия

Мия, моя Мия

(mia and me)

Я точно помню, какой она была, войдя в мой кабинет после летних каникул: приспущенные на бедра рейтузы, обрезанная под самый бюст футболочка и бейсболка набекрень. Ну и килограммов этак на десять больше, чем в конце апреля.

«Институт наставничества» в рамках колледжа для меня всегда выглядел дичью несусветной. Я, назначенный «помощником преподавателя», должен «наставлять» персону чуть помладше меня «на путь истинный», в смысле тот самый путь, с каковым только что с трудом разделался сам. Я вовсе не чувствовал себя экспертом, но именно таковым и значился согласно тарифной сетке колледжа.

Мы с Мией встречались раз в неделю после занятий и обсуждали ее проект, я помогал ей с усилением нужных тезисов и выбрасыванием лишнего и неправильного. Внешность у Мии, я бы сказал, ничего выдающегося собой не представляла: темные волосы и глаза, пухлые губы, вздернутый носик, серьги-кольца и руки до локтей в татушках — этакие цветные перчатки. Учитывая, что сам я приверженец делового стиля — флотский темно-синий, начищенные туфли и галстук, — мы не то чтобы полная противоположность, но к тому близко.

И вот когда она тем сентябрьским утром переступила порог, я даже не помню, что именно я сказал. Помню, как участился пульс, как заплетался язык, когда я смотрел на ее полностью оголенный живот, а не смотреть было невозможно. Мия тем летом определенно очень и очень хорошо кушала, с каждым тяжелым шагом живот ее так и подпрыгивал. Учитывая ее скромный росточек, плюс десять кило — это очень и очень заметно. Живот словно упреждал «вот щас совсем вывалюсь из рейтуз, и что мы будем делать?», а мягкие складки на боках так и тянули к себе. Никогда со мной подобного не бывало. Но я должен был хранить профессиональное спокойствие. Мда.

Опустившись на стул, Мия и не старалась скрыть выпирающий живот, который свободно выплеснулся на коленки. Большинство барышень на ее месте постарались бы спрятать лишний жир, задрапировав его одежками, однако она поступила ровно наоборот, мол, пусть вываливается как ему удобно.

С проектом своим Мия за лето также изрядно продвинулась и желала узнать, правильно ли наметила дальнейшие шаги. Взяв себя в руки, я занялся тем, чем и должен был, помогая ей встроить предыдущие части в общую канву и подобрать правильную риторику для описания всего нужного. Нацеленная на успех, Мия не желала довольствоваться ничем меньшим, нежели идеал.

Мы обсуждали анализ собранной ею статистики, а она принялась чесать живот, задумчиво поглаживая новонакопленный жирок пониже пупка. Я кашлянул, она подняла взгляд. Я изобразил, мол, совсем забыл, вот тут вот у тебя неточно сформулирован переход… Она вроде бы поверила.

На следующей неделе день у меня был занят, договорились встретиться уже через две недели. Мия поднялась и я сглотнул, когда ее живот заколыхался вверх-вниз, пока она подтягивала штаны. Вот даже интересно, что мягче: ткань ее удобных одежек или вот это вот новонабранное чудо?

И когда она выходила, я отметил, насколько шире прежнего ее силуэт выглядит на фоне двери. Сердце мое урчало вместе с кондиционером.

Что-то будет дальше?..

--

Две недели спустя она заявилась в кабинет с полными руками. Два учебника, монография и большой коричневый пакет с пятнами масла в нижней части.

Мия тут же извинилась, что явилась на занятие с едой, но расписание у нее такое плотное, что на обед банально не хватило времени. Я сказал — нормально, ешь, если хочешь, и она тут же развернула, кажется, весь набор блюд небольшого индийского ресторанчика. Очень хотелось стянуть с нее мешковатую толстовку и полюбоваться фигурой барышни, ибо воображение мое все эти две недели выдавало одну картину за другой. Мне нужно было обновить реальную информацию. Дракон у меня внутри ревел, пока Мия болтала о том, что и где обнаружила по теме. Еще одна часть меня потихоньку росла, пока она забрасывала в рот рис с карри и йогуртом, одну ложку за другой.

К концу занятия Мия благополучно слопала все, что принесла. Запах в кабинете стоял примерно как в том ресторанчике, у меня голова шла кругом. Уже поднимаясь, чтобы уйти, она похлопала себя по животу — судя по звуку, довольно плотно набитому, — еще раз поблагодарила за то, что я позволил ей есть, и снова извинилась за такое невежливое поведение, которое мешает учебному процессу и вообще… Тут-то я выпустил дракона и сказал: во время наших штудий можешь есть сколько угодно, мне это не мешает, а с твоей нагрузкой нужно подкреплять и тело, и мозги. Благодарно улыбнувшись, Мия собрала все свои шмотки и удалилась, а я на прощание полюбовался округлостями ее обтянутого джинсами заднего фасада. То ли у меня воображение разыгралось, то ли там и правда прибавилось против прежнего...

--

На следующее занятие Мия принесла мне кофе и булочку, этакое материальное спасибо. Сама ограничилась «клубным сандвичем», салатом и жареной картошкой, плюс большой стакан странного коктейля — взбитые сливки, тыквенный сок и что-то еще пряное. Да, я точно сделал правильный выбор, поощряя ее обеды во время занятий, потому как в запасе обнаружился еще пакетик карамельных мини-кексов.

Мы просмотрели ее графики; как всегда, отлично, сказал я, на что она возмутилась, мол, не за комплиментами сюда хожу, и я тут же согласился и разнес ближайший график в пух и прах. Опыт, однако. Поухмылялись и продолжили. Я же наблюдал, как сперва исчезает салат, потом картошка и шестислойный сандвич. Делая заметки, Мия забрасывала в рот один кексик за другим. В уголке рта остался липкий след, который она в конце слизнула, у меня аж сердце екнуло.

Когда мы прощались, она сказала, что сегодня сидит в лаборатории допоздна. Я намекнул, что тогда ей уже сейчас стоит затариться ужином, и даже проводил ее до столовки.

Увы, все еще оставалось загадкой, что там скрывается под свитером и мешковатой джинсовкой. Разве что выше горловины свитера рисовались зачатки второго подбородка.

А ведь скоро зима, слои одежды станут еще толще. Надо что-то придумать, чтобы все-таки увидеть Мию с минимумом шмоточного камуфляжа...

--

На следующей неделе я, придя пораньше, подрегулировал термостат на тропические температуры. Ну, теперь осталось только посмотреть, сработает ли.

Мия пришла в той же толстовке, но в домашних спортивках, за что тут же извинилась: она, оказывается, в последние дни температурила и выползла из койки только ради нашего коллоквиума. Вид у нее и правда был усталый и чуточку опухший, организм сражался вовсю. Однако, когда барышня улыбнулась, под подбородком прорисовалась заметная складка.

Буквально минут через семь Мия отметила, мол, что-то слишком жарко. Я отмахнулся — мол, в октябре оно регулярно, переключают отопление на зимний режим. Надув щеки, Мия стянула толстовку — и вот он, мой выигрыш, несомненное и однозначное доказательство.

За последние пять недель она набрала не менее семи кило. Живот выпирал еще больше и стал заметно мягче и тяжелее, сиськи распирали тоненькую маечку, под которой явно не было лифчика. На руках чуть ниже плеч образовались ямочки, а над фланелевыми спортивками по бокам нависали сочные складки.

Совершенно роскошный вид, я не мог ею не любоваться. Уставшая Мия этого не заметила, с трудом сосредоточившись на изложении материала. И вот когда она замолчала, а я принялся вычитывать представлнный раздел, раздался звук.

Громкое и требовательное желудочное урчание.

Мия хихикнула, похлопала себя по животу и извинилась. Я спросил — ты хоть поела-то перед встречей? Нет, призналась она. Так что остаток коллоквиума мы провели уже в столовке, где Мия заточила двуслойный бургер с поджаркой, жареную картошку и молочный коктейль, и заявила — похоже, выздоравливаю, раз аппетит вернулся.

Дальше нам предстоял перерыв в очном общении, поскольку Мию отправляли на производственную практику в Колорадо. За неимением лучшего договорились об онлайн-встречах, и я предупредил ее о континентальном климате Среднего Запада. Сам же я надеялся на тамошнюю кухню и размер порций в плане развития интересных мне подробностей.

Как всегда, попрощался с Мией, направился к себе — и благодаря зеркальной стене фойе увидел, что она не зашагала в сторону общежитий, а развернулась и вернулась в столовку, где тут же встала в очередь у прилавка с тайской кухней. И правда выздоровела.

--

К концу ноября я весь зашивался от нагрузки, даже о Мии позабыл. Из виртуального общения мало что получилось, и лишь за неделю до Дня Благодарения, когда она наконец вернулась, мы договорились встретиться.

Я снова занял наш обычный кабинет и снова выкрутил термостат на тропический режим, весь в предвкушении, как ребенок в ночь перед Рождеством.

И вот раздались шаги, тяжелые, гулкие. Когда она ввалилась в помещение, я уже знал, что командировка пошла ей на пользу. Но тут Мия сбросила зимнюю куртку, и у меня челюсть отвисла.

Ага, вздохнула Мия, меня там приютило семейство со старой традицией — всех гостей кормить как на убой, а я-то у них целый месяц жила, ну и вот… — приподняла обеими руками раздувшийся и свисающий под собственной тяжестью живот. Мол, кухня Среднего Запада — это смерть для фигуры. Особенно если у бедной девушки образовалась привычка заедать стресс. Прощайте, все модные шмотки в обтяжку, теперь только безразмерные и балахонистые, чтобы нигде ничего не передавливало...

В какой-то момент она откинулась на спинку стула и потянулась, и из-под футболки показалась нижняя часть расчерченного красными растяжками живота. Это ж надо было лопать все эти недели без перерыва… чем кое-кто, видимо, и занимался.

И я сам начал приносить на наши встречи кофе с выпечкой.

Развитие было закономерным. Каждый раз Мия появлялась с большими пакетами снеди — с лихвой хватило бы на двоих, — и все это уплетала, параллельно излагая материал и оперативнейшим образом шерстя Сеть для вставки ссылок. И каждый раз она казалась все шире и шире. Мягкие ткани, эластик, безразмерные толстовки. С каждым разом ее филейная часть все больше свешивалась с установленного для студентов стандартного офисного стула.

И вот настал наш последний в этом году коллоквиум, на который Мия заявилась расслабленная и веселая, с большой чашкой горячего шоколада. Сделала глоток, облизнулась, с удовольствием прикрыла глаза и вдруг спросила: слушай, а ты ведь у нас в колледже не учитель?

Я вздернул бровь: в каком именно плане? В преподавательском штате не состою, да, то есть технически я пока еще студент.

Тогда она оглянулась, выглянула в коридор — пусто, — добыла из сумки бутыль темного стекла — ирландский крем-ликер, — мол, как насчет толики рожденственского настроения?

Я расхохотался и принял предложение. Она щедро плеснула ликера мне в чашку, на чем работа в общем и завершилась. Проект ее двигался в лучшем виде, опережая запланированные графики, я же дико устал и рад был возможности отвлечься и передохнуть, так что мы сидели вот так вот в кабинете и тихо квасили все отпущенное на наш коллоквиум время, а потом еще почти столько же. Сознание мое стало теплым и податливым, мигрируя в естественных направлениях. Полюбовался, как Мия допивает остатки алкоголя прямо из бутылки, а потом она поинтересовалась: ну что, какие дальнейшие планы? В бар, отпраздновать наши тяжкие труды?

На предложение выпить я почти всегда согласен. Снова полюбовался Мией — как она собирается, как ее выросшие формы колышутся туда-сюда. Поднимаясь, она тихо икнула и прибрала бутылку — выкинуть ее надо снаружи, чтобы лишних вопросов не возникало. А еще хотелось, чтобы ее живот хоть краешком вывалился из-под подола толстовки. Скоро, рыкнул дракон, скоро.

В итоге мы осели в местной пивнушке — народу, как для вечера четверга, было немного, просто изрядная часть студентов уже свалила на зимние каникулы. Мы устроились в душноватом альковчике в углу и болтали обо всем на свете, кроме работы. Взяли на двоих кувшинчик пива, потом по паре бокалов текилы, затем Мия заявила «надо закусить» и взяла тарелку луковых колечек и прожаренных до хруста макарон — и все это слопала, даже не предложив мне ни кусочка.

И только потом спохватилась: ох, прости, как-то даже в голову не пришло поделиться, ох, надеюсь, ты не считаешь, что я обжора? — голос ее просто урчал.

Да нет, ответил я, я и сам чуток проголодался, давай-ка возьмем на посошок еще по пивку, а потом закажем пиццу?

Прикончив еще по паре кружечек пива, мы, выписывая кренделя, протопали по опустевшему студгородку, распевая «Оазис». Взяли две семейных пиццы и корзинку чесночных хлебцев, двухлитровка колы шла бесплатным бонусом. И завалились прямо в комнату к Мие — ее соседки уже свалили домой. Там и сидели, прямо на полу, и Мия наконец сбросила толстовку, оставшись в одной маечке, и тяжелые груди ее, не стесненные лифчиком, распирали тонкую ткань. Она жадно поедала гавайскую пиццу, не стесняясь никого и ничего, и слопав примерно половину, заявила: на нервах на меня всегда нападает жор, а ты что делаешь, чтобы чуток расслабиться?

Бывает, покуриваю травку, признался я, на что Мия аж челюсть уронила, так это не вязалось с моим академическим обликом. Потом фыркнула: а что, клевый вариант.

То ли пиво виновато, то ли текила, то ли наконец вырвался на волю мой дракон, но сказанное мною далее категорически изменило дальнейший характер наших отношений.

Переедание — тоже, заметил я.

Она не без смущения подняла взгляд, и я быстро пояснил: понимаешь, мне нравится, когда барышня не боится есть в свое удовольствие, это даже, знаешь ли… вдохновляет.

Ну, улыбнулась Мия, надеюсь, ты не слишком уж вдохновишься, глядя, как я всю эту пиццу сейчас сожру… Понимаешь, сложность в том, что меня уж слишком разнесло, я все ем, ем и не могу остановиться, от этого толстею как не в себя, после выпуска мне понадобится дьявольски жесткая диета, чтобы вернуться в форму… но сейчас категорически не до того.

Понимаю, вздохнул я.

На что Мия вздохнула вдвое громче, проговорив: на ближайшие полгода тебе придется наблюдать, как я толстею, из первых рядов. Потому как уж слишком люблю поесть, запихнула она в рот скрученный в трубку ломоть пиццы, быстро прожевала и проглотила.

Я сглотнул следом за ней. Больше половины семейной пиццы уже отправилось в ее желудок, и это после всего сегодняшнего.

Слушай, чуть слышно прошептал я, ты за этот год вообще насколько поправилась?

Без понятия, икнула она, с весны не взвешивалась...

Минут через десять она на четвереньках подползла ко мне, изо рта у нее пахло сладким соусом, и когда мы начали целоваться, рука моя сама собой нашарила ее свисающий живот. Потом она отстранилась, взгляд ее был шалым от выпивки и не только, но сфокусировался на вполне определенном объекте прямо тут, внизу. Доедать будешь, уточнила Мия, я фыркнул и следующие десять минут скармливал ей толстые ломти, она стонала и кряхтела, плюхнувшись на пол, живот ее раздулся и в то же время был мягким-мягким, я не мог не ласкать это сокровище, ее распирало от съеденного… а потом Мия выдохнула: завтра утром мне отбывать домой, а в холодильнике еще осталась еда… поможешь?

И я помог, следующий час скармливая ей со всей возможной лаской и заботой все, что было в холодильнике. Пол-картонки китайской снеди, пирожки непонятно с чем, начатый пакет двухпроцентного молока, чуток сырной и мясной нарезки… а потом, когда она совсем уже не могла шевелиться, прижатая к полу тяжестью собственного разбухшешл живота, с бездумной блаженно-счастливой ухмылкой, я таки стащил с нее и майку, и штанишки, выпуская наконец дракона на волю. Прямо там был и первый наш раз, и второй. Отношения уже не студенки и наставника, факт, во всяком случае, в этом вопросе «наставлять» Мию не требовалось. А потом — мда, никогда мне еще не отсасывали с таким пылом, возможно, делу помогла толика взбитых сливок, которыми я сбрызнул рабочий орган, но только пышки могут подходить к этому вопросу с такой страстью.

Потом мы все же доползли до кровати, и ее тяжелая тушка надежно зафиксировала меня там, а утром меня вместо будильника подняло нежное, но уверенное повторение вчерашнего опыта, и голодная барышня проглотила все до последней капли, обхватив живот обеими руками.

Я уже одевался, и Мия вздохнула: наверное, мне теперь нужен будет новый наставник? По правилам — безусловно, усмехнулся я. Жаль, похлопала она себя по животу, а я уже настроилась издеваться над тобой все следующие месяцы, я ж не остановлюсь...

Глубоко чмокнув ее в губы, я потеребил ее голый пупок. Вряд ли, Мия, другой наставник позволит тебе есть во время коллоквиумов...

Значит, радостно улыбнулась она, остаешься только ты. Угу, кивнул я, только надо будет поставить в кабинете второй стул. Зачем? Ну, судя по тому, как растет вширь твоя пятая точка, к апрелю как раз по стулу для каждой ягодицы и понадобится.

Мия помидорно покраснела. Думаешь, я сумею так быстро настолько растолстеть?

Нет-нет, рассмеялся я, я не думаю, я точно знаю, что сумею тебя так быстро настолько раскормить...

Через три недели она вернулась с каникул, набрав еще шесть кило. Учитывая, как ей самой нравился такой стиль жизни, мы оба понимали, что ни до выпуска, ни после — никаких диет уже не будет.

Разве что я поинтересовался, есть ли у нее хотя бы приблизительные планы, до каких пор она собирается толстеть, на что Мия улыбнулась и сообщила — ну, хочу быть примерно вдвое толще моего парня.

Я сообщил, что во мне восемьдесят семь кило, и очи ее вспыхнули: ох, тогда придется постараться как следует...