Мел и я

Мел и я
(Mel and Me)

— Эй, ты на игру идешь? Сегод...
Я не договорил. Напрочь забыл про сестренку Марка, Мелани. Приехав из колледжа на каникулы, она порой останавливалась у него на пару дней.
Рост 173, ослепительные голубые глаза, золотистые волосы — ожившая картинка. Плюс более чем впечатляющий бюст: четвертый размер двойной полноты, и очень тонкая талия — фигурка у Мел выглядела явно перетяжеленной в верхней части. В данный момент массивные полушария были туго затянуты в белую блузку со свободным воротником; верхние две пуговицы расстегнуты, демонстрируя сантиметров двадцать с лишним сдобного декольте, а подол завязан узлом под грудью, открывая стройную талию. Ниже — подчеркивающие длину ног черные джинсы, и еще более черные туфли.
— Привет, — я кое-как собирался с мыслями. — Я и не знал, что ты вернулась из колледжа. Марк дома?
— Не-а, — радостно отозвалась она. Кажется, слегка заигрывая. Наверняка только кажется.
— А он вернется до вечера?
— Сильно сомневаюсь.
Ну вот, опять. Похоже, мне это все же не кажется. Она забросила ногу на ногу и поправила воротник блузки.
— Что-то жарковато стало. Или это ты на меня так действуешь?
Ладно, некоторые намеки понимаю даже я. Я пересек комнату, собираясь сесть рядом с ней, но когда я подошел, Мел быстро встала.
— Что-то не так? — спросил я. А вдруг она передумала?
— Не волнуйся. Садись, — игриво проговорила она.
Я не без сомнений сделал так, как она сказала; зачем обижать девушку? Но быстро понял, что она имела в виду. Мел медленно опустилась мне на колени, устроившись лицом ко мне, обвив ногами мою спину и нырнув теплыми ладонями мне под рубашку, между пуговицами. Лаская мою спину, она потихоньку перешла к животу и медленно, но уверенно приближалась к пряжке пояса.
— Стой! — Я должен был подумать о Марке. Потому как еще чуть-чуть (судя по тому, куда мы уже продвинулись), и я окажусь в койке с любимой сестренкой своего лучшего друга. — Сперва я хотел бы чуть получше тебя узнать...
— Пожалуйста. Рост 174, блондинка, нимфоманка, родилась в Англии, обожаю вуайеризм, легкое связывание и обжорство. Что еще интересует?
— Обжорство? — повторил я. — В смысле, есть до отвала и еще сверх того?
— Угу. Ты не считаешь это извращением или чем-то вроде того, надеюсь? Потому как мой бывший, услышав такое, мигом смотал удочки. А я недавно обнаружила, что меня это жутко заводит.
Девушка чуть покраснела, и я, желая успокоить ее, сказал ей то, что никогда никому не говорил, даже своим подружкам.
— Нет. Более того, это возбуждает и меня, а вопящие об извращениях пусть идут лесом. Ты никогда не пробовала объедаться, чтобы кто-то при этом наблюдал за тобой, а может. даже и помогал.
Мел с улыбкой подняла на меня взгляд.
— Какие будут предложения?

Я ввалился в квартиру с полной охапкой еды. Никогда в жизни так быстро не бегал по магазинам, до супермаркета было километра два, а машину Марк забрал с собой. Такой груз я с трудом мог поднять, а уж бежать с ним — но я бежал, едва не побив мировой рекорд.
Потому что Мел ждала меня. Она переоделась в лайкровые рейтузы и короткую футболку, демонстрирующую загорелую плоть. Одежда двойного назначения, мелькнула у меня мыслишка.
Я плюхнул сумки на стол и достал шоколадный тортик, пакет макарон, фарш, отбивные и всякие овощи. Перед тем, как я дернул в магазин, Мел сказала, что в вечернем спектакле она желает играть сугубо пассивную роль. Замечательно, мои желания полностью с этим совпадали. Так что я подвел ее к дивану, сбросил на пол подушки и велел устраиваться на них поудобнее, опереться спиной о диван и покорно ждать первой перемены блюд. Мел без промедления так и сделала. Первую порцию надо было подождать минут десять, и я велел Мел пока включить себе телевизор; пока она там сидела, я сварил макароны, поджарил фарш и нарезал салат (где-то мне попадалось, что аппетиту лучше способствует, когда трапеза состоит из нескольких разноформатных блюд). Доведя все это до готовности, я выложил тарелки на поднос и притащил к Мел.
— Вермишель по-булонски, — сообщил я. — Кажется, из твоих любимых блюд.
— Ты чертовски прав, — отозвалась она. — Я сижу на диетах вот уже два года, и это самый лучший способ с ними покончить!
— Ты сама будешь есть, или мне покормить тебя?
— Сперва сама. Когда больше не смогу — будешь кормить.
И Мел принялась за дело, проворно забрасывая в рот порцию за порцией, ловко наматывая вермишель на вилку, чтобы не заляпать футболку. Я наблюдал, как каждая порция отправляется в рот и скользит по пищеводу, чтобы очутиться в желудке. Разумеется, там она и оставалась, но пока живот девушки ничуть не увеличивался и оставался столь же плоским. Несколько минут, и тарелка опустела, а Мел на вид оставалась все такой же. Я удивился, но потом сообразил, что живот начнет заметно вздуваться лишь когда пища минует желудок и пойдет дальше, а это займет где-то час.
— Очень вкусно! Еще есть? — спросила она, как будто прикончить два с половиной кило вермишели — пара пустяков.
— Разумеется.
Я принес ей оставшуюся половину вермишели, которую постигла та же участь. Правда, на этот раз Мел ела медленнее, и под конец прилагала явные усилия, чтобы протолкнуть вермишель дальше в желудок. Идеально плоский животик начал наконец округляться, дышала девушка тоже с трудом — слишком сильно давил на легкие переполненный желудок.
— Что ж, пока отлично. Готовься к основному блюду, — проговорил я.
Мел кивнула и сосредоточилась на телевизоре, там как раз шла какая-то кулинарная программа, а я вернулся на кухню, где занялся собственной кулинарной программой. Минут через сорок обед эпических пропорций был готов, а животик у Мел заметно подрос. На фоне стройной фигурки он был тугим как раздутый мяч. Впрочем, я вскоре надеялся увидеть куда более впечатляющий вариант...
— Ну что, приступим.
Все блюда я выставил в тележку (неделю назад мы с Марком прикатили ее из супермаркета и забыли вернуть), чтобы Мел не нужно было никуда идти. Подкатив тележку к ней, я разместил перед девушкой все блюда.
Холмы жареного мяса, курганы печеной картошки, полные миски овощей. Все на уровне — я хоть и не шеф-повар, но готовить умею. Сопровождали все это бутылка игристого и еще одна с бакарди (если Мел не по вкусу шампанское). Солидная трапеза, ага.
— Ну что, помочь? — спросил я.
— Э… нет, думаю, я справлюсь, — и принялась за дело.
Начала она с мяса. На этот раз, учитывая туго набитый желудок, от каждой порции живот чуточку вздувался, еще и еще. Осилив громадную тарелку, Мел сочла необходимым немного передохнуть и расслабиться, так что я налил ей шампанского — большой бокал, до краев. Осторожно взяв его, девушка сделала совершенно потрясающую вещь. Она поднесла бокал к губам и осушила его одним махом, без перерыва. Невероятно. И еще невероятнее было наблюдать, как с каждым глотком ее и так уже вздувшийся живот распирает еще сильнее.
Поставив полулитровый бокал, она победно опустила взгляд на свое пузо, потом посмотрела на меня.
— Ну как?
— И куда только все это влезло? — фыркнул я. Потом спросил: — Ну что, теперь-то помочь со всем остальным?
— С каким еще остальным? Ты шутишь, Том, я же лопну. Правда, больше мне никак не осилить.
— А вот посмотрим.
Теперь началась моя часть работы (не считая готовки).

Я осторожно сел позади, обхватив ее обеими ногами — так, чтобы надежно зафиксировать на месте, не задевая разбухшего живота. Под тяжестью последнего рейтузы съехали вниз, приоткрывая светлые завитки волос в треугольнике между ног (да, Мел — натуральная блондинка, не то что некоторые). Нижний край футболки под давлением того же самого живота закатывался вверх. Месяц четвертый-пятый, не меньше — если не знать, откуда все это на самом деле. Девушку в буквальном смысле распирало изнутри, роскошные груди уютно покоились на округлом пузе, а тоненькая футболка обрисовывала затвердевшие соски. В доме было не так чтобы жарко (Англия, однако, не тропики), но на коже Мел блестела испарина.
Я дотянулся до миски с картошкой, подхватил вилку, наколол на нее кусок картофелины и сунул ей в рот. Мел его выплюнула. Тогда я, не в силах придумать ничего другого, сунул ей в рот новый кусок и силой сжал губы. Она с минуту просто держала картофелину во рту, но видя, что деваться некуда, прожевала ее и проглотила. Я повторил операцию. Потом еще раз. Дальше Мел уже не сопротивлялась и потихоньку, пересиливая себя, продолжала жевать, хотя кусочки становились все меньше и меньше.
Я решил немного сбавить натиск, пусть передохнет.
— Еще шампанского? — Авось алкоголь немного успокоит боль в переполненном желудке.
— Бакарди, — тихо отозвалась она.
Я плеснул ей рома на пару пальцев и Мел присосалась к стакану. Потом велел:
— Никуда не уходи, сейчас закончу на кухне и вернусь.
Впрочем, даже и захоти Мел сдвинуться с места, вряд ли ей это сейчас удастся.
На кухне я развернул шоколадный торт, разрезал на ломтики и принес в гостиную. Мел сидела на прежнем месте, но (уж не знаю каким чудом) умудрилась стащить с себя футболку и рейтузы, чтобы разбухшему пузу было хоть чуть-чуть легче. Так что одета девушка была лишь в совершенно прозрачные кружева трусиков и губную помаду.
Картинка — заглядение. Хорошенькое личико в обрамлении золотистых волос, волнами ниспадающих на плечи и пышные груди. Последние надежно опираются на неимоверно раздувшееся пузо, нижние полушария скрыты в тени, затвердевшие соски дерзко вздернуты. А под грудью — то самое, гигантских габаритов пузо, вполне достойное месяца эдак десятого. Я опустился перед ней на колени и осторожно погладил. Тугое как барабан, кожа растянута чуть ли не до прозрачности. Мысленно вернувшись к объему всего съеденного, я удивился только одному — как все это уместилось в одном этом пузе, которое я ласково придерживал обеими ладонями?
Я уж думал, что торт в Мел опять придется впихивать силой, но бакарди исправно выполнило свою работу, и девушка медленно, но уверенно принялась поглощать десерт. Ломоть за ломтем, а живот ее рос и рос, уютно устроившись в моих жадных ладонях. Я медленно поглаживал его самыми кончиками пальцев, от основания впечатляющих грудей и до золотистых завиткув внизу.
Торт закончился. Мел перехватила мой взгляд и ухмыльнулась.
— А теперь есть предложение. Давай-ка мы втроем — ты, я и это вот мое внезапно выросшее пузо — потихоньку встанем, пойдем ко мне в комнату, ну а дальше… дальше — тебе решать.
Думаете, я хоть секунду колебался?