Маркиза Санта-Кристина

 Маркиза Санта-Кристина

(Gaining Vacation, Family Vacation, Family Vacation WG 2)

История первая: Сохранить и приумножить

«Маркиза Санта-Кристина» расположена в прекрасном тропическом уголке, на одном из многочисленных островков Карибского моря. Гостиница оборудована по последнему слову техники, так что гости в дополнение к роскошному береговому пейзажу получают и все достижения прогресса в сфере уюта. Изначальное поселение неподалеку за годы туристического бизнеса изрядно выросло и разбогатело. Слава же «Санта-Кристины» как одной из лучших гостиниц на архипелаге каждый год привлекает сюда целые толпы отдыхающих.

На старых французских картах «Санта-Кристиной» именуется остров Тахуата из Южной группы Маркизовых островов; почему такое название получила гостиница, выстроенная за полсвета от Полинезии — история, вероятно, интересная, однако она так и останется нерассказанной...

А вот и очередной автобус доставил из аэропорта очередную компанию туристов. Их высаживают прямо перед величественным белым фасадом «Маркизы», они оглядываются по сторонам, а потом все же входят в раскрывшиеся двери. Семьями, поодиночке, парами.

У одной из пар на удивление изможденный вид. Он — высокий, с копной каштановых волос, в солидных очках; она — на полголовы пониже, худая, на два тона темнее спутника. Она зла на весь свет, он почти кипит, и на двоих у них только небольшая сумка на колесах.

— Хорошенькое начало у отпуска. Дня не прошло, а у нас уже нет багажа, — ворчит женщина.

Мужчина вздыхает.

— Кейт, в авиакомпании сказали, что они случайно отправили его обратно в Чикаго. Переоформят и пришлют ближайшим рейсом.

— Ну да, как раз когда мы будем лететь домой, — поджимает губы Кейт. — Радуйся, Джон, что я хоть эту сумку протащила ручной кладью.

Он снова вздыхает, и они направляются к стойке администратора.

Трехнедельный отпуск на море — рекомендация психотерапевтов для сохранения брака. Одна из главных ваших трудностей, сказал врач, в том, что вы друг друга почти и не видите — все в работе, и возникающих бытовых трещин некому скрепить; так что вам нужно достаточно долгое время провести вместе, вдали от всего, и восстановить отношения. Совет разумный, а среди карибских курортов «Санта-Кристина» весьма популярна и относительно недорога.

Трудности в отпуске у них начались с момента приземления, и разумеется, Кейт тут же снова принялась ругаться. Джон сохраняет хладнокровие из последних сил.

— Давай-ка зарегистрируемся и попробуем отдохнуть. Вещи, в конце концов, не главное.

Джон поправляет очки и обращается к консьержу, который уже держит регистрационный журнал наготове.

— Добрый день, сударь. У вас заказан номер?

— На фамилию Брукс, три недели, — отвечает Джон.

Консьерж, темноволосый мужичок чуть за тридцать, перелистывает журнал и останавливается на нужной странице.

— Ага, все правильно. Ваш номер сто шестнадцатый, пресимпатичный сюит с видом на бассейн. Полагаю, господа, вам там очень понравится.

— Надеюсь. У нас тут уже начались неприятности.

— О, простите, сударь. Не могли найти автобус?

— Нет. Авиакомпания потеряла наш багаж. У нас с собой только по паре сменной одежды.

— Ах, сударь, тут я могу помочь, — улыбается консьерж. — Владельцы с подобным сталкивались не раз, так что у нас в гостинице есть нечто вроде «гардероба взаимопомощи» — кое-какой запас одежды, которой могут бесплатно пользоваться гости, лишившиеся багажа.

— Правда? — у стойки появляется Кейт. — Это же великолепно!

— Рад, что смог помочь, сударыня. Разумеется, коллекцию от Версаче обещать не могу, в основном секонд-хенд, но полагаю, что-нибудь приемлемое вы с супругом себе там подобрать сумеете. Как разместитесь — я пришлю кого-нибудь вас проводить.

— Спасибо большое, — кивает Джон, берет ключи и следует за коридорным в нужную комнату. А попутно осматривается, обращая внимание уже не на саму гостиницу, а на отдыхающих. Новоприбывшие регистрируются у стойки, как и они сами, но в холле и на галерее хватает и других — сидящих в креслах, валяющихся в шезлонгах, развлекающихся и расслабляющихся в свое удовольствие. Джону бросается в глаза один аспект: габариты туристов. Нет, там и обычных хватает, но у многих — более чем многих — избыточный вес. Вот женщина с дочкой, обе что-то жуют, поглаживая массивные животы. А вон в кресле восседает дядька в тирольской шляпе, прихлебывая пиво из большой кружке, и под гороподобным брюхом практически не видно плавок. И еще несколько таких же, разного возраста, но схожих габаритов, там и сям. Джон озадаченно моргает; странная статистика. Впрочем, это даже забавно.

Признаться, крупногабаритные дамы его всегда привлекали, просто жизнь у Джона сложилась так, что он ограничивался лишь фантазиями на эту тему. А порой задавался вопросом — каково это, таскать такой вес. Но и сам он, и Кейт всегда держали форму, так что ни поправиться самому, ни подкормить ее Джону не удавалось. Ну и ладно, пусть фантазии останутся фантазиями, думает он, следуя за женой и коридорным в номер. Хоть полюбуюсь, пока я тут.

Пара лестниц — геометрия у гостиницы сложная, — и вот коридорный отпирает дверь и впускает супругов в номер. Дурное настроение немного сглаживается, ибо сюит внутри воистину великолепен: сверкающий полировкой ламинат, гигантская кровать, перед ней — плазменная панель зомбоящика, изящные тумбочки-шкафчики и, как и обещано, небольшой балкон с видом на бассейн.

— Полагаю, комната соответствует вашим ожиданиям? — спрашивает коридорный пораженную пару.

— Э… да, безусловно, спасибо большое, — Кейт с облегченным вздохом падает в кресло.

— Да, спасибо вам, — Джон передает коридорному пятерку «на чай» и спрашивает: — Кстати, а что там с новой одеждой? Где ее взять?

— А, это вам в конец коридора, номер сто тридцать пять. Там выберете на ваш вкус.

— Благодарю, — кивает Джон, и когда гостиничный служитель исчезает за дверью, поворачивапется к жене: — Ну что, давай подберем купальники и пойдем в бассейн?

— Джон, мы пять часов летели сюда, а потом еще час тряслись в автобусе. У меня сил нет.

— Ну, спуститься все равно нужно. А я хотел бы взглянуть на этот бассейн поближе.

— Так иди, — отвечает Кейт, — а я слишком устала. Отдохнем, тогда и пойдем на променад. Бассейн и завтра никуда не денется.

Джон предпочел кивнуть, пока они опять не сорвались в очередной спор. Нечего еще сильнее портить Кейт настроение. Жаль, конечно, что ему, кажется, все это нужно больше, чем ей — но день у них и так выдался непростой, пусть ее отдохнет. А ему бы сейчас окунуться, сразу станет другим человеком.

Так что он закрвает дверь и топает в номер сто тридцать пять. Стучит; ему открывает еще один затянутый в белую форму гостиничный служитель.

— День добрый, сударь, — говорит он, — чем могу помочь?

— Мне сказали, тут есть запасная одежда...

— А, конечно. Что именно вам нужно?

— Мне бы купальные шорты, хочу окунуться.

— Минутку, сударь. — Открывает шкаф, копается в шмотках, и снова появляется на белый свет, в руках темно-синие плавки. — Простите, выбор у нас тут не слишком богат. Аэрокомпании часто теряют багаж. Надеюсь, подойдет?

Джон, поморщившись, смотрит на плавки: размер вроде подходящий, но стиль… совсем не похож на его привычные купальные костюмы.

— Э… а больше ничего нет?

— Другого цвета — есть, но в том же стиле. Сюда приезжает немало американцев, и все предпочитают шорты. Мне очень жаль, однако больше ничего предложить не могу.

Замешкавшись, Джон вздыхает и берет плавки. Ладно, все равно он тут никого не знает, а бассейн в такую жару — самое то. Поблагодарив, направляется к бассейну — авось, как окунется, сразу станет полегче. Влезает в раздевалку, меняет пропотевший костюм на чисто выстиранные плавки — ничего, удобно, а что до вида, кому какое дело. Быстро входит в бассейн, и прохладная вода смывает усталость и прогоняет все тревоги.

Вынырнув, он видит, что прямо в бассейн «встроен» буфет — стулья прямо под поверхностью воды, сиди-жуй-наслаждайся. А из буфета так и пахнет барбекю… у Джона урчит в желудке, и он плывет на запах жареного. Находит свободное сидение рядом с весьма крупногабаритным чернокожим в красных плавках, тот как раз выложил на тарелку два сандвича с ветчиной и вгрызся в третий.

— Вкусно готовят? — спрашивает он.

Горообразный негр, прожевав, ответствует:

— Сам-то как думаешь? — Хлопает себя по тяжелому брюху. — Поверь, мужик, тут кухня просто отпад, я за этот месяц съел больше вкусняшек, чем за предыдущие сорок лет.

— Что ж, поверю на слово, мистер...

— Никаких мистеров — Стив я.

— Ладно, Стив. А я Джон, и доверюсь твоему вкусу.

Поворачивается к буфетчику, чтобы заказать себе сандвич, но ему уже вручают один без лишних слов. Озадаченный, Джон откусывает немного… и еще немного… и минуту спустя от сандвича остаются только пятна соуса на пальцах.

— Я ж говорю, — хмыкает Стив, а Джону уже вручают второй сандвич. Он не слушает, поглощенный едой, вкусом нежного мяса. Как давно он не пробовал подобного… они с Кейт старались питаться «правильно», вот только порой ему хочется просто взять в забегаловке самый обычный бургер.

Стоп, возвращается здравый смысл, и Джон интересуется у буфетчика:

— А сколько с меня за сандвич?

— Нисколько, сударь, — отвечает тот, — еда для гостей у нас бесплатная. Еще штучку хотите?

Кейт, вздохнув, перелистывает очередную страницу. Джона уже два часа нет — загулял, что ли? Может, и стоило быть потерпеливее, однако после перелета и неприятностей с багажом ей хотелось исключительно отдохнуть, чтобы никто не трогал, а ему горело. Да, конечно, бассейн — это все хорошо и правильно, но он же всегда такой, все решает сам и совсем не слушает ее… Впрочем, сейчас Кейт уже отдохнула, ей скучно и можно спуститься и немного поплавать. Само собой, для этого нужно «одолжить» купальник, и вряд ли в гостинице будет особо широкий выбор таковых. А еще у нее урчит в желудке, намекая, что последняя приличная кормежка была совсем в другой стране...

Дверь открывается, вваливается Джон. Кейт слезает с кровати и хихикает при виде мужа в плавках.

— Что ж, новый имидж — уже что-то.

Он ухмыляется в ответ.

— Ассортимент тут ограниченный, но хоть что-то. А бассейн, кстати, отличный. У них там даже встроенный буфет.

— Да уж вижу, — тыкает Кейт пальцем в его живот.

— Я там познакомился с мужиком, Стив его зовут, и мы приговорили несколько сандвичей с ветчиной. И жареную картошку. И по паре пива.

— Ничего так! Ну, мы в конце концов на отдыхе, можно и оторваться. Я пожалуй тоже пойду окунусь, и заодно оценю, какой у них тут ужин. А ты отдыхай.

Джон кивает и падает на кровать, практически сразу отключившись. Это ж надо так обожраться, дивится Кейт, с улыбкой глядя на непривычно вздувшийся живот мужа. Забавный у него видок, когда он вот так сопит… Ладно, в самом деле, пора и самой подкрепиться.

Зевнув, Джон вытягивается на кровати. Солнечный свет вливается в окно: похоже, он продрых до утра. Медленно садится, слезает с кровати и замирает напротив зеркальной двери шкафа: после вчерашнего обжорства у него выросло заметное такое брюшко, подчеркнутое узкими плавками. Похлопав по животу, который всколыхнулся в ответ, Джон ухмыляется: странно, но Кейт вчера ни слова не сказал против. Авось она наконец расслабилась и перестала во всем искать второе дно...

Помянутая Кейт как раз открывает дверь номера.

— Смотрите-ка, кто проснулся. Хорошо спалось?

— Угу, — отвечает Джон. — Какие планы?

— Я только что из бара. Так, как ты не объедалась, но еда вполне ничего. Народу явно нравится — кто в бассейне, прямо там и сидят, не вылезая.

— Вот и мне хочется. А то уже проголодался.

— Но мы сегодня собирались погулять по городу...

— Погуляем. Только я сперва позавтракаю.

— Все с тобой ясно, голодающий, — вздыхает Кейт. — Ладно, иди.

Кивнув, он идет мимо нее к двери. Закатив очи при виде такого упрямства, Кейт, однако, не может не проводить его взглядом. Джон не обращает на это внимания, просто топает через всю гостиницу, как и все увиденные им по приезде постояльцы, прямо к буфету. Просторный зал, тонны разнообразной еды и некоторое количество народу в купальных костюмах, изничтожающие солидные порции завтрака. А что, удобно, поел, и сразу в бассейн. Следуя их примеру, Джон загружает на тарелку яичницу, ветчину, гренки, сосиски и драники, устраивается на свободном стуле и принимается за еду. Попробовав пару кусочков, качает головой: Кейт категорически неправа, кормежка тут отменная, почти как вчерашние сандвичи. Быстро слопав все, он идет за добавкой...

Кейт снова сидит на кровати в ожидании супруга. В который уже раз сомневается, что отправиться в этот отпуск было правильной идеей: они и тут вместе только когда спят. Нет, конечно, подождать она может, но...

Дверь резко открывается, входит Джон, а Кейт распахивает очи — он за этот час, кажется, раздался вширь, с каждым шагом живот чуть покачивается, Да и не только живот вроде как… Бросив «привет», он лезет в шкаф за сменной одеждой.

— Ну как, вкусный был завтрак? — сдерживая смех, спрашивает она.

— О да, — отвечает Джон, добыв футболку и шорты. — Зря ты пропускаешь здешнюю кормежку, она отменная.

— Рада… что тебе нравится, — кивает Кейт, пока он идет в ванную переодеваться. И лишь когда дверь за ним закрывается, беззвучно хихикает. Такой забавный...

И все-таки что-то тут странное. Джон никогда раньше столько не ел, чтобы его распирало, как в мультиках. Да, конечно — работа, стресс, и все такое, а тут сбросить с плеч груз и оторваться, но все же...

В то же время что-то в Джоне сейчас именно такое, каким было, когда они только-только познакомились и между ними так и искрило. Кейт сама не понимала, как к этому относиться.

Ванная открылась, вышел Джон. Шорты были ему впору, а вот футболка оттопыривалась из-за округлившегося живота. Он, впрочем, этого и не замечал, спросив:

— Ну что, к выходу готовы?

— Конечно, — отозвалась Кейт, которая все еще не могла приноровиться к новому Джону. Но когда тот шагнул к выходу, а она следом — провела рукой по спине мужа, нащупала новые формирующиеся складочки сала… и улыбнулась.

— В путеводителе сказано, их еще первые колонисты построили, — сообщает Кейт, глядя на старые бараки.

— И до сих пор стоят. Умели же люди строить, — отзывается Джон, машинально потирая живот. — Давай отдохнем немного, мы тут давно бродим.

— Окей, — вздыхает она, когда муж плюхается на скамейку. Утыкается в путеводитель — и думает. Обычно это как раз Джон пролетал всюду, стараясь успеть увидеть как можно больше, напрочь не думая о ней. А сейчас он медленный, почти вальяжный, отдыхает мозгами и телом. С одной стороны, с ним теперь проще, у Кейт есть время почитать о подробностях. Но… причина у такого поведения есть, и она очевидна, и Кейт знала, что это совершенно не способствует здоровью, вот только...

— О, смотри, — указывает Джон, воздвигаясь со скамейки. Она поворачивается и видит разносчика с тележкой, полной сверкающих засахаренных фруктов. Джон движется к тележке, Кейт вновь сосредоточивается на карте, но через две минуты он возвращается и протягивает ей пропитанную сахаром сливу, а в другой руке у него целая корзинка таких.

— Ты не поверишь, сколько тут стоят наши баксы, — замечает Джон, бросив в рот сразу пару слив. — Попробуй, очень вкусные.

Кейт, кивнув, откусывает немного. Вкусно, да, но слишком сладко, чтобы вот так вот есть горстями. У Джона, очевидно, таких трудностей нет — корзинка пуста в считанные минуты, и он сыто икает.

— Прошу прощения, — утирает рот салфеткой. — Что там еще?

— А… э… вот, крепость в порту, — говорит Кейт, — через несколько минут туда уходит автобус.

— Ну так давай его поймаем, — и Джон движется к остановке.

Вопреки обычной латиноамериканской безалаберности, муниципальный автобус как раз подходит к остановке, и желающие воспользоваться этим транспортным средством устремляются к нему. Джон первый ныряет в раскрывшиеся двери — и с озадаченным видом застревает в проеме. Ерзает, пытается протиснуться мимо турникета боком — никак. Кейт, встав позади, пытается пропихнуть его в салон, но и их объединенных усилий недостаточно. Качая головой, Джон жестом отсылает ее назад, чтобы не столкнуть, и пятится сам.

— Прости, родная. Может, сама поедешь?

— Милый, но весь смысл нашего отпуска в том, чтобы все делать вместе, — отвечает Кейт. — Одна я не хочу.

— Но ты же хотела посмотреть достопримечательности...

— Да нет же, это ты от них всегда был без ума. А теперь тебе словно все равно.

— Ну, сама же сказала, что я слишком рассыпаюсь на мелочи...

— Неважно. Давай вернемся в гостиницу и попробуем что-нибудь другое?

— Годится. Как раз обед начнется.

Кейт было открывает рот, но Джон уже развернулся и идет в сторону гостиницы, чуть перевеливаясь. И какой бы она ни была смущенной и сердитой, но глядя на мужа, на его походку — ну право, как вообще можно сердиться и раздражаться на такую плюшевую милаху?..

Дверь в номер распахивается, входит Кейт. Она одна, потому что Джон желает непременно пообедать в буфете у бассейна. Не зная, чем еще заняться, она в сотый раз пересматривает буклеты, затем гневно отбрасывает всю пачку на тумбочку. Какого черта? Они приехали сюда, пытаясь сохранить свой брак, но Джон словно бы хочет только лопать и толстеть. Как он может, быть таким эгоистом и распустехой? Забыть все, что привело их сюда? И что тут вообще происходит, как бы ей это вычислить?

Тут дверь снова окрывается, появляется Джон — переодетый в плавки, в одной руке кое-как сложенные одежки, во второй надгрызенный сандвич. На лице и груди крошки, живот при ходьбе зримо подпрыгивает.

— Что случилось? Вилку забыл? — спрашивает Кейт, поджав губы.

— Просто одежду хочу сложить. В ней тесновато, — отвечает Джон.

— Какой сюрприз.

— Чего это ты злишься?

— Ты еще спрашиваешь! — поднимается с кровати, руки в боки. — Ты на себя посмотри! Мы тут чтобы восстановить наш брак, а ты только сидишь и жрешь!

— Уж прости, если я хочу немного расслабиться, — бросает он на стул шорты и футболку, — после всей этой грызни мне, может, нужен небольшой перерыв!

— Уж конечно, во всем виновата я, — рычит Кейт, — и в том, что ты не можешь получить то, что хочешь, и в том, что нам пришлось дойти до психолога, а когда мы вернемся, в том, что ты не влезешь в свои шмотки, виновата тоже буду я.

— Может, хватит уже?! — орет он. — Ну поправился чуток...

— ЭТО ты называешь — чуток? — орет она, шаг вперед, обеими руками сгребает складки сала на животе. — Да ты посмотри!..

Джон закатывает глаза, но тут… тут Кейт принимается гладить его живот, гневное пламя в очах сменяется теми самыми искорками и завороженным вниманием, Джон открывает было рот — и понимает, как ему это нравится, медленно накрывает руки Кейт своими ладонями, она кладет голову ему на грудь — скорее пухлую, чем крепкую, — они стоят так с минуту, а потом он вдруг подхватывает ее на руки, как когда-то, и несет на кровать...

Два часа спустя Кейт и Джон в кровати, их одежда разбросана по комнате, оба улыбаются друг другу.

— Ну, вот этим мы давненько не занимались, — говорит Джон.

— А три раза сразу и вовсе никогда, — хихикает она.

— То есть теперь ко мне претензий не будет?

— А ты как думаешь? — Кейт похлопывает мужа по животу. — Пожалуй, придется примириться с тем, что мне это нравится.

— А если бы я поправился раньше — думаешь, у нас бы не было столько сложностей?

— Без понятия. Я до сих пор сама о себе подобного не представляла. Но пока это определенно… помогает.

— Хорошо. Потому как у меня разыгрался зверский аппетит.

— Ну хорошо, пошли тебя покормим, — хихикает Кейт, выбираясь из койки и собирая одежки.

Джон, натянув плавки, сообщает:

— Сегодня вечером у бассейна большое барбекю. Почему бы нам обоим там не повеселиться?

— Почему бы и нет, — кивает Кейт. — Пойду только подберу себе купальник, а то все мои были в багаже.

— Договорились. Найди себе что-нибудь симпатичненькое, встретимся на месте.

Кейт чуть ли не вприпрыжку двигается по коридору, внутри у нее до сих пор щекочет. Господи, и зачем было тратить столько времени и сил на сомнения и беспокойство? Джон столько раз повторял у психотерапевта, что она растеряла вкус к жизни, и похоже, он таки был прав.

Она и себя саму во всех этих треволнениях чуть не потеряла. И вот теперь, кажется, вернула вновь.

Заходя в номер сто тридцать пять, Кейт уже решила, что остаток отпуска будет просто наслаждаться процессом — и даже не будет пытаться контролировать все вокруг себя.

Пожилой служитель в белой униформе улыбается.

— Добрый вечер, сударыня, чем могу помочь?

— Мне нужен купальник — только, пожалуйста, не бикини.

— Конечно. Минуточку, — работник гостиницы перебирает шмотки на полках и через пару минут находит темно-синий цельный купальник с низким вырезом. — Такой подойдет?

— Идеально. Благодарю вас.

Тут же в примерочной переодевается, любуется на себя в зеркале — а неплохо, — и все так же вприпрыжку быстро добирается до бассейна, куда уже сползается народ, желающий жареного мясца на решетке. Она осматривается в поисках супруга и через минуту находит его рядом с громадных размеров негром, оба активно что-то жуют. Кейт быстро подходит к ним и похлопывает Джона по плечу, прежде чем сесть рядом.

— Привет, крошка, я тебя уже заждался. Это Стив, мы с ним познакомились вчера в бассейне.

— Рада познакомиться, — говорит Кейт.

Стив, отложив бургер, повторяет то же самое, добавив:

— А Джон не сказал, что ты у него такая красотка.

— Я хотел сперва тебя чуток подкормить, — хихикает Джон.

— Ну, сперва мы чуток подкормим тебя, — отвечает Кейт и, сцапав булочку с сосиской с тарелки Джона, сует ему в рот. Изумленный Джон машинально смыкает челюсти, ополовинив предложенное, и начинает жевать.

Задумчиво глядя на происходящее, Стив говорит:

— Надо и мою жену уговорить на такое.

— А где она? — интересуется Кейт, пока Джон дожевывает и глотает.

— Да где-то тут. Эй, Линни! — кричит Стив.

Джон и Кейт видят, как к столику вперевалку подходит корпулентная дама азиатских кровей в красном бикини, нагруженная тремя тарелками всякой всячины. Садится рядом со Стивом, чмокнув его в щеку, и спрашивает:

— А это кто?

— Линни, это Джон и его жена Кейт — помнишь, я говорил, что встретились в бассейне?

— А, да! Очень рада с вами познакомиться, — улыбается Линни, — вот как знала, что взяла лишнюю тарелку. Кейт?

— Конечно, спасибо, — берет с придвинутой тарелку бургер, откусывает — и в три укуса приканчивает полностью. — О Боже! Какая вкуснятина!

— Ты и остальное попробуй, оно не хуже, — советует Джон.

— Неудивительно, что ты так растолстел… ой, простите.

— Не извиняйся, — отвечает Линни, — мы со Стивом, когда приехали в том месяце, были тощие и злые. А как подсели на здешнюю кухню, так просто сердце поет.

— На такой-то кормежке — неудивительно, но я и правда тут спокойный и расслабленный. Ну и конечно, Линни с каждым днем выглядит все лучше, — признается Стив.

— Ты тоже, — щипает она его за сочный бок.

Джон смотрит на них, переводит взгляд на Кейт. Та молча принимается поглощать все, что осталось на ее тарелке, потом идет за добавкой. А потом еще раз. И еще. И… остальные делают то же самое, пока наконец все четверо не лежат на стульях, придерживая раздувшиеся до шарообразности животы.

— Охх, как же мне хорошо… — стонет Кейт, оглаживая выпирающий живот, какого у нее никогда еще не было.

Джон коснулся ладонью тугой полусферы и шепнул на ушко:

— Ты погоди до завтрака.

Зевнув, Кейт потягивается, зацепив мягкий бочок супруга. Ухмыляется и, еще раз зевнув, садится на край кровати, любуясь полузамотанным в простыни Джоном. Его раскормленная тушка в простыне выглядит умилительно.

Впрочем, сама Кейт в этом плане мало от него отстает, если вообще отстает. Она похлопала себя по солидному животу, который вот-вот перейдет в стадию пуза. Тот синий купальник из эластика и замечательно растягивается, а то уже были бы сложности… чуть поиграв собственными складками сала, Кейт ухмыляется еще шире. И чего она вдруг тогда взъелась на Джона, который начал полнеть? Правильно психоаналитик говорил: она слишком резко что-то отвергает, никогда не пытаясь попробовать новое. Что ж, здесь она уж точно попробовала немало… и урчащий желудок напоминал, что пора бы попробовать что-то еще.

Наклонившись, она слегка потрясла Джона за плечо, пробуждая от сна. Он помотал головой, поднял взгляд.

— Привет, красотка.

— Сам привет, — улыбнулась Кейт. — Ночью было классно, да?

— О да. Никогда не видел, чтобы ты так отрывалась. Тот торт...

— Сто лет не пробовала шоколада. А он еще и такой вкусный. И чего я, дура, раньше считала еду просто топливом для организма?

— Тебе просто нужна была правильная мотивация.

— Или правильные аргументы для самой себя. Как и говорил психолог.

— Ну...

— Ты же тоже так думаешь.

— Да, но и насчет меня он был прав. Он говорил, что я делаю что хочу, и не задумываюсь о других. И это, — хлопает по своему брюху, — тому порукой.

— Но ведь все получилось, — наклонившись, Кейт целует его чуть выше пупка. — Так что мы оба кое-чему научились тут. Например, не опаздывать на завтрак.

Джон с улыбкой быстро выкатывается из кровати и натягивает футболку. Кейт наматывает саронг, который держит в пляжной торбе, и они идут к буфету. Там уже полно народу — одни уже толстые, другие таковым вскоре станут. Взяв тарелки, они наблюдают, как пухлый пацаненок лет шести ударяется пузом с такой же кругленькой девчушкой, и улыбаются. Две смеющиеся женщины рядом исполняют похожий ритуал, шмякнувшись друг с дружкой обильными бедрами, аккуратно придерживая наполненные с горкой тарелки. А когда супруги наконец усаживаются за столик, из-за соседнего доносится дружное хоровое сытое «ик» от обожравшейся семейки.

Эти простые, но действенные стимулы приводят к тому, что Джон и Кейт дружно и наперегонки уплетают содержимое своих тарелок, потом идут за добавкой, и лишь после третьей чувствуют, что наелись. А еще чувствуют, что растут вширь — футболка у Джона закатывается выше пупка, а саронг Кейт становится все теснее и теснее. Впрочем, это не мешает им наслаждаться десертом, пока мимо не проплывают два знакомых живота.

— Привет, народ, наслаждаетесь? — спрашивает Стив.

— И-ик… угу, — отвечает Кейт.

— Глаз радуется, когда видишь, как другим хорошо, — добавляет Линни.

— И-ик… очень хорошо… ик...

— А мы за вами — тут будет поездка на пляж, там очень красиво.

— Даже не знаю… ик… — говорит Джон, — нам и тут неплохо, и мы наелись, и...

— Там обещают большой шведский стол.

— Когда автобус?

Час спустя все четверо корпулентных друзей уже едут в довольно плотно набитом автобусе — к счастью, этот переделан предусмотрительными хозяевами гостиницы и у него двери пошире, так что влезть внутрь смогли все. Правда, сидения внутри все равно стандартные, для гостей «Санта-Кристины» там тесновато. Но народ не возражает, особенно парочки вроде Джона и Кейт, наслаждающиеся возможностью прижаться потеснее. Новонабранные жиры подскакивают на ухабах, чем радуют опять-таки обоих.

Вот наконец автобус выворачивает на пляж, и пассажиры, протиснувшись наружу, застывают в восхищении — вид действительно потрясающий. Пальмы, песок, солнце, водная рябь, живописные пещерные гроты рядом. И конечно же — колоссальный стол, заполненный едой, и рядом кухня-фургон. Народ быстро расхватывает со стола громадные — вдвое больше гостиничных — тарелки, которые улыбчивый персонал успел загрузить вкусняшками. Джон и Кейт, прихватив сразу по паре больших горок еды, отходят в сторону, Кейт кивает на пещеры, Джон отвечает улыбкой.

— Ну же, детка, кушай, — говорит Джон, поднося эмпанаду ко рту супруги. Она медленно лижет пирожок, прикусывает, жует, а потом разом заглатывает весь. Затем берет со своей тарелки вкусняшку и подносит к губам Джона, который точно так же съедает предложенное.

— Ах, родной, это самое прекрасное, что у нас было, — произносит она, пока он ест, — я так счастлива, что мы приехали сюда. Мне уже плевать на тот багаж.

— Я тебя очень хорошо понимаю, — поглаживает он выпуклое пузо жены. — Никогда не был так счастлив. Даже наш медовый месяц не был настолько хорош.

— Ну, с этим мы можем что-нибудь решить… — замечает Кейт и тянется к завязкам своего купальника. Джон ухмыляется, но тут раздается голос:

— О, и вы тоже тут?

Они разворачиваются и видят вперевалку входящих под своды пещеры Стива и Линни — каждый с парой больших тарелок еды. Линни виновато улыбается:

— Пещера ведь достаточно большая?

— Вполне, — кивает Джон.

— С нашей четверкой — не такая уж, — фыркает Стив, — особенно со всей этой едой.

— Ну да, куда ж вам, мужикам, без еды, — замечает Кейт.

— То есть мы мелкие? — уточняет Линни.

— Ну, в сравнении с...

— Я ошибаюсь, или это вызов? — Стив ставит тарелки на камень. — Джон, пойдем-ка прогуляемся сразу за добавкой, дадим дамам фору, раз они так просят.

Джон и Кейт переглядываются, Линни ухмыляется и усаживается рядом на песке, взяв пирожок из ближайшей тарелки.

Через пять минут в пещеру приносят еще четыре больших тарелки всякой всячины — Линни и Кейт, пока ждали, успели без спешки на пару очистить одну из уже имеющихся, — все четверо устраиваются вокруг, выдыхают и принимаются наперегонки поглощать вкусности. Эмпанады, бургеры, жареная картошка и все сорта закусок, какими славятся Северная и Центральная Америка, исчезают в желудках четверки, они сыты, их распирает, и все равно продолжают есть, одежда становится слишком тесной — даже купальники, — Линни ослабляет завязки бикини, но вот наконец тарелки окончательно пусты, и они лежат на песке, раздувшимися животами кверху, объевшиеся и довольные.

— Кажется — ик — у нас ничья, — выдыхает Джон.

— Согласна — ик, — отзывается Линни, потирая пузо. — Господи, я — ик — так объелась, что пошевелиться не могу...

— А я, хоть и объелся, кое-где очень даже могу пошевелиться… — сообщает Стив и окончательно распускает узел бикини у Линни.

Джон открывает было рот, но тут Кейт распускает завязки своего купальника, потом оба мужчины чувствуют, как чьи-то пухлые ладошки стягивают с них плавки...

Консьерж за стойкой «Санта-Катерины» просматривает списки гостей. Сегодня по расписанию освобождаются три номера. Он всегда старается лично провожать стольких, скольких получается, но одну пару особенно хочет повидать перед отбытием. Он запомнил их, когда они приехали, как раз вчера уезжала похожая — и ему хочется сравнить, насколько мощный эффект оказала гостиница на эту семью.

О да, минутой спустя улыбается консьерж, увидев, как к нему вперевалку шествует счастливая парочка. Выложив на стойку журнал, он спрашивает:

— Господин и госпожа Брукс. Понравилось ли вам обоим пребывание у нас?

— Абсолютно, — ответствует Джон, расписываясь в нужном месте. С третьего раза — первые два примерялся, тяжеленное брюхо мешает подобраться к стойке.

Столь же корпулентная супруга его, подойдя, говорит:

— Мы хотим поблагодарить вас, за все. Ваша гостиница, и та поездка… вы спасли наш брак.

— Ну, подобные слова мы слышим не так уж часто, но я всегда радуюсь, когда узнаю что-то подобное, — отвечает служитель. — Кстати, с вашей новой одеждой все в порядке? Не хотелось бы, чтобы у вас на обратном пути случились сложности.

— Все в порядке, — заверяет Джон, демонстрируя купленную в гостиничном магазинчике безразмерную футболку и штаны на эластичном поясе, а Кейт оглаживает подол такого же безразмерного сарафана.

— Очень хорошо, — кивает консьерж. — Надеюсь, обратный перелет у вас сложится удачно.

— О, я в этом уверена, — отвечает Кейт и оба вперевалку идут к дверям, и краем уха консьерж слышит, как Бруксы говорят, что непременно пересекутся со Стивом и Линни на День Благодарения, а может, и на Рождество.

Он улыбается, подходит к телефону и набирает номер.

— Да, сударь, только что выписались. О да, и весьма. Нет, конечно же нет, мы всегда рады помочь нашим бывшим гостям. Особенно вашей клиентуре, спасти брак — это очень достойная работа. Конечно-конечно, всех, кого еще пришлете. Удачного дня, сударь.

Консьерж вешает трубку и возвращается на свой пост. Сбоку от стойки в рамках висят два фото — супругов-основателей отеля. На первой фотографии это просто молодая пара на пляже, на второй — они же, но очень-очень толстые и столь же счастливые. Оба в синих купальных костюмах, как раз таких, которые во время отдыха носили Джон и Кейт...

История вторая. Путь к идеалу

Вестибюль «Маркизы Санта-Катерины» блестел, свежевымытый, а запахи моющих средств уже исчезли, поглощенные тропическим воздухом. Консьерж, полюбовавшись наведенным порядком, мысленно отмечает выделить премию для всех уборщиц и техперсонала. Сейчас у них горячая пора — зима, изрядные количества североамериканцев бегут на острова от холодов, и гостиница, как всегда, готова удовлетворить все их потребности. Включая, разумеется, особые нужды некоторых гостей, обеспечив все соответствующие приготовления. Одну такую компанию как раз ожидали сегодня. Наметанным взглядом он легко выделяет их из толпы свежеприбывших. И как всегда, уже знает, что тут придется потрудиться.

— Идем, девочки, осталось просто зарегистрироваться, — пыхтит Абби, волоча чемодан.

Дочери, разумеется, не отвечают — все в телефонах, просматривают чат и отвечают на деловые вопросы. Абби к этому привыкла. Тамми и Линда, соответственно двадцати двух и семнадцати лет от роду, записные трудоголики, каждый день с утра до ночи в делах. Из-за этого у них больше ни на что банально нет времени — ни семьи, ни парней, ничего. Изнуряют себя вусмерть, нервы ни к черту, и что хуже всего, даже с ней практически не говорят. Их удалось затащить в отпуск только потому, что три врача хором заявили — или месяц отдыха, или скоро сляжете с нервным срывом, а это уже на год-два. Однако у Абби есть план, и возможно, девочки таки сумеют расслабиться, пусть даже с риском для жизни.

Уронив чемодан на плитки пола, Абби обращается к консьержу:

— Здравствуйте, заказ на фамилию Браун.

— Конечно, сударыня, — отзывается тот, проверяя записи. — Да, сюит номер сто сорок пять, прекрасный выбор. Мне позвать кого-нибудь отнести ваш багаж в комнату?

— Незачем, спасибо, — говорит Абби, — с нашим багажом авиакомпания уже устроила все, что могла.

— Мне очень жаль, сударыня, — отвечает консьерж. — Наша гостиница специально для таких гостей предлагает услугу сменной одежды — мы стараемся подготовиться к любым неожиданностям. Если вам что-нибудь потребуется, загляните на второй этаж, номер третий.

— Спасибо, — кивает Абби, взяв три карточки-ключа и отдавая два Линде и Тамми.

Дочки автоматически берут по ключу и впервые за все время окладывают телефоны, чтобы осмотреть окружение. Гостиница впечатляла природой и архитектурой, но взяв свои рюкзачки и следуя за матерью, девушки отмечают одну особенность насчет гостей — все тут имели лишний вес. Вот за столом сидит корпулентная семья, поедая пирожки из тарелок, водруженных прямо на массивные пуза. Мимо вперевалку проходит пара дам в безразмерных сарафанах-тентах. Рядом сидит пара детишек, щипают друг друга за животы и хихикают. Линда и Тамми, очи горе, начинают задаваться вопросом, во что их ухитрилась втянуть мамочка.

— Вот сюда, сударыни, — коридорный открывает перед ними дверь. Просторная комната — широкий сексодром и две кровати-полуторки ничуть не умаляли площади, — а отделана так, что даже оторвавшиеся от телефонов Линда и Тамми впечатлились.

— Мам, как ты сумела себе такое позволить? — удивляется Линда.

— Спецпредложение, — отзывается Абби, ставя чемодан рядом с кроватью. — Об этом месте мне рассказал кузен Джон.

— Если вам что-либо потребуется, только сообщите, — поклонился служитель в белой униформе и покинул номер.

Абби осмотрелась и предложила:

— Давайте я разберу вещи, а вы пока окунетесь в бассейн?

— Мам, мне же нужно еще эти файлы проверить, — взялась Линда за смартфон.

— Нет, не нужно, — ответствует Абби, отобрав телефон у дочери и перехватив второй у Тамми, — вы сюда приехали именно затем, чтобы УЙТИ от работы. Требование врачей, а заодно и матери. Обе две — вон отсюда и РАССЛАБИТЬСЯ.

— Но у нас же даже купальников нет, — говорит Тамми, — наш багаж...

— Вы слышали, что сказал консьерж. Так что обе вон СЕЙЧАС ЖЕ — и РАССЛАБИТЬСЯ, а то хуже будет, вы меня знаете!

Полчаса спустя Тамми и Линда стоят у бассейна, оба в цельных купальных костюмах без завязок; у Тамми черно-белый в горизонтальную полоску, у Линды голубой с вертикальной желтой полосой.

— Что ж, здесь недурно, — говорит Линда.

— Поверить не могу, что она забрала наши телефоны, — бормочет Тамми. — Мы, черт возьми, уже не дети.

— Да, но нам тут четыре недели сидеть. И знаешь, врачи правы, отдых и работу смешивать нельзя.

— Но я бы предпочла делать это в своей одежде, — ворчит Тамми.

— Тут я… ты запах чувствуешь?

— Что… ух ты, это что такое вообще?

— Идет оттуда, — кивает Линда на круглый бар посреди бассейна. Девушки дружно ныряют и плывут прямо на запах, как крысы на звук дудочки Нильса. Садятся, и бармен молча вручает каждой по тарелке с большой сосиской под соусом чили и жареной картошкой.

— Ух ты. С детства такого не ела, — говорит Тамми. — Погодите, а сколько это стоит?

— Для гостей еда бесплатная, сударыня, — отвечает бармен, — все, что пожелаете и сколько пожелаете.

— Ну раз так, от одной сосиски вреда не будет, — решает она, — а то аппетит разыгрался, давненько так не было.

— Одна так одна, — улыбается Линда, и девушки вгрызаются в сосиски.

Несмотря на высказанное заявление, час спустя перед ними уже четыре опустевших тарелки, и обе придерживают раздувшиеся животы.

— Ох… это было… ик… вкусно, — говорит Тамми.

— Даже не помню, когда… ик… я ела такую вкуснятину, — кивает Линда.

— Но я так объелась, — жалуется Тамми. — Больше так нельзя.

— Конечно же нет.

Абби сидит в номере, ноги на стул, в руках книжка. Чемодан разобран, больше нечего делать — только сидеть, пытаясь расслабиться. Если удача повернется правильной стороной, девочки сейчас развлекаются, и возможно...

Дзззинь!

Абби замирает, затем спокойно тянется к сотовому, что лежит на столе. Открывает.

— Алло? Да, дорогой, мы уже прибыли. Прости, что раньше не позвонила, оченж долго добирались и разбирались. Авиакомпания потеряла мою сумку и чемоданы девочек. Нет, ничего критичного, обещали вернуть. Да, девочки в порядке, думаю, наконец-то они отдохнут. Да, я… что? Дорогоя, я РАЗРЕШАЮ им жить так, как они хотят, но все-таки я мать и беспокоюсь. И не потому, что похудела… да нет, не слишком… забудь, я не собираюсь говорить с тобой в таком тоне!..

Абби, рассерженная, вешает трубку и пытается вернуться обратно к книге, но мозги не восприинимают прочитанного. Тут дверь сюита открывается, и вваливаются Линда и Тамми, придерживая раздувшиеся животы.

— Ик, привет, мам, — плюхается Линда в кресло, а старшая дочь падает на кровать.

— Что ж, кажется, вы… уже слегка расслабились, — замечает Абби, временно забыв о разговоре.

— О да, мы, ик, тут замечательно перекусили, — отвечает Тамми, — обязательно загляни в здешний бар.

— Спасибо за предложение, но я пока не очень голодная...

— Но там правда классно, мам, — вступает Линда, — и выпивка тоже есть, на любой вкус.

— А может, вы и правы, — вздыхает Абби.

— Отлично. Мы пока тут отдохнем чуток, а тебе нужен купальник.

— Договорились. Захотите, спуститесь в бассейн, а пока расслабляйтесь, — и идет к выходу, по пути похлопав старшую дочку по животу.

Вскоре Абби, облаченная в черный цельный купальник с белым поясом, сидит у бассейна с книжкой в руках. К столику подходит официант и интересуется:

— Желаете что-нибудь, госпожа?

— Что-нибудь с хорошим градусом, — отвечает Абби. — Мне нужно временно перестать сходить с ума.

— Да, конечно, — кивает официант, и несколько минут спустя возвращается с большим бокалом, наполненным чем-то синим. Абби отпивает глоток, потом смотрит на официанта совершенно круглыми глазами и приканчивает коктейль в три глотка. На лице ее выражение «так не бывает»,

— Ананасово-манговый тоник и еще пара ингредиентов, сударыня, — сообщает официант. — Алкоголя не так много, но гостям нравится. Еще хотите?

… Некоторое время спустя Абби икает, осушив одиннадцатый бокал. Официант убирает посуду, Абби поднимается — в ее раздувшемся животе плещется небольшое озеро. Медленно и осторожно она обходит бассейн, направляясь к номеру — удивительно уверенно, учитывая количество выпитого, притом безо всякой закуски. Впрочем, официант успевает подмигнуть кому следует, и облаченный в белую униформу коридорный провожает Абби, деликатно поддерживая под локоток...

Первые несколько дней проходят примерно так же: девушки расслабляются в бассейне, наслаждаясь бесплатной едой в немереных объемах, а мать активно исследует ассортимент бара, избегая общаться с оставшимся в Штатах супругом. Эффект, как и следует ожидать, начинает проявляться...

Линда оседает на стуле, оглаживая живот и задумчиво глядя на пустую тарелку. Это уже третья порция «дежурного блюда», и она пошла не хуже, чем первые две, все-таки здешние повара просто гении. Похлопав себя по животу, она слегка икает от сытости. За эти дни у Линды вырос не только круглый живот, но и подрос в объеме прежде скромный бюст. Ноги и ягодицы также пополнели, и Линда в принципе где-то там в глубине души осознавала, что это неправильно и вообще — но она здесь так хорошо расслабилась, что волноваться вот совершенно не тянуло. Ей вообще никогда раньше не было так хорошо, и все треволнения насчет работы и прочего точно могут подождать, тут слишком прекрасно, чтобы отвлекаться на посторонние материи.

— Привет, сестренка, — плюхается на стул напротив Тамми с полной тарелкой (это ее третья нынче за обедом). Она округлилась так же, как и младшая сестра (чуть поменьше в груди, чуть побольше в поясе и бедрах).

— Наслаждаешься? — лениво спрашивает Линда.

— И почему мы так долго никуда не выбирались! — восклицает Тамми, прожевав очередной кусок. — Я тут так расслабилась, и вообще довольная и счастливая.

— И объевшаяся, — хихикает Линда.

— Пока нет, но скоро, — улыбается старшая сестра. Потом смотрит в сторону бара, и улыбка ее пропадает. Линда смотрит туда же — на мать, которая потягивает очередную порцию выпивки.

— Слишком много она там сидит, — взлыхает Тамми. — Я уже волнуюсь.

— Я тоже об этом думала. Но могу сказать, что ей это дело нравится, — отвечает Линда, видя, как купальник матери распирает вполне солидный пивной, а вернее, ликерный живот.

— Она привезла нас сюда, а мы почти не общаемся, — говорит Тамми. — Надо это поправить.

— Для всех нас надо, — соглашается Линда и встает. — Позови ее сюда, я сейчас вернусь.

Кивнув, Тамми машет матери, мол, иди сюда, пока Линда возвращается к буфету. Вскоре Абби, прихватив бокал, подходит — слегка пошатываясь, но достаточно уверенно.

— Мам, ты как? — спрашивает Тамми, а Абби плюхается на ближайший стул.

— О, все в порядке, родная, — отвечает та, — просто пытаюсь расслабиться.

— Мммм… Мам, послушай. Мы с Линдой тут замечательно проводим время, и мы прекрасно понимаем, что такой подарок нам сделала ты. И мы хотим разделить это ощущение с тобой.

— Ах, Тамми, это так мило… — ответствует Абби. — Я так рада, что вы обе наслаждаетесь вовсю, — и тычет пальцем в живот дочери. Та, хихивнув, отвечает тем же, отчего Абби икает — и обе хохочут.

Тут подходит Линда, балансируя подносом, полным всяческих вкусностей.

— Мам, ты наверняка голодная, присоединяйся, — и ставит поднос на стол.

— Ну, пожалуй, перекушу чуток, — соглащается Абби и откусывает кусочек булочки. А потом с пробудившимся аппетитом принимается уплетать все подряд. Девушки, обменявшись улыбками, следуют ее примеру.

Следующие дни вся троица проводит в режиме «поспать, поесть — до отвала и еще чуток, — расслабиться, повторить». Случайно узнав о том, что в гостинице есть сервис «обслуживание прямо в номерах», засиживаются за разговорами и семейными воспоминаниями за полночь, не отвлекаясь от процесса питания.

— И ты до сих пор все это помнишь! — фыркает Тамми, жуя очередное пирожное.

— Каждое мгновение, — улыбается Абби, прикладываясь к буррито. — Вы за эту несчастную Барби сражались, как при Булл-Ран.

Выпивка, дополненная обильной закуской, быстро довела пропорции Абби до тех же, что у девочек: круглый живот, тяжелая грудь, пополневшие руки-ноги и колышущиеся ягодицы, распирающие купальник.

— Не знаю, право, где вы подхватили тот прием с захватом, но я тогда просто тихо радовалась, что вы не мальчики, а то кому-то могли бы раздавить кадык.

— О, а это я помню, — смеется Линда, потирая вздувшийся живот. — Кажется, у меня там до сих пор след остался.

— А мне помнится, что выиграла тогда я, — говорит Тамми. — Ама, а от нас правда была такая куча хлопот?

— Как и от всех детей, — пожимает плечами Абби. — Но и куча радости тоже. Помню, как я вас учила танцевать на конкурс талантов...

— Это под «Бриолин», что ли? — стонет Линда. — До сих пор воротит.

— Но танец был забавный, — добавляет Тамми.

— И вы сразу подхватили ритм, — вспоминает Абби. — Кстати...

— Ты это что задумала, мам? — спрашивает Тамми, пока Абби, подойдя к чемодану, извлекает переносную колонку, подключает к айпаду, что-то находит в списке и нажимает «пуск». Из динамика доносится знакомая мелодия.

— Ох, только не это… — всплескивает руками Линда, но губы ее сами собой растягиваются в улыбке.

Тамми смеется, а Абби поднимает ее с кровати и жестом приглашает Линду присоединиться. Очи горе, та занимает позицию справа от матери, Тамми по левую руку, и они входят в ритм и танцуют втроем, как много лет назад, раскачивая бедрами и выгибая руки в такт мелодии. Движения их легки и грациозны, хотя все трое ощущают, как ходят ходуном их отяжелевшие телеса, но это лишь понукает их двигаться быстрее и улыбаться еще шире. СИл как раз хватает на всю песню, правда, после нее они просто падают на пол — вспотевшие, усьавшие, но счастливые. И громче всех смеется Абби, которая много лет не видела своих девочек настолько счастливыми.

Отдых продолжался, вся троица все так же наслаждалась привычном уже ритмом. Однако по мере приближения дня Д, когда настанет время выписываться из гостиницы и возвращаться домой, Абби все чаще начинает отвлекаться и радуется словно через силу; от сестер это не ускользает, матери они ничего пока не говорят, но как-то утром, пока она еще спит, тихо спускаются на завтрак и без помех обмениваются своими соображениями.

— Линда, тебе не кажется, что мама… как-то отстранилась? — слизывая с пальцев джем, интересуется Тамми.

— Есть такое. Вчера за ужином только четыре тарелки съела, — отвечает Линда, сыто икнув.

— И когда я вспоминаю, как мы там будем в самолете, она сразу меняет тему. И телефон не вынимает.

— Не знаю. Может, ей не хочется уезжать?

— Мне тоже не хочется, тут что-то большее, — возражает Тамми. — Чем больше думаю, тем больше мне кажется, что это насчет нее и папы.

— А он тут при чем? Ну да, у него проект и он с нами вырваться не мог, но...

— Мы обе знаем, что мама всегда пытается силой нас осчастливить, а папа постоянно встает на нашу защиту, — говорит старшая сестра. — Пари держу, что ему и идея этой поездки не понравилась.

— Все равно не понимаю, к чему ты клонишь.

— Я тут на днях заглянула в мамин телефон — последний, кому она звонила, как раз был папа. И было это в день прибытия, и тогда она и начала пить.

— Думаешь, ей не хочется возвращаться и общаться с папой?

— Есть такое подозрение. Но мне видится один выход. Ты этого не можешь помнить, а вот мне вспоминается — самыми счастливыми я видела маму и папу как раз когда она была беременна тобой.

— Правда?

— Угу. Папа всегда ходил с улыбкой до ушей и гладил мамин живот, и приносил ей все вкусняшки, какие ей хотелось. Мама тогда серьезно поправилась, но потом потихоньку скинула весь лишний вес, волновалась, что подаст нам дурной пример.

— Но я… А! Думаешь, папа...

— Угу, — кивает Тамми. — Так что если они и поругались, может, мы сможем помочь делу.

Сестры возвращаются в номер, на цыпочках открывают дверь — Абби, к счастью, все еще спит, — Линда наиаккуратнейшим образом разворачивает покрывало, полностью обнажая расплывшуюся фигуру мамы, а Тамми вооружается сотовым и, отключив вспышку, делает несколько снимков с разных ракурсов. Абби полусонно ерзает, но Тамми уже сочиняет сообщение и отправляет папе.

— Думаешь, получится? — спрашивает Линда.

— Вот сейчас и проверим, — ответствует старшая сестра.

Сотовый звонит, Тамми тут же отвечает.

— Привет, пап, это я… да… ага… э, щас, минутку погоди, — кивает Линде: — Он хочет поговорить с ней.

Линда с улыбкой нежно дергает Абби за плечо, вырывая и объятий сна. Та зевает, и тут ей сообщают:

— Мам, тебе звонят.

ПОлусонная, та берет телефон, а Линда и Тамми тихо покидают номер. Впрочем, дверь закрывают не полностью и нагло подслушивают в щелочку. Спарве реплики Абби короткие и раздраженные, но потом голос становится мягче, она улыбается и даже немного плачет, слушая слова мужа. А сестры улыбаются еще шире, слыша обоюдное «Я тебя люблю».

После чего Абби весело обращается к ним:

— Ну что, пошли завтракать?

Сказать «мы уже поели» язык не поворачивается, опять же пока поднимались в номер и потом спустятся обратно в ресторацию — оно уже немного подрастрясется, по опыту известно. Что и происходит, но наворачивая за обе щеки, сестры замечают, что Абби уплетает еще активнее. Считая первый подход к завтраку, это у них идет шестая порция — а Абби уже опустошает пятую и умерять темпа совершенно не намерена.

— Проголодалась, мам? — весело интересуется Линда.

— Пытаюсь блюсти девичью фигуру, — хихикает Абби, похлопывая себя по пузу.

Трио обменивается улыбками и продолжает есть, но тут подходит один из гостиничных служителей с сотовым.

— Прошу прощения, но тут срочный вызов для госпожи Тамми Браун.

Учитывая, что вызов не на личный телефон, а на служебный гостиничный, который поди еще найди — и впрямь кто-то напрягся очень серьезно. Тамми отрывается от тарелки и берет аппарат. Выслушивает все, что ей говорят с той стороны, дважды кивает, потом говорит:

— Гарри, хватит мандражировать. Ты знаешь, как со всем этим справиться. Да, я серьезно! Гарри, я сейчас в отпуске, впервые за несколько лет, вернусь на днях, если косяки будут — улажу, но их не будет, ты вполне сумеешь сделать все сам. Ну конечно же я в тебя верю, не верила бы — не оставила вместо себя! Хорошо, как вернусь, обязательно обсудим. Вот и лады. Я знаю, ты справишься. Удачи.

Передав аппарат сотруднику гостиницы, Темми отвечает на вопрощающие взгляды Абби и Линды:

— Да нормально он работает. Справится. И вообще, от этих разговоров у меня проснулся аппетит.

Спустя два дня консьерж смотрит, как семейство Браун вперевалку движется к стойке. В эти последние дни мать и дочери, кажется, и не вылезали из-за стола, и растолстели еще сильнее. Одежки из секонд-хенда им подобрали с большим трудом, однако все же сумели откопать безразмерные футболки и джинсовые шорты. Тесные, но хоть как-то. Впрочем, на подобные мелочи Абби, Тамми и Линда внимания не обращали, сияя от радости, они уже планировали большое семейное празднество сразу по возвращении домой.

Консьерж улыбается им вслед, а когда корпулентное трио вперевалку покидает гостиницу, снимает трубку зазвеневшего телефона.

— Алло? Да, сударь, как раз выехали. Без проблем, сударь, я рад, что вы довольны результатом. Главная цель нашей гостиницы — чтобы наши гости были счастливы. О да, сударь, ваша супруга и дети вполне довольны. Рад слышать, что и вы тоже. И пожалуйста, не стесняйтесь передать нашу визитку тем, кому она понадобится. Счастливого вам дня.

История третья. Обрести семейное счастье

Сьюзен, пораженная, разглядывает сверкающий вестибюль «Санта-Кристины». Отполированные плитки пола, роскошный дизайн — и то, что она сумела позволить себе три недели в этом раю, почти примиряет ее со всеми прочими проблемами. Почти.

— Мамочка, а когда они найдут наши вещи? — в четырнадцатый раз спрашивает Мия, ее девятилетняя дочь.

— Я правда не знаю, детка, — отвечает Сьюзен. — В аэропорту сказали, они сделают все, что смогут. Ну хотя бы ручная кладь при нас. Пойдем зарегистрируемся.

Мия кивает, и мать с дочкьй идут к консьержу, который здоровается с ними, широко улыбаясь.

— Добрый день, сударыня, чем могу помочь?

— Приветствую, регистрация на имя Алва.

— Сейчас, минутку… О, вот и вы, мы поселим вас в великолепную комнату с видом на океан. Еще вам в номер положили наши рекламные буклеты, вам как семье что-нибудь может быть интересно.

— Спасибо, очень мило с вашей стороны, — говорит Сьюзен. — Особенно после...

— Сьюзен?

— Пол?

Она разворачивается и видит мужчину примерно своих лет, а за ноги отца держатся еще мальчик и девочка годом младше Мии.

— Ты тоже сюда? — спрашивает Сьюзен.

— Ага, начальница порекомендовала. Сказала, у нее после здешнего отпуска с семьей все наладилось. А у тебя как?

— Один в один. В смысле семьи.

— Это хорошо. И неплохо будет иметь рядом кого-то знакомого, так, детки?

— Ну да. Нельсон, Тина, — кивает Сьюзен детям, с ними ей говорить легче, чем с Полом.

— Может, и займемся тут чем-нибудь вместе. Конечно, сперва надо как-то решить вопрос багажа...

— Что, у тебя тоже? — спрашивает Сьюзен. — А то наши чемоданы эти гады куда-то отослали, у нас только ручная кладь с собой.

— В этом мы, пожалуй, можем вам помочь, — вступает консьерж, — в нашей гостиницы специально для гостей с утерянным багажом есть бесплатная сменная одежда. Хоть купальники, хоть прогулочные костюмы.

— Было бы очень кстати! А то у нас одежды почти и нет, — говорит Сьюзен.

— У нас тоже, — сообщает Пол. — Непременно загляну в ваши закрома. А пока мне надо зарегистрироваться?

— Да, конечно, — отвечает консьерж и вписывает в журнал нужные данные.

Сьюзен отстраняется, пытаясь не смотреть на Пола, и кое-что замечает вокруг. На сей раз не интерьер гостиницы, хотя он того достоин, а изрядно корпулентую пару, которая проходит мимо, что-то жуя. И более чем упитанного папашу, на котором трещит тенниска, и он вручает своему пузатому сыночку большую сосиску в тесте. И две женщины, вперевалку идущие к бассейну, ленточки бикини теряются в складках их расплывшихся тушек. Качая головой, Сьюзен берет Мию за руку и направляется к выделенному им номеру.

Комната у мамы и дочки Алва имеет вид не менее роскошный, чем вестибюль — сверкающий кафель, спокойные идеально подобраные цвета, мягкая мебель и чудесный вид на океан. Мия прыгает на кровати, пока Сьюзен раскладывает их немногочисленные пожитки, но когда девочка видит, как та кладет на одну полку ее футболку рядом со своими джинсами, она спрашивает:

— Мамочка, ты в порядке?

— Конечно, конфетка моя, а что такое?

— Да просто не думаю, что ты сможешь надеть мою футболку.

Сьюзен смотрит на полку, осознает свою ошибку и раскладывает одежду как положено.

— Прости, доченька, просто я устала после полета.

— Ладно. Забавно, что и мистер МакФерсон тоже тут?

— … Да, милая, очень забавно.

— Думаю, ему тоже нужно здесь побывать. Он наверное тоже грустит после того, как миссис МакФерсон ушла. Почти как у нас...

Сьюзен замирает, потом говорит:

— Милая, я знаю, что тебе пришлось нелегко. Но мы с твоим папой просто больше иначе не могли. Это трудно, но так всем нам будет лучше. Не грусти.

— Я не буду. Но Нельсон и Тина грустят, — отвечает девочка. — В школе я видела, как они иногда плачут.

— Что ж, я не знаю, что именно случилось с миссис МакФерсон. Но в их случае иногда грустить — это нормально. Может, тебе стоит попробовать больше времени проводить с ними.

— Но мы почти не знаем друг дружку.

— Вот заодно и познакомитесь. Давай так: я позвоню мистеру МакФерсону, и вы все втроем пойдете к бассейну. Только ты же помнишь, больше ни с кем не общаться?

— Да, мам.

— Хорошо. И найдем тебе новый купальник, как говорил дядя консьерж.

И вот минут двадцать спустя Мия уже у бассейна, в ярко-красном цельном купальнике, ждет Нельсона и Тину, которые появляются там еще через несколько минут — Тина в красном танкини, Нельсон в синем.

— Э, привет, рада встрече, — Мия пытается не хихикать, глядя на странный купальный костюм мальчика.

— Эй, ты в порядке? — спрашивает Тина. — А то тебя как-то дергает.

— Да нет, просто… хмм...

— А у них на меня больше ничего не было, — хмуро сообщает Нельсон.

— И нечего потешаться над моим братом! — поджимает губы Тина.

— Да нет, просто… выглядит как-то...

Тина гневно смотрит на девочку, потом переводит взгляд на брата — и не может сдержать ухмылку. Нельсон пожимает плечами.

— Бывает и хуже. Так чем займемся?

— Наверное, поплаваем в бассейне… ой, а чем это так пахнет? — спрашивает Мия.

Брат и сестра двойным радаром нюхают верет, крутясь на месте, и с высокой точностью идентифицируют круглый пятачок внутри бассейна, где большой мужчина раздает всякую еду.

— Пахнет вкусно! — заявляет Мия. — Вы голодные?

— Ну, на самолете у нас были только орешки… — сообщает Тина, а Нельсон уже прыгнул в бассейн и плывет к кормежке. Девочки, переглянувшись, следуют за ним. Усевшись у бара, троица внезапно осознает страшное.

— Но у нас нет денег… — издает стон Мия.

— Не беспокойтесь, — обращается к ним повар, — еда для гостей «Санта-Кристины» бесплатная, все включено. Что вам хочется больше всего?

— А что у вас есть?

— Сегодня барбекю, а на десерт мороженое. Сколько сможете слопать.

— А знаете, давайте попробуем все и решим, что нам больше всего нравится? — предлагает Мия.

Час спустя.

— Ик… мне, наверное, нравится все, — сообщает Нельсон.

— И нам, — отвечают девочки, обхватив раздувшиеся животики.

— Кажется, вам нужно передохнуть, — улыбается повар. — Почему бы вам не полежать вон там на шезлонгах?

Дети, кивнув, не без труда перемещаются на рекомендованные места и растекаются по сидениям. Тина говорит:

— А вообще… весело. Я уж и отвыкла от такого.

— Я тоже, — выдыхает Нельсон.

Мия лишь улыбается и сыто икает.

Закончив распаковывать немногочисленные вещички, Сьюзен смотрит на часы и сама удивляется — это что, столько времени прошло? Да она весь багаж, включая потерянный, собирала вдвое быстрее! Впрочем… сама виновата. Постоянно в себе, в своих мыслях, по пять минут стоит с каждой шмоткой в руках. Вздохнув, садится на кровать. Она приехала сюда в надежде восстановиться после развода, привыкнуть, что мать и дочь — тоже семья. А вместо этого думает о Поле.

Он всегда был ей добрым другом — ее бывший работал вечерами, и Пол часто предлагал посидеть с Мией, чтобы она смогла вырваться пообщаться с приятельницами. Всегда готов был выслушать и дать хороший совет. Сьюзен и не местала о большем — она замужем, он женат… но сейчас все изменилось. И все же — у него свои дети, у нее Мия...

— Мия! — восклицает Сьюзен, глядя на часы. Уже темнеет, дочка давно должна была вернуться. Но как раз когда женщина бросается к телефону, дверь номера открывается и вваливается очень-очень объевшаяся Мия.

— Ик, привет, мам, — выдыхает девочка, — прости, что так поздно, но мы с МакФерсонами так хорошо проводили время.

— Уже вижу, — тычет пальцем Сьюзен в раздувшийся как мячик живот дочки.

Мия, хихикнув, икает и сообщает:

— Нам разрешили кушать все, что мы захотим, и это не стоило и цента.

— Правда? — улыбается Сьюзен. — Что ж, я проверю качество здешней кормежки за ужином. Ты, я так понимаю, не идешь?

— Угу. Я объелась, — честно признается Мия.

— Это не страшно, но из номера ни ногой. Чтобы я больше за тебя не волновалась.

— Ладно.

— ВОт и хорошо. Так, что бы мне такое надеть?

Ответ на этот вопрос, впрочем, оказывается совершенно не важен, поскольку Сьюзен, спустившись на ужин, Пола там не обнаруживает. Но у нее есть хорошие шансы следующим утром — проснувшись, она видит Мию, дочка уже одета в купальник и мини-саронг и идет к выходу.

— Милая, ты куда? — полусонно интересуется Сьюзен.

— Мы договорились с Тиной и Нельсоном встретиться на завтраке, помнишь, я говорила? Хочешь с нами?

— Пока нет, я еще не выспалась. А мистер МакФерсон там будет?

— Наверное.

— Что ж, тогда… а можешь узнать, какие у них планы на ближайшее время? Я, э… может, мы сможем чем-нибудь заняться вместе.

— Конечно, мамочка, — отвечает Мия.

Оставив задремавшую маму, девочка спускается к бкфету и тут же видит Нельсона и Тину, оба все так же в купальниках и вовсю лопают. Мия тут же нагребает себе большую тарелку всяких вкусностей и присоединяется к ним. Несколько минут чревоугодия, и она все же вспоминает о маминой просьбе.

— Слушайте, а вы уже знаете, чем будете заниматься на отдыхе?

Нельсон продолжает жевать, а Тина ответствует:

— Не знаю. Папа говорил, что у него есть план, но вчера он просто шатался из угла в угол.

— Правда? Моя мама тоже так, — говорит Мия, — как сама не своя. Она часто такая с тех пор, как папа от нас ушел.

— У нас тоже так, — вздыхает Тина. — Я надеялась, здесь ему станет полегче.

— Ну, моя мама хотела чем-нибудь заняться вместе с вами. Давайте что-то придумаем? — предлагает Мия.

— Что-то, чтобы они оба были счастливы? — говорит Тина.

Тут раздается громкое урчание — это Нельсон, отложив вилку, поглаживает туго набитый живот. Девочки смотрят на него и расплываются в дружных ухмылках.

— Вы это чего? — не понимает Нельсон.

Еще два дня проходят тихо и примерно так же: дети объедаются вкусняшками, пока родители не находят их, чтобы отправить развлекаться где-то в пределах гостиницы. В основном сие касается Мии, мать которой готова заняться чем угодно, лишь бы отвлечься о мыслей о Поле, который совсем рядом. В общем, дети продолжают округляться — родители этого словно не замечают, — и продолжают думать, как бы это свести их вместе. Тут-то все и сходится.

— Идеи есть? — спрашивает Тина за обедом (сосиски с чили и жареная картошка).

— Пока нет, — вгрызаясь в сосиску, отвечает Мия, — мама меня таскает туда-сюда, даже подумать не дает.

— Наш папа тоже, — добавляет Нельсон, — но мне тут кое-что пришло в голову.

— Правда? Что? — смотрит на него Мия.

— Утром видел объявление у буфета. Вечером устраивают большое барбекю.

— Нельсон, у тебя все мысли о еде! — замечает Тина.

— Это тоже, но...

— Нет, он прав, может сработать, — говорит Мия, — большой праздник и все такое. А мама любит шашлык и барбекю. Я скажу ей, а вы поговорите с отцом.

— Думаешь, получится? — спрашивает Тина.

— Попробовать стоит.

— Не уверена, правильно ли это, — в третий раз за вечер повторяет Сьюзен, когда они с Мией идут в обход бассейна в сторону обильных ароматов пряностей и жареного мяса.

— Да ладно, мам, там будет весело, — отвечает Мия. — И ты за все это время даже в бассейне толком не побывала!

— Что ж, — Сьюзен задумчиво оглядывает желтый закрытый купальник, который подобрали ей работники гостиницы в волшебной комнате, — в чем-то ты права. Но мы там надолго не задержимся. Ты в последнее время и так слишком много ешь.

— Ладно.

Они становятся в очередь за едой, наполняют тарелки ломтями жареного мяса и прочих вкусностей, и осматриваются, где бы присесть. Тут их окликают, они видят Тину, Нельсона и Пола за столиком, где есть еще пара свободных стульев.

— Идем, мам, — зовет Мия и движется туда.

Сьюзен сглатывает, но выбора-то нет, и усаживается на последнее оставшееся сидение — прямо напротив Пола.

— Ничего так… вечеринка, а? — изображает она хладнокровие.

К счастью, Полу сейчас не до физиономистики от слова совсем.

— Ну… да… — отвечает он, храбро прячась за могучим гамбургером, еще два ждут своей очереди у него в тарелке. Прожевав, поднимает взгляд. — Здравствуй, Сьюзен. Рад тебя видеть.

— И я, — говорит она, делая вид, что просто ест. То есть ест и делает вид, что именно этим и увлечена. То есть...

— Каникулы для тебя проходят хорошо? — интересуется Пол.

— Ага. Мы с Мией много чего успели посмотреть, — Сьюзен не уточняет, что именно и где, не отрываясь от тарелки.

— Я тоже, — говорит он. — Может, стоит вместе чем-нибудь занятся? Детям будет весело.

— Конечно, — ответствует Сьюзен.

Но прямо сейчас думает совершенно о другом. И не потому, что Пол совсем рядом. Вернее, в том числе и потому.

За эти короткие дни Пол успел поправиться. Причина очевидна — он ну очень активно поглощает сейчас съестное со своей тарелки, и явно делает это постоянно. Так что у него пополнели руки, округлилось лицо, а под рубашкой вот уже заметно выпирает живот. Сьюзен почти завороженно наблюдает, как он ест, кивая его ответам — и ни слова не говорит, когда спевшееся детское трио дружно катится за добавкой.

Наконец Пол оседает на стуле, огладив живот, и икает, чему сам удивляется.

— Прошу прощения.

— Ничего, — отвечает Сьюзен. — Так когда мы пересекаемся?

— Завтра в десять, — говорил Пол. — Собственно, я сейчас утаскиваю этих двоих спать, чтобы были готовы вовремя. Так что до встречи.

И Пол поднимается, давая Сьюзен возможность оценить его весьма солидный живот, распирающий рубашку и нависающий над синими плавками. Перехватив Тину и Нельсона, идет в здание гостиницы, помахав на прощание. Сьюзен и Мия следуют их примеру, и глядя вслед топающему чуть вперевалку Полу, Сьюзен чувствует, что пришла сюда сегодня вечером совсем не зря. И не только из-за барбекю.

На следующий день Мия пересекается с Полом и близнецами на завтраке, как всегда, очень и очень обильном, а потом они ждут автобуса в вестибюле. Запланирована поездка на один из местных пляжей, вроде как самый красивый на острове. Автобус уходит каждый день в десять и возвращается в час, к обеду. Народ ждет отбытия, Мия все оглядывается.

— И куда она пропала, — имея в виду блудную мамашу, говорит девочка. — Сказала, что сейчас соберет вещи и придет...

— Уверен, все будет в порядке, — отвечает Пол. — А вон и она.

Со стороны лифтов идет Сьюзен, на ней светлый летний халат.

— Простите, что задержалась, хотела примерить кое-что. Как я выгляжу?

— Очень мило, — ответствует Пол, а дети непонимающе переглядываются.

Как раз подкатывает автобус, народ начинает загружаться. У Сьюзен с этим проблем нет, Пол едва протискивается в дверь, а дети не без труда взбираются на ступеньки. Тина, плюхнувшись на сидение, шепчет Мие:

— Зачем вообще надевать халат на пляж?

— Не знаю, — ответствует та. — Там посмотрим.

Автобус едет по берегу, минут за двадцать достигнув цели. Туристы восхищенно ахают, вид действительно великолепен: мерцающая голубизной вода, чистейший песок, пальмы, а по периметру лагуны небольшие пещеры. Народ высыпает из салона на пляж, особенно завороженной пейзажем выглядит Сьюзен.

— Класс, а? — спрашивает Пол.

— О да, — отвечает Сьюзен, — я уже хочу окунуться.

И распахивает халат, под которым обнаруживается желтое бикини. Пол и дети удивленно смотрят на нее.

— Я просто… хотела примерить что-то новенькое из запасов гостиницы. Как думаете, мне идет?

— Однозначно, — помолчав, говорит Пол.

Она улыбается, потом замечает новую деталь пейзажа и указывает на расположившийся прямо рядом с автобусом пляжный буфет со шведским столом. Ароматы свежеготовящейся еды уже здесь, головы поворачиваются сами собой.

— Вы как, голодные? — спрашивает Пол детей, те активно кивают.

— А я вообще пропустила завтрак, — добавляет Сьюзен, и вся компания идет к цели. Быстро нагрузившись тарелками с едой (у Сьюзен меньше всего), садятся на песок и принимаются за дело. Кормежка вкусная, однако внимание Сьюзен больше занимает Пол, который ест с таким первобытным наслаждением...

— Хочешь мою булочку? — вдруг спрашивает она.

Пол быстро кивает, и Сьюзен скармливает ему булочку со своей тарелки. Что не остается незамечанным детьми, как и то, что когда тарелка ее пустеет, Сьюзен идет за добавкой. Что, впрочем, делает не она одна, и вообще все время до отъезда большая часть народу просто более-менее активно набирает себе добавку из буфета, располагается на пляже и жует, разве что иногда окунается в потрясающей красоты океан. А потом автобус возвращается, и обожравшиеся туристы вперевалку карабкаются в салон.

— Ох, все было просто великолепно, — потирает Пол выпирающий из-под футболки живот.

— Да уж вижу, — тычет пальцем Сьюзен в сей «комок нервов», не обращая внимания на собственный животик — поменьше, но вполне уже заметный.

Пол ухмыляется, и они вместе идут к автобусу, а трио колобочков-детей катятся за ними следом, понимающе улыбаясь.

Следующим утром Сьюзен просыпается, как следует потянувшись. Сбрасывает покрывало и медленно встает. На миг удивляется, почему это она в бикини, потом вспоминает, что было вчера. После автобуса они с Мией пообедали и пошли загорать у бассейна до самого ужина, а потом едва добрались до номера и отрубились, сонные и объевшиеся.

Собственно, с этой мыслью Сьюзен и смотрит на посапывающую на соседней кровати дочку. На ее упитанные руки, на большой и круглый живот, и сочные филейные части, такие обильные… Игнорировать очевидное уже не получается: за столь краткое время пребывания в «Санта-Кристине» Мия очень растолстела.

И меня ждет то же самое, думает Сьюзен, поворачиваясь к зеркалу. Оглаживает ладонями живот, который отрастила фактически за день. Чуть пополневшие щеки, налитой бюст, мощные бедра… и что самое странное, ей весь этот кошмар диетолога совершенно кошмаром не кажется. Она счастлива. Глупо, безумно, однако чуть покачнув пустой и явно готовый пополниться живот, отчего колыхнулись и другие расплывшиеся части, она хихикает. Щекотно — и приятно. Сколько же лет она так не делала… с тех пор, как Фил...

Тут она останавливается, думая о Филе, и о том, почему же они разошлись. Причин хватало, безусловно, однако первой на ум пришла его проклятая одержимость здоровым образом жизни. Этот маньяк спорта и тренажеров контролировал каждую калорию и расписывал планы поведения для всей семьи. Если захочется простенький бургер — съедать его приходилось украдкой и подальше от всевидящего ока Фила, а выходные состояли из нескончаемых походов на природу. Сколько раз Мия спрашивала — почему ей нельзя мороженого, ведь другие дети едят! Тут же по ассоциации вспомнилось, как счастливы здесь Мия и другие дети, те же Тина и Нельсон… а от них мысль сама собой свернула на Пола. Который явно знал, как наслаждаться жизнью. Который всколыхнул в ней целую волну чувств, когда она скармливала ему ту булочку, а потом когда он в свою очередь ткнул ее в живот на выходе из автобуса...

Еще раз взглянув на свое отражение, Сьюзен подходит к кровати и ласково будит дочку.

— Мам? — сонно моргает девочка.

— Привет, детка, — говорит Сьюзен. — Слушай, я тут подумала… может, сегодня просто отдохнем и не будем никуда мотаться? У них тут есть обслуживание в номерах, можно заказать прямо сюда и вместе позавтракать.

— Классная мысль!

Улыбнувшись, Сьюзен берется за телефон и делает заказ. У Мии медленно отвисает челюсть, когда она слышит, СКОЛЬКО всего заказала мама, и когда та вешает трубку, задает вопрос:

— Мам, ты настолько голодная?

— Ну, я заметила, что ты тут немножко изменилась, — похлопывает Сьюзен девочку по пузу. — Я и подумала, что мне не повредит… последовать твоему примеру.

— Ух ты! Правда?

— Ага. Мы теперь остались вдвоем. Вряд ли нам стоит волноваться насчет того, что там папа скажет насчет тренажеров и прочего, а?

— Не-а!

Сьюзен улыбается, и тут в дверь стучат. Она открывает. Гостиничные служители заталкивают в номер тележку с подносами — блинчики, яичница, ветчина, драники. Несколько тарелок и приборы. Напитки. Заодно проверяют, полон ли мини-бар, желают постоялицам приятного аппетита и удаляются.

А мама с дочкой хищно смотрят на еду...

Два часа спустя пустые подносы сложены аккуратной стопкой, Сьюзен, икнув, оглаживает раздувшийся живот. Она только что, кажется, слопала больше, чем когда-либо в жизни, чем где-то даже гордится. Мия пузом вверх лежит на кровати, головы ее из-за этого пуза толком и не видно, только толстые ножки.

— Ик… мам...

— Да? — выдыхает Сьюзен, с удовольствием оглаживая свои пополневшие достоинства.

— Это было… ик… хорошо. А давай и пообедаем так же?

— Вариант… — отвечает Сьюзен и тянется к телефону.

В это самое время Пол с детьми полулежат в креслах в буфете, переваривая обильнейший завтрак и синхронно обхватив руками раздувшиеся пуза.

Первым икает Нельсон.

— На здоровье! — говорит Тина. — Ик!

Нельсон хохочет, сестра через секунду подхватывает. Пол лишь сидит и смотрит на довольные мордашки детей. С того дня, как они остались без матери, он почти не видел их улыбок, сколько сил ушло, чтобы они хотя бы смирились с тем, что ее больше нет. Кто бы мог подумать, что здесь, в отпуске, все произойдет само собой!

Пол, конечно, прекрасно видел, чего это стоило в других отношениях. Нельсон успел отрастить себе второй подбородок, а танкини Тины под напором ее пуза так задралось, что больше походило на бикини. Сам он ничуть от детей не отставал, брюхо распирало футболку во все стороны. И все равно — как бы они в здешней гостинице ни растолстели, Пол чувствовал себя спокойным и уверенным в завтрашнем дне. Он столько лет так не расслаблялся. Вот кто бы подумал, что растолстеть, оказывается, хорошо — и кто бы мог подумать, что ему будет так хорошо, когда Сьюзен возьмется кормить его с рук...

Сьюзен. Он улыбается, вспоминая вчерашний день, вспоминая ее в куцых желтых ленточках бикини. Как ей нравилось кормить его, да и сама она успела отрастить милый животик. В Сьюзен его всегда привлекал ее добрый нрав, заботливое поведение. Но вчера, видя ее такой, чувствуя, как ее влечет к нему...

— Пап?

— А? — оторвался от своих фантазий Пол.

— Мы точно сегодня собирались на те скалы? — спрашивает Нельсон.

— Потому как мне кажется, что надо обождать, — похлопывает Тина себя по пузу.

Пол, поразмыслив минуту, отвечает:

— В принципе — почему бы нам не высвободить денек просто для себя? Скалы и завтра никуда не денутся.

Дети улыбаются, а Пол говорит:

— Давайте лучше просто позагораем.

И через несколько часов они лежат в шезлогах у бассейна, поглощая обед еще более обильный, нежели завтрак. Пол, уже без футболки, устанавливает миску с чипсами просто себе на брюхо, чтобы никуда не тянуться, и краем глаза видит, что его сын делает то же самое. Тина, проглотив остаток сандвича, запивает его лимонадом. Глядя на уверенных и целеустремленных детей, Пол решает, что и ему самому нужно заняться собой и тем, что желает он, а не кто-то там, и продолжает жевать.

Наутро, проснувшись, Сьюзен обнаруживает в номере гору пустых подносов. С минуту пытается сообразить, откуда, потом вспоминает, что они с Мией вчера целый день и не вылезали никуда, предаваясь чревоугодию. Плоды оного на ее раздавшейся тушке уже заметны невооруженным взглядом, что наполняет ее определенной гордостью. Смотрит на соседнюю кровать, где посапывает Мия, также разбухшая еще сильнее. Новый прилив гордости. Сьюзен тянется и похлопывает девочку по пузу. Та, икнув, отворачивается.

— Доченька, проснись, — улыбается Сьюзен, легонько щипая Мию за пухлый бочок.

Открыв глаза, та не без усилий садится.

— Э… ого, мам, хорошо выглядишь.

— Ты тоже, — отвечает Сьюзен. — А знаешь, что еще лучше?

— Что?

— Пора завтракать.

Мия радостно ухмыляется, а Сьюзен говорит:

— Давай выбираться в буфет. Там и выбор больше, да и засиделись мы в четырех стенах.

Насчет выбора дочка полностью солидарна, и уже через четверть часа они в буфете, загружаются едой. Процесс Сьюзен нравится, но таскать такой лишний вес все-таки несколько утомительно. Мия тоже слегка запыхалась, однако упрямо высматривает на стойке чего повкуснее. Так они движутся вдоль рядов, но вот перед Сьюзен вырастает громадных обхватов мужчина в синих плавках, а за ним пара столь же корпулентных детей. Она моргает, собираясь с мыслями.

— Пол?

Тот разворачивается — действительно, это Пол, — недоверчиво смотрит на Сьюзен, окидывая взглядом ее расплывшиеся телеса. А она говорит:

— Ты… хорошо выглядишь, Пол.

— И ты, — кажется, иных слов у него нет.

К счастью, дети подобного смущения не испытывают.

— Ты по-настоящему взялась за дело, — похлопывает Мия Тину по пузу.

— Ты тоже, — та делает то же самое.

— И все равно у меня больше, — заявляет Нельсон, выпячивая свой «комок нервов».

Пока дети обсуждают, где бы сейчас найти сантиметр, чтобы точно сравнить, Пол занимает столик и выдвигает стул для Сьюзен. Та, улыбнувшись такой его куртуазности, садится, Пол устраивается рядом, и они дружно принимаются за еду. Когда дети обращают внимание, что родители молча сидят и жуют, Мия, шепнув что-то остальным, спрашивает вслух:

— Мам, мы пойдем возьмем еще ветчины, хорошо?

Сьюзен кивает в ответ, и дети устраняются со сцены, оставив ее с Полом наедине — ну, насколько это возможно в гостиничном ресторане. Сьюзен и Пол едят — возможно, чтобы избежать необходимости что-то говорить, — а очистив тарелки до блеска, дружно оседают на стульях и оглаживают переполненные животы. Сьюзен тихо икает, и Пол наконец открывает рот:

— Тебе… нравится здесь?

— Да, — ответствует Сьюзен. — Впервые за сколько лет расслабилась.

— О да, понимаю, — кивает Пол, — у меня уже год как в голове сплошной юридический мусор и налоги. Утомляет — жуть.

— Согласна. Мой развод длился целую вечность, но я даже вообразить не могу, через что прошел ты, чтобы остаться с двумя детьми.

— Полный мрак. И дальше будет не лучше. Оставаться в рамках цивилизованных отношений с их матерью… просто не получается.

— Ты-то хоть можешь с ней говорить, — замечает Сьюзен. — Меня от Фрэнка физически воротит, а ему на все начхать. Был бы со мной кто-то вроде тебя, кто понимал...

Тут она замолкает, а Пол улыбается.

— Послушай, а давай сегодня вечером вместе поужинаем? Поболтаем, выпустим пар.

— Идея хорошая, но дети...

— Да пусть останутся хоть в нашем номере. Там и заночуют, ничего с ними за ночь не случится.

Подумав, Сьюзен кивает.

— Отлично. И помни, никаких парадных тряпок и официоза, — воздвигается в вертикальное положение и уходит.

Глядя ему вслед, Сьюзен поглаживает себя по пузу и улыбается.

Вечером Сьюзен сидит все там же в буфете и с нетерпением ждет. Никаких парадных тряпок, как Пол и сказал — бикини и саронг, куда уж меньше. Какая-то часть ее желает, чтобы одежды на ней было побольше, но… ничто из прежнего гардероба все равно не налезет.

— Привет, — голос сзади.

Сьюзен ухмыляется, когда Пол садится напротив, одетый во все те же плавки и безразмерную футболку.

— Кажется, закупались мы в одном бутике, — замечает она.

— Классика не стареет, — ответствует он, — ну что, пошли?

— Давай. А то я ГОЛОДНАЯ.

Дружно идут к буфету и загружают тарелки всем, чем захочется, потом садятся за столик и пожирают принесенное. Повторяют сей процесс еще раз, а потом еще, и вот оба полулежат на стульях в состоянии «щас лопну».

— Оххх… было хорошо… но больно, — стонет Сьюзен.

— Вынужденная… цена… — выдыхает Пол.

Сьюзен оглаживает переполненное пузо, слишком утомленная, чтобы ответить. Но она не слишком утомлена, чтобы упустить, что брюхо Пола выкатилось из-под футболки и нависает над плавками. А Пол, в свою очередь, отмечает, как пузо Сьюзен распирает саронг, а груди — верх купальника.

— А давай… поваляемся на пляже? — предлагает Пол. — Там попросторнее… чем на стульях...

Сьюзен кивает, и пара, воздвигшись в вертикальное положение, вперевалку шествует на пляж, гдя плюхаются прямо на прохладный после захода солнца песок, обхватив раздувшиеся животы.

— Отпуск… и правда прекрасный, — говорит Сьюзен. — Впервые после развода чувствую себя живой.

— Я тоже, — признается Пол. — И когда вижу, что дети действительно счастливы...

— Да, но… они так поправились...

— Мы тоже, — пожимает плечами Пол.

— Знаю, но мы еще куда ни шло, а вот дети… я просто не уверена.

— Они счастливы. И если лишний вес сотворил такое с тобой — подумай о них.

— А, то есть такой я тебе больше нравлюсь? — поворачивается Сьюзен к нему.

— Э… ну… да, — отвечает Пол. — А ты как считаешь?

Помолчав, Сьюзен кладет ладонь на его вздувшееся брюхо.

— Ты мне и раньше нравился. Но сейчас… еще больше, — говорит она. — Когда у меня начались проблемы, ты всегда был рядом и помогал. Это многое для меня значит.

— Для меня многое значило, когда ты меня слушала, — признается Пол. — Нам обоим в жизни пришлось нелегко, и нам повезло найти друг друга.

— Да. Повезло, — повторяет Сьюзен. Миг, и она притягивает к себе его голову и целует. Пол отвечает, обнимает ее, и прижавшиеся двое размыкают объятия лишь минуты две спустя.

— Я… я так давно хотела это сделать, — говорит Сьюзен.

— Я так давно хотел, чтобы ты это сделала, — улыбается Пол.

Она улыбается в ответ, смотрит чуть вбок — и ухмыляется до ушей.

— Думаю, это тебе тоже понравится.

Медленно встает, и ленточки бикини падают на песок, а Сьюзен плюхается в океанские волны. Пол поворачивается, также ухмыляется и следует за ней, а его футболка и плавки лежат на песке, у подножия таблички «Нудистский пляж».

Оставшиеся дни буквально пролетают единым махом для обеих семейств — или, возможно, уже для одного? — большую часть времени они проводят на пляже и в буфете, всегда вместе, но вот настает час отбытия.

Консьерж добавляет в длинный список новые фамилии, ставя особые пометки для особых клиентов. Мысленно напоминает себе проверить сегодня кухню, чтобы все сделали как положено. Еще раз пробегает взглядом по списку, и тут над ним нависает массивная тень. Консьерж спокойно поднимает взгляд:

— Чем могу помочь?

— Мы… ик… сегодня выписываемся, — говорит Пол, опираясь брюхом о стойку. С того романтического вечера он стал почти вдвое объемнее, служащие гостиницы с трудом подобрали ему самую просторную рубаху и шорты, но даже они до смешного тесны.

Рядом с ним стоит Сьюзен — пузо чуть поменьше, но более чем массивные груди под маечкой и еще более корпулентные окорока, распирающие эластичные рейтузы, вполне компенсируют сие отставание. Она как раз доедает слоеный блинчик, облизав пальцы, и подтверждает:

— Да, мы выписываемся вместе.

— Конечно, сударыня, — кивает консьерж, принимает у них ключи-карточки и дает расписаться в журнале. Поставив подписи, оба разворачиваются и зовут детей. Со стороны колонн катятся три колобка — дети раздались вширь почти так же, как родители, «шарики на ножках» для них совершенно не преувеличение. Нельсон, как и отец, одет в шорты и рубашку, а обе девочки в длинных сарафанчиках в облипку — взрослых, потому и длинных.

— Готовы? — спрашивает Сьюзен.

— Да, мы как раз позавтракали, — сообщает Мия. — А в аэропорту будет время покушать?

— Там точно должны кормить, — добавляет Тина.

Сьюзен улыбается.

— Как-нибудь устроимся.

Пол подхватывает багаж и идет к двери, Сьюзен шагает рядом. На выходе она говорит:

— Я, кстати, тоже голодная.

— Неудивительно, — фыркает Пол.

— На самом деле, с той самой ночи мне ВСЕГДА хочется есть, — сообщает она, похлопав себя по пузу.

Пол на миг замирает, осознав, что это значит. Неуклюже обхватывает Сьюзен за пояс — талии там давно уже нет, — и они выходят наружу. Дети следуют за ними; Мия, обернувшись, на прощание подмигивает консьержу. Тот подмигивает в ответ и улыбается. Помогать людям — всегда приятно, но редко бывает так, что «Санта-Кристина» на самом деле создает новую семью...