Марек и Дженни
Марек и Дженни
(Marek und Jenny — Die Befo:rderung)
Дженни добилась. Достигла. Повышение до старшего проект-менеджера в успешном агенстве соцсетей у Марека — это не просто ступенька в карьере, это оценка. Марек, главный босс, харизматичная и местами раздражающая сволочь, разглялел ее потенциал.
Чего она тогда еще не знала: она интересовала его не только в профессиональном ключе.
С повышением пришли новые привилегии, включая возможность работать из дому. На чем настаивал и сам Марек, мол, не отвлекайся на офисную рутину и болтовню, работай, так проще сосредоточиться, да и нам с тобой быстрее будет скоординироваться. Координационные совещания быстро перетекли в продолжительные видеозвонки, и речь частенько шла уже не только о работе. Марек интересовался, как у нее прошел день, что-где-когда она предпочитает, и то и дело сворачивал на тему еды и удовольствия. Присылал ей ваучеры на доставку еды из лучших рестораций, «как скромный знак поощрения за хорошую работу».
Дженни наивной не была и чувствовала, что Марек интересуется ей не только как сотрудницей-подчиненной. И в общем-то не возражала. Успешный, уверенный в себе, Марек источал ауру силы, которая ее привлекала. И уж конечно он мог себе позволить побаловать ее, обеспечить ей такую жизнь, о которой сама Дженни только мечтать могла. Так что когда однажды Марек предложил «неформальную встречу» у нее в апартаментах, дабы «спокойно обсудить текущий проект», она знала, чем это обернется.
Вечер начался с бутылки дорогого вина и солидного заказа из лучшего итальянского ресторана в округе. Марек смотрел, как она ест, и чуть заметно улыбался.
— Наслаждаешься, да? Оно и правильно. Женщина без аппетита — только пол-женщины.
Это было разрешением, приглашением. И, подогретая вином и его мощной аурой, Дженни этим приглашением воспользовалась, слопав раза в два больше, чем обычно себе позволяла, наслаждаясь сочной вермишелью и сытным тирамису.
Тем же вечером их отношения благополучно дошли до постельной стадии и двинулись дальше. Жаркие, требовательные, затягивающие. Предпочтений своих Марек не скрывал. Он любил ее кормить, заказывать для нее еду, смотреть, как она ест.
— Кушай, моя маленькая. Кушай. Для меня. — Ласково и настойчиво.
И столь же настойчиво осыпал ее презентами: роскошными щоколадками, визитами в дорогие ресторации, курьерская доставка разновсяких деликатесов прямо к рабочему месту, сиречь домой.
Дженни быстро поняла, насколько Мареку нравится тот факт, что она его заботами растет вширь. Сперва там было просто несколько килограммов, блузка стала чуть теснее, и только. Но каждое скромное изменение Марек отмечал одобрительным взглядом и речами вроде «ты становишься такой мягонькой, Дженни, такой женственной...» И покупал ей новые шмотки, как правило — на размер-два больше, из дорогих эластичных материалов.
Ну и в постели Марек неустанно изучал все изменения в ее фигуре, жмакал ее пополневшие бока, гладил мягкий животик. Наслаждался, ощущая на себе весь ее вес, нежно ласкал, а иногда в процессе скармливал ей шоколадки или мороженое, касаясь пальцами сперва ее рта, а потом — других частей тела, куда, по его мнению, отправится эта толика калорий. Властно, и одновременно восхищенно.
— Ты моя, Дженни, — шептал он, — всеми своими сантиметрами, всеми своими килограммами.
От макушки до пяток в Дженни и ста шестидесяти сантиметров не было, а вот обхваты и вес все росли, и она упивалась нынешней своей ролью, вручив ему все рычаги управления, отдаваясь ему, его желаниям, видя, сколь откровенно он наслаждается ее преображениями — о, это невероятно возбуждало. Весы превратились в часть прелюдии. Каждый набранный килограмм Марек вознаграждал очередными презентами, усиленными вниманием. и еще более жаркой ночью.
А накапливались эти килограммы довольно быстро. Из-за чего в обычной жизни у Дженни вскоре начали проявляться трудности. Поднимаясь по лестнице, она выбивалась из сил; завязывать шнурки на кроссовках стало тем еще испытанием; старые любимые шмотки натянуть более не удавалось. Иногда она сама себя в зеркале не узнавала, но стоило подумать о довольной физиономии Марека, как ее тут же наполняло ощущение гордости и радости.
Чтобы ускорить процесс и порадовать Марека еще сильнее, Дженни решилась на более серьезный шаг. Она наткнулась на описание кормления через трубку — так-то это медицинский гаджет для тех, кто не может самостоятельно жевать и глотать, и питательную смесь им по трубке закачивают прямо в желудок. Но сама мысль о том, что ты спишь, а калории продолжают поступать — завораживала. И мыслью этой она смущенно поделилась с Мареком, сдерживая щекотку предвкушения. Марек пришел в восторг и тут же добыл все необходимое: систему трубок, небольшой автоматический насос и ингредиенды для высококалорийной питательной смеси.
— Моя амбициозная Дженни, — проговорил он с темной искоркой в очах, в первую ночь помогая ей вставить трубку куда следует. — Ты действительно жаждешь меня порадовать по-настоящему...
Насос работал теперь каждую ночь. Тихое урчание агрегата стало фоновой мелодией ее преданности делу. Днем она по-прежнему ела все те сытные блюла, которые присылал Марек с курьером либо в его компании, а ночью через трубку постоянным ручейком текли жидкие калории. Дженни от такого распирало как на дрожжах. Стакилограммовый рубеж был достигнут и пройден, сами едва заметили. Дальше было сто двадцать, потом сто тридцать… Сплошное сало, мягкое, нежное, тучное.
А Марек наслаждался тем, что полностью контролировал ее. Часто распоряжался, что и когда ей следует съесть. Обожал ее взвешивать, с чувством выполненного долга оглашая цифры — ну, самой Дженни из-за растущего пуза весов уже и не было видно, — а затем вознаграждал ее за «успехи», как правило, внеочередной дозой вкусностей, и неизменно — очередной раз трахнув ее в такой позе, где по максимуму ощущались ее тяжесть и его власть. Иногда он привязывал ее к кровати, а потом закармливал до самого не могу всякими роскошными вкусностями, комментируя каждый кусочек, глядя ей в глаза и упиваясь ее реакцией. В эти моменты от своей полной беспомощности и зависимости от него и Дженни, и Марек возбуждались невероятно.
А когда показания весов перевалили за полтора центнера, Марек возрадовался настолько, что ухитрился поднять Дженни на руки — она знала, что он сильный, но не ожидала, что настолько — и пронести ее целых четыре шага до кровати.
— Ты мой шедевр, — выдохнул он, — идеальный, пышный шедевр.
И тут же взял ее, страстно, мощно, и тело ее, массивное, мяггое и податливое, раскачивалось под ним, и на нем, и он зарывался лицом в ее плоть, целуя и нежно покусывая ее расплывшиеся прелести, и ладони его погружались в складки ее сала, и она стонала, вся — его, вся — в его власти, возбужденная собственными жирами, собственной тяжестью, и тем, как он полностью был — в ней.
Дженни знала, что вернуться с нынешнего пути будет невероятно трудно, если вообще возможно — но одного взгляда в очи Марека, одного его беспримесного восхищения ее обильными, тучными, невероятно разжиревшими формами, одного только понимания, что она воплотила в жизнь его самые потаенные фантазии, хватало, чтобы убрать всякую неуверенность. Она — его, целиком и полностью, во всех смыслах… но именно поэтому и он — ее, и все ее достижения на ниве чревоугодия и рекордов набранного веса — их совместная и окончательная победа.