Любовь, похожая на сон
Любовь, похожая на сон
(Dream Girl)
1
Фильм попался интересный, да только взгляд мой все время скользил в сторону Ребекки. Она была намного интереснее всего, что там крутилось на экране.
Красоткой я считал ее всегда, но прямо сейчас это была не просто красота. Не потому, что соблазнительно-облегающая пижамка демонстрировала ее пышные груди и выпуклые бедра. Нет, самым роскошным было — наблюдать, как она ест.
Вся такая сытая и довольная.
Такая счастливая.
Перехватив мой взгляд, она промычала «ну чего», не отрываясь от объемистого суши.
Сердцебиение мое участилось.
— Ты кажешься такой счастливой.
— Еще бы! — ухмыльнулась она, указывая на тарелки со своей стороны дивана. На коленях — полусъеденная мясная рулька (мамин рецепт), сбоку — суши из лучшего японского ресторанчика в городе, и еще шмат торта из кондитерской по соседству (к которому уже слегка приложились).
Видеть Ребекку такой вот — было просто чудесно.
Она икнула — тихо, нежно, женственно.
— Вот с чего бы мне не быть счастливой? — вопросила она. — Готовишь ты потрясающе и знаешь все лучшие ресторации в округе. Никогда в жизни так хорошо не ела.
— Разве что во сне, — усмехнулся я.
— Ну хватит! — она аж зарумянилась. — Как я только могла о таком проболтаться. Наверняка в текилу подмешивают скополамин. Пара рюмочек, и рот уже не закрывается.
— Но разве ты не рада, что проболталась?
— Ну… — замялась Ребекка.
— Ну правда ведь. Все изменилось, как только я узнал, о чем ты мечтаешь на самом деле. — Усмешка моя стала еще шире. — Давай, расскажи мне этот свой сон еще раз.
— Чего? Нет уж. Чего ради?
— А потому что мне нравится слышать, как ты об этом рассказываешь. А тебе — нравится об этом рассказывать.
Глаза ее сузились, словно она собиралась поспорить, а осознав, что это будет неправдой — чуть расслабилась.
— Ну… ладно. Сон этот у меня повторялся раз за разом. — Мечтательная улыбка со следами крема. — Я сижу за столом — примерно как наш обеденный...
— И?..
Она ухмыльнулась.
— А стол ломится от еды. Все мои любимые блюда: окорок в меду, пироги, кексы, брускетта, жареный рис… — Вздох. — И я начинаю есть, потому что — ну а как же иначе. И оно все такое вкусное. И я ем еще. И еще.
У меня, наверное, была та еще физиономия, потому что она чуть не расхохоталась, а я выдавил:
— А дальше?
— Чем больше я ем, тем больше прибавляется еды. — Мечтательная такая мордаха. — Стол растет вширь, он все так же заполнен едой. И… я тоже расту, — она смотрела в никуда, прерывисто дыша. — Живот становится все круглее. Сперва немножечко, потом все больше и больше. Выпирает вот настолько, — изобразила дугу в воздухе, потом раздвинула руки еще сильнее, — а потом аж настолько.
Тут Ребекка вынуждена была прерваться и чуток перекусить, тихо постанывая.
— И так все продолжается и продолжается, я ем и ем, расту и все равно ем, живот становится таким большим, что я уже не могу достать до стола, который прямо передо мной, однако каким-то образом все равно продолжаю есть.
Щеки ее раскраснелись, очи искрились вожделением.
— А дальше что? — спросил я.
Она прикусила губу.
— А дальше меня так прет, что я обычно просыпаюсь...
Меня бросило в жар, как всегда, когда Ребекка пересказывала мне этот свой сон.
— И вот почему, спрашивается, ты мне раньше этот свой сон не рассказала! Я б тогда тебя с самого начала стал раскармливать.
Глаза ее сузились.
— Да ну?.. А почему ты мне раньше не рассказал, что обожаешь готовить, и баловать меня, и водить меня по ресторанам?
— Ладно-ладно, — поднял я руки, мол, сдаюсь, — главное, что сейчас ты у меня хорошо кушаешь.
— И это заметно, — указала Ребекка на свои выпирающие подробности, которых в последнее время прибавилось. Накрыла горстью пышную грудь и промурлыкала: — Главное, что в морозилке у нас есть мороженое. И шоколадный соус. А еще взбитые сливки...
— Ах вот как, — изобразил я понимающую улыбку, — моей красавице восхотелось десерт с мороженым?
Она кивнула.
— Договорились, будет тебе десерт. Только пока съешь все вот это вот, не хочу, чтобы еда пропадала.
Очи ее распахнулись.
— Ну да. Хорошо.
И еще по пути на кухню я услышал ее тихий стон.
2
— Твой творожник с клубникой, — заявила Ребекка, сыто и довольно, — пока что самый лучший из твоих десертов.
— Правда? — спросил я. — Лучше, чем мой пирог с пеканом? А как же шоколадный торт? И тирамису?
— Да! — подтвердила она, затем не без сомнений добавила: — Хотя — для полной уверенности мне бы все это попробовать снова...
— Договорились, завтра все их тебе и приготовлю.
— Спасибо. — Она похлопала пушистыми ресницами. — Кстати, о твоей чудесной готовке...
Я вздохнул.
— Что тебе нужно?
— На четверг ма-аленький офисный обед, у нас потлач.
— Да? — прищурился я. — Опять?
— Ага! — рассмеялась Ребекка. — Я постоянно предлагала такой вариант «для упрочнения команды», потому как их заботами я могла больше кушать. А теперь мои коллеги сами на такое подсели. Последнее время мы так или иначе обедаем вместе.
Я кивнул.
— Ты не рассказывала...
— А завтра вечером девочки придут к нам, пропустим по рюмашке, ну, ты понимаешь.
Я чуть склонил голову.
— То есть с закусками.
Она чуть покраснела.
— Ну...
— И кто будет?
— Ну… Айша — помнишь, косички, пирсинг в носу и...
— Бедра в два обхвата? — уточнил я.
Ребекка фыркнула.
— Ты прав, она чуток округлилась за последнее время. И еще Кэрол придет, помнишь ее? Блондиночка… — Она вздохнула. — В общем, с большими сиськами, которые также подросли.
Я скрестил руки на груди.
— Знаешь, что? Ты, твои подружки и твои коллеги становятся довольно-таки прожорливым народом. Мне придется потрудиться, чтобы приготовить столько вкусностей.
Она нахмурилась, потом чуть покраснела.
— А если мы тебе компенсируем труды?
— Как?
Ехидная улыбка.
— Слопаем все, что принесешь.
Я ухмыльнулся в ответ.
— Заметано. — Поднялся. — Но времени действительно займет немало, так что я пошел готовить, а ты сиди и переваривай.
3
— И как тебе моя пижамка?
Сердце у меня заколотилось активнее при виде Ребекки, облаченной лишь в полупрозрачные трусики.
— Очень мило. Мне весьма нравится. Но ты точно… не замерзнешь? Сегодня вечером обещали мороз.
Она хихикнула.
— Ну как я могу замерзнуть? Потрогай мой живот. Чувствуешь?
Я сглотнул.
— Угу.
Погладил ее живот, податливый и тучный. Она подалась вперед, пальцы мои погрузились в ее жирок, ощутив под ним туго набитый желудок. Теплый-теплый.
— После того, как я слопала всю пиццу, макароны и пирог, в желудкк у меня очень-очень тепло… — И накрыла мою руку ладонью, прижав еще плотнее к своим роскошным телесам.
— Угу, — голова у меня чуток туманилась. — Да. Тепло.
Ребекка вздернула бровь.
— Хотя, если так подумать, где-то мне холодно. Можешь предложить что-нибудь, чтобы согреться?
Остатками сознания я расшифровал намек.
— Пожалуй, есть вариант.
И мы отправились в постель, прихватив по пути коробку пончиков и большой пакет конфет. Так и заползли под одеяло.
— Так-то лучше, — вздохнула она, разворачивая конфету.
— Гораздо лучше.
Дальше мы почти не говорили, и я, двигаясь в неспешном ритме, скармливал ей кусочек за кусочком. Вскоре она стонала от боли, но останавливаться не желала, пока вкусности не закончились.
— Ого, — выдохнула Ребекка, оглаживая раздувшийся живот. — Так похоже на мой сон, что даже страшно.
— Разве? — вопросил я. — У тебя во сне вроде как живот становится больше кровати?
Она аж всхлипнула.
— В общем, желудку твоему еще очень есть куда расти. Лежи тут, — я выбрался из-под одеяла, — я скоро.
— Ты это куда? — надутые губки со следами шоколада.
— Смешаю тебе коктейль. Посмотрим, сколько еще мы сможем залить тебе в живот.
Она распахнула очи.
— Стоп!
— Да?
Покраснев:
— А можно… карамельный?
— Конечно, — ухмыльнулся я.
4
Я закончил прибираться на кухне. Холодильник, морозилка и кладовая — все забито моими вкусностями. Моей ненасытной красавице хватит дня на три.
Но я все равно хотел вывести ее поужинать. Хороший ресторан, и правильный настрой у нее уже минут через пять.
— Ребекка, — позвал я, — ты готова?
— Э… у меня тут возникли сложности...
— Ты о чем?
Выйдя в гостиную, я обнаружил ее сидящей в любимом кресле и одетой в платье. Вроде как. Большую часть живота оно прикрыло, а вот на все прочее материала не хватило. Пышные сочные груди беззастенчиво торчали наружу.
— Вот об этом, — с гордой улыбкой заявила она. — Оказывается, я для этого платья слишком толстая.
— Вот так так, — я жадно разглядывал полуголую красавицу. — А жаль, платье это мне нравилось.
— Мне тоже. Но быть толстой мне нравится еще больше.
— Ммм. — Я медленно кивнул. — Что ж, тогда я бы сказал, что оно сидит идеально… только вот, — я принял в ладони ее сиськи, — мы ведь планировали выбраться поужинать.
— Ага. Но выйти в люди, настолько обнажившись, я все-таки не могу… — И задумчиво добавила: — Есть и вторая сложность.
— Какая?
Она подмигнула.
— Сесть-то я в это кресло села, а встать не могу.
— Слишком растолстела, чтобы встать? Боже ж ты мой, — я легонько жмакал тяжелые мягкие сокровища, что лежали у меня в ладонях. — Я-то думал, тебе до полной неподвижности еще толстеть и толстеть...
Она фыркнула.
— Да могу я двигаться, могу! Просто… не прямо сейчас. — Улыбнулась еще шире. — Хотя сама мысль завораживает. Не ходить на работу и весь день валяться дома, чтобы ты меня холил и лелеял...
— Так я и так этим занимаюсь, — ответил я, — а работа тебе вроде нравилась.
— Так-то да. И стало еще лучше с тех пор, как все мои коллеги подсели на еду. Мы пол-дня только и делаем, что жуем.
— Да ну? — вздернул я бровь. — Всего пол-дня?
— Ну… это у них — пол-дня. А у меня весь день, — хихикнула она. — И пока еду туда-обратно — тоже.
— Ммм, ты ж моя вечно голодная… А у тебя хоть какая-то одежда осталась, в которую ты влезаешь?
— Хммм. — Ребекка задумалась. — Да, есть такая. Колготки. Показаться тебе в них?
— О да, — предвкушающе улыбнулся я, — непременно.
— Будет тебе! Только...
— Что — только?
Она преувеличенно вздохнула.
— Я ж тебе сказала — не могу встать! Так что сперва помоги.