Либби: первое свидание

Либби: первое свидание
(Libby: the First Date)

Нервничала она жутко. Мэтт очень, очень ей нравился — и когда он пригласил ее на ужин, Либби от волнения едва не забыла сказать «да»! И вот он, назначенный вечер, и она пытается взять себя в руки, дабы прибыть на место во всеоружии.
Либби всегда была девицей крупногабаритной. Нет, был конечно тот жуткий год, когда она несколько месяцев провела на больничной койке и похудела до практически «стройных» параметров, однако сохранить сие достижение ей не удалось и вскоре вес вернулся, причем с прибавкой. И еще был период, когда она встречалась с парнем, предпочитавшим стройных, но оочень грудастых девиц; тогда Либби взяла себя в ежовые рукавицы и сбросила сколько-то жира — но как и в первый раз, долго не продержалась. И теперь обозревала в ростовое зеркало все свои внушительные — более внушительные, чем когда-либо прежде — телеса и чувствовала себя толстухой. Только что весы это мнение вполне подтвердили: 129 кило. Она конечно знала, что за последние годы поправилась, но и не думала, что настолько. Пузо в сравнении со вчерашним днем словно разбухло и отяжелело, практически полностью скрывая трусики; одежда, вне зависимости от нарисованных на этикетке цифр, казалась неудобной.
А причина, почему Либби сохраняла нынешние габариты — в смысле, потихоньку растущие габариты — заключалась в том, что глубоко в душе она позволяла себе наслаждаться ощущениями от собственного тела. Наедине с собой она наслаждалась, играя с собственными жирами — массируя их, сгребая горстями, заставляя их колыхаться, — однако в итоге верх брали чувство вины и расстройства, и Либби старалась отстраняться от своей раскормленной плоти как можно дальше. Вот только в последнее время она обнаружила, что ее буквально возбуждает «быть толстой», чувствовать тяжесть разбухшего чрева, и она теперь больше не старалась его втягивать (да и без толку), а просто позволяла пузу свободно свисать естественным при его размерах образом. Пузо дарованную свободу оценило и, похоже, самым наглым образом воспользовалось таковой, чтобы увеличить и без того солидные размеры и вес.
Однако же Либби по-прежнему хотела и всячески старалась соответствовать установленным в обществе стандартам «нормы и привлекательности», насколько получится, по крайней мере. И вот она готовилась к свиданию, придавая себе максимально «товарный» вид — а вдруг Мэтт обманется яркой упаковкой и не заметит ее истинных габаритов. Она упихала груди в корсажный бюстгальтер, пытаясь подчеркнуть «лучшие» свои стороны, надеясь тем самым отвлечь внимание от «изъянов». Затем поверх трусиков натянула гигантские «формоутягивающие» панталоны, почти до самой груди: сия деталь одежды стала обязательной принадлежностью любого костюма, в котором Либби могла появиться на людах. Пока она втискивала в эти панталоны свои обширные бедра, разбухшее пузо ходило ходуном, поднимая Либби настроение.
Она посмотрела на себя в зеркало, любуясь массивным мешком сала, плотно обтянутым атласным бельем безумного размера. Налюбовавшись «расплывшейся» фигурой, Либби натянула через голову любимое платье-джерси. Еще раз взглянула в зеркало. Для толстухи ее габаритов очень даже пристойно… но без утягивающих панталон, она знала, было бы черт-те-что.
Закончив с прической и макияжем, Либби вызвала такси и поехала в ресторан, где ждал ее Мэтт. В желудке урчало: то ли от нервов, то ли, как всегда, от извечного «жрать давай».
Ей до сих пор не верилось, что она снова встретила Мэтта — добродушного красавчика, на которого немного заглядывалась еще в школьные деньки. Он как-то вдруг возник в ее конторе, куда прибыл как консультант, они столкнулись у кофефарки — привет! как делишки? — и тут же обменялись номерами. Либби не ожидала, что последует продолжение, потому-то приглажение на ужин и застало ее врасплох. Услышав это, она сперва разозлилась на себя — как я могла позволить себе так разожраться! — потом вусмерть перепугалась — да как же мне такой теперь навести на себя марафет, чтоб хотя бы не стыдно было появиться с ним на людях, о понравиться и вовсе молчу! Но потом успокоилась и решила: я это я, терять нечего, так что айда на свидание и к черту страхи!
В ресторане официант сообщил, что Мэтт уже здесь, и проводил ее к столику. Сердце Либби сжалось — Мэтт выбрал уединенный альковчик в углу, и она автоматически принялась прикидывать, как ей тут втиснуться. Пожалуй, она уместится на банкетке за столиком, но будет тесно и неудобно, а сидеть в такой позе весь вечер будет адом. Мэтт таких проблем не испытывал — широкий в груди и плечах, во всем прочем он оставался довольно спортивным и легко развалился на широкой кушетке. Либби даже подумала было, а не дать ли задний ход, пока он ее не видит — она знала, что скорее умрет от смущения, чем попросит перейти за другой столик, где попросторнее, — но тут он взглянул прямо на нее, широко и тепло улыбнулся, и она поняла, что «сдать назад» она теперь не может, а главное, не хочет.
Мэтт, вскочив, помог ей снять плащ — истинный джентльмен, — и замер у стола, ожидая, пока она осторожно скользнет на сидение, задевая животом край стола, и только потом сам опустился на стул напротив. А после обычных приветствий — причем оба почему-то изрядно смутились простому «добрый вечер», — он протянул ей меню.
— Надеюсь, ты проголодалась. Я так точно, а здешняя кухня совершенно великолепна!
И снова эта его широкая ослепительная улыбка, от которой просто невозможно было не улыбнуться в ответ.
Жадным взглядом Либби скользила по строчкам, а желудок сжимался, мысленно переваривая бесчисленные стейки, бургеры, сытные соусы, картофельные запеканки и прочее, прочее, прочее, — и уныло урчал, предвидя, что хозяйка закажет скромный салатик или чего-нибудь легонькое «для блезиру». И тут Мэтт вмешался в эти внутренние споры, предложив:
— А давай закажем «общее» блюдо закусок, тут у них нарисовано много чего вкусненького!
Ну да, еще бы. Куриные крылышки, жареный лук, печеный картофель, свиные ребрышки, фаршированная картошка, чесночные хлебцы, куриные хрустики и колбаски. Чувствуя, как объемистый и напуганный перспективой остаться пустым желудок вопит — да! да! да! — Либби нерешительно проговорила:
— Э… ну ладно, давай, почему бы и нет.
На эту «нерешительность» ушли все ее силы, и поэтому когда Мэтт предложил после закусок продолжить бургерами, мол, они тут просто класс, она автоматически согласилась — ладно, возьмем по штучке.
Подошла официантка, Мэтт сделал заказ, и на вопрос о размере блюда с закусками, а также о величине бургеров ответил «большие». Либби промолчала, ответив лишь на вопрос «что будете пить» — диет-колу, — а сама снова углубилась в меню. Про размер блюд там было сказано следующее: «Обычное — двоим на закуску, среднее — двоим на обед, большое — для персон с особо могучим аппетитом». То же и с бургерами: «большой» именовался «дедушкой всех бургеров, для голодного и взыскающего приключений едока». Либби против собственной воли ухмыльнулась, предчувствуя, что сейчас будет. Беспокоило ее только одно — как она будет выглядеть, если все-таки все это слопает, потому что знала, что удержаться, когда тарелка с едой вот уже здесь, никак не сумеет.
В ожидании заказа Мэтт и Либби болтали о том о сем, а поболтать было о чем — сколько лет не виделись, в конце-то концов. Мэтт как раз погрузился в пространное описание своих дорожных приключений, когда подали блюдо с закусками. Просто НЕИМОВЕРНОЕ — даже по меркам Либби. Мэтт немедля сцапал жареное ребрышко, жестом предложив Либби не стесняться, и продолжил рассказ. Она наслаждалась его историями — веселыми и душевными, ну и не без изюминки, особенно в описании многих мест, где он побывал. И пока Мэтт рассказывал, она потихоньку брала с блюда кусочек закусочком, улыбаясь его шуткам и смеясь над дорожными анекдотами. Потом он остановился перевести дух и сжевал ребрышко, которое держал в руке с самого начала — и только тут Либби осознала, что Мэтт ничего еще не ел, и с ужасом посмотрела на блюдо, вернее, на произведенное в нем ею единолично опустошение. На краешеке лежали с полдюжины обглоданных ребрышек и столько же косточек от крылышек. Чесночные хлебцы — она не помнила, который сейчас дожевывает, четвертый или пятый. А колбаски — само объедение, сколько их там было изначально, Либби не заметила, но сейчас осталось всего две… Ну и прочее в том же духе.
Мэтт рассмеялся, заметив ее перепуганный вид.
— Спокойствие, только спокойствие! Я счастлив, что тебе понравилось. И я просто наслаждаюсь, наблюдая, как наслаждаешься ты. Так что не останавливайся.
И передал ей две картофелины, фаршированных сыром, ветчиной и ароматной подливкой. С озадаченным видом Либби взяла обе.
— Валяй, — широким жестом указал он на блюдо, — не стесняйся, прошу тебя.
Взял чесночный хлебец и отодвинулся, демонстрируя, что на этом его вклад в истребление содержимого блюда завершен.
Либби замешкалась. Слишком много мыслей в голове, все сразу и не поймаешь. Но доминирующей и самой громкой была одна: ну вкуснятина же! — и Либби сдалась и продолжила расправляться с громадной порцией. В фоновом режиме прикинув, что одного этого блюда нормальному человеку хватило бы примерно на четыре «основных» трапезы, а она слопала уже примерно две трети.
Но — о еде уже все было сказано. И Либби продолжала жевать, попутно болтая о том о сем с Мэттом; чем дальше, тем легче ей это давалось. Она как раз рассказывала о последнем своем проекте, автоматически потянувшись за очередным кусочком, но тут Мэтт отвел ее руку:
— Последнее для меня.
Опустила взгляд и почти с ужасом увидела, что на блюде осталось последнее куриное крылышко. Остальное исчезло — и судя по урчащему от удовольствия желудку и неуютно растянувшимся «утягивающим» панталонам, исчезло по вполне определенному адресу.
Мэтт вдруг хихикнул и, протянув руку, легонько сжал ее запястье.
— Ты просто чудо, — улыбнулся он. — Я и раньше это подозревал, но не был уверен. Теперь точно знаю. Ты истинное чудо!
Даже перепуганной и нервничающей Либби стало ясно: она нравится Мэтту именно такой, без всяких скидок. И она улыбнулась в ответ, чувствуя, как в груди разливается нежное, уверенное тепло. Свободной рукой она мимоходом принялась поглаживать разбухшее пузо — под тесными панталонами оно казалось твердым как камень.
— Надеюсь, ты меня простишь за эти слова, — осторожно начал Мэтт, — но мне правда кажется, что тебе стоит избавиться от всех корсетов, или что ты там впихнула под это роскошное платье!
Либби смутилась, а потом рассмеялась подобной формулировке.
— Ну, вообще-то ты прав, честно говоря, жутко стесняет.
— Вот именно. Так что вперед, отправляйся в уборную, а я пока закажу еще по стаканчику.
В тесной каморке Либби с немалым трудом стащила с себя тесное белье. Повиляв туда-сюда обширными бедрами, она высвободилась из атласного плена и благодарное пузо выплеснулось наружу целой колышущейся волной жира. Сброшенные панталоны Либби с превеликим удовольствием отправила в урну: у нее было твердое предчувствие, что больше они ей не понадобятся — а все потому, что она встретила Мэтта.
Поправив платье, она взглянула на себя в большое зеркало. И почти испугалась, несмотря на недавнюю уверенность. Пузо казалось колоссальным, ткань джерси облегала всю его безразмерную округлость, демонстрируя все изгибы и складки. Повернулась боком — разумеется, пузо выпирало много дальше, чем бюст, придавая ей вид весьма беременной женщины, вот только явственные складки жира в нижней части живота свидетельствовали, что причина совсем в ином. Либби не знала, нравится ли ей то, что она сейчас видит в зеркале, все же на людях показываться ТАКОЙ не принято, — но была почти уверена, что Мэтт оценит такой вид весьма высоко, а потому из уборной вышла почти вприпрыжку, отчего все ее внушительное тело заколыхалось.
Двигаясь к столу, она чувствовала, как все ее жиры под платьем ходят ходуном — и поймала взгляд Мэтта, явно устремленный на то же самое. Судя по расплывшейся до ушей ухмылке, зрелище он оценил; улыбнувшись в ответ, Либби попыталась втиснуться обратно за стол. Верхняя часть пуза втискиваться категорически отказалась и мягкой подушкой легла на столешницу. Странно, но оказавшись в такой виннипуховской ситуации, Либби не смутилась ни капельки, а просто захихикала, отчего все ее пузо заколыхалось волнующимся океаном, отчего она расхохоталась еще громче. Мэтт присоединился к ней, всеми силами сдерживаясь, чтобы не перегнуться через стол и обеими руками сгрести все это волнительное изобилие.
Затем он поднялся, взял ее за руку и подвел к соседнему круглому столику, за которыми стояли кресла без подлокотников.
— Здесь будет удобнее, верно? — хихикнул он.
Либби, довольная, что наконец-то может удобно усесться, опустилась в кресло и огладила обеими ладонями внушительное пузо.
— Закуски были приятными, — улыбнулась она, — но после них меня просто распирает.
Мэтт придвинулся вместе с креслом поближе и сидел уже не напротив Либби, а практически рядом. Он положил ладонь ей на живот — вздохнув так, что стало понятно: он об этом весь вечер мечтал! — и медленно, кругами начал поглаживать мягкую плоть, глядя ей в глаза.
— А если я сделаю так, это поможет?
Либби кивнула, вся в тумане от удивления и наслаждения.
Взгляды их переплелись… и тут сбоку громко кашлянула официантка, доставившая тарелки с бургерами. Она старательно смотрела куда угодно, только не на пузо Либби, где все еще лежала рука Мэтта. Поставив тарелки на стол, официантка быстро испарилась; Либби хихикнула, ее пузо всколыхнулось вместе с рукой Мэтта, и они оба рассмеялись.
А потом обратили свое внимание на еду.
Помимо двух громадных бургеров, окруженных небольшим Монбланом картошки и лука, здесь была еще целая миска начос, истекающих чили и горячим сыром. Либби озадаченно перевела взгляд на Мэтта и тот с ухмылкой признался, что пока она была в комнате отдыха, он позволил себе слегка расширить заказ. Ухмыльнувшись в ответ, Либби сцапала лепешку, окунув в сыр и чили, и сунула в рот.
— Мммм… — закатила она глаза от удовольствия, а он одобрительно кивнул.
После чего Либби с новыми силами принялась за дело. Она не была обжорой — в классическом смысле этого слова; нынешними габаритами она была обязана искренней любовью к хорошей еде, а вовсе не способностью заглатывать неимоверные объемы съестного. Нет, Либби наслаждалась каждым оттенком вкуса, каждой ноткой кулинарной симфонии — и чем больше наслаждалась, тем больше хотела продолжения банкета.
Мэтт разрезал собственный бургер на две части и потихоньку откусывал от меньшей, оставив бОльшую в неприкосновенности. Сама же Либби сцапала весь бургер, отгрызая солидные куски и наслаждаясь смесью вкусов, и неважно, что с подбородка на салфетку то и дело капал соус или жир. Она смешивала и комбинировала все варианты вкусностей: кусок бургера, несколько ломтей картошки, потом начос и чили. Желудок урчал на полных оборотах, разбухая от наслаждения. Эластичная ткань платья позволяла пузу свободно раздуваться, каковым зрелищем и любовался Мэтт, видя, как узоры на джерси переливаются, когда под тканью приливной волной вздуваются массы жира.
А беседа их продолжалась. Они обсудили, что любят и чего не любят, чем интересуются — по делу или просто так, — обменялись забавными семейными анекдотами… и вскоре чувствовали себя так, будто знакомы целую вечность. Словно и не было тех лет, пока они не видели друг друга — вернее, эти годы просто стали как бы общим их опытом, оба словно обрели друг в друге то, что всю жизнь искали и не могли раньше найти.
Либби все еще сражалась с Монбланами съестного, которые он для нее заказал, и тут заметила, что Мэтт уже не ест, а только наблюдает за каждым проглоченным ею куском. С озадаченным видом остановилась и она.
— Нет-нет, не надо! — воскликнул он. — Прошу тебя… я уже сыт, но это ничуть не мешает мне наслаждаться трапезой, ощущая твое удовольствие.
И придвинул к ней свою тарелку, где осталось еще две трети бургера и изрядная часть картошки с луком.
— Ну не выбрасывать же все это, правда?
Либби помешкала… но потом взяла немного картошки с его тарелки, подтверждая тем самым — ладно, осилим и это. Он улыбнулся и откинулся на спинку кресла, наслаждаясь зрелищем, а у Либби словно открылось второе дыхание. Она хотела съесть ВСЕ это, чтобы все-все-все, до последней крошки, улеглось в ее безразмерном желудке, но ведь холодное будет невкусным, а она не обжора, нет, она хочет чувствовать настоящий вкус еды, так что челюсти ее заработали в ускоренном темпе. Либби ела так, словно у нее два дня ни крошки во рту не было, полностью игнорируя сигналы, которое передавало наверх ее громадное пузо. Да, она чувствала, что давно уже наелась — но ей все равно было мало. «Наелась» — недостаточно, Либби хотела, чтобы ее физически распирало изнутри, и именно это сейчас с ней и происходило.
Запихнув в рот последний кусок бургера Мэтта — на прочих тарелках уже ничего не осталось, вылизаны дочиста, — она откинулась на спинку, медленно прожевала и пропихнула в желудок и этот остаток. Улыбнулась, вытерла руки и автоматически огладила пузо, выпирающее отяжелевшей сферой вперед и вверх.
Теплые ласковые руки Мэтта присоединились к ней, и оба одновременно выдохнули от удовольствия. Переглянулись и захихикали. Мэтт погладил ее еще активнее, ощущая кончиками пальцев, что под слоем жира скрывается набитый как барабан желудок. Либби было неуютно… и восхитительно приятно.
— Великолепно, — шепнул Мэтт. — Обожаю, какая ты толстая… ничего, что я так говорю?
С ухмылкой Либби направила его ладони чуть ниже, к самой большой складке собственного пуза, подушкой лежащей на бедрах. Пальцы Мэтта сгребли ее жиры и приятно-приятно стиснули.
— Тут определенно есть местеко для десерта, — сообщил он.
— Тут — нету! — рассмеялась Либби. — Но я его все равно хочу. Пожалуйста.
И захихикала.
Мэтт подозвал официантку, которая, убирая тарелки, на сей раз не смогла отвернуться от вздувшегося пуза Либби. Вскоре она вернулась с десертным меню. Мэтт заказал сам, не посоветовавшись с Либби.
— Самый большой ломоть шоколадно-карамельного торта, который у вас найдется, сверху мороженое. И «папочкину» порцию яблочного штруделя с кремом, будьте любезны. — Повернулся к Либби. — Как, тебе нормально?
— Который из? — спросила она.
Мэтт улыбнулся.
— А… ну… я в общем не по десертам. — И хитро ей подмигнул.
Вернув ему улыбку, она допила четвертый стакан колы. Мэтт сходил к бару за следующим, а вернувшись, признался:
— Ты заказывала диетическую колу… так вот, я не желаю слышать этого гадкого слова.
Либби сделала вид, что удивилась, мол, и верно, кола достаточно сладкая… и в несколько больших глотков опустошила и этот стакан, после чего дважды икнула и хихикнула. Мэтт снова принялся гладить ее пузо, зная, что ей нужна эта помощь, чтобы полностью насладиться двумя десертами, чего они оба с нетерпением ждут.
Официантка на сей раз не стала изображать вежливого покашливания, просто поставила на стол тарелки с десертами и удалилась.
Большего Либби и не требовалось, мнение Мэтта она уже знала. Штрудель был только из печи, так что она начала с теплого торта и мороженого. Да, ломоть действительно был более чем солидный для ресторанной порции, раза в два или даже три больше обычного, с аналогичным объемом мороженого. И очень-очень вкусный: влажный и сытный, с холодным и скользким мороженым в придачу. Разговор прервался: Либби кушает десерт, любимую часть любой трапезы, тут не до болтовни! Мэтт продолжал ласкать ее чрево и чувствовал, как его продолжает распирать, пока она поглощает торт. И чувствал также, как распирает от желания его самого, пока он гладит и ласкает эту массивную сферу мягкой плоти!
А Либби, вылизав дочиста тарелку из-под торта, беспромедлительно перешла к яблочному штруделю с кремом. Тут тоже была двойная порция, но глядя на тарелку, Либби почти вздыхала от разочарования — как, уже конец, это все? Так она чувствовала себя всегда, вне зависимости от размеров трапезы — ведь еда это истинное, волшебное наслаждение, а разве хорошо, когда волшебство заканчивается!
Пока она доедала пирог, Мэтт спросил, какие у нее планы насчет продолжения вечера. И застал ее врасплох: Либби никаких планов на романтический вечер, помимо обеда, вообще не строила.
— Даже не знаю, — призналась она. — Но на танцы у меня сейчас точно никакого настроя нет, — и погладила вздувшееся чрево.
— А как насчет кино? — предложил Мэтт. — Вечер только начался, можем заглянуть в кинотеатр и вволю пообжиматься в заднем ряду, — ухмыльнулся он.
— Мысль интересная, — согласилась Либби. Так тепло и радостно ей не бывало уже давно, и она определенно не хотела прерывать вечер на самом интересном месте.
Мэтт оплатил счет и поднялся, галантно держа наготове плащ Либби, желая помочь ей надеть его. А потом понял: для начало придется помочь ей выбраться из-за стола! Опираясь на его руку, второй рукой Либби тяжело оттолкнулась от спинки кресла и выпрямилась. Тут Мэтт смог как следует оценить ее габариты — массивные груди опирались на еще более массивное чрево, явственно распиравшее просторное платье, теперь оно выпирало заметно больше, чем когда Либби вернулась из уборной, избавившись от формоутягивающего белья. Он накинул плащ ей на плечи и рассмеялся, когда она жестом продемонстрировала, что после нынешнего обеда запахнуть этот плащ ей никак не грозит.
Подойдя к машине, Мэтт открыл для нее дверь и быстро наклонился, отодвигая сидение назад, чтобы ей проще было устроиться. В груди у Либби снова стало тепло от того, с каким уважением и заботой он с нею обращается. Она опустилась на сидение — пузо раскормленной горой вздымалось впереди, — и потянулась за ремнем безопасности. Попыталась застегнуть. Ничего не вышло, застежка не доставала до замка сантиметров на пятнадцать. Либби испуганно выдохнула, потянула еще раз изо всех сил, ремень больно утонул в складках ее живота — и все равно оставался слишком коротким.
Мэтт, уже усевшийся за руль, обратил внимание на происходящее, нырнул в бардачок и добыл оттуда дополнительную петлю к ремню безопасности, прямо в магазинной упаковке.
— Купил сто лет назад, — пояснил он. — Учитывая, каких девиц я предпочитаю, была надежда, что однажды эта штука мне понадобится… и кажется, я надеялся не зря!
Либби с облегчением сняла упаковку и пристегнула петлю к ремню. Защелкнула замок, поправила ремень.
— Смотри, тут еще сантиметров сорок свободного места!
Мэтт ухмыльнулся.
— Есть куда расти, а?
Оба рассмеялись.
Приехали в кинотеатр, посмотрели расписание. Еще раз убедились, что у них немало общего, в том числе и о части фильмов. По дороге к залу стояли целые ряды закусок, сластей, попкорна и мороженого, и объединенная река роскошных ароматов захлестнула обоняние Либби… но Мэтт не обращал на них внимания, так что и Либби не стала останавливаться. В конце концов, она только что оприходовала примерно четыре полноценных ресторанных обеда, и вероятно, Мэтт просто решил, что с нее пока достаточно, даже учитывая его «пристрастия». Свободной рукой Либби огладила внушительное пузо, снизу доверху, попыталась приподнять всю его внушительную тяжесть… да, желудок сегодня уже изрядно потрудился. Так что если она под фильм так ничего и не пожует — ничего страшного, зато она с Мэттом и у них самое настоящее свидание… и все-таки она слегка расстроилась. Самую чуточку.
А Мэтт провел ее, как и обещал, на задние ряды — приплатил дополнительно за ложу для особо важных персон, где зато сидения были существенно шире, мягче и вообще удобнее обычных. Кроме того, в ложах эти сидения стояли парами, а подлокотник между ними легко поднимался. Уже опускаясь на место, Либби поняла, что Мэтт оказался весьма предусмотрителен: даже это весьма просторное сидение ее более чем обширная тушка заполняла целиком, выплескиваясь на соседнее. Не то чтобы слишком, но втиснуться на сидение обычных габаритов было бы для Либби той еще задачкой.
А еще рядом с ними никого не было, время не пиковое и зрителей в зале сидело всего ничего. Ура!
Мэтт куда-то скрылся, но пока шли рекламные трейлеры, вернулся. И Либби усмехнулась, заметив в его руках целое ведро попкорна и полную бутыль газировки.
— А ты думала, что я забыл? — широко ухмыльнулся Мэтт.
— Нет, я просто решила, ты подумал, что я уже наелась, — честно отозвалась она.
— Ну уж нет! — фыркнул Мэтт, вручил ей попкорн, а потом наклонился и поцеловал прямо в губы, долго-долго. Так хорошо Либби никогда еще не было. — Прости, — прошептал он, — это все темнота, она придала мне решимости.
— Даже не пытайся извиняться! — решительно потребовала Либби, и когда он устроился на соседнем сидении, приникла к нему, ей было так легко и уютно… Одной рукой обняв его, второй она полезла в ведерко с попкорном, и с широкой улыбкой захрустела пропитанными маслом хлопьями.
— Ой, чуть не забыл! — Мэтт приподнялся и добыл из кармана полдюжины больших карамельно-шоколадных батончиков. Положил перед Либби и улыбнулся.
Это был самый лучший фильм, какой Либби видела с детских лет. Она, правда, за все блага мира не смогла бы сказать, что там творилось на экране, но зато совершенно точно знала: приникнуть к сильному плечу Мэтта, когда его крепкая рука обнимает ее, а вторая опекающе возлежит на ее громадном толстом пузе, ласкает и поглаживает раздувающееся чрево, пока сама Либби поглощает попкорн, шоколадки и прочие сладости. — это было истинным раем на земле.
Мэтт несколько расстроился, когда фильм закончился, включили свет и пришлось разжать объятия — но зато при свете он убедился, что Либби до последней крошки смела все, что он принес, и как раз ставила на пол опустевшую двухлитровую бутыль.
Сама Либби также не хотела заканчивать вечер на этой стадии и, нервничая, спросила:
— Может, поедем ко мне?
— Я самый счастливый в мире человек! — признался он, и снова, как джентльмен, помог ей надеть плащ. Оба при этом рассмеялись: платье на Либби только что не лопалось, разбухшее чрево выпирало еще сильнее, выпирая между крыльев плаща, который просто свисал у нее с боков, о «запахнуть» и речи быть не могло.
— Ну хотя бы рукам тепло, — пошутил Мэтт.
По пути в ее апартаменты Мэтт притормозил у магазина и велел ей обождать в машине, а покупки загрузил сразу в багажник, и она так и не узнала, что там… вернее, сколько. В салон Мэтт принес лишь коробку пончиков, молча вручив ей и ласково погладив раздувшееся пузо. Так же молча Либби вскрыла коробку и потихоньку уплела четыре штуки из двенадцати. Может, осилила бы еще, но они как раз прибыли на место.
Входя в апартаменты, Либби храбро заявила, что в спальне им будет удобнее, чем на небольшом диване в гостиной. Мэтту дополнительные намеки не требовались.
Проходя мимо ванной, он заметил, что весы по-прежнему стоят посреди комнаты. И остановился.
— Ты не против? — взглядом указал он Либби на агрегат, вгонявший в панику сотни тысяч девиц вполовину меньше ее.
— Да нисколечко, — ухмыльнулась она, сбросила туфли и влезла на крякнувшие от натуги весы. — Э… вот только мне сейчас ничего не видно, — призналась Либби, указывая на собственное пузо, напрочь загораживающее экран весов.
Мэтт наклонился и присвистнул.
— 131.9, — сказал он, а Либби захихикала. — Ну что, — подмигнул он, — как насчет дорасти за выходные до 135?
— А запросто! — ответила она.
И Мэтт ринулся обратно к машине, откуда приволок четыре полных пакета укупленной в магазине снеди. В спальне уже ждала Либби — в одном белье, обнажив во всей красе громадное, выпирающее чрево, бледной разбухшей подушкой свисающее над трусиками.
Он закрыл за собой дверь — и здесь, читатель, мы предоставим этих двоих их собственным радостям, поскольку, уверен, ты вполне сам в состоянии представить себе, что случилось дальше и какие именно вкусности притащил Мэтт в пакетах, чтобы скормить их своей любимой. Упомянем лишь, что Либби наслаждалась каждым мгновением и каждой крошкой, и разумеется, к концу выходных не только доросла, но и переросла заявленный порог в 135 кило. Она не осталовилась и на этом, однако дальше полнела уже не со столь космическими скоростями.
С тех пор миновало пять лет, Мэтт и Либби по-прежнему вместе и всячески наслаждаются полной и активной жизнью. Он не собирается раскармливать ее до состояния неподвижности, да и у нее в планах нет подобной фантазии, но вот время от времени отрываться и объедаться всякими вкусностями — это сколько угодно! Последние пару лет вес Либби держится в районе 165 кило плюс-минус лапоть. О корсете и прочих утягивающих штучах она даже и не думает, а вот удлиннитель ремня безопасности ей очень даже необходим!
Зато чувства их друг к другу не остаются на одном уровне и не ослабевают, но лишь неизменно растут.
А тебе, читатель, разве не по нраву хэппи-энд?