Легкий перекусончик

Легкий перекусончик
(Caitlin's Snack)

Со-квартирница смылась в гости. Ура!
Едва дверь за ней закрылась, Кейтлин потянулась к поясу, сражаясь с застежкой чертовски тесных офисных брюк. Спереди над поясом нависала мягкая складка бледного сала. И еще по одной, помассивнее, с каждого бока. В общем и целом тот еще «спасательный круг». С трудом расстегнув пуговицу, она впервые за несколько часов позволила животику свободно выпирать, округляясь впереди мягкой полусферой. Облегченно вздохнув, Кейтилин приподняла блузку — полюбопытствовать, какой он теперь из себя, этот самый животик.
Полностью удовлетворить любопытство, как обычно, мешал бюст — полноформатный, отприродно солидный третий размер, тяжелыми яблоками распирающий любые блузки Кейтлин. Девушка, однако, удивилась тому, насколько солидная часть животика теперь видна в пространстве между грудей. Удивилась — и улыбнулась, перебросив длинные каштановые локоны за правое ухо.
Ее живот после недавних подвигов стал такой большой и круглый, что из-под «спасательного круга» жира виднелись лишь самые носки теннисных тапочек. Кейтлин улыбнулась еще шире.
Так, хватит терять драгоценное время. Со всей возможной поспешностью она направилась на кухню; пышные ляжки терлись друг о друга, широкие бедра покачивались туда-сюда, а задний фасад агрессивно колыхался, стремясь вырваться из плена жутко тесных брючек. В желудке призывно заурчало, когда Кейтлин втиснулась в крохотную кухоньку съемных апартаментов. Открывая холодильник, она вынуждена была втиснуть задний фасад на рабочую поверхность на противоположном краю кухни. Волна холодного воздуха всколыхнула оголенный живот; девушка на минуту замерла, наслаждаясь этим ощущением, но взгляд ее уже оценивающе заскользил по полкам холодильного шкафа. Тэкс, и с чего начнем?
Ага. Несколько ломтей недоеденной пиццы, кое-как прикрытых алюминиевой фольгой. Она выхватила самый большой, отбросила обертку и впилась зубами в холодную пиццу, закатив глаза от удовольствия. Свободной рукой Кейтлин коснулась живота и убрала ее лишь когда пицца закончилась и она облизывала пальцы. Мало, сообщил недовольный желудок. Кейтлин шагнула вбок к буфету и достала початую пачку «орео», большой пакет чипсов, банку шоколадной глазури для торта и коробку с кексиками «к чаю». С трудом удерживая всю эту горку, она наклонилась и поставила снедь под холодильником. Потом снова открыла его, вытащила всю пиццу и большой пакет цельного молока, и со всем этим сама тяжело плюхнулась на пол прямо там же.
Брюки трещали под напором сочной плоти, особенно по внутреннему шву. Кейтлин сняла блузку — края рукавов неприятно резали пухлые плечи, — и поправила бюстгальтер. Впрочем, даже и после этого пышные груди угрожали выплеснуться из чашек наружу. Живот сильно выпирал вперед, и она, просунув обе руки под мягкий и теплый жирок подбрюшья, поправила пузо так, чтобы оно полностью нависало над поясом, выплескиваясь ей на колени. В сидячем положении под бюстгальтером нарисовалась еще одна небольшая складка жира, за которую она любовно ущипнула себя несколько раз, пока другой рукой открывала пачку печенья. А потом отправила первое в рот — целиком, не откусывая.
Ммм, вкуснотень.
Вскрыв банку глазури, она окунула палец прямо в шоколадный крем и медленно, сладострастно, вылизала его начисто. Потом окунула в крем печенье на манер лопатки и отправила в рот. Вскрыла пакет молока и, держа его обеими руками, с усилием приподняла к губам, запрокинув голову, и принялась пить долгими сытными глотками. Утерла губы просто рукой, поставила пакет на пол и обратила внимание на пиццу...
Следующие минут двадцать Кейтлин поглощала съестное в режиме конвейера, делая лишь краткие перерывы на «вдох-выдох». Тот еще был кадр: девица сидит на кухонном полу, расставив ноги, спиной опираясь на буфет напротив холодильника, полуголая, пузо выпирает разбухшим шаром — и лопает как не в себя. По бокам и нижней части пуза змеятся тонкие розовые растяжки — еще бы, учитывая, с какой скоростью растет ее вес. Вот только-только было под восемьдесят, а потом уже за девяносто; и учитывая нынешнюю прорву калорий, в ближайшее время Кейтлин вряд ли вернется к тем шестидесяти семи кило, которые показывали весы год назад.
Два последних ломтя пиццы продержались лишь три минуты. За ними последовали несколько кексов. Потом Кейтлин как следует отхлебнула жирного сладковатого молока и снова нырнула пальцем в банку с глазурью. Чипсы, печенье, кексы словно сами собой исчезали в ее ненасытной утробе. Она чувствовала, как ее распирает, как внутри все теплеет и тяжелеет. О да, знакомое ощущение, не раз и не два такое с Кейтлин уже бывало после того, как она, придя с работы, «перекусывала» вот так вот всем, что обнаруживалось в холодильнике. И как бывало не раз и не два, тут она прервалась, оглаживая разбухшее пузо обеими ладонями, запуская пальчики в тестообразные складки жира, мягко массируя и поглаживая натруженный желудок. Кейтлин глубоко вздохнула, вдруг почувствовав, как же она объелась. Пиццы и след простыл, а вместе с нею исчезли восемь кексов, четверть печенья и солидная часть чипсов. Машинально сунув в рот очередное печенье, она наощупь принялась изучать самые вероятные места, где на ее некогда стройном теле осядут новыми слоями жира сегодняшние калории. И вот, чувствуя, как открылось второе дыхание, она впилась зубами в следующее печенье и в два укуса прикончила его.
Спустя еще минут десять перед ней валялась опустевшая жестянка из-под глазури, в пакете осталось меньше половины молока, а от кексов осталось одно воспоминание и горсточка оберток. Желудок распирало изнутри, Кейтлин чувствовала, как он растягивается, пытаясь вместить все, что в нем оказалось. Легонько коснулась его кончиками пальцев. Живот был уже далеко не таким мягким и нежным — твердый, набитый как барабан, тугой от обжорства. Она застонала от наслаждения, между ног защекотало, а вся нижняя часть ее тела застыла натянутой струной.
Пора переходить к мороженому.
Кейтлин подалась вперед, пытаясь подняться на ноги. Живот сложился в складки — и раздался треск. Она опустила взгляд: шов по внутренней стороне бедра треснул, в новообразовавшуюся дырку радостно выглядывал кусочек пухлой плоти. Словно не веря собственным глазам, Кейтлин коснулась его пальцем. Проклятье. Ну и зачем было покупать новые штаны до срока? за последние два месяца уже вторая пара лопается прямо на ней.
Медленно, с трудом, девушка встала, отчего шов разошелся окончательно, и открыла холодильник. Ура, осталось еще пол-коробки мороженого в брикетах, ее любимого. Схватив мороженое, она радостно шлепнулась обратно на пол, и первый кусочек любимого десерта отправился в рот еще до того, как ее упитанный зад соприкоснулся с твердой плиткой.
С подбородка капало растаявшее мороженое, но Кейтлин упрямо поглощала один кусок за другим, не намереваясь тратить зря ни секундочки, даже если в горле уже Арктика.
Напрасно желудок взывал о пощаде и угрожал «вот прямо сейчас лопну». Кейтлин знала — пора притормозить. Последняя пара штанов, в которую она еще влазила, сегодня треснула прямо на ней. Но мороженое такое вкусное...
— Ладно, последний кусочек, — вслух подумала она… и развернула следующий брикет. — Ну хорого, вот этот и все.
Ее распирало, пузо даже на вид увеличилось в объеме. Сказать «обожралась» значило бы сильно преуменьшить. Свободной ладонью она накрыла живот, надеясь умерить тупую боль, и почувствовала, что внутри под слоем жирка желудок стал твердый как камень.
Но остановится она не могла.
Третий брикет. Четвертый. Что тут оставлять, проще уж все доесть. Кейтлин яростно вгрызлась в пятый брикет и, еще не проглотив предыдущий кусок, откусила еще один. Если побыстрее переправить все это в желудок… возможно, он даже не заметит, сколько же она сегодня на самом деле слопала. Девушка представляла себе, как ее пузо растет и округляется, сильнее и сильнее, растягиваясь вместе с кожей...
Последним куском пятого брикета она почти подавилась.
На последний, шестой, Кейтлин смотрела как на классового врага. Никогда еще она так не объедалась.
Взяла брикет, поднесла к губам — и храбро откусила, игнорируя протесты переполненного желудка. Каждый укус был сражением между наслаждением и болью, отчего желание лишь разгоралось. И вот наконец она облизала пальцы: мороженому пришел конец, а она пока еще жива.
Несколько минут Кейтлин в изнеможении сидела на полу, не в силах пошевелиться — ее только и хватало, что медленно оглаживать раздувшееся пузо. Потом немного пришла в себя, подняла голову, взглянула на микроволновку, вернее, на встроенные в нее часы — и на одной силе воли вздернула себя в стоячее положение, хотя желудок всячески протестовал.
Со-квартирница вот-вот вернется.
С трудом дыша от пережора, придерживая твердое как камень пузо одной рукой, Кейтлин принялась убирать все следы «перекусончика». Надела блузку — та едва прикрывала верхнюю часть пуза, оставляя нижнюю на виду. Попыталась застегнуть брюки. Без шансов. Попыталась втянуть живот. Ага, конечно. Во-первых, слишком большой, во-вторых, некуда. Совершенно некуда. С силой потянула штаны вверх, каким-то чудом впихнув в них нижнюю часть пуза, и не иначе как соизволением господним все-таки застегнула пуговицу, а потом и молнию (которая тут же наполовину расстегнулась сама). Бока тяжелыми складками переливались через пояс еще сильнее, чем раньше, а живот как никогда напоминал перекаченный баскетбольный мяч. Растянутые до прозрачности на раскормленных бедрах штанины превращали ее ноги в две переваренные мегасардельки.
Впрочем, это не самое худшее.
Тяжело дыша от героических усилий, Кейтлин потянулась за последним печеньем — надо же вознаградить себя за эпический подвиг. Медленно прожевала, проглотила.
Кррррак!
Девушке оставалось лишь моргнуть — пуговицу вырвало с мясом, штаны просто не могли противостоять напору переполненного пуза. Живот радостно выплеснулся наружу, молния расстегнулась окончательно, а блузка задралась еще выше, к самой груди, окончательно оголив шарообразное чрево.
— Черт, — прошептала Кейтлин, хватая пузо обеими руками, словно надеясь удержать. Осторожно качнула туда-сюда, наслаждаясь его новым, незнакомым весом. Ее распирало.
Хорошо, что со-квартирница этого не видела...