Лара: можно и сейчас

Лара: можно и сейчас

(Lara, How About Now)

Лара лежала на диване, сверля взглядом дверь. Вот-вот должен вернуться Даррен. Он поехал за покупками — уже в третий раз на этой неделе. Надо как-то закупать побольше провизии, подумала она. И вот наконец-то в дверь позвонили, она, вся в вредвкушении, сползла с дивана и вперевалку заторопилась — ну, как могла — ко входу.

Отворив, Лара не могла не заявить:

— Ты же знаешь, не заперто.

Даррен выразительно поднял стопку коробок, что держал обеими руками.

— Знаю, конечно, но у меня тут со свободными руками запарка. С трудом до звонка дотянулся плечом.

Лара скорчила недовольную моську.

— И из-за этого ты заставил меня идти к дверям и расходовать лишние калории.

Войдя, Даррен не замедлил парировать в столь же шутливом тоне:

— О, не напрягай свою хорошенькую головку, я принес достаточное количество калорий, чтобы компенсировать сие неудобство.

Сбегав к машине еще три раза, он наконец перенес все купленное и принялся выставлять все это на стол в гостиной. Вторая годовщина их свадьбы была недели через три, но это дата «для всех», а сегодня они отмечали свой особый, интимный праздник: именно в этот день еще в универе, в начале третьего курса, Лара приняла То Самое решение, которое не изменила и четыре года спустя. Именинница с предвкушающей ухмылочкой наблюдала за всем этим с дивана: она знала, что сегодня ей придется постараться, но вот насколько — это пока оставалось сюрпризом.

Первыми на столе образовались пирожные: большие, пышные, аж слюнки текут. Двенадцать штук. Вполне разумное количество для Лары, когда та собиралась слегка перекусить. Но сегодня, она знала, у ее тренированного живота будет настоящий праздник, так что не терпелось проверить, что же там будет еще.

Еще лоток с пирожными, и еще два из второй коробки, и еще два из третьей, и большущая бутыль молока с незнакомой этикеткой.

— А это что такое, милый? — спросила Лара.

— Это? — уточнил Даррен, наливая молоко в обычную ее поллитровую кружку. — Случайно наткнулся сегодня: у цельного молока обычно до трех с половиной процентов жира, а это джерсийское, пятипроцентное!

Потом Лара будет прокручивать в голове эти слова, возбуждаясь вновь и вновь, но это потом. Сейчас же она сумела произнести почти ровно:

— Ты сегодня и правда постарался ради меня...

Наконец выстроив все это праздничное великолепие на столе, Даррен полюбовался, как у Лары слюнки текут от такого изобилия сладкого.

— Милая моя, родная, любимая, мы с тобой вместе, так или иначе, вот уже шесть лет, — начал он, — вот я и принес шесть лотков пирожных. Итого получается семьдесят две штуки, в каждом, если верить этикетке, четыреста пятьдесят калорий, да еще эта бутыль жирного молока — всего, насколько мне подсказывает калькулятор, получится тридцать пять тысяч, — очи ее загорелись, и он, помолчав, добавил: — Ты осознаешь, что это значит?

Лара завороженно кивнула. О да, она еще как осознавала. Она и он хотели одного и того же, и имели в этом деле четыре года активнейшего опыта.

— Это значит, что во мне станет на пять кило жира больше...

Руки Лары все так же лежали на коленках, она не подалась вперед к накрытому столу, хотя всеми мыслями уже отдалась пиршеству. А значит...

— Ты хочешь, чтобы я тебе все это скормил, родная?

Она вновь кивнула и открыла рот.

Лара откинулась на спинку дивана после того, как Даррен отправил ей в рот последний кусочек. Через не могу, но она все же ухитрилась слопать все, отчего желудок ее выпирал сантиметров на тридцать дальше, чем обычно.

— Больше не могу,… — простонала она.

Даррен фыркнул.

— Ты так говоришь просто потому, что больше и не осталось.

Опустив взгляд на свое шарообразное пузо, Лара смотрела, как Даррен его оглаживает.

— Придется мне тут задержаться, солнце, и передохнуть… — простонала она, — я так обожралась, что у меня даже десертный желудок растянут сверх всякого понимания.

И то. Обычно, даже когда Лара жаловалась, как она объелась, ее пузо в области желудка вполне можно было потискать, слой сала позволял. Сейчас же там все было тугим и плотно утрамбованным, как волейбольный мяч. Очень большой волейбольный мяч, но лучшей аналогии Даррен подобрать не мог.

Легонько похлопал по бедному раздувшемуся пузу. Звук — как у спелого арбуза. Лара снова простонала:

— Ох, поаккуратнее, а то эти тридцать пять тысяч калорий не удержатся внутри...

Даррен с улыбкой отозвался:

— Да я просто надеюсь чуть убрать те небольшие пузырьки воздуха, которые наверняка там замаскировались...

— Тогда начинай снизу, — потребовала она, — сама бы сделала, но сейчас мне не дотянуться...

Ладони Даррена скользнули ниже. Действительно, в нижней части пузо еще сохранило толику мягкости. Он похлопал там — легонько, потом чуть сильнее, — и буквально ощутил, как те самые пузырьки воздуха освобождаются и с трудом пробиваются к пищеводу, после чего Лара громогласно икнула, словно выпуская на волю поселившегося в ней демона.

— Вот это правильно, любимая. Кажется, чуть-чуть местечка внутри появилось.

Она улыбнулась.

— И правда легче стало. Давай-ка еще разок.

Еще нажим-другой-третий, еще несколько демонов выпущены наружу, и Лара с довольной улыбкой улеглась обратно на диван.

— Теперь мне уже полегче.

На что Даррен поинтересовался:

— Как думаешь, достаточно полегчало, чтобы передвигаться?

— Мхм.

— Достаточно полегчало, чтобы подняться по лестнице и добраться до кровати?

— Хммм… ну, не знаю… тут мне может потребоваться помощь.

— Ты же знаешь, затащить тебя в кровать я всегда готов.

Лара фыркнула: уж что-что, а это знали все. Но, возможно, стоило подогреть интерес еще на пару делений.

— Ты бы как следует подумал сперва, а то я ведь тяжелая. Молоко плюс шесть дюжин пирожных, которые ты в меня впихнул — это почти девять кило получается. Утром, на пустой желудок, весы показывали сто шестьдесят один, плюс я еще перекусывала раз несколько — так что сейчас во мне должно быть больше ста семидесяти...

Даррен тут же вскочил и помог ей встать (очень, очень медленно), после чего, опираясь на его руку, Лара добралась до лестницы и принялась подниматься, каждая ступень давалась ей все с большим усилием. Насчет собственного веса она шутила регулярно, это нравилось им обоим, но факт в том, что чем толще она становилась, тем труднее было передвигаться. В плане финансов вопросов не было, Даррен зарабатывал достаточно, чтобы она могла весь день сидеть дома и жрать от пуза, чем в принципе последние два года после универа и занималась. Самое активное физическое упражнение — преодолевать эту проклятую лестницу, подниматься на второй этаж с каждым днем было все труднее.

Даррен сперва поддерживал ее сзади, принимая на себя весь возможный максимум дополнительного веса, который Лара утрамбовала в собственный желудок. Но к концу подъема она уже буквально ползла на четвереньках, угрожающе задевая раздувшимся пузом ступеньки, и Даррен перебрался вперед и уже подтягивал ее вперед и вверх. 

Так выходило и правда лучше, однако буквально на последней ступеньке Лара окончательно выбирась из сил. Переползти с лестницы на пол самостоятельно — мешалось пузо, а с помощью Даррена — так для этого надо было хотя бы одну руку высвободить, а сил не было. В конце концов она так и шлепнулась, перекатившись набок.

— Все хорошо, любовь моя, желудок в порядке?

Лара, похлопав по упомянутому месту, лишь кивнула — сил говорить не было.

Даррен облегченно вздохнул.

— Вот и ладно. Переведи дух и доползем до кровати.

Отдышавшись, Лара опять же с помощью Даррена поднялась на ноги и велела:

— Отвернись и закрой глаза.

— Что, сегодня я не могу полюбоваться, как ты раздеваешься? — сделал он обиженную моську. И неважно, что снимать предстояло лишь лифчик и ниточку трусиков, ритуал стриптиза в исполнении любимой жены ему не надоедал никогда.

В ответ получил властный жест и послушно развернулся лицом к стене: для своей ненаглядной Даррен был готов и на более серьезные жертвы. После чего услышал пыхтение, шорох ткани, снова пыхтение, треск и полузаглушенное «черт», затем мощные пружины сексодрома заскрипели, принимая на себя немалый вес. Еще пыхтение, скрип, и наконец Лара проговорила:

— Ладно, теперь можешь поворачиваться.

Что он и сделал, увидев свою жену на кровати, разоблаченной уже полностью. Лифчик валялся на полу, рядом с трусиками, вернее, с порванной в процессе ниточкой. Улыбнувшись, он снова окинул взглядом Лару и сообщил:

— Крошка моя, ты просто сногсшибательно прекрасна.

Та довольно промурлыкала:

— Почему бы тебе не забраться сюда, чтобы я тебя сшибла с ног еще надежнее?

Даррен немедля разделся, улегся рядом с Ларой и принялся оглаживать ее громадное, раздувшееся пузо. Она мягко застонала, а он скользнул руками чуть пониже, пара минут поцелуев и ласки, и он забрался уже под самое пузо, стоны Лары стали громче и она шепнула:

— А хочешь как следует почувствовать, насколько ты меня раскормил?

Даррен уловил намек и перекатился на спину, чтобы она забралась сверху.

С немалыми усилиями Лара сумела оседлать Даррена. И подумала, что вот так вот на коленях она пока еще может устроиться — но именно пока, еще немного, и этот вариант придется вычеркнуть. Медленно, дразняще, она уселась и приняла его в себя, ох, после всей этой прелюдии ощущение было непередаваемо прекрасным, а потом она осела на него всей своей тяжестью, и он только и смог сказать «Оххх». Лара ехидно улыбнулась:

— Что, любимый, я уже стала для тебя слишком тяжелой?

Даррен сделал вид, что задумался.

— Да ни разу, — собрался с силами, вдохнул немного воздуха и продолжил: — Вообще я бы сказал, ты вполне можешь поправиться еще чуток.

Лара начала потихоньку приподниматься и опускаться. Сколько бы они ни занимались любовью, когда она была сверху, ей как-то всегда было некуда девать руки. Впрочем, Даррену очень нравилось, когда она играла сама с собой, так что одной рукой Лара провела по распущенным волосам, а второй огладила грудь.

А еще она вдруг поняла, что как-то он входит не на всю длину, и озвучила этот вопрос:

— Послушай, ты как-то, кажется, там не весь.

На что Даррен мрачно отозвался:

— А это потому, дорогая моя, что у тебя прибавилось жира и там тоже.

Лара сама не понимала, почему это замечание подогрело ее еще сильнее. А он еще и подлил масла в огонь:

— Вообще сам факт, что я еще могу в тебя войти, доказывает: ты еще слишком тощая.

Пальцы Лары уже не просто оглаживали грудь, а активно теребили набухший сосок, она ускорила ритм, все ее телеса при этом ходили ходуном — все, кроме вздувшегося пуза, обожравшееся, оно оставалось слишком тугим, в сравнении с тучными выпуклостями грудей и бедер.

Руки его сами потянулись к этому самому пузу, и секунду спустя Лара, не прекращая двигаться, вновь икнула — и громко застонала, ох, как же ей было хорошо, она и так уже некоторое время была на краю, а тут ее словно бросило на самую вершину, и взрыв получился куда мощнее и дольше, чем обычно. Даррен разрядился парой секнуд спустя.

Переведя дух, Лара скатилась набок.

— Вот уж действительно — новый опыт, — хихикнула она.

Даррен улыбнулся.

— Честно, не собирался. Само получилось.

Получил ответную улыбку, довольную и счастливую.

— За что я тебя люблю, кроме всего прочего — мы уже шесть лет вместе, но продолжаем получать новый опыт.

Утомленно глядя в потолок, Даррен задумчиво представил себе, какой еще «новый опыт» у них может получиться.

— А ты представь себе, что будет, когда ты действительно так растолстеешь, что я уже действительно не смогу войти куда надо. — Повернулся к ней. Лара была вся внимание. — Тогда-то нам придется начать выдумывать что-то особое, одной кормежки в постели маловато будет.

У Лары голова кругом шла — кажется, представляя себе вот это вот, она готова была взорваться еще раз, безо всяких ласок и прочих телодвижений. Но рациональная часть сознания взяла верх.

— Знаешь, если я действительно настолько растолстею, тебе и добраться-то туда без дополнительных аксессуаров не удастся… И самое главное, что нам потребуется — новый дом. Где мне не придется карабкаться по лестнице, чтобы добраться до кровати!

Покрутив в голове сию мысль, Даррен кивнул.

— Ты права, это действительно самое срочное. До нужных габаритов мы тебя и так довольно скоро откормим… А насчет аксессуаров — можно начать и сейчас.