​Кто кому виноват

Кто кому виноват

(The Blame Game)

Мия уже пыхтела — а ведь она всего несколько секунд сражалась с джинсами, вовсю втягивая живот в безуспешной попытке натянуть их. Ткань больно врезалась в мягкую плоть, но как бы сильно Мия не тянула — пуговица и петля не совпадали сантиметров так на несколько.

— Ну же, черт подери! — зло выдохнула она, испепеляя взглядом собственное отражение в большом зеркале. — Дичь какая-то!

Отражение, скажем так, за последние месяцы несколько изменилось. Аккуратная блузочка теперь сидела в облипку, подчеркивая пополневший бюст и подросший животик. Но главное — джинсы, которые врезались в бока и безжалостно стягивали ее прежде стройные бедра, которые теперь при каждом шаге терлись друг о дружку.

Тихо взвыв от безнадеги, Мия сдалась и плюхнулась на кровать.

— Все это, между прочим, твоя вина, — повернулась она к Райану, который с беззаботным видом подпирал шкаф, а сейчас чуть вздернул бровь.

— Разве? И что же я такого сотворил?

Мия села и гневно ткнула пальцем себе в район пояса.

— Вот это вот ты сотворил! С тех пор, как мы начали встречаться, я с десяток кило набрала, и все потому, что ты меня постоянно кормишь!

Райан рассмеялся, и вопреки всему Мия почувствовала, как гнев ее утихает. Ну почему этот звук такой обезоруживающий?

— Я тебя кормлю, когда ты голодная, Мия. Так поступают все нормальные люди, когда они вместе. И если моя вина в том, что я просто хорошо готовлю...

Мия закатила глаза.

— Твоя вина в том, что ты постоянно что-то готовишь, или приносишь мне перекусить, или предлагаешь скушать еще чуточку, когда я уже наелась. И я всегда соглашаюсь, потому как еда у тебя потрясающая. Но посмотри на меня. Я же даже свои любимые джинсы теперь натянуть не могу!

Райан посмотрел, скользнув взглядом от разрумянившихся щек до округлого животика.

— Даже если и так, ты чудесно выглядишь.

— Дело вовсе не в этом, — поджала она губы.

— Разве?

Она попыталась ущипнуть его за бок, но Райан перехватил ее руку и, наклонившись, чмокнул в ладонь.

— Ну правда, Мия, я ж не силой тебя кормил. Родная, я просто готовлю еду. А ты ее ешь.

Скрестив руки на груди, Мия надула губки:

— Я б не ела так много, но слишком вкусно ведь.

— То есть ты все-таки жалуешься, — улыбнулся Райан, чуть наклоняясь к ней, — на то, что я слишком хорошо готовлю?

Сохранять обиженно-смурной настрой в присутствии этого очаровательного прохиндея Мие и так было непросто, а еще этого его взгляд, полный восхищения и чего-то… еще более нежного, отчего ее желудок начинал играть рулады летних ночей. Губы сами собой раздвинулись в улыбке.

— Господи, на тебя совершенно невозможно сердитьься.

— А ты отнюдь не желала жаловаться на свое горькое бытие, когда лопала мою домашнюю лазанью.

Мия застонала, плюхнувлись обратно на кровать.

— Даже не напоминай! Было настолько вкусно, что я три тарелки сожрала.

— Четыре, — ухмыльнулся Райан. — Потому что сама захотела. Так в этом по-прежнему виноват я, или ты расстроена из-за того, что любишь хорошую еду?

Мия сверкнула очами, но без особого пыла.

— Ладно, ладно! — признала она. — Может, у меня и правда есть кое-какие сложности с самоконтролем, когда речь идет о еде.

Райан наклонился и чмокнул ее в щеку.

— Ну вот тайна и вскрылась.

Мия вздохнула, машинально поглаживая живот.

— Но мне все равно нужны новые джинсы.

— Хороший повод пройтись по магазинам, — согласился Райан. — Там же потом и пообедать можем.

— Ты хоть понимаешь, что совсем не помогаешь мне?

Райан рассмеялся и вздернул ее на ноги, принимая в жадные объятия.

— Еще как помонаю, — не согласился он, — вот прямо сейчас помогаю тебе осознать, что ты все равно самая прекрасная и великолепная во всем белом свете, и неважно, насколько ты, по своим ощущениям, поправилась.

Воздев очи горе, Мия, однако, разулыбалась еще шире.

— Ладно, — вздохнула она, — но платишь за обед ты.

— А как же иначе-то.

*

Скрипнув зубами, Мия отправила очередную блузку в растущую кучу негодных одежек. По спальне словно прошелся ураган — джинсы, футболки, платья были разбросаны там и сям, невольные жертвы отчаянных поисков хоть чего-нибудь, во что она могла бы влезть.

Пока — ни во что.

Стоя перед зеркалом, руки в боки, в одном белье, Мия смотрела на собственное отражение и с трудом узнавала себя. Бока раздались вширь, изгибаясь на манер античной амфоры, так что даже самые эластичные рейтузы казались слишком тесными. И живот, мягкий и округлый, колыхался от малейшего движения и явственно переливался через резинку трусиков. И бедра, когда-то спортивно-подтянутые, теперь упирались друг в дружку, сражаясь за жизненное пространство. Даже руки ее чуть пополнели, а лицо округлилось.

— Дичь какая-то, — выдохнула она, поворачиваясь боком и глядя перез плечо. Да, задний фасад тоже заметно подрос, потому-то трусики аж трещали по швам. — Неудивительно, что я ни во что уже не влажу.

— Это ты снова сама с собой говоришь? — прозвучал из-за двери голос Райана.

Мия подпрыгнула и развернулась.

— Не делай так! — потребовала она, попробовав — безуспешно — скрыть свои формы от его острого взгляда. Что не могло не заставить его улыбнуться.

— Прости, — подмигнул он, — я не понял, что это сугубо личное действо.

— Это именно так, когда у меня кризис! — Она указала на кучи разбросанных одежек. — Мне нечего надеть!

— Нечего? — Райан приподнял бровь. — Как-то уж слишком драматическое заявление.

Мия со стоном плюхнулась на кровать.

— Райан, я серьезно! Я ни во что влезть не могу! Абсолютно все джинсы застревают на уровне бедер, все футболки слишком тесные, а платья… — Она покачала головой. — Даже не начинай. Я во всем этом выгляжу переваренной сосиской.

Он пожал плечами.

— Значит, ты переросла кое-какие одежки. По мне, родная, так это не конец света.

— Тебе-то легко говорить. Это не ты двадцать с лишним кило набрал за полгода. Господи, да я уже поперек себя шире!

— Ну, я бы так не сказал. — Он присел рядом, положил руку на ее мягкое бедро и легонько сжал. — А кроме того, по мне, так эти килограммы очень тебе идут.

Мия испепелила его взглядом.

— Даже не начинай.

— Но я серьезно, — возразил он, — ты чудесно выглядишь?

— Ага, — машинально погладила она свой живот. — Только чувствую себя жирной громадиной.

— Ладно, — сказал он, — ты немного поправилась, пусть так. Но разве это настолько плохо?

Она прикусила губу, помолчала.

— Я… я не знаю, правда. Просто… я никогда не думала, что настолько растолстею. То есть до такой степени, что мне понадобится полностью обновить гардероб, чтобы хотя бы выйти из дома.

— Кажется, мы нашли отличный повод пройти по магазинам, — понимающе ухмыльнулся Райан. — И там же попутно и пообедать.

— Конечно же, ты должен был вспомнить о еде!

— Ну так хорошей девочке надо хорошо кушать, так?

Стиснув живот обеими руками, Мия зарылась всеми пальцами в мягкую плоть.

— Да, но не уверена, что конкретно этой девочке надо кушать настолько хорошо. — Она вздохнула. — Ладно, но — Райан, если ты посмеешь намекнуть на десерт...

Он улыбнулся.

— Ничего не обещаю, любовь моя.

*

Мия застыла в ванной аки соляной столп, быстро и заполошно дыша, стиснув кулачки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Взгляд был прикован к небольшому агрегату, на котором она стояла, вернее — к красным издевательски мерцающим цифрам.

90.7

В желудке встал ком, кровь билась в ушах. Быть такого не может. Ни за что. Она с отчаянной решимостью сошла с весов, сделала глубокий вдох и встала на них вновь.

90.8

— Нет, — в отчаянии выдохнула она, — это невозможно!

Мия знала, что набрала вес. Не заметить этого было никак нельзя — по самоощущениям, по изменению манеры передвигаться, даже по тому, что обновленный более просторный гардероб снова стал тесноват. Но она отказывалась верить, что все НАСТОЛЬКО плохо.

Тридцать четыре кило. Она поправилась на тридцать четыре кило менее чем за год. А Райан...

Райан!

Мия стиснула зубы, гнев полыхал в ее груди. Она вылетела из ванной, почти не обращая внимание, как сильно раскачиваются при этом ее живот и груди, как трутся друг о дружку мясистые бедра. Райан нашелся быстро: лежащий на диване, что-то просматривающий в телефоне, спокойный как удав.

— Райан! — полыхнула она. А он все так же улыбнулся снизу вверх, словно пылающий гнев ее — так, мелочи.

— Доброе утро, милая.

Теплый голос его, как правило, поднимал ей настроение. И его взгляд, такой ласковый, и в то же время — дающий понять, что она единственная женщина в мире, по крайней мере, для него. Но гнев был слишком силен.

— Какое нахрен доброе! — воскликнула она. — Ты со мной это все сотворил!

Райан моргнул, улыбка его поблекла.

— Я… что — это?

Мия шлепнула себя по пухлому животу, плоть заколыхалась волной.

— Вот это! — прорычала она. — Я только что встала на весы, Райан, и знаешь, что увидела? Девяносто кило, Райан. Девяносто, будь оно все проклято!

Райан чуть приподнял бровь, но выглядел и близко не столь удивленным и испуганным, как ей хотелось. Отчего гнев ее разгорелся еще сильнее.

— Господи, ты и правда это сотворил!

— Что сотворил? — как-то неуверенно отозвался он.

— Ты все это время меня раскармливал! Твоя готовка, вкусняшки-перекусы, заботился, чтобы я ни минутки не оставалась голодной — ты все это время знал, что ты творишь!

Райан чуть подался вперед, все такой же спокойный, но осторожный.

— Секундочку, Мия. Я тебя никогда ни к чему не принуждал. Я никогда не заставлял тебя есть все, что приносил.

— Ай, не юродствуй! — смех ее был исполнен горечи. — С тем же успехом мог и заставлять. С твоими-то уговорами и прочим. Ты всегда окружал меня едой, чтобы я в любую минуту могла перекусить. Господи, Райан, когда я пыталась держать себя в руках, ты делал такой вид, словно я морю себя голодом!

— Мия, прошу тебя… — Он взъерошил свои волосы. — Я люблю для тебя готовить, это правда. Люблю видеть тебя счастливой. И да, я обожаю твои формы. Но я никогда не пытался заставить тебя поправиться! Я просто… просто хотел, чтобы ты наслаждалась жизнью.

— Что ж, поздравляю! — рявкнула она. — Потому как теперь я толстая, и я ненавижу это! Я ненавижу свою фигуру! Ненавижу то, как я выгляжу, как себя чувствую! А знаешь, что я ненавижу больше всего?

— Э… что же?

— То, что ты просто вот так вот сидел и позволил всему этому случиться!

Лицо Райана чуть затвердело.

— Да ладно, Мия. Ты ведешь себя так, словно я тебе каждый кусок в глотку запихивал, или словно обманом раскрутил тебя на что-то такое...

Мия стиснула кулаки, ногти врезались в ладони.

— Ты не остановил меня, Райан! Ты ни разу меня не остановил! И… — она сглотнула, — сдается, ты никогда и не хотел меня останавливать.

Райан не без усилий обрел обычное свое спокойствие.

— А была бы ты счастливее, начни я тебя останавливать?

Мия открыла рот — и ничего не сказала. То ли была слишком разъярена, чтобы говорить, то ли понимала, что где-то он прав — и из-за этого закипела еще сильнее. Громко выдохнула.

— Я так больше не могу… — и в глазах ее стояли слезы.

Райан замер.

— Мия, не надо...

— Я серьезно! — выдохнула она, скрестив руки под грудью, словно внезапно ощутив себя невыносимо оголенной. Невыносимо громадной. — Я не могу быть с тем, кого устраивает, что я вот так вот разрушила свою жизнь.

Райан долго молчал, нечто невербальное мерцало в его взоре.

— Ты правда думаешь, что разрушила свою жизнь? — наконец спросил он.

— Я растолстела, — отозвалась она.

Он сглотнул и медленно кивнул.

— И вот из-за этого? — спросил Райан. — Из-за этого ты от меня уходишь?

Мия вздрогнула — и кивнула. Она вовсе не была уверена, что хочет этого. И в то же время — знала, что должна.

Долго-долго Райан на нее смотрел, а потом кивнул, быстро и коротко.

— Ладно.

И все. Никаких споров. Никаких уговоров. Просто… принял ее решение.

Мия развернулась, пытаясь игнорировать то, как все ее тело колышется при этом маневре, и как живот высвободился из-под футболки. И выскочила за дверь. Она должна была уйти, убраться прочь до того, как передумает. До того, как убедит себя, что Райан ее любит — ее всю, а не только ее формы. До того, как позволит себе подумать, что, быть может...

Хватит!

И уже горько сожалея о сделанном выборе, Мия ушла.

*

Мия сидела за кухонным столом, бездумно глядя на печальную тарелочку перед собой. Запаренная брокколи, полчашки бурого риса и крошечная порция вареной куриной грудки. Зажмурилась и заставила себя взяться за вилку. Вот то, что мне нужно, повторяла она себе, если я хочу привести себя и свой вес к норме.

И все же...

Терзаемая голодом, она не могла заставить себя есть ЭТО. То же самое у нее было на обед. И вчера на ужин. И позавчера. Ее уже достало это «чистое и здоровое питание», господи, как же хочется настоящей еды!

Мозги тут же выдали на-гора ароматы пропитанного маслом чесночного хлеба, прямо из печи, и шкворчание ветчины на сковородке, которое поднимало ее с кровати вернее всякого будильника. Дальше на ассоциациях всплыла кремовая густота домашнего соуса альфредо, а еще идеальная стопка золотистой поджарки блинчиков, политых кленовым сиропом...

Мия еще крепче стиснула веки, пытаясь игнорировать очевидное. Но она знала. Дело не только в еде. Дело в нем.

Ей жутко не хватало Райана.

Признаваться в этом даже самой себе категорически не хотелось. Но… даже после стольких недель ее все равно к нему тянуло. А ведь казалось бы, ей должно было уже стать получше, на чистом питании и четком распорядке с походами в спортзал. Вместо этого она чувствовала себя такой… такой...

Опустошенной.

Вздохнув, Мия отодвинула тарелку. Аппетит пропал напрочь. В подсознании уже сформировался порыв, и именно он заставил ее взять телефон и выбрать в контактах его номер. Большой палец сам собой коснулся пиктограммы вызова, хотя она понятия не имела, что собирается делать дальше. Раздался гудок. Второй.

Сердце Мии колотилось. Что она скажет? Что соскучилась по нему? Что без него ее жизнь стала полным болотом? Что она хочет...

Соединение.

— Мия?

Дыхание перехватило. Голос, его голос, теплый, знакомый, безопасный. Она уже почти решилась ответить ему, почти готова была все рассказать… а потом перепугалась и повесила трубку. Пульс в ушах отдавался глухим рокотом, она отбросила телефон, как ядовитую змею.

Какого дьявола я творю?

С опаской посмотрела на телефон, а вдруг зазвонит. С надеждой — а вдруг зазвонит. Но аппарат молчал, и Мия потихоньку расслабилась. К этому разговору она была не готова, пока не готова. Но подготовиться все-таки придется, ибо то внутреннее побуждение, которое только что заставило ее позвонить ему, осталось совершенно неудовлетворенным.

*

Несколько недель Мия трепетала в ожидании этого момента, и совершенно не от радостного предвкушения.

Ужин с семьей. Со всей семьей.

Готовилась наитщательнейшим образом, натянула объемистое платье-свитер, которое в целом скрывало ее жиры, даже лишний час просидела, накладывая макияж, дабы замаскировать пополневшее лицо. Она хотела выглядеть лучше, продемонстрировать всем, что она старается, что у нее если не все идеально, то на пути к тому.

Однако, выйдя из гостиной и остановившись в коридоре как раз вне пределов видимости, она услышала, что именно родственники о ней думают.

— Господи, это ж надо, Мию так разнесло! — кузина Бекка, такая тактичная и заботливая.

— Да, бедняжка. — Тетя Мари, сочувствие и цепкая память. — Да, малышкой была такой пухленькой, но в школе вытянулась и все нормализовалось. Как обидно, что позволила себе так вот располнеть.

— А я начинаю за нее волноваться, — мама, и ты туда же. — Ты же знаешь, в нашем семействе женщинам очень сложно, стоит чуть-чуть набрать вес — и все, согнать уже не получится.

— Но она старается как может, — спасибо, папа, хоть ты не подвел. — Думаю, всему виной был тот ее парень. Она так сильно поправилась, пока они были вместе, но теперь вроде расстались.

— Не сильно помогло, — фыркнула Бекка, — по-моему, она по-прежнему лопает как не в себя.

Мия даже не сознавала, что все это время стоит, задержав дыхание. В легких закололо. Воздух казался удушающе густым. И что теперь делать, она даже не знала. Какая-то часть ее хотела с гордым видом вернуться в гостиную, сделав вид, что ничего не слышала, и пусть им станет неудобно от одного ее присутствия.

Однако она развернулась и пошла на кухню.

Остатки праздничного ужина, разумеется, стояли на буфете: громадное блюдо жаркого, картофельное пюре, запеканка из трех сортов бобов, четыре различных пирога на десерт. За столом она, вопреки словам Бекки, почти ничего не ела, салатик и немного запеканки, это остальные себе ни в чем не отказывали. Что ж, раз даже им, родным и близким, наплевать на ее старания, возможно, и стараться-то не стоит.

Взяв чистую тарелку, Мия нагрузила туда всего, что могла, и принялась есть еще не опустившись на стул. Две минуты, и еды не стало. Вторая порция примерно тех же размеров отправилась туда же, в желудке в кои то веки ощущалась приятная сытость — но это еще не все.

Вернулась к буфету, отрезала себе хороший кусок яблочного пирога и кусок вишневого. Плюхнула сверху половник мороженого из морозилки и обильно пшикнула взбитыми сливками. Десерт она поедала уже неспешно, наслаждаясь полифонией сладости. Желудок вздулся. Но и это еще не все.

Покопавшись в буфете, Мия добыла пакет печенья, вскрыла обертку и принялась закидывать в рот пухлые кружочки, почти не жуя — не требовалось — глотая двухслойные композиции из мягкого теста со вкусом топленого молока и корицы, склеенные трехмиллиметровым слоем шоколада. Сладко-приторная вязкость танцевала на языке, внутри вздымалась уютная волна счастья, какого она не ощущала уже несколько недель.

И зачем насиловать себя и сражаться с этим? Она та, кто она есть. Это то, что делает ее счастливой. Это то, чего она хочет.

Вот только родные сказали то, что сказали, и думают они именно то, что думают. И пустота другого рода внутри у нее сама по себе не исчезнет.

Мия больше не могла оставаться одна.

*

Она стояла перед дверью апартаментов Райана, сердце ее колотилось так громко, что она почти ничего не слышала, желудок ныл от всего только что съеденного. Она знала, что платье ее слишком тесное, и все равно ее терзало чувство голода. Она хотела Райана. А еще хотела той еды, которая, она знала, ожидает ее там, внутри.

Глубокий вдох, попытка успокоить нервы, и Мия наконец постучала. Несколько секунд — целая нескончаемая вечность, — и внутри послышались шаги, такие знакомые, и вот он, на пороге, с совершенно ошеломленным видом. Волосы растрепаны, рубашка мятая, словно он в ней спал, но — это Райан, такой же невозмутимый, теплый, знакомый.

— Мия, — тихо выдохнул он.

Она сглотнула.

— Э… привет.

Оба они молчали. Долго. Секунды две. Потом Райан отступил в сторону и жестом пригласил ее войти. Она застыла на пороге еще на пол-секунды, затем кивнула и приняла приглашение.

Ароматы в апартаментах были чудесные — теплые, вкусные, сытные. И хотя в желудок ее было утрамбовано изрядно всякой снеди, от этих ароматов он нетерпеливо заурчал.

— Ты сегодня уже ела? — спросил он.

— Э… не очень, — чуть покраснела она.

— Тогда хорошо, что я как раз сделал лазанью.

У Мии потекли слюнки, но она пока еще держалась.

— Я не ради еды пришла, Райан.

— Точно? — подмигнул он. — Потому как вид у тебя такой, словно лазанья как раз готова сделать тебе предложение.

Она закатила очи, но не могла не улыбнуться. Райан улыбнулся в ответ, однако улыбка его тут же пропала.

— Так почему ты пришла, Мия? — спросил он уже серьезно.

Она прикусила нижнюю губу, внезапно занервничав.

— Потому что… я была неправа. Потому что я сделала ошибку. Потому что я прошу прощения.

Райан свел брови, но ничего не сказал.

— Не должна я была во всем винить тебя. Да, тебе нравились итоги, но есть ты меня не заставлял. Ты просто… — она выдохнула и вздрогнула. — Как ты и сказал, ты просто хотел, чтобы я была счастлива. А я оттолкнула тебя, потому что испугалась.

Райан провел пятерней по волосам.

— Мия, я...

— Прости меня, — почти прошептала она. — Правда, прости.

Он вздохнул, потер загривок.

— Что ж, тут и мне нужно попросить прощения. И мне тебя тоже не хватало.

Мия ощутило, как ее сердце радостно екнуло.

— Правда?

— Ага, — улыбнулся он. — Очень не хватало.

В горле застрял комок.

— Послушай, — он шагнул поближе. — Я никогда не хотел, чтобы тебе было плохо от себя самой. Просто я… Я люблю видеть тебя счастливой, и я ненавижу, когда ты несчастна.

Улыбка ее исполнилась неуверенного предвкушения.

— Я хочу снова быть счастливой, — признала она. — Я хочу, чтобы мы — снова были парой. И, — добавила она, — я, это, еще очень хочу есть.

В глазах Райана мелькнула искорка — удивление, но и что-то еще, что-то теплое и понимающее.

— Так положить тебе лазаньи?

— О господи, ну конечно же!

*

Мия стояла перед зеркалом, разглядывая собственное отражение. Женщина, которая смотрела на нее из серебристых глубин, была почти неопознаваема, так непохожа на стройную спортивную девицу, какой она когда-то была, и даже на ту раздираемую конфликтами толстушку, какой она тоже была относительно недавно. Нет, там стояла сильная и уверенная в себе женщина, которая выросла во всех отношениях, морально и физически.

Сто сорок три кило живого веса, сплошные плюшевые округлости, ее распирало во все стороны. Щеки, пухлые и круглые, руки, толстые и мягкие, груди, под напором которых трещали лифчики. И коронная их с Райаном гордость, ее громадное пузо, полметра вперед от пояса и массивной каплей сала вниз, полностью скрывая переднюю часть трусиков. Она чувствовала, как при каждом движении оно трется о ее бедра, тучные и массивные, которые сами по себе терлись друг о дружку, как бы широко она ни расставляла ноги.

Год назад она бы в ужас пришла от одной мысли, что так растолстеет. Нынешняя же Мия даже не могла припомнить ни одного эпизода неуверенности насчет своих габаритов. Вес накапливался неспешно и неотвратимо, как ползущий ледник, а Райан — Райан всегда был рядом, с ней, с каждым набранным килограммом обожающий ее все больше, и от этого сердце пело. Она приняла себя.

И не только, осознала она, глядя в глаза собственному отражению — она не просто смирилась со своими объемами, она их обожала! Обожала всю их обильную мягкость, округлость, тучность. Обожала, как они распирают одежки, как трещат все швы от того, что ее становится все больше.

Руки ее скользнули под нижнюю часть обильного пуза — такого объемистого, что она едва могла дотянуться. Мягко от прикосновения, тепло внутри — так тепло, как обычно бывало только после обильной трапезы от Райана. А за последний год трапез этих она слопала так много, ибо слов «диета» и «режим» нынешняя ее жизнь не предполагала.

По дверному косяку тихо постучали, сердце Мии екнуло.

— Ужин готов, — сообщил Райан, заглянув в комнату. Потом увидел ее, стоящую перед зеркалом в одном белье, и широко улыбнулся. — Это то, о чем я подумал, или ты все-таки оденешься?

— Еще минутку, — пообещала она, — сейчас приду.

— Не затягивай. Не хочу, чтобы остыло.

Мия улыбнулась вслед исчезнувшему Райану. Какое счастье, что он вернулся в ее жизнь. С их воссоединения прошел ровно год, и сегодня предполагался праздник, дата куда более важная, чем календарная «от дня первого знакомства», совершенно некруглая и практически забытая. Год совместных трапез, вечерних перекусов и ночных дожоров, год отношений, что углублялись и развивались с каждым днем. Райан лелеял ее, телесно и духовно, и от этого она еще больше его любила.

Открыв шкаф, Мия взяла платье, которое на ее обильные телеса еще налезет, но при этом их не скроет. Натянула через голову, разгладила на боках. Идеально, похлопала она себя по пузу.

Вышла в коридор, и конечно, Райан ждал ее там, одетый в обычную рубашку и брюки. Увидев ее, окинул очень внимательным и восхищенным взглядом, словно пытался запомнить все и так известные ему до последнего миллиметра прелести.

— Ух ты, — выдохнул он. — Мия, ты потрясающе выглядишь.

— Спасибо, милый, — сказала она. — Даже не верится, что прошел целый год. — Она шагнула вперед, прижимаясь к нему пузом. — Целый год ты меня усиленно раскармливал, — промурлыкала она.

Райан выразительно облизнулся и наклонился, принимая в ладони ее круглые щеки.

— И ты никогда еще не была столь прекрасна, любовь моя.

От его искренности сердце Мии таяло.

— Ну, я рада, что ты так думаешь, — выразительно огладила она свое пузо и тучные бока, — потому как я уже не совсем та девица, что когда-то.

— Зато ты совсем та женщина, какой тебе суждено быть. И я люблю тебя такую, какая ты есть.

— Я тоже тебя люблю, Райан. — В груди ее разгорался знакомый жар. — Больше, чем когда-либо.

— Вот и чудесно, — отозвался он. — Так что, начнем праздновать?

— А что именно у тебя на уме? — уточнила она. — Может, мне просто развернуться и вернуться в спальню?

Ухмылка Райана стала еще шире.

— Чуть попозже — наверняка, но начнем мы, пожалуй, с лазаньи.

— С двойным сыром?

— Конечно.

— А потом десерт?

— Ты же поднимешь мятеж, если его не будет.

Желудок у Мии громко заворчал. Желание никуда не исчезло, оно горело ровно и уверенно там, внутри, но сейчас она точно знала, чего ожидать, и организм требовал сперва закинуть в бездонную топку несколько тысяч дежурных калорий.

— Вот и чудесно, — сообщила она, притягивая его поближе, чтобы поцеловать. — Потому как я голодная.

— Ты всегда голодная, — рассмеялся Райан. — Хорошо, что я знаю, как тебя кормить.