Кто больше?

Кто больше?
(Competitive Corpulence)

— Классный был фильм!
Мария кивнула.
— Это да.
— Самый лучший! — настаивала Стейси.
Задумчиво отбросив со щеки черного цвета локон, Мария пожала плечами.
— Ну, вроде того.
— А вот я так не думаю, — заявила Хелен. Она, как и Стейси, была светловолосой и светлокожей, но похожими их никто не назвал бы. Все же Хелен в этой троице была самой рослой, на голову выше Стейси, которая, в свою очередь, чуть превосходила ростом крошку Марию. А еще Стейси с Марией были девицами стройно-спортивными, в отличие от тяжеловесной Хелен. — Мне кажется, самый лучший в серии третий.
— Вот это, — с академически серьезным видом сообщила Стейси, — совсем не та тема, которую я готова обсуждать в десятый раз подряд на пустой желудок. Кто-то хочет творожника?
Мария фыркнула.
— Десерт у нас за ужином уже был.
— Так когда то было. Я уже хочу жрать.
— Стейси, ты всегда этого хочешь, — фыркнула Хелен.
Подруги свернули за угол, где в кафешке готовили лучшие творожники в округе, согласно экспертному мнению Стейси.
— Да, я обжора, и что?
Тут Хелен уже откровенно расхохоталась.
— Ага, конечно.
Стейси остановилась, вынудив остановиться и подруг.
— Ты это о чем?
— Да так, забавно слышать, как ты называешь себя обжорой, с твоими-то тощими телесами. — Хелен демонстративно цапнула себя за бедро, жмакая полную горсть сала. — Обжоре полагается быть примерно такой.
Стейси хотела было возразить, но урчание в желудке помешало завязать еще один спор. Так что троица вошла в кафешку и устроилась в тихом уголке.
— Прости, ты неправа, — наконец проговорила она. — Да, конечно, у тебя на костях изрядно мяса...
— Это точно, — сказала Хелен, — спасибо, что заметила.
— … но даже Мария ест больше, чем ты.
Мария чуть покраснела, почти незаметно при ее оливкового оттенка коже.
— Ну… я...
— Какие же вы, пара шпротинок, забавные, — улыбнулась Хелен с искренностью то ли акулы, то ли аллигатора. — Видели бы вы, как я ем дома. У меня есть партнерша — ну, вы в курсе, — которая по-настоящему умеет готовить.
Стейси нахмурилась.
— Я уже не такая худая, как когда-то. С прошлого года поправилась на пару кило.
Хелен снова расхохоталась так, что на них начали оглядываться посетители, и остановилась лишь с появлением официантки, готовой принять заказ.
— О да, подумать только, целых два кило! И сколько ты сейчас весишь?
— Пятьдесят шесть кило, — дрожащим голосом призналась Стейси.
— А ты, Мария?
Та потупила взгляд.
— Пятьдесят три.
Хелен быстро произвела несложные подсчеты и улыбнулась.
— А во мне нынче утром было ровно сто десять. То есть на целый килограмм больше, чем в вас обеих вместе взятых! — Она фыркнула. — Таким образом, во мне вдвое больше женственности, фигурально выражаясь.
Гости отвернулись, когда смех Хелен снова заполнил зал.
— Ну, это пока.
Хелен смахнула слезинку с ресницы.
— Ты что-то сказала, худышка?
— Это пока, — повторила Стейси. — С моим аппетитом я тебя быстро нагоню.
Хелен величественно отмахнулась.
— А ты, детка? — посмотрела она на Марию. — Ты тоже веришь в этот бред?
Мария призадумалась, лицо ее застыло, а затем осветилось легчайшей из улыбок.
— Да. Я тоже могла бы.
Хелен больше не улыбалась, лишь развела руками.
— Что ж, заметано. Любезные мои подруги, игра началась. — Она вытянула правую ладонь вперед. — Догоните, если сможете.
Над столом сомкнулось тройное рукопожатие.

Следующим утром Стейси обшарила комнату. План у нее уже был — в конце концов, в прошлом ей уже случалось поправляться, пока она не брала себя в руки, сгоняя излишки. Сейчас все будет совсем просто, даже легко.
Учебники ее уже лежали на столе, а рядом — целые штабеля чипсов и шоколадок. Добавила коробку мороженого и вытащила из микроволновки разогретые малайские котлеты-каофта.
Стейси любила делать уроки, что-нибудь при этом жуя. Что ж, теперь у нее появилась причина жевать как следует.
— Это что, индийская кухня?
Вместо ответа Стейси кивнула соседке. Ей предстоит многое набрать и многое понять. Смуглокожая Лоретта изучающе склонила голову.
— Стейси, ты вообще что делаешь?
Не отрываясь от карри, та отозвалась:
— У нас с Хелен пари о том, что я могу стать такой же толстой, как она.
И вновь углубилась в конспект.
— Что, серьезно? — высунула голову из кухни ее вторая соседка, любопытная Даниэль.
Стейси кивнула.
— Мария тоже участвует, условие то же самое.
— Дичь, — заявила Даниэль. — Хелен ведь ой какая немаленькая. Насколько ты вообще собираешься растолстеть?
Стейси пожала плечами.
— Сейчас в ней сто десять. Но поскольку Хелен на месте тоже стоять не будет — думаю, где-то в районе ста сорока.
— Неслабо так, — заметила Лоретта. — Что ж, удачи!

Мария ворвалась в гостиную. У нее есть секретное оружие, и нет смысла терять время даром. Мысль о том, чтобы стать больше Хелен, продемонстрировав это всему свету, завораживала.
— Мам, — выдохнула она.
— Куда так спешим? — улыбнулась та. Как и ее дочь, она была маленькой, стройной и симпатичной.
— У тебя еще сохранились бабушкины рецепты?
— Да, а что? Наконец-то заинтересовалась семейным наследием?
Мария покачала головой.
— Нет. Просто мне вспомнилось, что блюда там были очень сытные.
Мама промолчала, всем видом изображая желание узнать подробности.
— Ты же знаешь Хелен, мою подругу? — проговорила Мария. — Мы со Стейси побились с ней об заклад, что сможем стать толще, чем она.
Мадам Васкес рассмеялась.
— Веселое у вас пари. Что ж, давай посмотрим… — ушла в кладовку, и через несколько минут вернулась с тремя пухлыми папками. — Учти, это серьезно, — напомнила она, — если подсядешь, отказаться от этой кормежки практически невозможно.
Через час весь дом пропах сытными и пряными ароматами, памятными с детства. Мария перелистывала пожелтевшие страницы, делая на телефоне пометки. Плотная бумага отлично сохранила содержимое, но папка была действительно тяжелой. Она хихикнула: ага, блюда настолько сытные, что даже записанные рецепты тяжелые...

— Я дома!
По уши в тарелке, Хелен пробормотала нечто вроде приветствия. Ее подруга вошла, и при виде кучи опустевших коробок глаза ее заискрились.
— Ого, кто-то серьезно проголодался.
Мелкая азиатка смешанных вьетнамско-корейских кровей, ее партнерша, подруга и любовница, поставила рюкзак у дверей и поцеловала Хелен. Та улыбнулась.
— Белинда...
— Да, родная?
— Ты у нас кулинарный гений.
— Я такая, — гордо улыбнулась Бель.
— И ты заботишься обо мне лучше всех.
— Тоже правда, не отрицаю.
— И это твоими стараниями я с тех пор, как познакомилась с тобой, набрала двадцать кило.
Белинда фыркнула.
— Ага, я тоже заметила, — и чмокнула Хелен в мягкий вздувшийся живот. — Есть поговорка: не верь тощему повару. Увы, я такая. Но думаю, тощему повару все-таки можно поверить, если у жтого повара толстая девушка.
Хелен ей подмигнула.
— А к чему все это? — спросила Белинда. — Ты же не хочешь, чтобы я начала готовить более диетические блюда, или как?
— Господи, да нет же, — фыркнула Хелен. — Просто Стейси и Мария уверены, что смогут растолстеть настолько, что догонят меня.
На сей раз фыркнула уже Белинда.
— Ну да, конечно. Эти тощие шпроты? — Азиатка покачала головой. — На что они вообще надеются?
Хелен указала на гору пустых коробок.
— Не знаю, как они, а у меня план такой: ты готовишь, я ем.
Белинда захлопала в ладоши.
— Будет классно!

Следующие два месяца пролетели в тумане чревоугодия. Для формального взвешивания было явно рановато — при всей целеустремленности подруг у них хватало соображения, чтобы понять, невозможно настолько сильно поправиться за столь короткое время. Но любопытство взяло верх и трио решило, что желает следить за тем, как развивается дело.
Также они решили, что будут пользоваться весами в вестибюле студенческой поликлиники. Это предотвратит любые махинации — не то чтобы кто-то собирался жульничать, — а заодно придаст делу сценический оттенок.
Мария не могла не признать, что с предвкушением ждет дня Д. Она стопроцентно поправилась: юбка стала тесновата в бедрах, оставляя красную отметину. И еще у нее появился живот: частично сам по себе, частично из-за плотно набитого желудка. Все утро она уплетала сытнейшее рагу с рисом и хлебом, название которого даже произнести не могла (ей стало стыдно за такое пренебрежение семейным наследием).
Стейси тоже поправилась: грудь выросла уже размера на два, не меньше. Ей во многом повезло: лишние килограммы откладывались как раз в нужных местах, так что вид у девушки был как у топ-модели. Изрядно, правда, объевшейся.
— Да кончай ты! — запротестовала Мария, когда Стейси попыталась впихнуть в нее очередную шоколадку.
— Ну же, скушай еще, это поможет поправиться.
— Да я и так уже набрала больше десяти кило!
— Для начала неплохо, — кивнула Стейси, — но чтобы догнать Хелен, нам понадобится намного больше.
— Святая правда, — заметила неслышно материализовавшаяся сзади Хелен. Раньше она была весьма упитанной, но теперь откровенно разжирела. Живот распирал блузку, под напором разбухших бедер трещали эластичгные рейтузы, а второй подбородок из едва заметного стал полноценной складкой.
Стейси сглотнула.
— Ну, поехали.
Первой на весы встала Мария.
— Шестьдесят шесть кило! — прошептала она, поглаживая живот.
— После вас, — приглашающе указала рукой Хелен.
Стейси шагнула на весы, словно в иной мир. Стрелка дернулась.
— Семьдесят один, — бесстрастно проговорила она.
— Теперь моя очередь, — Хелен просто и без особых ужимок встала на металлическую плиту. Агрегат скрипнул и показал 138.
— Да ладно! — сказала Стейси. — Ты по-прежнему толще нас обеих!
Хелен похлопала по животу.
— Ну как, готовы сдаться и выбросить белый флаг?
— Ни за что, — заявила Мария.
— Точно. Пошли, подруга, — кивнула Стейси, взяв Марию под руку. — Я что-то проголодалась.

Стейси росла над собой, утрамбовывая знания в голову, а съестное в желудок.
Но этого было недостаточно.
Она расстегнула джинсы. Зря купила: при том, как ее распирает вширь, скоро она вообще уже в них не влезет. Вздохнула, чувствуя, как под весом живота расстегивается молния. Набитый как барабан, он округлялся почти исключительно от съеденного, основная часть жиров откладывалась у нее в других местах, что не мешало девушке все дни напролет щеголять с круглым от обжорства пузом.
— Стейси, ты как? — поинтересовалась Даниэль.
— Да как обычно, — пожала та плечами, указывая на гору еды на столе. Булочки с колбасками, жареный рис и прочее китайское ассорти, для конспектов и учебников места оставалось маловато.
— Мило, — фыркнула соседка, усаживаясь на стуле и стягивая рыжие волосы в тугой хвост. — Поделишься?
— Налетай, — краем глаза Стейси заметила, что вокруг талии у Даниэль образовалась уже заметная складочка сала.
Рыжая соседка откусила шматок курицы.
— Ты как, скоро уже догонишь Хелен?
Стейси передернула плечами. Позавчерашнее взвешивание болезненной занозой сидело в памяти.
— Во мне сейчас девяносто. Хелен растолстела до ста семидесяти семи.
— Черт!
— Ага. А Мария весит восемьдесят три, так что Хелен по-прежнему весит больше нас обеих.
— Да уж, засада...
Тут в комнату заглянула Лоретта.
— Приветик, рекордсменка. Коктейль тебе смешать?
Стейси изогнула бровь: странный вопрос!
— Конечно, спасибо.
Лоретта направилась на кухню, а Стейси поняла, что ее слишком тесные джинсы скоро окажутся у Лоретты в шкафу.
Скорее бы.

Ее старые джинсы действительно великолепно выглядели на Лоретте… пока и та их не переросла.
— Что-то я проголодалась, — заявила однажды утром Даниэль, опрокинув себе в тарелку пол-коробки хлопьев и заливая их шоколадным молоком. — Никогда на меня еще такой жор не нападал.
— Да, пожалуй, — кивнула Лоретта, протискиваясь мимо нее с тарелкой блинчиков, — наверное, поэтому ты и отрастила такое пузо.
Даниэль покраснела, свободной рукой одергивая футболку, которая тут же задралась обратно, обнажая пупок в складках пухлого сала.
— Зато на меня пока еще юбки налазят, вот.
Лоретта высунула язык, однако отрицать очевидное не стала: ее любимая мини-юбка уже толком не прикрывала громадных ягодиц.
— Я дурно на вас влияю, — усмехнулась Стейси. Ее соседки поправились килограммов на двадцать-двадцать пять. Сама она за это время удвоила свой исходный вес: сто тринадцать кило, согласно вчерашним весам.
Они были полными. Она — толстой, действительно толстой.
И все же этого было недостаточно. Вся мягкая, пухлая, разжиревшая, она по-прежнему не имела шансов догнать Хелен. Ей нужно набирать вес активнее.
Какая-то часть ее сознания задалась вопросом — насколько она, а также ее соседки, растолстеют, когда все это закончится? Мысль, однако, была с позором изгнана, когда Стейси потянулась за сладкой овсянкой.

Мария выскребала уже третью за сегодняшнее утро тарелку рагу.
— Просто потрясающе, — выдохнула она, ее живот вздымался и опадал. — А еще есть?
Мадам Васкес улыбнулась и икнула. Растолстевшая Мария заметила, что ее мама тоже располнела: постоянно стоя у плиты для любимой доченьки, она отрастила второй подбородок и заметный животик.
— Сейчас будет.
— И себе возьми, — добавила Мария.
— Уже, — отозвалась та с кухни и принесла четвертую тарелку для дочери и вторую для себя. — Господи, я столько не ела с тех пор, как была совсем еще ребенком. — Хихикнула. — По мне видно, да?
Мария поморщилась.
— Прости, это я виновата.
— Не мели ерунды. Мне это нравится, — улыбнулась она. — Может, слишком даже нравится. Надо бы мне себя ограничивать...
— Ну да, — заметила Мария, — это я иду на рекорды, а тебе незачем.
— Уже договорились. Сажусь на диету. — Потянулась за ложкой. — Вот завтра и начну.

Белинда поставила поднос с тако, оладьями и жареной картошкой на диван.
— Обед подан!
Хелен застонала.
— Ох, у меня еще и завтрак-то не переварился...
Первая утренняя трапеза действительно была эпической, даже она справилась с громадным трудом. Оглаживая разбухшее пузо пухлыми пальцами, она любовалась собой и тем, как оно уютной подушкой накрывает колени.
Двести двадцать девять кило живого веса: она и не думала, что когда-либо дойдет до такого. У нее имелась изрядная фора в сравнении с соперницами, однако это может и измениться: Хелен хорошо знала, насколько ее подруги целеустремленные.
И все равно больше сейчас не могла съесть ни кусочка.
— А придется съесть, — подмигнула Белинда, — в холодильнике места не осталось.
Хелен снова застонала.
— Тогда съешь сама.
— Думаешь, я осталась голодной? — Поговорка про тощего повара к нынешней Белинде относиться уже не могла, она выразительно огладила ладонями свои ста-с-хвостиком-килограммовые телеса.
Хелен почувствовала, как щеки заливает жаром. Раньше Белинда совершенно не собиралась поправляться, но сейчас азиатка уже была толстой и с каждым днем округлялась еще больше.
И как же это, господи-ты-боже-мой, возбуждало Хелен.
— Что ж, любовь моя, тогда вперед, — проговорила она, — мне кажется, ты это заслужила.
Белинда собиралась возразить, но передумала.
Через час уже обе сидели, держась за болезненно раздувшиеся животы.

Стейси сидела в студенческой кафешке, пытаясь запихнуть в себя побольше калорий в последние минуты до очередного взвешивания.
— Привет, Стейси! — помахала рукой рыжая девчонка. Кажется, из ее группы, а может, из параллельной, Стейси толком ее не помнила, но и так могла сказать, что та заметно поправилась. — Ты жжешь! Ты быстро догонишь Хелен!
— Ты серьезно? — фыркнула ее темноволосая подружка, у которой под блузкой округлялся не слишком большой, но заметный животик. — Хелен их обеих раздавит и не заметит.
— Ты-то что знаешь о том, что значит «раздавить», швабра?
— Я тебе покажу на практике! Пари держу, я растолстею до ста пятидесяти, а ты будешь выглядеть тощей веганкой!
Стейси мысленно фыркнула. Подобному она становилась свидетелем уже не в первый раз. Новости об их соревновании распространялись по институту со скоростью звука, порождая волну подражаний. Кто-то сходил с дистанции почти сразу, но многие оставались.
Она обвела кафешку взглядом. Вон, скажем, та умилительно веснушчатая белявочка, что трудится сразу над двумя тарелками стейка — на одной гарниром жареная картошка, на второй пюре. Остановилась на мгновение, расстегнула штаны и снова принялась за дело, раздувшийся живот на ее стройной фигурке смотрелся карикатурно.
Мария лишь захихикала, когда Стейси чуть погодя поделилась с ней своими наблюдениями.
— Знаю я ее, мы с Джилл вместе делали лабораторку. Я решила, что ее просто накрыло «синдромом первокурсницы», а оказалось, она вызвала на соревнование свою сестру-близняшку. — Улыбнулась. — Даже предложила мне тоже с кем-нибудь посостязаться, мол, у меня должно получиться!
Они все еще смеялись, когда Мария влезла на весы. Собравшаяся в сторонке группа поддержки завороженно внимала, но подруги не обращали на них внимания. В конце концов, это не финальное взвешивание, а просто очередной этап.
— Сто сорок семь кило! — гордо заявила латиноска, колобком скатываясь обратно.
Затем настал черед Стейси.
— Ого, — воскликнула она, обхватив свое пузо, — сто пятьдесят девять!
Хелен глубоко вздохнула всем своим разжиревшим телом. Икры ее в обхвате были примерно как талия у среднестатистической до-состязательной девушки, а живот свисал до колен. Невероятно, чудовищно толстая. Стейси на миг утратила надежду, что когда-либо нагонит ее.
Пока не посмотрела на весы.
— Двести девяносто два, — поморщилась она.
— О боже! — сказала Мария. — Ты уже не больше нас обеих!
И внезапно Стейси почувствовала, что проголодалась.

Раскормленная Мария обвела взглядом потоковую аудиторию. Запах стоял как в столовке, да и вид был примерно такой же. Конечно, с маминой кормежкой эти ароматы сравниться не могли, особенно после того, как мадам Васкес махнула рукой на диету и приняла неизбежное, теперь мать и дочь набирали вес практически синхронно.
Куда бы Мария ни смотрела — везде кто-то что-то жевал. Пакеты, коробки, контейнера, народ лопал наперегонки. И отнюдь не диетические блюда, она даже вспомнить не могла, когда в последний раз видела у кого-то на тарелке салатик.
Пожалуй, половина тут участвует в соревнованиях вроде нее самой. Все прочие — просто заразились, не в силах сопротивляться искушению, будучи окружены таким чревоугодием. Даже преподавательницу распирало вширь, брючный костюм откровенно трещал на ее телесах.
Найти в институте персону, которая весила бы меньше центнера, стало делом весьма затруднительным.

Стейси поерзала: устроиться поудобнее на стуле было трудно, учитывая, что ее окорока свешивались с обеих сторон сидения, блузка трещала на груди, а от обжорства она почти отключалась. Хотела было убрать конспект, но она и так пропустила вчерашний урок. Хватит.
Она вздохнула. С другой стороны, пока мозги вот так плавают, от занятий большого толку все равно не будет.
Кроме того, если она как следует сосредоточится на еде, есть шанс до конца недели перевалить-таки за двести тридцать. Так что Стейси закрыла учебники и направилась к дивану: с каждым днем этот путь казался все дольше и сложнее.
— Эй, — позвала Даниэль, они с Лореттой как раз разбирались с парой толстых творожников, тремя коробками пончиков и трехлитровым коробом мороженого. — Одежками не поделишься? Я снова из всех своих выросла.
— Очевидно, — заметила Лоретта. Даниэль покраснела: ее футболка с трудом прикрывала грудь, о прочей части торса и говорить смешно.
Соседки жутко растолстели. Лоретту категорически разнесло ниже пояса: бедра у нее в обхвате были почти как у Стейси, несмотря на центнер разницы. А у Даниэль сиськи были размером с голову и буквально вываливались из футболки, совершенно не предназначенной прикрывать такое богатство.
— Поделюсь, чего ж не поделиться, — ответила Стейси, — если вы поделитесь едой.
— В таком разе, — сказала Лоретта, — я позвоню закажу еще.
— Я уже, — сообщила Даниэль.
— Я знаю, но твоего заказа нам троим не хватит.

Хелен стонала, оглаживая массивное пузо. Оно категорически свешивалось с колен, тяжелой подушкой придавив ноги.
— Поторопись, меня надо покормить, — велела она.
— Да? — подняла Белинда взгляд от полусъеденного пирога. — А кто только что жаловался, мол, я объелась?
— Я. Но останавливаться мне никак нельзя. — Она поморщилась. — Во мне еще и трехсот шестидесяти кило нет, чем дальше, тем меньше становится моя фора.
— А как же я? — выпятила губки Белинда, поднялась и покрутилась на месте. — Может, это тебе надо срочно покормить меня, ведь во мне нет еще и ста восьмидесяти? — И, пыхтя, опустилась на диван.
У Хелен дыхание сперло. Да, ее любимая весит вдвое меньше нее, но она самая толстая барышня азиатских кровей, какая ей только встречалась вживую.
— Господи, ты прекрасна.
Бел подмигнула.
— И с каждым днем я все толще и прекраснее. Но ты права, займемся сперва тобой.
Оперлась на подлокотник и с трудом встала на ноги.
И пока та шла за новыми порциями съестного, Хелен сосредоточилась на своем любимом зрелище: окороках любимой девушки, под натиском которых трещали любые трусики.
Лучше и не бывает.

— Что тут сегодня творится? — спросила белявочка с громадным бюстом. — Прибыл новый фургон с провизией, или что?
— Куда лучше, — улыбнулась рыжулька с массивными бедрами, — титаны взвешиваются! — Она захихикала. — Они реально толстые.
(Обе собеседницы весили где-то под двести каждая, но учитывая, что в тех же габаритах ныне пребывала большая часть студенток, «толстыми» они себя не считали, просто в институте за эти годы слегка сместилось понятие «нормы».)
Белявочка попыталась протиснуться поближе, что было нелегко, учитывая габариты всех присутствующих и ее собственную физическую форму. Но наконец ей удалось рассмотреть весы… и стоящую на них бегемотиху в человечьем обличье.
Хелен была совершенно невероятных габаритов, такого живота она даже на картинках ни у кого не видела! Но вот вид у нее был невеселый.
— Всего пятьсот одиннадцать кило! — прошептал кто-то.
Мария попыталась подняться со своего скутера. Не вышло.
— Ну помогите же! — пискнула она.
Первой на помощь успела ее мать, хотя мадам Васкес для этого пришлось встать со своего собственного скутера. Мария с громадным трудом — ее ноги в обхвате были побольше, чем некогда ее собственный торс, — доковыляла до агрегата.
— Святая… пятьсот тринадцать! Я сумела! Я обогнала Хелен!
Стейси двигаться было еще труднее, однако когда она наконец влезла на весы, зрители в один голос ахнули.
Пятьсот тридцать восемь килограммов.
Народ совершенно слетел с катушек. Все пытались дотронуться до раскормленных телес победительницы.
— Прости, детка, — проговорила Белинда, целуя Хелен в губы.
— Ничего, — ответила та и заставила себя ухмыльнуться. — Давай-ка теперь займемся тобой. Как думаешь, когда ты догонишь меня?
Азиатка фыркнула.
— Ну, если постараюсь, довольно скоро, две трети пути я уже прошла!
Мадам Васкес улыбалась дочери.
— Я горжусь тобой, девочка моя, но хорошо, что все это закончилось.
— Правда? — спросила Мария.
— Да. Посмотри хотя бы на нас, милая. — Васкес-старшая и Васкес-младшая восседали на скутерах, которых под их расплывшимися телами почти и видно не было. — Мы, конечно, хорошо развлеклись, однако еще немного, и...
Мария улыбнулась.
— Тогда домой?
— Конечно. А то пока я смотрела на вас, у меня аппетит разыгрался.
Когда они уехали, сквозь толпу сумели пробиться Даниэль и Лоретта. Передвигались они с заметным трудом, однако учитывая, что каждая весила чуть ли не вдвое больше среднегабаритной зрительницы — остановить такую тушку, уж если та пришла в движение, было еще более затруднительно.
— Поздравляю, — сказала Даниэль, потом повнимательнее взглянула в лицо Стейси. — Ты как, в норме? А то вид у тебя — как пыльным мешком по голове стукнули.
Стейси кивнула.
— Да… нет. Просто… вот состязание окончено, и что мы будем делать дальше?
— О, на этот вопрос ответить несложно. Пошли покушаем!
— Ага, я проголодалась, — согласилась Лоретта.
— Ну ладно, — сказала Стейси. — И то, надо проверить, какова еда на вкус, если ешь удовольствия ради, а не когда идешь на рекорд...