Кошелек или жизнь

Кошелек или жизнь
(Trick or treat)

— Кошелек или жизнь! — завопила сводная стая призраков, упырей, гоблинов и прочих чудищ, когда Питер отворил дверь.
— Ну-ну, выглядите вы, ребята, просто жутко. Я, пожалуй, пожертвую конфетами, пока не начались неприятности.
При виде стоящей на столе громадной вазы со сластями глаза у детей восхищенно распахнулись. Питер обеими горстями зачерпнул добрую порцию и высыпал конфеты в протянутый ему мешок.
— Класс, спасибо, мистер! — радостно попрощались дети, развернулись и поторопились дальше по аллее.
Питер и сам был немного ребенком. Он любил праздники, особенно Хэллоуин. Дом и двор были украшены фонарями, тыквами и призраками. Питер улыбнулся, вспоминая, с какой восхитительной дрожью он ребенком ожидал Ночи Всех Святых. Костюм планировался заранее, за много недель. Прохладный ночной ветер, походы по соседям с пугающими воплями, как в ужастиках, а самое главное — триумфальное возвращение домой с сумкой добычи! Ах, детство, счастливое детство...
Питер уже собирался потушить свет и идти спать, но тут в дверь снова постучали. Что-то поздновато для детей-добытчиков, подумал он, шагая к дверям. И улыбка расплылась на его лице, ибо перед Питером стояла… сама безупречность.
Одетая черной кошкой. Восхитительной, пышной, соблазнительной черной кошкой. В облегающем как перчатка черном спортивном трико, которое подчеркивало все мягкие и чувственные складочки, а швы грозили разойтись под напором обширных выпуклых бедер. Большой, выпуклый, мягкий живот, достойный всяческого любования. Потрясающая. Великолепная. Нет, это вам не какой-то там охотник за конфетами, это его истинная любовь, мечта, ставшая явью.
Аманда не была похожа ни на кого из тех, кого знал Питер. Полная и красивая, она также обладала быстрым умом, неисчерпаемым чувством юмора — и любила неожиданности. При росте в 176 см она весила около 160 кило, и большая часть этих килограммов была сосредоточена в животе и бедрах. Сама безупречность, а то, что Аманда прекрасно сознавала свою красоту и чрезвычайно гордилась своим телом, лишь добавляло ей привлекательности.
Она протянула прекрасные пухлые руки, сжимая торбу, и очень-очень нежно и соблазнительно пропела:
— Кошелек или жизнь!
Питер, захваченный стоящим перед ним видением, застыл истуканом, и Аманда повторила:
— Кошелек или жизнь!
Стряхнув оцепенение, Питер обеими горстями нырнул в вазу и высыпал конфеты в подставленную торбу. Она взглянула в торбу, потом на Питера и с кокетливой улыбкой снова сказала:
— Кошелек или жизнь!
Охотно повинуясь фантастической кошечке, Питер снова забрался в конфетную вазу. Аманда опять взглянула в торбу, задумчиво подняла голову и облизнула полные красные губки. Потом наклонилась к Питеру, касаясь влажными губами его уха, и прошептала:
— Я хочу еще. Я хочу все. Отдай мне все!
Питер содрогнулся от предвкушения, опрокидывая всю вазу в ее торбу.
А потом Аманда шагнула вперед, миновав Питера и оказавшись у него в доме. Он зачаровано смотрел на нее, на затянутые в трико колышущиеся невероятные бедра, которые, скользя, при ходьбе терлись друг о друга, но не могли разойтись. Переваливаясь с боку на бок, Аманда прошла прямо в спальню. Питер потряс головой, не веря собственному везению, а потом закрыл дверь и устремился следом.
В спальне она плюхнулась на кровать и высыпала вокруг себя все сласти. Аманду окружили целые горы Китикэтов, батончиков «Херши», арахиса в шоколаде и самых-самых ее любимых — ореховых пастилок.
— Покорми меня, — велела она.
Он развернул конфету и медленно поднес к ее губам. Она откусила немного и медленно прожевала, не упуская ни одной вкусной крошки. За первой конфетой последовала вторая, потом еще и еще, и с каждым разом Аманда все громче и громче урчала от удовольствия. Сколько всего их было, Питер не считал, но судя по горке пустых оберток на полу — весьма немало.
— Корми меня, и не останавливайся, — приказала она. — Пусть это мягкое и дряблое пузо станет тугим как барабан, — она пробежала пухлыми ладонями по животу, наслаждаясь каждым движением. — Давай же!
Питер дрожал от возбуждения, усаживаясь рядом с ее восхитительно огромным телом.
— Пощупай, — Аманда сгребла его ладонь и прижала ее к растянутому трико, пощупай эту фантастическую плоть — и сделай так, чтобы ее стало больше!

— Я объелась, — простонала Аманда. — Я сейчас лопну.
Она распростерлась на кровати. Мягкий и податливый живот раздулся, стал тугим как барабан и выпирал, казалось, на несколько километров. Аманда снова огладила огромное пузо, и Питер, дрожа в экстазе, сделал то же самое.
— Не могу пошевелиться...
Питер начал стаскивать с нее черное трико.
— Может, так будет легче? — спросил он.
Плоть. Горы и горы дрязнящего, соблазнительного изобилия.
— Еще, — выдохнула Аманда. — Я объелась, но все равно хочу еще. Корми меня, сейчас же, давай!
Он с яростью набросился на обертку очередной шоколадки.
— Быстрее! — простонала она. — Быстрее!
Питер почти воткнул шоколадную плитку ей в рот, она единым махом откусила больше половины, и он тут же затолкал остаток.
— Еффе, — с набитым ртом выдохнула Аманда, пережевывая плитку.
Одну за другой он заталкивал шоколадки ей в рот. Штук пять, может, больше. А она все громче и громче стонала, тяжело дыша, но продолжая требовать «Еще!», и капли шоколада стекали по ее лицу.
Питер и сам готов был лопнуть, не в силах сдержаться, он все время касался ее, щупал ее тело. Он сгреб одну из складок внизу и подергал, отчего в движение пришло абсолютно все великолепное тело Аманды, волны задрожали везде и повсюду. Он прижался лицом к сказочно огромному животу, нырнув в мягкую плоть, а Аманда обеими руками сгребла складки живота и накрыла его с боков. Похороненный в жире, он не мог дышать, но его это не волновало, он тоже не мог насытиться. И лишь оказавшись на грани обморока, он снова поднял голову и вдохнул.
— Еще! — простонала Аманда, и Питер снова набил ее рот шоколадом.
Потом она опрокинула его на кровать и сама перевернулась на четвереньки, нависая над ним, ее плоть терлась об его тело, и лишь иногда отодвигалась, чтобы он мог посмотреть, как она колышется и подрагивает. Раздутый живот Аманды опустился ему на лицо, накрыл его целиком, а потом она опустилась на него всем телом, грозя раздавить. Питер не мог дышать, а она навалилась на него еще сильнее. И как он только не просочился сквозь матрац, с таким-то грузом?
— Тяжело? — поинтересовалась Аманда.
Ответить Питер никак не мог.
— И как ощущения? Еще хочешь?
Она снова надавила, а потом скатилась с него, и он закашлялся, наконец-то вдохнув воздуха.
Больше Питер сдерживаться не мог ни мгновения. Они снова перевернулись, он пихнул ей в рот еще шоколада, и они занялись любовью.

Они лежат в постели. Голова Питера на мягком и обширном животе Аманды. Они спят. Несколько часов.
Питер просыпается от нежного и соблазнительного «мяу!». Пухлые и влажные губки Аманды шепчут ему прямо в ухо:
— Кошелек или жизнь!
Улыбаясь до ушей, Питер скатывается с кровати и бежит на кухню в поисках снеди. Мимоходом скользит взглядом по висящему на стене календарю. И вздыхает: до Рождества каких-то двадцать пять дней...
Люблю праздники.