Кэти

Кэти

(Cathy)

Умилительная кошачья мордашка, золотисто-карие очи под цвет золотистого калифорнийского загара, пышный хвост светло-русых волос. Кэти. Стройная хорошенькая милашка тринадцати лет от роду — рост метр шестьдесят, вес сорок девять кило в купальнике.

Жизнь хороша, но одно в ней не устраивает Кэти: она любит сладкое — и вынуждена себе в этом отказывать, потому как надо блюсти фигуру. Мать так говорит. По двадцать раз в день. Она свято уверена, что красивыми могут быть только стройные женщины, и сделала все, чтобы убедить в этом дочь.

Кэти, как все хорошие девочки, маму конечно слушалась, но чем дальше, тем меньше она уверена в том, что действительно надо во всем себе отказывать. И втайне от матери принимается подъедать запретное — шоколадки и печенье, и конечно, молочные коктейли и мороженое! В итоге за год она вырастает на полтора сантиметра, что нормально, и поправилась на восемь кило, а вот это мать категорически отказывается считать нормальным. Неважно, что животик у девочки лишь чуть пухловат — он есть, а это уже преступление! Неважно, что самой Кэти нравится, что она наконец обзавелась хоть каким-то бюстом, а не прежними «доска два соска». Мать не переубедишь, она требует, чтобы Кэти срочно села на диету, потому что толстая девочка не может быть красивой! Неважно, что она вовсе не толстая, половина сверстниц схожего роста заметно тяжелее; раз я сказала, значит, толстая!

Кэти, однако, уже не та покорная малышка, и отказываться от радостей жизни просто потому, что «мама так сказала», не собирается. Ибо, во-первых, классика подросткового бунта, а во-вторых, ей банально нравится набивать желудок по самое не могу.

В итоге к пятнадцати годам, прибавив в росте еще пол-сантиметра — похоже, это все, выше ей не стать, генетика против, — Кэти весит уже семьдесят пять кило. Ей нравится быть полной и выставлять свои пышные формы напоказ, так что на пляже она обычно гуляет в бикини. Ниточки нижней части почти полностью скрываются под ее откормленным животиком, а верхние едва сдерживают сочные груди третьего номера. Из завсегдатаев пляжа часть поглядывает на нее с явным удивлением, как это такая юная красавица и уже так располнела. Часть, напротив, очень даже одобрительно ласкает взглядами выпяченные на всеобщее обозрение сокровища. И тех, и других Кэти игнорирует, просто валяясь на покрывале и что-нибудь лопая. На пляже это, как правило, бургеры с картошкой, просто здешнее мороженое ей не нравится.

Конечно, она продолжает набирать вес, и мать, видя все это, наконец срывается.

— Кэти, девочка моя! Что ты творишь?

— А что я творю? — улыбается Кэти в ответ на явный ужас родительницы.

— Это не смешно! Ты стала толстой.

Вот теперь это правда. Объемистый живот выпирает из-под футболки, дальше, чем вполне солидный для ее возраста бюст, плюс широкие мясистые бедра, откормленные ягодицы...

— Мне просто кажется, что для женщины правильно иметь некоторый лишний вес, — ответствует Кэти.

Чем, разумеется, еще больше бесит мать.

— Тебе кажется, значит? Толстая женщина не может быть красивой!

— Это ты так считаешь, — возражает Кэти. — Знаешь, не всем хочется быть ходячим скелетом.

А мать Кэти и правда — кожа да кости: узкие бедра, грудь нулевого номера даже после трех детей.

— Не смей так со мной говорить! — вопит она.

— Просто говорю как есть, — отрезает Кэти, разворачивается и уходит.

Если мать пыталась наставить дочь на путь истинный — у нее ничего не вышло. Более того, на последней дискотеке Кэти на собственном опыте выяснила, что кое-кому из парней очень нравится тискать ее за круглые бока, и неважно, что талия потихоньку пропадает — в общем, худеть она не собирается от слова совсем. Первым делом после учиненного скандала она заявляется в ближайшую забегаловку и уплетает три бургера с картошкой, а потом, отдуваясь, впихивает в себя еще два куска сливочного торта. И дома перед сном набивает желудок шоколадками и вафлями по самое не могу. Причем этот ритуал для Кэти теперь становится ежевечерним правилом, мол, я тебе покажу, мама.

И показывает. В шестнадцать она уже весит все девяносто пять, а из-за своего скромного росточка кажется еще круглее. Мать всегда закатывает скандалы, которые всегда заканчиваются ничем, разве что Кэти после них только впихивает в себя еще больше, отчего ее пузо — оно уже достойно такого определения, — становится еще толще.

К двадцати годам Кэти разносит уже окончательно: более ста сорока кило живого веса, сиськи седьмого размера, могучие неохватные бедра и пузо как шар, ибо постоянно набито чем-то калорийным. Мать, глядя на разжиревшую дочь, сходит с ума, а та лишь довольно улыбается на все попытки убедить ее похудеть. Худеть Кэти не станет от слова никогда, что очевидно всем, кроме неглупой, какалось бы, матери...