Кекс за кексом

Кекс за кексом
(The Mourning After The Night Before)

Жду родителей, они должны забрать меня из универа. На Рождество. Вся в предвкушении. Обожаю это ощущение. Когда в предвкушении праздника.
Родители задерживаются. Сокурсники прощаются и разбегаются. Предвкушение мое растет. Обожаю рождество.
Родители задерживаются. Темнеет. Предвкушение праздника тает.
Родители мертвы. Автокатастрофа по дороге сюда. Погибли на месте. Мертвы.
Полиция сообщила. В комнате сквозняк? Вдруг становится очень холодно. Щеки мокрые. Ненавижу рождество.
Теперь я сирота.

Погребальная церемония проходит правильно. Я это знаю, потому что все так говорят. У меня как-то не мелькало мысли «это правильно».
Люди обнимают меня и плачут. Механически обнимаю их в ответ.

Я снова в универе. Снова среди друзей. Они еще не вернулись. Не среди друзей. Ложусь в постель, засыпаю. Если мне повезет, я не проснусь.

В универе советуют встречаться с кем-нибудь. Не хочу встречаться с кем-нибудь. Скоро будут мои друзья. А у них родители живы? Не хочу встречаться с кем-нибудь.

Моя лучшая подруга обнимает меня, говорит — ты сильная. Я не сильная. Мертвые родители — веселенькая же дефиниция «сильной».
Говорит — ты похудела. Ты вообще чем питаешься? А ничем. Чем-то, отвечаю.
Три часа ночи. Наверное, пора в постель.

Мои друзья улыбаются. Я бы на их месте этого не делала. Когда в последний раз я так делала, я лишилась всего.

Мои друзья закатывают вечеринку. У них дискотека. Слышу музыку сквозь стену.
От нее у меня болит голова. Хочу, чтобы этот мир оставил меня в покое. Как мои родители.
Мои друзья стучат в дверь. Хотят позвать меня на ночной кутеж. Я хочу забить на дверь и ждать, пока они не исчезнут. Как мои родители.

Моя подруга говорит, что волнуется обо мне. Говорит, что мне нужно следить за собой. Не говорит, зачем.
Говорит — ты должна съесть что-то. Чтобы у тебя были силы. А ведь на той неделе сказала, что я сильная. Ей следует определиться.
Говорю — я в порядке, хочу просто попить.
Она говорит еще что-то, но я не слушаю.

Мои друзья говорят, что волнуются обо мне. Говорят, что мне нужно с кем-то поговорить.
Выхожу. Они пытаются не смотреть. На мои впалые щеки. Торчащие ключицы. Тени смерти у меня под глазами.
Мне предлагают еду. Нет. Еда для счастливых. Возвращаюсь в постель.

Гравитация сегодня сильна. Не могу сегодня подняться с кровати. Да и незачем.

Жую бутер. Строго по инструкции лучшей подруги. Проглоченный, он царапает горло. Эта боль — лучшая часть процесса.
Она говорит — ты как скелет. Отвечаю, что это у меня семейное. Она спрашивает — что, родители тоже были такие худые? Я совсем не это имела в виду.

Ненавижу свою лучшую подругу. Она забила на учебу, чтобы заботиться обо мне. Я этого не стою.
Если бы она только перестала сражаться за меня.
А еще я из-за нее я чувствую себя виноватой. Что не сражаюсь сама.

Жую еще один бутер. По ее требованию. Желудок как-то подозрительно относится к подношению.
Плечи болят. Почему, не знаю. Просто болят.

Пытаюсь улыбнуться. Выходит слабо. Словно лицевые мышцы атрофировались.
И чувствую себя виноватой, потому что улыбаюсь.
Когда я улыбалась в последний раз, мои родители умерли.
Улыбаюсь. Вот как я вспоминаю о них? Мне следует горевать, а не праздновать. Улыбаться — это для тех, у кого нет мертвых родителей.

Я все забываю, что мне незачем больше жить. А теперь ем кекс. Полное отсутствие уважения. Забывчивость. Не хочу забывать. Выплевываю кусок кекса.

Моя лучшая подруга сидит на краю кровати, в которой я лежу.
Она говорит, что я выгляжу чуть лучше.
Больно. Я не хочу выглядеть лучше. Преданная дочь продолжала бы выглядеть все хуже.

Мне говорят — родители хотели бы, чтобы ты училась дальше.
А я говорю — им стоило подумать об этом раньше, до того, как они решили уйти от меня.
Но пытаюсь сосредоточиться на лекции.
Тут не как у меня в комнате. Мне не нравится это ощущение.

Моя лучшая подруга покупает мне пончик. Как попутный перекус. Как в тот день по пути перекусывали родители.
Вонзаю зубы в пончик.
Красное, как гемоглобин, выступает из прорехи.

Еще одна лекция. Я не слушаю. Я просто жду, пока все это закончится. В смысле, жизнь.

Моя подруга продолжает помогать мне. Спрашиваю ее, почему. Да потому что я твоя подруга, дура, отвечает она, потому что для этого и нужны друзья.
Но я ей не помогаю. Я для нее лишь обуза. Я плохая подруга?

Пересдаю кое-какие контрольные. Я сирота, это определенно подпадает под особые обстоятельства.
Надо учиться. Сосредоточиться. Сконцентрироваться. На чем-то, кроме воя одиночества внутри моего черепа. Учеба помогает.

Когда я начала хотеть, чтобы стало лучше?
Я пережила случившееся и готовой идти дальше?
Я не хочу идти дальше.
Вина за то, что я жива, кинжалом вонзается в живот.
В вакуум пустоты, где должен быть мой живот...
Стоп, я что, уже не кожа да кости?
Я выгляжу более здоровой. Я выгляжу готовой идти дальше. Я чувствую себя чудовищем из-за того, что так выгляжу.

Отказываюсь от бутера, который предлагает мне подруга.
Она вздыхает: она полагала, что мы это уже проходили.
Я молчу.
Она говорит — видит небо, я пытаюсь, но и тебе следует хоть что-то сделать.
Я молчу.
Она в гневе вылетает из моей комнаты.
Наконец-то я одна. Снова одна. Совершенно одна.

Она извиняется за вчерашнее.
Это моя вина.
Она обнимает меня и говорит, что ей следовало быть восприимчивее.
Ладно, съем я твой бутер, если уж так.

Она говорит, мне следует кушать и овощи тоже.
Делает мне жаркое на ужин.
Родители тоже сказали бы, чтобы я кушала овощи.
Может быть, я все-таки не одна. Не настолько, как думала.

Сегодня папин день рождения.
Он отмечен в телефоне.
А я забыла, как стыдно.
Я как раз вставала, думала о чем-то повседневном, открыла телефон — и меня накрыло цунами.
Весь день как неприкаянная. Тяжелый день.
Подруга дает мне кекс со свечой. В честь праздника.
Разве это поможет, спрашиваю я.
Помогает, и даже очень. Папа, я по тебе скучаю.

Брюки начинают мне жать. Они уже больше не безразмерные клоунские брюки. Они жмут.
Как так случилось?
Я что, наслаждаюсь жизнью?
Могу ли я?
Кажется, сейчас уже могу.
Правда?
В тесных брюках больно. Это боль вины. Сегодня я без ужина.

Брюки по-прежнему жмут. И другие тоже.
Я не могу сменить их. Не могу надеть новые.
Эти брюки родители узнают.
Хочу, чтобы родители смогли узнать меня.

Я поправилась. Мне говорят, что я выгляжу более здоровой. Что мне уже лучше.
Может, и так. Я не очень понимаю, что значит «лучше».

Новые брюки, новая я?
Новая я.
Что бы сказали родители?
Я не знаю. Я даже представить не могу, что бы они сказали. Их голоса у меня в голове теперь совсем тихие.
Они уходят от меня?
Надо поскорее сжевать эти чипсы, пока они не остыли. Чипсы. Родители остыли уже давно.

Новый учебный год. Новая я?
Выгляжу как новая.
Мой скелет давно скрыт. Кексы и бутеры скрыли его. У меня есть друзья, есть учеба и есть кексы.
А родителей нет.
Каждый день теперь трудный. И трудным быть не перестанет. Но я научилась, как преодолевать эти трудности. Кекс за кексом.