Как две реки сливаются в одну...

 Как две реки сливаются в одну...

(Twyford Crossing)

1. Возвращение

Броды — тихий городишко в английской глубинке. Пара тысяч душ, пара магазинчиков. Иных достоинств не имеет, разве что красоты собственно городка. А местечко и правда красивое, последние два года именно Бродам доставался общеанглийский приз «лучшее поселение» — то, что по размерам оно уже не совсем укладывается в статус «поселения», судей мало беспокоило. В деловом плане здесь также все было великолепно, «Кондитерская» — скромно и без изысков — предлагала только высококачественный и вкуснейший ассортимент, и в прошлом году также взяла приз «лучшая кондитерская». «Королевский мясник» в нынешнем финале, увы, уступил сопернику, но три приза в течение последних пяти лет — тоже очень неплохо. В общем, славный городок, который заслуживает лишь самых добрых слов.

Одно это могло объяснить, почему вдруг по всему городу резко начали отстраиваться новые объекты. Бродчане сперва подняли бучу, опасаясь, что новостройки попортят им весь привычный вид, но страхи их были необоснованы — главой проекта оказался один из местных жителей же, г-н Микельс, и он совершенно не желал разрушать облик родного города. Так что по весне стройка была успешно завершена, двадцать пять новых коттеджей — не самый масштабный проект в человеческой истории, но безусловно, для небольших Бродов очень и очень значимый. Взрезали ленточку — конечно, для жилых коттеджей подобный ритуал необычен, однако бродчане хотели торжественной церемонии и получили ее. Семь дюжин зевак одобрительно кивали друг другу и поздравляли г-на Микельса с достигнутыми успехами, а еще — что именно ему городок обязан столь классными строениями...

Гарет Локсли рад был вернуться домой. Он с лучшим другом, взяв в универе годовой академотпуск, отправились в вояж по Штатам, лишь на несколько дней заехав в Ирландию к родичам Падди — которых там, разумеется, хватало, ведь полным именем того самого лучшего друга Падди было Патрик О'Донаган. О, Патрик прекрасно знал, что по имени (да и по внешности тоже) он столь стереотипичный ирландец, что друзья, да и просто шапочные знакомые никак не могут не высказаться на эту тему время от времени. Впрочем, он уже привык.

Гарет, или Газ, как Падди порой называл его — не все ж тебе одному шуточки шутить, — был покрупнее среднего, без малого метр восемьдесят два. Но великан-ирландец Патрик превосходил его почти на полголовы. Стоит также отметить, что год туристских каникул для обоих хлопцев ничуть не сказался на спортивных фигурах, заработанных многими часами в качалке и на стадионе. Познакомились они давно, где-то классе в седьмом, когда оба перешли в «Классическую школу св. Андрея» в Бродах же. Встретились на вступительных и с тех пор были не разлей вода, вот разве что в девятом классе Гарет выбрал профилирующим предметом историю, а Патрик предпочел географию. Предмет оба сдали на отлично, что автоматом обеспечило вступление в университет, причем университет оба, не сговариваясь, тоже выбрали один и тот же. Сама судьба велела им и дальше оставаться лучшими друзьями и напарниками.

Уже вечерело, когда такси, на котором они добирались из аэропорта, высадило обоих новенького жилого комплекса «Якорная стоянка».

— В гостях хорошо, а дома лучше, — проговорил Гарет.

В это самое время, в шестистах километрах к западу и примерно в семи по вертикали, Келли Леннокс уже достал детеныш, рядом с которым она была вынуждена сидеть. Да что, мать не может хоть ненадолго его успокоить, чтобы я спокойно почитала книгу? Она повернулась направо, с лицом, искаженнным мольбой и отчаяньем, отчего огненная шевелюра Келли казалась чистым пламенем; на что девушка через проход передернула плечами и одними губами обозначила «прости». Следует добавить, что девушка эта была не случайной попутчицей, а лучшей подругой Келли и, до недавнего времени, со-клубницей, Тарой Рейнольдс, а вместе они не сидели только потому, что у билетных касс творился полный ажиотаж, хорошо хоть такие места достались. Девушки вместе учились в универе в славном штате Калифорния, впервые встретились вскоре после поступления в тот самый клуб, но ближе сошлись несколько позднее. Выбрали они Фи-Альфа-Тау, который, может, считался и не самым престижным, однако им там было уютно. А еще Фи-Альфа-Тау оказался самым «ненапряжным» клубом в студгородке, так что у обитательниц его общаги синдром «студенческой семерки» проявлялся куда чаще обычного — и семью лишними кило в год дело обычно не ограничивалось. Келли и Тара исключениями не стали.

Келли при поступлении была девицей даже излишне стройной, пятьдесят три кило при росте метр семьдесят — маловато, о чем тогда ее предупреждали врачи. Теперь их опасения были уже не актуальны, ибо сидящая на борту трансатлантического аэроплана Келли весила уже семьдесят три кило. Жуткая цифра для маньяков здорового образа жизни — к таковым Келли не относилась, но про себя полагала, что небольшой избыток веса у нее все же есть. Впервые заметив, что поправилась, после первых зимних каникул она ударилась в безумные диеты и совсем утратила вкус к жизни; вот тогда-то Тара и заметила, что с Келли что-то серьезно не так, добрая и милая Тара, которая однажды вечером подсела за столик к Келли, которая с отвращением ковыряла салатно-морковную смесь, и спросила — что с тобой? Келли ее почти не знала — ну виделись в коридорах общаги, не более, — и все же вывалила на плечи случайной гостьи все свои переживания. Тем вечером она и обзавелась лучшей подругой. Тара лишь фыркнула и заявила — брось, ты выглядишь великолепно, — и когда Келли вернулась в комнату и как следует посмотрела на себя в зеркало, отстранившись от имиджа голодной фотомодели, то поняла, что Тара права. Больше Келли насчет своего веса не беспокоилась, приняв себя со всеми своими выпуклостями. А выпуклостей этих очень даже было, изрядная часть набранных килограммов у нее отложилась пониже талии. Так что из универа Келли вышла с дипломом по философии, лучшей подругой и солидным задним фасадом и бедрами, которые покачивались при ходьбе туда-сюда самым интригующий для мужской части населения планеты образом. Бюст также вырос и теперь вместо двух мячиков для пинг-понга в личфике уютно размещались два спелых грейпфрута. Но и талия раздалась вширь, и теперь, в сидячем положении, ее животик слегка выпирал над поясом джинсов, чуточку оттопыривая ткань блузки. Да, модельно-плоского живота у Келли более не было, но право, при таком богатстве снизу и сверху стороннему наблюдателю пришлось бы постараться, чтобы заметить ее не такой уж большой животик.

Что до Тары, она стройной не была изначально, похожая на наливное яблочко. Четыре года в универе лишь увеличили показания весов до восьмидесяти девяти кило, и даже при том, что темно-русая девушка была сантиметров на шесь выше подруги, она все равно оставалась толще. Солидная складка живота постоянно норовила кольцом молочно-белой плоти выглянуть из-под подола футболки, хотя хозяйка столь же постоянно одергивала этот подол вниз. Пухлые руки и плечи слегка распирали рукава футболки. Задний фасад у Келли был побольше, но и Тара не слишком отставала от подруги, и бедра у нее так же время от времени терлись одно о другое при ходьбе. Груди у Тары были примерно на пол-номера меньше, чем у Келли, зато основная часть лишнего веса устроилась во вполне солидном пузе.

Вот вроде только-только все усокоилось, и тут детеныш снова, как наскипидаренный, взвился на своем сидении — и опрокинул стакан с колой прямо на Келли и ее книгу, которую она автоматически уронила на пол. Мать детеныша многослово заохала и принялась извиняться, но Келли не слушала, а как загипнотизированная, наблюдала за пятном, которое медленно поглощало ее белую блузку… и обрисовывало, что под блузкой там все далеко уже не столь стройно-подтянутое, как когда-то. Тара всячески пыталась сдержать смех, нехорошо все-таки так обижать подругу, и на лицо ее пробилась лишь безразлично-нейтральная улыбка, но вот пузо выдавало истинное настроение хозяйки, ходя ходуном, как от безудержного хохота...

Гарет смотрел на девственно-чистые, необжитые апартаменты. Только из универа, он и не ожидал, что сходу вселится в личный особняк — и точно, чтобы оплатить аренду такого жилища, им пришлось сложиться, да еще и у родителей немного попросить. Деревянный пол и дубовые потолочные балки делали обстановку одновременно новой и архаичной.

Патрик высунулся из-за угла.

— Моя комната справа.

Это не было вопросом.

— Пожалуйста, — улыбнулся Гарет. Самому ему было все равно, родители сказали, да и на плане было видно, что обе спальни одинаковые. Но раз Патрику угодно вести себя аки избалованное дите и едва переступив порог, требовать все самое лучшее, напрочь забыв, что оно одинаковое — не вопрос.

— Вот и ладно, хоть по этому поводу спорить не будем, — заявил Патрик, вступая в «студию с кухней», как описывала сие помещение рекламная брошюра. Гарет закатил глаза.

Патрик провел собственную инспекцию комнаты. Стандартная меблировка и ничего сверх того, что и неудивительно. Шмотки из родительских домов они договорились перетащить утром, так что в новой с иголочки квартире делать было пока нечего.

— В пивнушку? — спросил Падди.

Ответа не требовалось.

Все-таки в гостях хорошо, а дома лучше.

2. Везение

Каким-то чудом Гарет ухитрился проснуться до будильника — невероятное достижение, если вспомнить, сколько он вчера вечером принял на грудь. А еще он тут же осознал, что голова у него болит и вполовину не так сильно, как он вчера полагал после седьмой кружки (которая, кстати, была не последней...) — не то чтобы похмелье вовсе его миновало, но чувствовалось куда слабее, чем следовало бы. Отчего Гарет тут же забеспокоился, что худшее еще впереди, но с постели все-таки встал.

В первый раз за все время пребывания здесь он раздвинул шторы и впустил в комнату солнечный свет. Прекрасное утро, на небе ни облачка — однако же внимание Гарета сосредоточилось на ином объекте. Такси остановилось как раз у их жилого комплекса.

Новые соседи! Интересно, кто они...

На этот вопрос Гарет тут же получил ответ, ибо из машины выбрались две барышни — и солнце на небесах померкло, не в силах соперничать с двумя маяками яркой красоты, которые воздвиглись прямо у них на пороге. Гарет замер, а потом пробежал по коридору и вломился к Падди в комнату.

— Падди, вставай, у нас соседи!

— Э… ну и что? Потом познакомимся… — проворчал полусонный ирландец.

— А я все же думаю, что увидеть их ты хочешь уже сейчас, — «тонко намекнул» Гарет. Падди, даже не вполне проснувшись, намек уловил и решил взглянуть сам. Дотащился до соседней комнаты и взглянул в окно Гарета.

— Ого!

— Я ж говорил.

Барышни внизу с помощью водителя выгружали из недр такси целую гору чемоданов. Гарет и Патрик молча смотрели на это, медленно осознавая, что небеса за неизвестно какие заслуги ниспослали им таких роскошных соседок. Когда с багажом было покончено, одна из барышень — рыженькая, с солидной кормой и соразмерными бедрами — расплатилась с водителем, и тот укатил вдаль, а барышни оглядывались вокруг, явно в поисках своего нового дома.

— Кореш, как думаешь, они будут жить под нами? — спросил Падди.

В который уже раз пословица «время покажет» себя оправдала. Барышни, сверившись с записанным у них адресом, все-таки вселились не в тот же самый коттедж на первый этаж, а ровно напротив. Все внимание Гарета было сфокусировано на рыженькой, вернее, на ее роскошном крупе, который гипнотически покачивался туда-сюда, туда-сюда… Он сумел сбросить с себя наваждение, лишь когда барышни скрылись за порогом и закрыли за собой двери.

— Что ж, не могло нам настолько повезти, чтобы жить под одним кровом с такими персиками, — вздохнул Падди.

— Брось, давай-ка лучше оденемся и заглянем к ним! — Гарет уже открывал свой чемодан, который так и лежал в шкафу неразобранным.

Барышень, которые вселились в апартаменты через дорогу, разумеется, звали Келли и Тара. И распределив по комнатам свои баулы, первым делом они плюхнулись на диван в гостиной, отчего тот громко заскрипел.

— Ох, как же тут хорошо!.. — воскликнула Келли.

— С твоей-то подушкой — везде мягко будет, — улыбнулась Тара, слегка ущипнув подругу за мягкое бедро.

— Вот кто бы говорил! — отозвалась та, хлопнув Тару по пузу.

— Так мне ж на этом не сидеть, верно? — рассмеялась и встала. — Так, я лично хочу кофе. Будешь?

— Конечно, — ответила Келли. — Стой, погоди… кофеварке на здешнюю сеть нужен переходник. Сейчас принесу.

Движимая исключительно необходимостью, она слезла с дивана, добралась до сумки, в которой лежали всякие нужные гаджеты, нашла там переходник и бросила в руки Таре. Как раз тут в дверь постучали.

— Ты давай займись кофе, а я гляну кто там, — велела девушка. Открыла дверь — и натолкнулась на двух парней.

— Привет, мы живем тут через дорогу, видели, как вы приехали. Решили заглянуть, по-соседски, и сказать — добро пожаловать в Броды, — проговорил один из них. Тот, что поменьше. Впрочем, даже и он возвышался над Келли на добрых пол-головы, а еще она автоматически отметила, что парень из себя очень даже ничего — а уж волосы у него такие классные...

Пауза как-то подзатянулась, слишком долго Келли мечтательно пялилась на эти самые волосы.

— Простите, — смущенно выдавила она, — спасибо. Э… хотите зайти?

— Вы из Америки? — спросил тот же парень, когда Келли закрыла за ними дверь.

— Ага. А что, нельзя? — парировала Келли. Жаль, вроде так парни ничего.

— Почему, можно, — отозвался он, — по крайней мере мы с Падди против Америки ничего не имеем. Последний год, считай, болтались в Штатах… О, прошу прощения, я и не сообразил, что забыл представиться. Я Гарет, а это вот, как я уже упомянул, Падди.

— Привет, — подал голос второй. Кажется, его устраивало, что Гарет взял переговоры на себя.

— Я Келли...

— … а я Тара, — завершила последняя церемониал представления, появившись с парой чашек кофе в руках, одну из которых вручила подруге, а затем повернулась к парням. — Кофе хотите?

— Нет, мне не надо, спасибо, — отозвался Гарет, и Падди пробормотал нечто аналогичное.

Ну раз уж парни отказались от кофе, Тара не видела причин стоять в коридоре и уселась обратно на широкий диван. Остальные последовали за ней — Гарет и Падди как-то умостились на диванчике напротив, а Келли села рядом с подругой.

— Значит, вы сказали, что были в Америке, — начала Тара, намекнув, что поболтать о том о сем можно не только стоя.

— Ага. Пару недель сидели в Вашингтоне, потом в Нью-Йорк, отметили там рождество, а дальше немного покатались по стране туда-сюда, добрались до Калифорнии и последние пару месяцев сидели уже там, — подвел Гарет краткий итог.

— Так мы же учились в Калифорнийском университете! — выдохнула Келли, — всего месяц как закончили!..

— Вполне могли столкнуться и там! — усмехнулся Гарет. — Мир тесен, а?

— Точно… — улыбнулась в ответ Келли.

Что-то тихо зажужжало, Гарет потянулся к карману.

— Простите, но нам пора. Надо перетащить все наши вещи, а то пока мы путешествовали, родители присматривали за имуществом, — объяснил парень, вставая.

— Родители? Вы что, братья? — спросила Келли.

— О нет, даже не однофамильцы! — рассмеялся Гарет. — Но это наш родной город, мы здесь выросли, и родители наши тоже здесь живут… — Парни прошли к выходу, барышни проводили их до дверей; Падди уже вышел, а Гарет задержался на пороге. — Кстати, если вдруг пожелаете прогуляться узнать, где тут что, только скажите, с удовольствием устроим вам полную экскурсию по окрестностям!

— Обязательно скажем! Еще увидимся, — отозвалась Келли, причем с нотками чуть более предвкушающими, чем, пожалуй, следовало бы.

— До встречи, — кивнул Гарет, чуть повременив перед тем, как закрыть дверь.

Келли тут же повернулась к подруге.

— О Боже, — только и смогла она сказать.

— Мммм… — мечтательно согласилась Тара.

Пока Келли и Гарет не могли оторваться друг от друга, Тара больше внимания уделяла тихоне-великану, ирландцу Падди...

Расставшись с американками, Гарет и Патрик отправились под родительский кров (каждый под свой) — главным образом по той причине, что для обустройства собственного у них в жилище пока толком ничего не было. Гарет только-только миновал палисад и подходил к дому, а двери уже распахнулись и наружу с широко раскинутыми объятиями выбежала мать. Понятная реакция для матери, которая не видела сына уже больше девяти месяцев.

— Привет, мам, — только и сумел выдохнуть он, а дальше мать сдавила его в объятиях, вероятно, решив вернуть все недополученные за девять месяцев с процентами. Потом, наверное, все-таки вспомнила, что этак любимого сыночка и задушить недолго, и все-таки разжала руки, и пока Гарет восстанавливал дыхание, сцапала его за руку и поволокла в дом, сквозь прихожую и прямо в гостиную, где отец в кресле смотрел любимую трансляцию «Формулы-один».

— Он дома, Майкл, наш сыночек дома! — воскликнула она.

Майкл Локсли, отец Гарета, воздвигся из кресла, предоставляя супруге фонтанировать безудержной радостью, и крепко пожал сыну руку, а затем так же крепко, но кратко его обнял. Само собой, он тоже рад был увидеть Гарета, но по-мужски. Таким уж он был отцом.

— Джуди, твоему сыночку уже двадцать четыре года, — сказал он супруге.

— Знаю, знаю, но он все равно мой сыночек и всегда будет им, — ответила та. Такой уж она была матерью.

Джуди на миг выглянула из комнаты, провозглашая на весь дом:

— Гарри! Дженнифер! Ваш брат вернулся!

И тут же снова возвратилась обратно, а сверху по лестницам, судя по звуку, уже бежало целое стадо слоников. Из трех детей Локсли Гарет был старшим, и первой появилась «малышка» Дженнифер. Шестнадцатилетняя девушка рванулась к брату и крепко, почти как мать, обняла его, а потом сама удивилась своему порыву, отчего Гарет расплылся до ушей. Дженнифер очень походила на мать — такие же волнистые светло-каштановые кудряшки чуть пониже плеч; правда, у Джуди цвет в последние года уже был не совсем натуральным, но затем и существует индустрия краски для волос. А еще Дженнифер тоже была пышечкой; не толстушкой, пока еще нет, но округлостей имела побольше среднестатистического, а в белой домашней маечке и легких шортах — день-то сегодня по английским меркам выдался жарковатый, — ее пухлые руки и ноги, как и округлый животик, скрывать было негде.

Совсем не таков был Гарри, идеал спортсмена, каким когда-то считался и их отец. Братья были похожи — такие же вечно растрепанные волосы и синие глаза, тоже наследие Майкла Локсли, — но Гарет особой приверженности к спорту уже не испытывал, слишком многое в жизни появлялось более важных вещей, чтобы часами потеть в спортзале. Гарри же в свои двадцать один находился на твердом пути к получению университетского диплома по физкультуре, так что для него спорт из хобби уже практически стал профессией. Он тоже обнял брата по-отцовски коротко и крепко, а потом пожал ему руку. Так мужчины Локсли приветствуют своих друзей и близких.

Воссоединение семьи произошло, а теперь пора было заняться делом. То есть по максимуму заполнить семейный универсал «хламом», как окрестил его Локсли-старший, и переправить это в новые апартаменты Гарета за минимальное число поездок и ходок. В итоге справились они в три приема, и когда Гарет наконец заявил, что теперь у него есть все, что нужно и важно, Локсли-старший помахал из окошка и уехал обратно домой. Впрочем, предварительно вытребовав у сына обещание поскорее вернуться и как следует все рассказать об Америке. Улыбаясь, Гарет помахал в ответ, а потом направился к себе домой. Краем глаза заметив, что та симпатичная американка напротив, Келли, наблюдает за ним из окошка. Виду он не подал, но мысленно пожал себе руку...

3. Мир пирожных

Неизбежное случилось тем же днем, вскоре после обеда. Падди вернулся со всеми своими шмотками почти сразу же после того, как Гарет распрощался с отцом. Полный Париж у себя парни, разумеется, наводить не торопились, куда интереснее им было поболтать о представительницах противоположного пола, заодно сжевав по паре горячих бутербродов с чем-то там. Гарет добавил, что видел, как Келли наблюдает из окошка, и хлопцы, преисполненные надежд и чуточки терпения, перешли к ожиданию.

Разумеется, едва пробило три, ожил домофон. Минут за несколько до того Гарет и Падди сквозь жалюзи заметили пересекающих дорогу барышень, но надо же было изобразить вежливое ожидание. Так что Гарет отсчитал три секунды и нажад кнопку ответа.

— Слушаю...

— Привет! Это Келли… и Тара. Мы живем напротив, помните? Недавно виделись, — добавил голос с той стороны. О, эти женщины! Даже с краткой мужской памятью пару таких красоток столь быстро не забудешь. — Мы тут подумали и решили, что если ваше предложение насчет экскурсии еще в силе...

— А, привет! Да, конечно. Погодите минутку, сейчас спустимся.

Ответил Гарет, пожалуй, слишком радостно для человека, который делал вид, что вежливо ждет. Впрочем, готовы они были уже час как.

Барышни успели переодеться. В основном — потому как приехали в том же, в чем вылетали из Америки вчера, а парни застали их еще до того, как подруги успели влезть в душ. Впрочем, они вроде как не заметили, и это просто счастье, но Келли и Тара решили не испытывать судьбу и, немного похихикав насчет противоположного пола и собственной реакции на представителей оного, тут же отправились мыться и вообще наводить красоту. Келли переоделась в просторную белую маечку, которая — благодаря ее обильному бюсту — свободно болталась в области талии и ни разу не обозначала скромного (в сравнении с) животика. А еще делала фигуру Келли куда обширнее, чем на самом деле… Вот джинсы просторными не были ни разу, она с трудом пропихнула в штанины мясистые бедра, а на массивных ягодицах тонкая ткань растянулась чуть ли не до прозрачности.

В случае Тары футболка «свободно болтаться на талии» не могла никак за отсутствием таковой, ее много более объемистый живот нависал над джинсами на манер спасательного круга. Зато она облегала бюст, выставляя напоказ завлекательное декольте — грудь у Тары была хоть и чуть поменьше, чем у Келли, но никоим образом не маленькой. А вот джинсы Тара, так уж получилось, взяла чуть на вырост и сейчас прихватила их ремнем, впрочем, тот все равно потерялся где-то под складкой ее живота.

От представшей их очам картины Гарет и Падди замерли на месте — взгляд Гарета уперся в бедра Келли, а Падди никак не мог оторваться от складки на талии у Тары.

Гарет все-таки пришел в себя первым и сумел спросить:

— Так, барышни, какие будут пожелания?

— Никаких, показывайте все, что есть, — улыбнулась Келли, но на сей раз возможный намек просто прошел мимо Гарета. Келли — в отличие от Тары — не слишком увлекалась флиртом, и выбор слов был полностью случайным… но в то же время, возможно, свидетельствовал о том, чем — или кем — были заняты ее собственные мысли.

— Ну что ж, тогда следуйте за нами...

Оно, пожалуй, и к лучшему, что Гарет шагал впереди, потому что если бы ему пришлось двигаться позади барышень со взглядом, прикованным к гипнотически покачивающимся бедрам Келли, он бы и двух слов толком связать не сумел. А так запинки в «речи экскурсовода» начилались только когда он разворачивался к ним, желая продемонстрировать еще один сектор обзора, и всячески пытался не смотреть в гостеприимно распахнутое декольте рыжей американки.

— А тут, — запнулся он, снова сворачивая взглядом на завлекательный бюст барышни, — э, вот тут наша всемирно известная кондитерская!

— Всемирно известная? — переспросила Тара, и судя по взгляду Келли, она как раз собиралась спросить то же самое.

— Ну, у них, кажется, есть интернет-магазин. А у госпожи Вест сестра живет в Штатах, и у нее там представительство, вроде того. Мы к ним заглядывали, передавали привет. Но у нашей кондитерской несколько наград.

— Наград? — ответом Гарету стали две пары скептически вздернутых бровей, а потом две барышни все-таки соблаговолили войти в «Кондитерскую», среди своих также известную как «Мир пирожных госпожи Вест», в официальные бумаги это название почему-то не вошло.

С порога все зрительно-обонятельные центры барышень были атакованы превосходящими ордами искушений. Со всех сторон, с полок и прилавков, всем существом своим в них целились разнообразные и разнокалиберные пирожные. Келли и Тара не сомневались: счетчик потребляемых калорий начинает щелкать, если даже просто постоять немного под прицелом таких вкусностей.

От прилавка как раз отходил мужчина в строгом деловом костюме, но поскольку Броды — это городок, где все всех знают, при виде Гарета и Падди он замер.

— Газза! Падди! Я и не знал, что вы вернулись!.. — воскликнул он, и тут стало видно, что он не намного старше обоих парней.

— Привет, Мартин. Ага, вот вчера только приехали. Но теперь уже точно навсегда, купили себе квартирку там, в новом особнячке, — объяснил Гарет.

— Так это ж хорошо! Надо нам как-нибудь устроить сабантуйчик в «Гербе», — «Гербом» тут называли местную пивнушку, «Королевский герб». — Но сейчас я лучше побегу, а то у меня беременная жена, у которой резко проснулась страсть к выпечке госпожи Вест. Хорошо, что на работе меня полгода назад повысили, а то б я обанкротился! — рассмеялся он.

— Мари беременна? И тебя повысили? Тогда дважды поздравляю! — сжал Гарет ладонь Мартина, раз уж на «полноценное мужское объятие» времени не хватало.

— И я поздравляю, — отозвался Падди.

— Ну, я ж говорю, надо отметить, — кивнул Мартин, махнул рукой и исчез на улице.

Келли с трудом оторвалась от прилавка с пирожными и поинтересовалась:

— Это кто?

— Мартин Фишер.

— Ваш друг?

— Да, на пару классов нас постарше, но потом мы пошли в тот же универ, что и он, и его к нам приставили наставником. Так и подружились, — объяснил Гарет.

— Ну ладно, — проговорила она, а потом в глазах ее вспыхнул голодный огонек. — Переходим к делу: тут есть что-нибудь действительно стоящее?

— Честно говоря, я тут гость нечастый… — взгляд Гарета заметался по полкам. — Ага, вот! Эти булочки когда-то были моими любимыми.

Тара тем временем повернулась к ирландцу и, прищурившись, промурлыкала:

— А ты, Падди? Тебе что нравится?

Гарет уловил тон, но решил промолчать; Падди, не большой любитель молоть языком, не был и тугодумом, и отозвался:

— Ну, я больше по бисквитам. Они такие… пышные и мягкие.

Судя по его взгляду, перманентно застывшему у Тары в районе пояса, было понятно, что пышное и мягкое было на уме у ирландца.

— Понятно, — подмигнула Тара, которая и тени сомнений на этот счет не испытывала.

Барышни твердо направились к прилавку, точно зная, что уходить отсюда в ближайшее время не хотят. И уж точно — не хотят уйти, не попробовав продукцию премированной кондитерской.

— День добрый, чем могу? — весело отозвалась стоящая за прилавком дама. Та самая госпожа Вест.

Сказать, что госпожа Вест была дамой крупной, было бы преуменьшением. «Громадная» подходило ей получше. Когда она стояла у рабочего стола в фартуке, нижний край этого фартука приходился, пожалуй, сантиметров на десять выше, чем нижний край свисающего живота. Кстати, не была она и такой уж старой, насколько помнилось Гарету, ей только в этом году исполнилось сорок. Да, что-то там мама в одном из писем упоминала насчет большого праздничного стола, который в честь юбилея накрыла хозяйка кондитерской для половины Бродов… Разумеется, сейчас госпожа Вест была на рабочем месте и одета в некотором смысле «формально», но — на самой грани. Прямо сейчас на ней была довольно куцего кроя белая блузка, черный жилет и юбка. Гарет и не подозревал, что бывают жилеты такого размера.

Она была очень привлекательной, а для Гарета — собственно, и стала источником его пристрастия к пышкам. Одним из, во всяком случае. Лет этак двадцать назад, когда он в силу младости лет ни о чем таком еще и думать не мог, госпожа Вест звалась еще просто Тиной Ашби, она уже была барышней очень и очень упитанной. Не настолько, как сейчас, в те годы кондитерская еще не перешла в ее владение, да и вообще не начала работать. Гарету тогда было лет шесть, значит, Тине Ашби — двадцать с небольшим, но она уже в то время весила больше ста двадцати кило, а может, даже и сто тридцать. (Сейчас, если верить основному источнику Гарета — сестре, лучшей подругой которой была дочь госпожи Вест, Холли, в той было уже за двести тридцать.) Тина тогда была его нянькой, и много-много вечеров маленький Гарет провел, приникнув к мягкому изобилию ласковой и очень тучной девушки, смотря вместе с ней телевизор или сидя у нее на коленях, опираясь на уютную подушку ее живота, пока она читала ему сказки, а ее руки, большие и мягкие, обнимали его и прижимали в тучное тепло, так что маленький Гарет зарывался в нее, как в перину. Для маленького и впечатлительного ребенка чувство это навсегда слилось со счастьем и радостью. Странно даже было видеть бывшую Тину Ашби, а ныне госпожу Вест — сорокалетней, у которой есть дочь, ровесница и подруга его младшей сестры и, благодаря последнему обстоятельству, частая гостья в доме у Локсли. И каждый раз, когда он ее видел — а было это чаще у них дома, когда она приходила за Холли, нежели как сейчас, в кондитерской, — Гарет задумывался, знает ли она, насколько сильно отпечаталась в его жизни.

Нынешняя госпожа Вест, разумеется, еще с тех давних дней привязалась к Гарету, и знала, что он, вполне возможно, вырос таким же любителем пышек, каким был ее муж. Судя по взгляду, которым Гарет провожал ту рыженькую, она не ошибалась. И правду сказать — будь ей сейчас снова двадцать лет, и разумеется, не будь она замужем, Ашби-ныне-Вест не тратила бы лишней минуты и немедленно потащила бы парня на свидание… для начала.

А еще она подозревала, что вкусы Гарета отчасти ее вина. Виноватой, правда, наблюдая, как взгляд ее любимчика Гарета твердо застыл на внушительных задних выпуклостях рыженькой, госпожа Вест себя совершенно не чувствовала. Очень уж напоминал ей этот взгляд ее собственного тогда-еще-не-мужа Ортона Веста, когда она впервые его повстречала… Лицо госпожи Вест само собой расплылось в теплой улыбке, которой она и приветствовала ту самую рыженькую и ее подругу.

— О, мы тут послушали, что рекомендуют вон те двое, но судя по вашему виду, вы бы должны знать свой товар лучше… — Тут Келли поняла, что и как спросила, и с виноватым видом поспешила добавить: — Ой, прошу прощения!..

— Девонька моя, за что просить прощенья-то? — хихикнула госпожа Вест, отчего все ее многочисленные складки заколыхались, — какой же из тебя кондитер, если ты не пробуешь все, что готовишь! — Подмигнула и похлопала себя по пузу, отчего оно заколыхалось еще активнее. По правде говоря, данные, которые к Гарету попали от его сестры, а к той от ее дочери, несколько устарели, ибо весила хозяйка «Кондитерской» уже сильно больше двухсот пятидесяти кило, нимало на сей счет не волнуясь. — Ну а насчет рекомендаций, — продолжала она, — я больше всего люблю кексы. И мне их срочно нужно продать, потому что иначе просто слопаю все! Уж поверьте, мне не впервой! — И громко рассмеялась, а ее телеса снова заходили ходуном, впрочем, в течение всего разговора многочисленные выпуклости кондитерши и не останавливались.

— Ну тогда нам, пожалуйста, полдюжины кексов, — проговорила Келли.

— Каждой! — добавила Тара.

Госпожа Вест улыбнулась; девушки эти ей уже нравились.

— Американки, а? У меня там сестра живет. На каникулы приехали?

— Нет, мы сюда только-только переселились.

— А! Ну, тогда добро пожаловать к нам в Броды!

— Спасибо, — хором отозвались американские барышни.

— А вот и ваши кексы, — передала кондитерша пакет, в котором находилось нечто вроде картонки для яиц, а на самом деле было ею же разработанной упаковкой как раз на дюжину кексов. Почувствовала нерешительность покупательниц и спросила: — Еще что-нибудь?

— Ну, раз уж парни порекомендовали, — улыбнулась Келли, — надо бы нам еще попробовать и вон те булочки и бисквит...

Хозяйка рассмеялась.

— Один момент, — и через минуту вернулась с парой ломтей бисквита, действительно пышного и мягкого даже на вид, и тремя булочками. — Вот, на двенадцать фунтов ровно.

Келли и Тара дружно полезли по карманам, достали кошельки — и так же дружно обменялись смущенными взглядами.

— Ох нет, у меня только доллары! — воскликнула Тара.

— И у меня! — развела руками Келли.

— Ну вот что, — заявила госпожа Вест, — вы у нас тут новенькие, — а потом наклонилась вперед, отчего ее внушительное чрево легло на прилавок, — и еще вы обе мне нравитесь, так что это за счет заведения.

— Что, правда?! — Келли чуть не завопила как пятилетняя, а радости в ее голосе хватило бы на целый детский сад.

— Правда-правда. Можете считать это рекламной акцией, — ухмыльнулась хозяйка.

— Спасибо большое! — воскликнула Келли, и Тара откликнулась теми же словами. — Мы обязательно вернемся… с английскими деньгами… и скоро!

Эти слова она уже говорила через плечо, подхватив у дверей обоих парней. Госпожа Вест махнула рукой Гарету, а тот с улыбкой махнул ей в ответ.

— Конечно же, вернетесь, — проговорила она в пространство.

Фраза звучала хоть и двусмысленно, но ничего зловещего хозяйка лучшей кондитерской Бродов и Соединенного Королевства в виду не имела. Она просто знала, что эта парочка будет навещать ее магазинчик не раз и не два… разве только однажды застрянет прямо в нем, но поскольку строился он с расчетом на ее собственные габариты, до такого еще надо дожить.

4. Свежесть

Так уж вышло, что в «Мир пирожных» барышни вернулись лишь неделю спустя. И то это была лишь Келли, которая возвращалась после неофициальной беседы с директором местной школы насчет новой работы там, и ей срочно нужно было подкрепиться. Впрочем, даже и госпожи Вест за прилавком не оказалось, ее заменяла дочь, упомянутая ранее Холли.

— Привет! — поздоровалась та с тем же весело-задорным эхом, какое порождал и голос ее матери. Семейное сходство, впрочем, голосом не ограничивалось, у Холли были точно такие же длинные черные волосы, крошечный нос-пуговка, округлое лицо и глаза цвета черного шоколада. В общем, полная копия матери… только на пару центнеров поменьше, ибо при росте метр шестьдесят четыре вес Холли вот уже пятый год застрял в районе шестидесяти восьми кило. Разумеется, не эталон стройности, но и толстой ее никак нельзя было назвать, просто там и сям, куда ни ткни, будет мягко и приятно. Этакая приятно-пухленькая девчушка, как сама Холли себя обычно и характеризовала.

— Э… а госпожа Вест есть? — спросила Келли.

— А, ты одна из тех американок! — воскликнула Холли, уловив акцент и пропустив вопрос мимо ушей. — Вы живете рядом с братом Джесс, верно?

— Джесс? — озадаченно переспросила Келли, напрочь заблудившись в словах собеседницы.

— О, прости, совсем забыла, что вы здесь новенькие. Не волнуйся, скоро будете знать по имени всех и вся. Гарет Локсли, в смысле, Джесс — сестра Гарета, мы с ней в одном классе, поняла? Я Холли, кстати.

— А. Ну да, мы — это они, то есть мы и есть, а нас тут что, уже все знают? — усмехнулась рыженькая, потихоньку перенимая веселый тон девушки.

— В маленьком городке слухи распространяются очень быстро… хочешь ты того или нет, — улыбнулась Холли. — Так, ладно, чем пожелаешь подсластить жизнь?

— Даже сама не знаю. Госпожа Вест, та подсказала бы, а без нее я в вашем изобилии просто теряюсь… — призналась Келли.

— Что ж… на правах ее родной дочери с полной уверенностью могу заявить, что все это изобилие я квалифицированно перепробовала, а многое и не раз!

— Дочери? — удивилась Келли. — Но я думала, ты куда… — и остановилась, понимая, что заведет эта фраза ее в совсем неприличные дебри.

— Толще? Можешь не стесняться, — рассмеялась Холли. — Да уж, с учетом моей наследственности и того, сколько я лопаю… Обмен веществ всему виной, там такой мотор крутится, что его хватило бы на целый городок вроде нашего. В мои года — очень даже случается.

— А если вдруг мотор сбавит обороты, ведь так тоже случается? Тебя это вроде бы не волнует… — против воли поинтересовалась Келли. Сама она своими округлостями была вполне довольна, но — это нынешняя она, с жизненным опытом и после крепкого сеанса психотерапии, спасибо Таре. В шестнадцать лет подобного заявить она бы не смогла.

— Ты мою мать видела? — весело хихикнула Холли точно так же, как сама госпожа Вест. — У меня с рождения перед глазами идол божественного изобилия. Когда они с папой встретились, она уже была толстой, а потом раскрутился кондитерский маховик. Вести дела ей ни вес, ни размеры явно не помешали, не помешают и мне, когда моему обмену веществ наконец надоест крутиться за все Броды!

— Знаешь, встретить такую воодушевленную девушку, как ты — это просто как свежий ветерок, — улыбнулась Келли. — Жаль, мне не повезло вырасти на таком ветерке.

— За комплимент спасибо, — отозвалась Холли, — ну а теперь, собственно, о сладком...

— А, ну да! — Келли так увлеклась разговором и очарованием девушки, что почти забыла о том изобилии роскошных вкусностей, которые собственно окружали их со всех сторон… ну, почти, да. — Мне шесть кусочков бисквита, и лучше пожалуй столько же прихватить для Тары, а то она обидится, почему так мало!

— Дюжину бисквитов? Момент, — Холли занялась делом, и быстро нарезала для покупательницы нужное количество с большого подноса. — Вот, пожалуйста, восемь фунтов ровно.

Келли добыла искомую сумму, благо остатки баксов давно успела обменять на британские стерлинги, и приняла пакет.

— Рада была познакомиться. И для протокола, я Келли, а моя подруга — Тара, так что можешь помочь распространению слухов, чтобы нас больше не называли «теми американками».

— Обязательно, Келли!

Домой Келли шла пешком, в конце концов, был теплый летний день, а особнячок их располагался не так далеко. Впрочем, выбора у нее все равно не было, за отсутствием в личной собственности машины, а в правах — отметки о том, что они действительны и на территории Великобритании. Благодаря приятной погоде и светлому осадку от болтовни с Холли Вест она не просто шла, а чуть подпрыгивала, отчего ее пышный бюст и не менее пышный задний фасад раскачивались еще заметнее. Хорошее настроение, ясный солнечный свет, рыжие кудри пламенеют на ветру — ее нетрудно было принять за спустившееся с небес солнце. Которое, как известно, ослепляет, а поскольку сама Келли передвигалась на автопилоте, погруженная в свой мир — неудивительно, что в одного из таких вот ослепленных она и врезалась на всем ходу.

— О, простите! Я не… — И тут она увидела, в кого собственно врезалась. — Ой… Привет!

— Привет, — согласился Гарет Локсли.

— Что… — У Келли как-то вдруг пропал весь солнечный задор от Холли Вест, сменившись подростковой смущенностью, право, как в первый раз… — Э, ты сейчас что делаешь?

— Вообще я направлялся в кондитерскую, хотел купить тебе подарок, — отозвался Гарет, глядя на фирменный пакет в руках барышни, — но похоже, ты меня опередила.

Келли рассмеялась

— Ага, опередила. Прости… впрочем, это очень мило… но почему?

— Так мы ведь почти неделю не виделись, вот я и подумал, что надо бы сперва барышню подмазать чем-нибудь вкусненьким, а то если прямо так пригласить ее в пивнушку, может ведь и не согласиться!.. — пояснил Гарет.

— Ну конечно же мы придем, для этого нас ничем подмазывать не надо! — отозвалась Келли, а потом широко ухмыльнулась. — Впрочем, от пирожных тоже не откажемся!

Гарет просиял, в очередной раз убедившись, какое все-таки сокровище Келли Леннокс. Солнце садилось за спиной у барышни, превращая ее в подобие ангела, сошедшего с небес, подчеркивая великолепные очертания женственной фигуры сквозь одежду. Чудо, еще раз мысленно повторил Гарет, а вслух проговорил:

— Намек понял, будет исполнено… — Взглянул на часы, в направлении кондитерской, потом туда, откуда только что пришел. — Но, пожалуй, не прямо сейчас, а то вовсе ничего не успею. Будет ли мне дозволено сопроводить вас домой, о прекрасная синьора?

— Ну раз уж вы так вежливо просите… — согласилась Келли, подмигнув.

— Ну и что мне надеть?! — возопила Келли, стоя перед открытым шкафом в одном белье. Днем она была в полу-деловой блузке и брюках, вполне разумно для беседы с директором школы как потенциальным работодателем, но сейчас сей комплект валялся на полу у нее за спиной. А на кровати у нее за спиной валялась Тара, которая как раз доедала последний кусок бисквита.

— Да надевай что хочешь, все одно это ненадолго, если пройдет как надо, а? — хмыкнула Тара.

— Чего-чего? — переспросила Келли, поглощенная извечным женским вопросом.

— Ну, я так полагаю, этой одежде все равно скоро судьба валяться на полу… где-то метрах в сорока отсюда, — и Тара махнула в неопределенном направлении «через дорогу».

— Тара!

— Что — Тара? Ты что, хочешь сказать, что даже об этом и не думала? — И подруга, покачав головой, сунула в рот остаток бисквита.

— Ну, может быть… немного. — Келли чуть покраснела и, все еще сомневаясь, продолжала перебирать блузки и футболки.

— Ну так вот, сейчас — самое время!

— Да, но...

— Никаких «но», Келли Леннокс! — строго заявила Тара. — На все свои «но» можешь сесть и как следует поерзать, благо имеешь чем!

— Ну вот и мы… — возвестил Гарет свое и Падди возвращение от барной стойки, каждый тащил по паре кружек. Передав приглашенным барышням по кружке янтарного напитка, парни проскользнули в альковчик, который заняли в укромном уголке «Герба», и с интересом принялись наблюдать, как Келли и Тара впервые пробуют настоящий английский эль.

— Это… неплохо, — проговорила Келли, однако по лицу ее весьма явно читалось, что она хочет сказать вместо «неплохо», но не желает обижать аборигенов.

— Незачем врать, если не хочешь. Мне он тоже не нравится, — ухмыльнулся Гарет.

— Так что ж ты себе-то взял? — хмыкнула Келли — ага, попался.

— А чтобы ты не заподозрила. Очень уж хотелось посмотреть, как ты будешь это пить, лицо у тебя было, скажу, высший класс! — Гарет рассмеялся, Келли с делано-обиженным видом шлепнула его по руке. — Ничего, не пропадет, Падди как раз эль уважает, — объяснил он, а потом задумчиво взглянул на вторую американку. — А твой, похоже, допьет она.

— Вы это о чем? — оторвалась от своей кружки Тара, уже успев выдуть половину. Падди взирал на нее с гордостью и восхищением, а потом Келли твердо подвинула к подруге свою кружку и все четверо рассмеялись.

— Так что тогда принести тебе? — спросил Гарет.

— Ну, поскольку вкус у тебя вроде бы есть, возьму то же, что и ты, — ответила Келли. Через несколько минут Гарет вернулся с парой кружек сидра, Келли пригубила и расплылась в довольной улыбке. — О, вот это куда лучше, спасибо.

— Всегда пожалуйста, — отозвался Гарет, сделав глоток своего. — Итак… вы, красавицы, так и не рассказали, с чего вдруг вам захотелось поселиться в нашем скромном городишке, прилетев сюда аж из Америки.

— Любопытно было, это основное, — заявила Тара.

— В общем да, устроили себе небольшое приключение. Я как-то сказала, что хотела бы жить в Англии, а Тара, она вообще все быстро решает, отозвалась — а почему бы и нет? — ну и дальше колесики завертелись, и вот они мы. Конечно же прилетели не на пустое место, у нас тут уже вроде как работа подготовлена, мы же не настолько безалаберные! — рассмеялась Келли.

— Да? А чем будете заниматься?

— Я поработаю в школе секретаршей, пока не подыщу то, чем хотела бы заниматься по-настоящему, — отозвалась Тара.

— Мы вообще-то обе будем в школе, — добавила Келли, — я новый преподаватель психологии!

— Правда? — просиял Гарет. — Ну, тогда я с вами и расставаться-то почти не буду.

— Это как?

— Ну… я в общем в сентябре тоже начинаю преподавательскую карьеру, и тоже в школе святого Андрея. Только вести буду историю.

— Вот это класс! — разулыбалась Келли. «История» для нее была просто одним из не самых интересных предметов, но мысленно она не могла не признать, что каждый день видеть Гарета — это очень даже неплохо.

Вот так двое взрослых людей не сговариваясь и подумали «скорее бы в школу».

5. Хлопоты

Учебный год начался, как всегда, неожиданно, короткие летние недели промелькнули совершенно незаметно. Келли и Тара устраивали то да се, слетали в Штаты и повидались с семьями — в следующий раз увидятся они не раньше рождества, — и разумеется, прихватили пару чемоданов мелочей, о которых в прошлый раз как-то забыли, а вспомнили уже по ту сторону океана… В общем, остаток лета парни почти их и не видели, а потом вдруг наступило первое сентября.

И началась работа. Сотни детей, новые знания, к которым их следует приобщить, короткие перемены — только дух перевести, — и обеденный перерыв, в который все равно приходилось прихватывать что-нибудь срочное по учебным занятиям или пособиям...

— Эй… — встретил как-то Гарет Келли в коридоре.

— Привет, мне срочно надо это отксерить, увидимся позже! — отозвалась она на бегу — и «позже» они конечно же не увиделись, и так оно продолжалось и дальше, вроде и рядом, в двух шагах, а пересекались лишь в коридорах. Курсы и практика — да, это у них обоих за плечами имелось, но только тут они осознали, сколько на самом деле сил и времени отнимает работа учителя. Миг, и вот уже четверть позади, наконец-то можно отдохнуть. И тут вмешалось семейство Локсли, которое постановило, что семейство сто лет уже никуда не собиралось вместе на отдых — и утащило его в Йоркшир на неделю. Всю дорогу Гарет раз за разом повторял сестре: нет, не могу я помочь тебе с рефератом по истории, правила воспрещают. А мысленно мечтал «скорее бы уже». Что-то там Падди всю неделю будет делать один...

Пинком раскрыв дверь в комнату Падди, внутрь ввалились двое и напали друг на друга. Вернее сказать, нападениб подверглась исключительно их одежда. Тара сорвала с Падди рубашку, и оба рухнули на кровать. Он попытался было расстегнуть ее блузку, но получил по рукам.

За три минуты до того Тара заявила, что она была плохой секретаршей и заслужила, чтобы ее наказали. Впрочем, у Падди и без того сердце стучало как отбойный молоток; Тара хотя и трудилась в той же самой школе, но в отличие от Гарета и Келли, ей бегать туда-сюда особо не приходилось, а при сидячей работе и персональном столе глупо не держать в персональном ящике что-нибудь вкусненькое. Холли Вест время от времени заглядывала, передавала «привет от мамочки» и подбрасывала пару кексов, бисквитов или что-нибудь аналогичное — госпожа Вест уважала постоянных клиентов. Предназначалась передача, разумеется, обоим барышням, но обычно Келли было не до того и в конце рабочего дня Тара, заглянув к подруге в кабинет и убедившись, что второй пакет так и не был вскрыт, с чистой совестью доедала все. Так что формы и без того упитанной барышни продолжали увеличиваться в объеме, и рабочую блузку распирало изнутри. Падди чуть не сел где стоял, когда увидел ее сегодня.

А сейчас Тара вскарабкалась на него, прижав коленями обе ноги и уселась на бедра, держась самую чуточку вне досягаемости. Вот только когда она села и выпрямилась, тесная блузка, не успев перераспределить внутреннее давление плоти, решила, что с нее хватит, и одну из пуговиц с треском вырвало. Она ударилась о грудь Падди и звякнула где-то на полу.

— Так, кажется, пора и мне заказывать новую школьную форму… — промурлыкала Тара.

А больше она не сказала ничего, потому что Падди сгреб ее и притянул к себе, так что вскоре на полу валялась уже вся блузка.

В апартаментах через дорогу Келли разбиралась с тетрадями, конспектами и заметками, надеясь побыстрее с этим покончить и хотя бы остаток недели посвятить отдыху. Дать ногам отдых и выгулять спортивные штаны. Не то чтобы она, по примеру Тары, ни во что, кроме спортивного эластика, толком не влезала — нет, Келли при всей своей беготне питалась как обычно, так что за четверть поправилась от силы на килограмм, а то и того не.

Отодвинув первую стопку, она покосилась в окно, в сторону комнаты Гарета. Если бы только он был дома… она бы прямо сейчас пошла туда и поцеловала его. Шесть недель уже Келли довольствовалась только фантазиями «вот если бы мы заперлись в кладовке и...» — а большего бешенные ритмы школьной кутерьмы и не позволяли. А сейчас можно — а его нету… Сражаясь с бесплодными фантазиями, Келли вздохнула и придвинула к себе следующую стопку материалов.

И еще раз посмотрела в окно.

Заглатывая воздух, Тара шлепнулась на грудь Падди, а потом соскользнула ему подмышку, так обоим было удобнее и он мог ее обнимать.

— Да… — выдохнула она, — напомни мне надевать эту блузку почаще...

— Не уверен, что у тебя это получится, — усмехнулся Падди, слегка ущипнув ее за круглый бок.

— На улицу — может, и нет...

— Договорились, — кивнул он, полностью солидарный с ходом ее мыслей.

— И вообще, — она неохотно отстранилась. Для Тары это было что-то новенькое, в смысле, «неохотно» — нет, она вовсе не прыгала в постель к кому попало, но «растекаться чувствами» и «заниматься любовью» для нее были двумя разными процессами. Во всяком случае, никаких «не хочу его отпускать» Тара прежде не испытывала. — Я лучше пойду. А то Келли я наврала, что только пройдусь в кондитерскую и назад. Кстати, кексы ты принес?

— На столе в гостиной.

— Это хорошо.

Она поднялась и открыла шкаф, где держала про запас одну из своих рубашек — после того, как осталась без пуговиц в прошлый раз. Вот только в прошлый раз пуговицы отлетали по иной причине...

— Тара...

— Да? — Натянуть рубашку она натянула, но шевелиться в ней все-таки нужно поаккуратнее. А то посреди улицы телеса наружу выплеснутся.

— И когда мы им расскажем?

— Когда эти двое наконец поймут, что они хотят быть вместе не потому, что мы хотим! — ответила Тара. Голос и глаза ее смеялись, но высказанная мысль шуткой не была.

— Ну да, знаю. Просто обычно у нас друг от друга серьезных секретов не было, — вздохнул Падди.

Тара присела на край кровати.

— Мне, думаешь, это по душе? — она скорчила рожицу «а что делать-то?». — Скажи ему, пусть возьмется за ум, и нам не придется прятаться.

— Я б сказал, так его же нет, — рассмеялся Падди.

— Если бы он тут был, вопрос решился бы куда проще, — подмигнула Тара и поцеловала его на прощание.

Гарет копался в багажнике семейного «Лендровера», когда в кармане у него завибрировал телефон. Эсэмэска, он аж подпрыгнул от неожиданности, совсем забыв во время нудной поездки, что человечество некоторое время назад изобрело мобилки. Достал из кармана, прочел сообщение.

«Келли: Я тут только что разобралась с домашками, а у тебя как загрузка?»

Через секунду пискнул мобильник Келли:

«Гарет: В машине не очень поработаешь! Увы, у меня еще все впереди...»

«Келли: Что ж, удачи тогда...»

— Эй, Газ, хорош клеить девчонку, мы еще не весь багаж перетащили, — возникла в дверях голова его братца Гарри.

«Гарет: Прости, пора бежать, после поговорим, лады?»

Ночевать в трейлерах или палатках Локсли не привыкли, предпочитая более комфортабельные дачные домики. Именно такой Джуди и забронировала, на краю живописнейшей йоркширской деревушки, один в один из сериалов «Эммердейл» и «Хартбит». Холмы, вересковые поля, фермы и деревенская пивнушка. «Смешать, но не взбалтывать». Тоже английская глубинка, хотя и совсем непохоже на родные Броды, здевь все было еще патриархальнее, скромнее и тише. В деревушке было едва три десятка домов — прибавить к ним еще пивнушку, она же харчевня, да крохотный кабинет с гордой вывеской «Почта», и собственно все Малые Вицы как на ладони.

Первые пару дней Локсли наслаждались семейным общением, гуляли по округе, любовались зарослями вереска и овечьими пастбищами, возвращались в уютный дом и вспоминали старые добные времена… К вечеру второго дня Гарету все это смертельно прискучило, даже если бы они не ездили в эту деревушку вот уже двадцатый год кряду. От скуки он спасался учительскими обязанностями, благо прихватил с собой целый чемодан, но он чувствовал, что надолго ему этой загрузки не хватит.

Вздохнув, Гарет с головой погрузился в очередную пачку тетрадей… и вынырнул, когда на телефоне высветилась эсэмэска.

«Падди: Буду завтра к обеду, не возражаешь?»

«Гарет: Прекрасно, жду, а то я тут уже совсем спятил.»

«Падди: Ага, конечно. Ну я тогда в койку, а то путь неблизкий. Увидимся завтра!»

«Гарет: Ты мне еще будешь про путь рассказывать! До встречи.»

Оценив фронт работ, Гарет прикинул, что две трети он уже разобрал, а остаток может подождать. Так что пора бы и ему баиньки.

Утром он проспал, забыв завести будильник. Открыл глаза, кратко выругался, вылез из комнаты — и обнаружил, что в домике никого нет. На кухне обнаружилась кастрюля с ирландским рагу а-ля Локсли и записка — мама, разумеется, знала его как облупленного...

«Уехали на ярмарку. Передавай привет Падди, желаю хорошо провести время. Не забудь покушать!»

Мама, что еще скажешь. Улыбаясь, он сунул в тостер пару ломтей хлеба и включил плиту под кастрюлей. Глаза-то Гарет открыл, но прочий организм без доброй чашки чая просыпаться категорически не желал, так что он поставил и чайник.

Телефон так и лежал на столе рядом с конспектами и тетрадями, и на нем как раз горело свежее сообщение от Падди — «через час буду». Десятиминутной давности, быстро подсчитал Гарет, глядя на время отправки. Пятьдесят минут — не слишком большой запас времени, но студентом, а потом и учителем он вполне привык, встав незадолго до часа Ч, на автопилоте одеваться-собираться-добираться куда следует, а просыпаться уже на месте. Так что минут за сорок с небольшим он управился со всей рутиной, и когда снаружи по гравию захрустели покрышки — уже не только проснулся, но даже и принял довольно презентабельный вид. Не для званого ужина, ясное дело, а так — нормально.

В дверь постучали, и Гарет открыл, радостной улыбкой приветствуя Падди.

Только вот Падди был не один.

— Сюрприз! — вынырнули из-за спины ирландца Келли и Тара.

6. Финал

— Ты что тут делаешь?! — спросил Гарет, прямо обращаясь к Келли и напрочь игнорируя присутствие не только привычного ко всему Падди, но и Тары. Впрочем, без внимания ее не оставили, Падди тут же похлопал барышню по филейной части, получив взамен крепкий тычок в бок.

А Келли и Гарен обнялись, причем это было одно из самых осторожных объятий в истории — что он, что она не были уверены, насколько можно сейчас выражать радость от встречи.

— Падди сказал, что он едет к тебе, а мне надоело сидеть в четырех стенах. Тара его уболтала, что вместе веселее, и вообще сюрпризы это всегда хорошо, — объяснила Келли, осторожно разжимая объятие.

— Да она мне ствол к виску приставила! — хохотнул Падди.

— Чушь! — возопила Тара, и подминула. — Мой любимый шестизарядник остался дома, таможня не пропустила...

— Да шутит она, вовсе не у каждого американца есть дома ствол, — сказала Келли. — Когда Падди вел машину, он отказался говорить, так что мы не в курсе, какие тут у вас планы?

— Ну да, — подтвердил Гарет, — за рулем он больше ни на что не отвлекается. А насчет планов — мы тут обычно выбираемся на пикничок, так что наверное, просто пойдем все вчетвером. Годится?

— Мне подходит, — отозвалась Келли, а потом усмехнулась: — Кроме того, отказаться мы все равно не можем, так?

— Однозначно!

Сперва они отправились на тихий и безлюдный галечный пляжик. Не ради вида на море, ибо таковое находилось в полусотне миль от Малых Виц, а просто чтобы ради развлечения покопаться в камнях. Гарет наткнулся на этот уголок несколько лет назад, когда в школе зарабатывал себе «отлично» по геологии и набрасывался на каждый камешек в поисках окаменелостей и иных отпечатков былых эпох. И хотя на побережье Йоркшира действительно обнаружили ряд известных экземпляров такого рода, Гарету Локсли пока еще не повезло в своих полевых исследованиях наткнуться на скелет крупного динозавра, однако надежды он не терял. Барышни столь горячей любви к камням не испытывали, но лекцию его выслушали с любопытством и даже порадовались найденным среди гальки хорошим экземплярам аммонитов, вполне симпатичный сувенир, можно и домой в Штаты отправить похвастаться.

Затем квартет завернул на обед в местную харчевню, она же пивнушка, и в процессе обнаружилась ужасная подробность: оказывается, американки в первый раз едят настоящий британский обед! Аборигены возмутились, барышни покаялись и все четверо дружно порешили хотя бы раз в неделю кормить гастрономически необразованных уроженок Штатов нормальным ужином. Все, кроме Гарета, которому еще предстояло везти машину, взяли по кружечке, и немного посидели, переваривая обед, а затем подготовили рюкзаки для пикника и выступили в поход. Естественно, самый большой и тяжелый рюкзак тащил Падди, самый большой и сильный, но даже и великан-ирландец вскоре засомневался, не слишком ли много провизии они с собой взяли. Впрочем, он знал, или как минимум надеялся, что основную часть всех этих вкусностей оприходуют барышни, а потому продолжал движение.

Тара чуть осадила его.

— Притормози, — шепнула она, — пусть идут вперед.

— Зачем еще? — проворчал Падди, но тут же понял, что задумала его подруга. — А, ну да. Это ты правильно сообразила.

— Спасибо, — улыбнулась Тара, и они пошли немного медленнее, так что между двумя парами образовалась дополнительное расстояние. Наблюдай за нашей компанией кто-нибудь со стороны, он бы без тени сомнений счел парой и Гарета с Келли, так близко друг к другу они держались, время от времени соприкасаясь локтями.

— А что твои родители думают по поводу того, что ты поселилась здесь? — поинтересовался Гарет.

— Они и за, и против, — ответила Келли. — По натуре они не самые приятные люди, хотя и странно для южан. Но если счастлива я, то счастливы и они, хотя им и не по душе, что я так далеко от них, ну, ты понимаешь, да?

— Ну да. Вроде того. У меня с мамой в том году было точно так же. Папа, тот не возражал, он вообще все держит в себе, а вот мама явно была не в восторге, что я исчез почти на год, — согласился Гарет. — А ты разве из южан? Я так даже и не понял...

— А-акцент не ула-авил? — рассмеялась Келли, намеренно усилив таковой до предела. — Теннесси, да, сэ-эр! Смешно, правда? Как-то у меня южный говор никогда не был особенно сильным, а после того, как я отправилась в Калифорнию, он и вовсе растворился до неузнаваемости. Но южанку я хотя бы могу изобразить, а вот за коренную уроженку западного побережья по акценту сойду навряд ли.

— Ага, у меня похоже получилось. Я поступал как раз в здешний университет. Акцента не лишился, но вдруг понял, что иногда строю фразы по-йоркширски! — Гарет улыбался, глядя на барышню, но тут краешком глаза уловил нечто. — Ага, вон оно! Нашли, нам туда.

Обернулся, позвал Падди и прокричал «нашли», а потом зарысил вперед и Келли побежала следом. Они взобрались на холм — и на холме этом их ждал один из самых величественных представителей царства флоры. Классический, можно сказать, эталонный дуб, который вполне мог помнить Англию еще до норманнского завоевания. Гордый и могучий, он не зеленел во всей своей красе, ибо осень давно и прочно заявила свои права, но желтовато-бурая крона его упрямо шелестела на ветру и отказывалась опадать, так что патриарх здешних лесов был в полной мантии, ничем не хуже королевской.

Падди и Тара нагнали их уже под деревом.

Для начала ноября день выдался весьма теплый, и под сенью могучего дуба можно было вполне уютно разместиться в одних свитерах. Когда Келли в очередной раз подзаправилась вкусностями, Гарет обратил внимание, что ее свитер, пожалуй, на размер меньше, чем нужно, потому как он вместе с блузкой так и норовил задраться вверх, обнажая узенькую полоску белой плоти, пока хозяйка, спохватившись, не одергивала его обратно. Что до Тары — ее свежекупленный свитер, пожалуй, был единственной деталью гардероба, которая НЕ была бы ей слишком мала, где-то посреди пикника она расстегнула джинсы, надеясь, что под просторным свитером этого никто не заметит. Падди утрамбовал в рюкзаки кексы, бисквиты и прочие сладости с расчетом даже не на четверых. Впрочем, ставшую за эти месяцы совершенно ненасытной Тару он учел, а вот аппетит ее менее пышнотелой подруги — нет. А рыженькая барышня забрасывала в рот очередной кексик не реже чем раз в три секунды.

Келли сыто икнула.

— Прошу прощения, — она чуть покраснела.

— Не извиняйся, — хихикнул Гарет, доставая из пакета булочку.

Келли округлила глаза.

— Эй, это что, последняя?

— Кажется, да, — подтвердил Гарет, изучив содержимое опустевшего рюкзака.

— А может, пополам?

— Да бери всю, если хочешь.

— Правда? — глаза ее расширились еще больше. Келли сама не знала, почему ей вполне уютно вот так вот безудержно лопать, считай, на людях — но с этими людьми она никакого стеснения не испытывала, и останавливаться уж точно не желала. Еще она не знала, почему позволяет ему кормить ее с рук; он этого тоже не понимал, но опять же — не позволял таким мелочам прерывать процесс. Задним числом Гарет сообразил, что он видел, как Падди скармливает Таре то одно, то другое, однако в тот момент был озадачен — но озадачен приятно. Оба обменялись улыбками, когда Келли доела последние крошки.

Столь же очевидно было, что вторая пара прекрасно все это видит и втихую перемигиваеься, довольная тем, как все проходит.

— Так, народ! — прервал Падди уютное молчание. — Солнце уже садится, нам бы и двигаться пора!

— А? — вернулся Гарен в реальный мир. — А, да, верно.

Собрав обертки и картонки, все это запихнули в рюкзак, который снова нагрузили на Падди. А затем вся четверка направилась туда, где они оставили машину, и тут на Гарета напал приступ куража — возможно, порожденный вдохновением минувшего эпизода.

— Келли, — просто проговорил он и остановился; она повернулась и автоматически шагнула к нему.

Падди, напротив, подхватил Тару под руку и ускорил шаг. Тон этот был ему знаком и он понимал, что будет дальше. Теперь была его очередь позаботиться о том, чтобы обеспечить этой паре немного уединения.

— Да? — спросила заинтригованная Келли.

— Просто картинка...

— Да, роскошный пейзаж, — она смотрела на заходящее солнце, которое окрашивало дуб в теплые оранжевые тона.

— Пейзаж хорош, но я имел в виду тебя, — честно ответил Гарет, мысленно съежившись от банальности подобной фразы.

Впрочем, его поняли правильно.

— О, — только и выдохнула Келли, покраснев — и придвинулась еще ближе.

Оба они смотрели друг другу в глаза, высматривая и получая подтверждение того, что между ними вспыхнуло и продолжало сиять вот уже на протяжении нескольких месяцев. Он положил ладонь ей на затылок, она обвила руками его шею, и вот они наконец-то слились в поцелуе.

А потом, целую вечность спустя, расжали объятия.

— И… — выдохнула она.

— И, — согласился Гарет.

Пришлось повторить.

А потом они спускались с холма к терпеливо ожидающим их друзьям, рука в руке, пальцы крепко переплетены.