Кафе Келли
Кафе Келли
(Kelly's Cafe)
— Бета-Эта-Гамма! Бета-Эта-Гамма! Бег! Ура-а-а! — хором воскликнула стайка выпускниц, подбрасывая шапочки в воздух. Они преодолели все ухабы и преграды на тяжком учебном пути в универе и стали лучшими подругами. Увы, все в этой жизни имеет свой конец — подошел день выпуска, и теперь пути их разойдутся — каждая займется своими делами и жить будет по-своему.
Отчаянно рыжая Келли Скаламбрино грустно провозгласила:
— Девчонки, мне будет так вас не хватать! Просто не верится, что больше мы, скорее всего, не встретимся...
— Что значит — не встретимся? — возмущенно заявила Эбби, у которой были сразу два достоинства — искристо-зеленые очи и круглый задний фасад. — Мы же не в каменном веке живем, есть Сеть, уверена, мы останемся на связи!
— Надеюсь… — вздохнула Келли.
Три месяца спустя Келли всеми правдами и неправдами пробилась на место младшего кулинара-практиканта в модный манхэттенский ресторан. О кулинарной карьере она мечтала с детства; в определенном смысле это было у нее в крови, не зря же ее мать много лет заправляла в итальянской ресторации, а сама Келли после школы поступила на факультет кулинарного ремесла и закончила его с отличием. И вот ее мечта наконец воплощалась в реальность! Каждый день она трудилась над эксклюзивными, сбалансированными и очень-очень дорогими блюдами, которые заказывали клиенты. Ресторан, где работала Келли, был модным заведением в стиле модерн, фурнитура блестела полированной нержавейкой, каждый стол был индивидуально расписан дизайнером интерьера. Напитки в баре стоили от тридцати баксов за порцию, а столик заказывать надо было минимум за три недели, ну или по знакомству. Келли чувствовала себя как в раю — она не просто занималась любимым делом, но и делала это в ресторане, который ничем не походил на мамино заведение. В «Траттерии Терезы» клиентам подавали горы макарон и лазаньи, жирные итальянские колбаски и тефтели. Даже салат примерно наполовину состоял из ветчины и сыра. Неудивительно, что от такого питания постоянные клиенты «Траттерии» были как минимум персонами весьма корпулентными. Сама Тереза — тоже, в свои сорок пять лет, из которых в этой самой «Траттерии» она проработала почти тридцать, и двадцать — на месте шеф-повара, она весила изрядно за сто пятьдесят кило, и насколько «за» — никто не знал, потому что весов в доме не водилось.
В детстве Келли, разумеется, крутилась около матери, и выглядела так, словно неизбежно пойдет ее стопами — к седьмому классу девочка при росте метр шестьдесят два весила под девяносто кило. Однако, имея перед глазами пример матери, Келли твердо решила: кулинария кулинарией, но такой она быть не хочет. Вопреки насмешкам одноклассников, она пошла записываться в волейбольную команду, и как же они все охренели, когда ее туда все-таки зачислили. Четыре года тяжких трудов сделали ее стройной и подтянутой, в университете Келли тут же присоединилась к местному спортивному сообществу БЕГ — Бета-Эта-Гамма, — и даже устроившись на работу, несмотря на сложный трудовой график, четыре раза в неделю исправно потела на тренажерах, хотя за вход в зал в большом городе драли — мама не горюй. В общем, форму она блюла свято, пятьдесят восемь кило, что при ее росте пропорции не модели, но спортсменки.
Когда Келли в университете выбрала кулинарию, мать ее всячески одобрила и не раз открытым текстом сообщала, мол, надеюсь, настанет день, и ты примешь мое дело. Девушка эту конкретную перспективу отвергала всем сердцем: работа в «Траттерии Терезы» — это гарантированный способ набрать вес, причем достаточно быстро.
О да, жизнью в Нью-Йорке Келли была полностью довольна. Проблема оставалась одна: финансовая. Стоимость апартаментов в приличных районах Большого Яблока была просто космической, а зарплата у Келли как у младшей практикантки оставляла желать лучшего. Спасибо матери, она согласилась поддержать ее в финансовом плане хотя бы первое время. И вот миновало девять месяцев, и все шло великолепно...
… но в одно не слишком приятное апрельское утро раздался телефонный звонок. Это был ее дядя Томми, который и сообщил, что мать в больнице. Все будет хорошо, заверил он — но, детка, лучше бы тебе поскорее вернуться домой и поговорить с ней. Келли ринулась к боссу, взяла отпуск на несколько дней и первым же авиарейсом отправилась в Чикаго, а в аэропорту дядя ее подобрал и отвез прямо в клинику.
Там Келли и увидела мать — особых отпечатков болезнь на ней не оставила, разве только усталость. Крупная женщина средних лет, с темными волосами и кожей оливкового цвета, в молодости она была такой же стройной, как Келли, но с годами в статусе шеф-повара изрядно раздалась вширь: двойной подбородок, неохватный бюст и живот, который свисал до середины бедер. Метнувшись к койке Терезы, девушка спросила:
— Ну как ты, мам?
— Думаю, все будет хорошо, родная моя. Врачи говорят, микроинфаркт, это все от нервов и усталости, в моем возрасте не редкость. Не волнуйся, я поправлюсь, но врачи настоятельно рекомендуют как следует отдохнуть и о работе даже не помышлять. Наверное, они правы. Я подумывала отправиться к моей старой подруге Люси во Флориду, она меня сколько раз приглашала...
— Это ты правильно решила, мам. Здоровье важнее, раз тебе там будет лучше — езжай, конечно.
— Рада, что ты так думаешь, доченька, потому что отдых мне и правда нужен. Но, — подмигнула она, — кто-то же должен управляться в ресторации, пока меня нет.
Келли на миг опешила. Нет, ну нельзя же так!
— Мам, я знаю, что тебе сейчас не очень хорошо, но ты же не меня имеешь в виду? У меня моя работа в Нью-Йорке, я на хорошем счету, а пока тебя нет — за делами вполне присмотрит дядя Томми, разве нет?
— Келли, девонька моя, Томми ведет финансовые и деловые вопросы, но в «Траттерии» нужен повар! Я никогда и никого не допускала к плите, а ты все мои рецепты знаешь назубок.
Келли еще некоторое время сопротивлялась, но точку в споре поставило напоминание: самостоятельно ей арендную плату за апартаменты в Нью-Йорке не потянуть, а «Траттерия» сама собой доход приносить не будет. Другого выхода, как ни крути, не было: она нужна матери, а без нее дело, которое Тереза холила и лелеяла с тех самых пор, как отец Келли исчез из их жизни, пойдет под откос. Изобразив радость и удовольствие, девушка согласилась вернуться в родной дом, жить в нем в статусе хозяйки и распоряжаться на кухне «Траттерии», пока Тереза не поправится окончательно. Что займет как минимум год, а может быть, и два.
Вечером того же дня Келли открыла запертый служебный вход «Траттерии» и вошла на кухню. Глубоко вдохнула знакомые ароматы макарон и жареного мяса, и словно вернулась на несколько лет назад, в счастливое детство.
Может быть, это и не худшее решение, подумала она.
Скользнула руками по талии, похлопала себя по подтянутому плоскому животу. Осталось лишь надеяться, что ей повезет и она, проводя целые дни в окружении сытных блюд, не раздастся вширь, как мать.
«Траттерия Терезы» в связи с отбытием самой Терезы на некоторое время закрылась, давая Келли время устроиться и привыкнуть к новым обязанностям. Обслуживающий персонал в заведении был таким, как она и помнила — люди знали и любили свое дело, а некоторые практически считались членами семьи, потому как работали они тут почти столько же лет, сколько Тереза, и конечно, помнили Келли еще малышкой.
Для начала девушка позвонила боссу в Нью-Йорк и сказала, что увольняется. Тот пришел в ярость и проорал:
— От меня так просто не уходят! Больше ты себе в Нью-Йорке работу никогда не найдешь!
И бросил трубку. Келли от такого поворота дел даже всплакнула, а потом попробовала отыскать положительные стороны:
— В конце концов, год или два работы в «Траттерии» — и в моем резюме будет куда более серьезный опыт работы, чем сразу после колледжа. Опять же есть города и кроме Нью-Йорка...
А кроме того, она решила использовать то, чему научилась в модном ресторане здорового питания, и изменить меню «Траттерии» — в конце концов, теперь она тут главная. Келли решила переработать рецепты, чтобы блюда стали более здоровыми и диетическими, не нужно такого изобилия углеводов и жирного мяса. Долой «макароны Альфредо» и кольца итальянских колбасок, долой жареные грибы и мясные салаты. В Чикаго и округе и так, куда ни плюнь, попадешь в итальянский ресторанчик, будет очень даже нелишне иметь диетическое меню — так их заведение станет выдаваться из общего ряда, клиенты просто обязаны клюнуть на новинку! А постоянным клиентам… право слово, учитывая их объемы, здоровое питание им тоже совсем не повредит, это для их же блага!
Натянув фартук и колпак, Келли принялась творить.
Через неделю «Траттерия» открылась, и все блюда теперь были переработаны в «здоровую» сторону. Келли просто летала.
— Народ, мы устроим все в лучшем виде, — пообещала она сотрудникам перед открытием, — «Траттерия Терезы» станет даже популярнее, чем раньше!
К концу первого рабочего дня, однако, рыженькая повариха начала подозревать, что где-то она просчиталась. Выбравшись в зал, она услышала, что многие корпулентные завсегдатаи маминого ресторанчика жалуются, потому как в меню нет их любимых блюд. Одна дама, которая в связи с габаритами своей филейной части вынуждена была сидеть на двух стульях, громко заявила:
— Как вы можете называться итальянской кухней, если у вас в меню нет лазаньи?
Келли, которая как раз проходила рядом с ее столиком, с вежливой улыбкой указала:
— Мэм, но у нас есть лазанья. Вот, взгляните сюда
— Вегетарианская лазанья? — Слово на букву «в» дама выплюнула так, будто это ругательство наихудшего пошиба. — Кому нужна эта гадость? Я хочу мою любимую «три мяса, три сыра»!
Через две недели зал «Траттерии», при Терезе плотно забитый в пиковые часы обеда и ужина, почти пустовал. И вечером дядя Томми подошел к Келли с гроссбухом в руках. Сухие и объективные цифры подводили неумолимый итог: впервые за многие годы «Траттерия» уходила в минус.
— Келли, — начал дядя Томми, — я понимаю, чего ты пытаешься добиться, правда, понимаю… но так дела не будет, детка. Наши завсегдатаи не хотят давиться твоей кроличьей жвачкой, они приходят сюда за сытными итальянскими блюдами, какие готовила твоя мама.
— Нам просто нужно еще немного времени, и может быть, мы привлечем новых клиентов… — начала Келли, потом вздохнула и развела руками. — Ну, может, ты и прав. Я надеялась, что смогу все изменить, но похоже, придется нам вернуться к маминым рецептам.
Через пару недель по возвращении к традиционному меню, с одной стороны, все было хорошо, с другой стороны — плохо. Хорошо было то, что дядя Томми провернул быструю рекламную кампанию и убедил завсегдатаев вернуться, мол, «эксперимент показал свою несостоятельность, мы больше так не будем», и в «Траттерию Терезы» снова повалила клиентура. А плохо — то, что Келли осознала, что ее силы воли не хватает противостоять искушениям калорийных блюд. То и дело она, пробуя вермишель, или тефтельку, или отбивную по-итальянски, брала ма-аленький кусочек… и останавливалась, только слопав целую тарелку. Так что каждый день до открытия «Траттерии» Келли съедала два полных завтрака, как минимум по разу — обедала и ужинала, не покидая кухни, а потом, закрыв ресторанчик, оставалась наедине с раздразненным и бурчащим желудком. Когда она после полного дня общения с сытными калорийными блюдами вешала на крючок поварской колпак и фартук, по дороге домой ее как магнитом тянуло в «МакДональдс», «Венди» или «Тако Белл». Как-то, ожидая в машине своего заказа «дорито и тако», Келли вдруг вспомнила эпизод из очень детских лет — вот она сидит дома и ждет, когда мама вернется из «Траттерии», на часах десять вечера, и вот появляется мама, а в руках у нее большой замасленный пакет из очередного заведения быстрого питания… Келли вздрогнула от перспективы раздаться вширь до таких габаритов, но тут из окошка ей передали пакет, источающий призывные ароматы жареного сыра и мяса, она расплатилась и поехала домой.
Месяц спустя Келли уже точно знала, что с таким расписанием фигура ее не остается прежней. Одежда и белье становились все теснее, а лифчики и вовсе пришлось выбросить — настолько выросли сиськи. Джинсы и модные брючки на пуговицах мало-помалу сменялись эластичными спортивками или просторными платьями. Объем талии рос, мышцы мало-помалу уступали место салу; Келли раз за разом напоминала себе, что надо бы записаться в тренажерный зал, что хотя бы для себя, если не для клиентов, следует готовить или заказывать здоровую пищу… и раз за разом эти благие намерения ни к чему не приводили. На спорт не было ни времени, ни сил — у шеф-повара и главы «Траттерии» физически не оставалось возможности даже выбраться в город или пообщаться со старыми друзьями-подругами, в конце рабочего дня Келли только и могла, что сцапать чего-нибудь пожевать и плюхнуться на теплый и уютный диван перед телевизором.
Через полгода после смены руководства «Траттерия» наконец не только покрыла убытки от попытки перейти на новые рельсы, но и вышла в достаточный плюс, и Келли наняла себе помощницу — приходящего вице-директора, так сказать, хрупкое блондинистое чудо по имени Натали, — что позволило высвободить в неделю целых полдня, которые она могла посвятить себе. Келли тут же отправилась в ближайший торговый центр, и вернулась с шоппинга с изрядным количеством покупок. В том числе там были весы.
Вечером она их развернула, включила и, помедлив минуту, выдохнула и встала босыми ногами на алюминиевую плиту. Экран, помигав, выдал вердикт: 96. Келли ахнула, затем подумала — да быть такого не может, — взвесилась еще раз, получила тот же ответ и расплакалась. Ущипнула себя за могучие складки на боках, увидела в зеркале несомненный второй подбородок… она знала, что поправилась от кулинарных дел, но сама боялась узнать, насколько.
Узнала.
— О нет, — всхлипнула Келли, — я же стала толще, чем была в седьмом классе!
Тут же она поклялась себе, что ни за что не позволит себе поправиться еще сильнее, и с этой мыслью направилась к холодильнику. Коробка шоколадного мороженого — самое то, чтобы поднять настроение.
— Работаем… работаем… — командовала Келли небольшой стайкой поваров, — у нас еще… три стола… не охвачены… — Утомленная и вспотевшая, она плюхнулась на табурет, а из зала уже появился официант со следующим заказом.
Три месяца назад Келли поклялась сбросить вес, который набрала, работая в мамином ресторане. Клятвы хватило на неделю, даже в свой условно-свободный день она не появлялась в тренажерном зале, и с тех пор поправилась еще на двадцать кило. Перемещаться по ресторану с каждым килограммом становилось все труднее. «Мне нужна более удобная обувь, — думала Келли, не желая пропускать в свое сознание мысли о новых складках на животе и подмышками, — в этих старых туфлях ноги постоянно болят.»
— Келли, ты как? — возникла из-за угла Натали. За эти три месяца «приходящая вице-директор» тоже несколько поправилась — в основном в филейной части, которой периодически натыкалась на что-нибудь.
— Да нормально… — выдохнула рыжая повариха, стягивая колпак, — мне просто надо передохнуть. — Поднялась, опираясь на стеллаж, и чуть его не опрокинула. — Как там в зале?
— Все в порядке, — отозвалась та, — только парень за пятым столиком хочет поговорить с шеф-поваром.
— Да? И что ему не так?
— Не знаю, но просит уже в четвертый раз.
— Ладно, могу пока и уделить клиенту две минуты, все равно отдыхаю, — и вперевалку двинулась к дверям кухни.
За пятым столиком сидел только один посетитель. Не похожий на обычную клиентуру «Траттерии Терезы»: среднего роста, подтянуто-спортивный. Когда он увидел медленно идущую к столику Келли, на губах его возникла улыбка.
— Прошу прощения, сударь, — начала Келли, — с вашими «макаронами Альфредо» что-то не так?
— Нет-нет, напротив, все очень вкусно, — с прежней улыбкой ответил он, — и кстати, меня зовут Марк.
— Рада слышать, — кивнула рыжая пышка, несколько озадаченная отсутствием у него видимых причин для разговора, — тогда чем я могу вам помочь?
— Ну… — начал Марк, — я уверен, что женщина вроде вас привычна к таким предложениям, но… может быть, вы позволите мне пригласить вас на ужин?
Слова эти застали Келли врасплох, она несколько секунд смотрела на него, забыв даже моргнуть. Наконец проговорила:
— Я… не понимаю.
— Ну, если ужин — это чересчур, — сказал Марк, — может быть, возьмем просто стаканчик с десертом? Тут недалеко открылся новый бар с великолепными домашними пирогами. Вы любите пироги?
Пироги Келли обожала, и в последнее время даже слишком, о чем свидетельствовали ее расплывшиеся бедра. И все-таки она не могла взять в толк, с чего это Марк пытается пригласить на свидание толстуху вроде нее нынешней, вот полгода назад — другое дело, но сейчас...
— Мне нравятся десерты, но… простите, сударь, однако у меня сейчас просто нет времени встречаться с кем бы то ни было. Но за предложение спасибо.
— Никаких проблем, — отозвался Марк, — значит, здесь как-нибудь и пересечемся.
Расплатился и ушел, и Келли была уверена, что этого симпатичного, но странного парня она видит в последний раз. И ошиблась. Каждый четверг весь следующий месяц, словно по расписанию, Марк заявлялся обедать в «Траттерию Терезы». То и дело он ловил Келли где-нибудь между кухней и залом и разводил на короткий разговор. Вскоре девушка сама начала искать его взглядом и где-то в глубине души надеялась, что он снова пригласит ее.
— А что, правда бывают парни, которые предпочитют барышень попышнее? — как-то вечером спросила она у Натали — девушки дружно подчищали с подноса лазанью, которая сегодня была «дежурным блюдом» и осталась недоеденной.
— Еще как бывают, — отозвалась та, вовсю работая вилкой. — Но если встретишь такого, будь поосторожнее. У меня одна знакомая встречалась с таким, так поправилась в итоге на сто десять кило!
Келли грустно посмотрела на собственное пузо, выплескивающееся на колени мешком сала. Она вполне отдавала себе отчет, что и так на всех парах прет к точке невозвращения, после которой просто невозможно похудеть и жить обычной жизнью. Она и так толстая, и весьма вероятно, что толстой останется — так стоит ли иметь отношения с таким парнем, который заставит ее растолстеть еще сильнее? Опять же недавно из Флориды звонила мать — до конца года она точно там, и скорее всего, следующие шесть месяцев тоже, а к этому моменту Келли уже достигнет габаритов средней раскормленности бегемота.
В очередной четверг в обеденное время Келли, однако, продолжала искать взглядом Марка. Появился он чуть позднее обычного, уже к концу среднестатистического офисного обеденного перерыва, но самолично подав ему счет, она не постеснялась задержаться на пару слов — как дела, и все такое. Покончив с нейтрально-вежливым трепом, Марк проговорил:
— Келли, ты мне очень нравишься, но я не уверен насчет взаимности. И вот мое решение: тут через дорогу скверик, я пока посижу там на скамейке. Когда закончишь с обедами — если захочешь провести со мной побольше времени и проверить, стоит ли нам общаться дальше, приходи туда. А нет — я пойму.
В объемистом желудке Келли что-то екнуло: она поняла, насколько же хотела, чтобы Марк снова пригласил ее на свидание. Сказала, что подумает — и когда обеденный наплыв закончился, Келли вышла, мол, проветриться и выпить чашечку кофе. Проветриться она предпочла в указанном скверике, и издалека увидела сидящего на скамейке Марка — и разложенный на той же скамейке большой вишневый пирог. Медленно, вперевалку, подошла она к нему, лицо горело румянцем от ходьбы, а заодно и от предвкушения свидания с интересным парнем и своим любимым пирогом.
— Так ты запомнил, что это мой любимый десерт? — уточнила она.
— Ну разумеется, — ухмыльнулся Марк пышнотелой девушке. — Я помню, ты человек занятой и на свидания у тебя не слишком много времени, но вдруг у тебя найдется хотя бы часок на скушать немного сладкого и поближе познакомиться со мной?
— Лично я за, — отозвалась Келли и автоматически потянулась за пирогом.
Час спустя Марк как раз доедал свой кусочек. Остальные семь достались Келли, с ее аппетитами вроде и немного, но после полного обеда в «Траттерии» желудок намекал, что уже трудится сверхурочно. Однако сердце ее пело, нежась в восхищенных взорах спутника, и направляясь обратно в ресторацию, Келли спросила:
— Завтра в это же время?
На следующий день Марк уболтал Келли позволить ему пригласить ее не в парк на два-три слова, а на полноценное свидание. Вопрос, куда идем, он предложил решить ей; подумав с минуту, Келли ответила:
— Я уже год как вернулась в Чикаго, но кроме своей «Траттерии» и пары забегаловок по дороге, нигде не бывала. Хочу какой-нибудь другой ресторан!
— Это запросто. Я так понимаю, не итальянский?
— Угадал, — рассмеялась Келли.
И уговорив Натали прикрыть ее в субботу вечером, Келли отправилась на первое свое «настоящее» свидание с Марком в мексиканский ресторан в центре города. Марк выбирал тщательно: цены тут были не из дешевых, зато кормили вкусно и порции рассчитывались не иначе как на лесорубов после долгого трудового дня. Втайне от Келли Марк хотел полюбоваться, как его пышная красавица объедается по-настоящему.
Столик был альковным, и Келли быстро устроилась на скамейке.
— Что-то протискиваться становится все труднее, — пожаловалась она, втискивая свои телеса между столом и сидением. Верхняя складка живота лежала на столе, и Марк понимающе кивнул, отметив, что девушка все еще не до конца понимает, насколько она расплылась.
— Ты уже здесь бывал? — спросила Келли, на что Марк ответил, что конечно же да, более того, это одно из его любимых местечек. И попутно порекомендовал ей энчелады, подробно расписав, насколько они вкусные — у Келли аж слюнки закапали. Заказав ужин, они болтали о том о сем, как и положено обычной паре на первом свидании, и Келли между делом оприходовала полное ведерко чипсов с сальсой. Общение пришлось по душе обоим, и где-то через полчасика прибыла заказанная еда. Келли аж охнула: на ее тарелке громоздилась дюжины пухлых, дразнящих, источающих аппетитные пары энчелад. Она так давно ничего не пробовала, кроме собственной итальянской кухни и снеди из забегаловок быстрого питания… слишком давно, чтобы вести себя по-великосветски. А поэтому просто принялась опустошать тарелку со всей доступной ей скоростью, удивив этой самой скоростью даже себя саму.
Надеюсь, он не подумает, что я обжора, озабоченно подумала рыжая пышка, пытаясь умерить темп. Марк, однако, ни капельки не возражал — удивительно, правда? — все так же продолжая беседовать, и Келли отвечала с набитым ртом.
Когда тарелки опустели, Марк проговорил:
— Тут готовят самые лучшие в мире сопапильи. Хочешь парочку на десерт?
Келли чувствовала себя так, словно проглотила мяч для боулинга, но почему-то не могла сказать ему «нет». И когда на столе появились хрусткие коржики и мороженое, послушно принялась за дело.
Марк расплатился по счету, пора было идти, но из-за стола Келли сумела выбраться только с его помощью. Никогда она еще так не объедалась, и сев в машину — тут же отрубилась от пережора, пока Марк вез ее домой. Он разбудил ее, помог выбраться из машины и проводил до дверей. Келли очень хотела поцеловать его на прощание — но учитывая ее сегодняшнее поведение за столом, он наверняка подумает, что она жуткая обжора, кому такая нужна?.. Так что они просто несколько минут стояли у крыльца, обмениваясь теплыми и ничего не значащими словами, и наконец Келли осторожно спросила:
— Как-нибудь еще разок выберемся в люди?
— Однозначно! — с явным облегчением заявил Марк.
Келли также почувствовала себя свободнее.
— Ну, мой номер у тебя есть, так что звони, как будет время. — То ли от нервов, то ли от обжорства, но она вся вспотела.
— Обязательно позвоню, — улыбнулся он, — но для начала хочу кое-что другое...
И сгреб ее за плечи, крепко, но бережно, и поцеловал.
Три недели спустя Натали, заглянув на кухню, поинтересовалась:
— Так вы с Марком вроде как вместе?
Келли как раз находилась в процессе дегустации различных видов пасты и начинок, из которых будет составляться сегодняшнее обеденное меню. Проверку качества каждого сорта макарон, колбасок и тефтелей она не могла доверить никому, другой вопрос, что сия регулярная дегустация оставляла свои следы на объемах ее растущих бедер и талии — вернее, того места, где таковая когда-то была.
— Ну, вроде как… наверное… не знаю… мы не заявляли об этом всем подряд… — несколько смущенно отозвалась Келли. На самом-то деле у них все было на мази, всякую свободную минутку, какая выпадала ей в ресторане, она переписывалась с Марком или проверяла, нет ли новых сообщений, благо смартфон позволял все это делать «без отрыва от производства». Келли даже подумывала нагрузить на Натали заботу о ресторане в понедельник-вторник вечером — клиентов в эти дни немного, она справится, а у них с Марком появится больше времени для взаимоприятного общения.
— Да чего уж там заявлять, — рассмеялась Натали, — только ты не забывай посматривать, чем он там тебя кормит.
— Ты это о чем? — оскорбленно вопросила хозяйка «Траттерии».
— Я о том, дорогая моя, что с тех пор, как Марк начал устраивать тебе экскурсии по всем городским ресторациям, ты чуток поправилась.
Келли выпрямилась, руки в боки, а потом звонко шлепнула светловолосую помощницу по раздавшемуся крупу.
— Вот кто бы говорил, а? — хмыкнула она.
Действительно, чем больше времени Натали проводила в «Траттерии», тем больше килограммов откладывалось у нее — и не только в области окороков, расплывшихся уже до неприличия, но и на бюсте и животе. Так что Натали, изобразив обиженный вид, пошла переодеваться в рабочую униформу, а Келли, вздохнув, призадумалась. Все-таки Марк, когда она сказала, что нигде в Чикаго, кроме своего ресторана, не бывала, действительно поклялся устроить ей экскурсию по лучшим кулинарным заведениям города. Обещание он держал, но результаты были предсказуемы...
Сперва это была лучшая шашлычная в округе. Келли надела свежекупленную офисную юбку-карандаш и черную блузку, но в конце вечера офисный гардероб был заляпан соусом, а рыжая красотка выглядела в нем переваренной сарделькой. Полный поднос жареных ребрышек с четырьмя разными гарнирами — но все было так вкусно, что она просто не могла удержаться!.. Затем было то заведение со стейками и морепродуктами, Келли специально под него приготовила симпатичную блузку-буфф — вот только пока она разбиралась со второй порцией (ну не могла, не могла она выбрать между лососиной и макрелью, и взяла и то, и другое), две пуговицы вырвало под напором пуза, она лишь надеялась, что никто не видел. Марк увидел, разумеется, но лишь улыбнулся и спросил, не хочет ли она попробовать и его устриц.
— Ну, раз ты не собираешься сворачивать свои гастрономические изыски, — посоветовала Натали после того, как Келли расписала ей эту сцену, — заглянула бы лучше в один из магазинов для крупногабаритных дам и прикупила себе что-нить вязано-эластичное.
— Да что ты, — запротестовала Келли, на которой в данную минуту был заляпанный соусом растянутый спортивный костюм, пока она пробовала уже третью за сегодня порцию макарон альфредо, — он же подумает, что я обжора!
— Ну да, а если твое пузо выкатится из лопнувших одежек посреди ресторана, он, конечно, решит, что ты — нежный цветок, правда?
Так что в следующий раз, когда они навестили новенькую пиццерию, Келли была одета в удобно-просторное платье. И вынуждена была признать, что Натали таки права: так гораздо удобнее, чем в прежних костюмах… вот только, поскольку в этот раз ни пояс юбки, ни ткань блузки не сдерживали раздувающегося пуза, она спокойно прикончила большую пиццу и даже не заметила этого! А еще, когда они с Марком потом гуляли рука в руке, она обратила внимание, что вовсе не чувствует, что так уж капитально объелась, уж всяко не так, как на том первом свидании...
А при следующей встрече, после того, как Келли расправилась с восьмеркой больших корейских тако, они сидели в его машине и любовались закатом, его рука на ее пухлом плече… и Марк спросил, не хочет ли она остаться у него на ночь. Келли самому предложению не удивилась — в конце концов, они достаточно давно знакомы, чтобы это не звучало грубо, — странным было другое: она хотела его, очень хотела, и как бы ни был набит желудок, это не влияло на желание.
— Только при одном условии, — опустила взгляд Келли.
— Каком же? — как-то задергался Марк.
— После всего… покормишь меня мороженым?
Девять месяцев спустя Келли, отпустив по позднему времени всю смену, заканчивала наводить порядок в ресторане, еще раз проверяя, чтобы завтра все было готово. Параллельно она догрызала большой вишневый пирог. Еще в детстве это был ее любимый десерт, но в те времена ей доставался от силы ломтик, максимум два. А сегодня — целиком, Марк купил вкусняшку специально для нее в кондитерской по соседству.
Расставив по местам подносы, Келли окинула себя критическим взглядом. Сегодня должен придти Марк, а она наводила красоту исключительно на кухне, но не на самой себе. А следовало бы. Грязная майка, рабочий передник, который с трудом сходится на поясе, и черные эластичные спортивки — не самый фешенебельный прикид. Увы, Келли уже энное время назад признала, что просто зайти в магазин и купить себе новые джинсы она больше не может, придется пользоваться интернет-сайтами для крупногабаритных персон и заказывать там эластичные штаны и спортивные костюмы. Опустив взгляд на эти самые штаны, Келли замерла и осознала, что не видит собственных ступней! Причем это не сегодня, а достаточно давно, как она только раньше этого не видела! Она давно уже не взвешивалась, но понимала, что, как и мама, изрядно перевалила за сто пятьдесят кило живого веса, а насколько за — сама не знала, это был предел шкалы имеющихся весов. Однако почему-то сей факт сам по себе мало беспокоил ее.
Ладно, чего там она не видела, от осмотра не прибавится и не убавится. Развязав передник, Келли бросила его на стул — при этом оказалось, что верхняя складка пуза наполовину выпирает из-под майки — и потопала к дверям, ведущим из кухни в главный зал.
И — замерла.
Освещение было выключено, на столике в середине зала горели четыре витых красных свечи в бронзовых подсвечниках. Из невидимого в полутьме динамика звучал скрипичный опус Верди. Келли медленно двинулась к столику — быстро она передвигаться давно уже не могла, — и из полумрака в круг света выдвинулся Марк, одетый в смокинг и галстук, в одной руке у него была коробка с ее любимой китайской снедью… а в другой — коробочка куда меньше и изящнее. И когда Келли подошла поближе, китайская коробка осталась на столе, а Марк шагнул навстречу, опустился на колено и проговорил:
— Келли. Год назад ты вошла в мою жизнь, навсегда изменив ее. Я счастлив, что могу быть с тобой каждый день, и не могу представить рядом с собой никакую другую спутницу. Окажешь ли ты мне честь выйти за меня замуж?
У Келли в глазах потемнело. Марк подхватил ее, с трудом удерживая ее полтора-с-лишним-центнера от падения на пол, но тут она пришла в себя и крепко обняла его:
— Да! Да! Да! Да!..
И поцеловала его, крепко-крепко, долго-долго.
А через несколько минут еще раз мысленно обратилась к былому. Два года назад она работала в Нью-Йорке — стройная, вечно на диетах, каждый свободный цент уходил на модную одежду и салоны красоты. Сейчас вершиной макияжа было «умыться и стянуть волосы в хвост», лицо стало круглым как снятый со сковородки блин, шея полностью скрылась под вторым подбородком, бюст скромного второго номера сменился монументальным выменем, которое вечно лежало на ее громадном пузе — на верхней складке, которая вечно выпирала, во что ни прячь. А нижняя складка сала была еще массивнее, свисая ниже середины бедер, тучных и расплывшихся. Марк обожал ее жиры, пузо — в особенности… и поэтому все эти перемены в собственной фигуре не слишком беспокоили Келли. Главное, что случилось за эти два года — это вовсе не лишний центнер-с-лишним сала, а то, что теперь она фактический владелец и шеф-повар «Траттерии», и если жизнь в Нью-Йорке была стремлением к грядущему успеху, то возвращение в родной Чикаго даровало ей этот успех. Она была счастлива, особенно когда рядом с нею столь заботливый жених.
Пару недель спустя Марк привез Келли в аэропорт. После долгих месяцев отпуска во Флориде Тереза решила вернуться и проверить, как идут делишки. Марк остановился у терминала, чтобы высадить любимую, а потом уже искать место для парковки. С габаритами Келли, однако, даже просто выйти из машины было совсем непросто. Сперва — высвободить ремень безопасности из собственных складок сала, затем развернуться всем своим раскормленным телом на девяносто градусов вбок, перенести вес на выставленные из машины ноги и лишь потом оттолкнуться от сидения, чтобы наконец перетечь в вертикальное положение. Пыхтя от усилий, она остановилась на миг, отдышаться, и затем вперевалку двинулась внутрь терминала. Заметила на табло номер маминого рейса и направилась к нужному выходу.
Через полчаса на выходе Келли встретила женщину, в которой трудно было узнать ту Терезу, которая два года назад улетела из Чикаго. И дело не в том, что под жарким южным солнцем мама загорела дочерна и носила теперь пляжный сарафан — нет, поражали ее размеры. Килограммов сто пятнадцать, может, сто двадцать — миссис Скаламбрино тощей, конечно, не назвал бы никто и теперь, но похудела она действительно капитально. Крепко обняв свою единственную дочь насколько позволяли изобильные формы Келли, Тереза улыбнулась.
— Господи, родная, как же я рада, что наконец вижу тебя вживую! Спасибо, что сумела встретить меня. А где этот твой… о котором ты так много рассказывала?
— Он на автостоянке, паркуется. Встретим его там. Но ты сама-то как?
— О, лучше всех, девочка моя! Флорида — не то что наш здешний север, мне там понравилось, я только очень скучала по тебе. Так, говори сразу: вы с Марком позволите мне сводить вас сегодня вечером на ужин?
— Мам, ну а ты как думаешь? — рассмеялась Келли, отчего ее пузо заколыхалось туда-сюда.
Час спустя они сидели за столиком в китайском ресторанчике, насквозь знакомом Келли как по детским временам, так и по регулярным посещениям в обществе Марка в последние месяцы. По мнению Келли, вечер удался: Марк и Тереза быстро нашли общий язык, и самой Келли никто не мешал уплетать удвоенную порцию курятины «генерала Цао». Через некоторое время Марк, извинившись, удалился в туалет, и Тереза коснулась плеча своей раскормленной дочурки.
— Ну так как, тебе нравится заправлять в «Траттерии»? Я знаю, что по сути попросила тебя оставить избранный тобой путь и вернуться обратно.
— Ну… мам… я… — прожевав курятину, Келли продолжила: — Сперва я, конечно, была в ярости, но потом поняла, за что ты так любила эту работу. Мне тоже нравится нести людям радость в кулинарном воплощении. Я встретила человека, которого люблю. Ну и, как выяснилось, моя детская привязанность к итальянской кухне никуда не делась.
— Вот это я заметила, — ухмыльнулась Тереза, ущипнув дочь за ближайшую складку сала.
Келли шлепнула ее по ладони:
— Мам, прекрати! — Вроде никто не заметил. — Ну да, я, наверное, слегка поправилась...
— Слегка? — с ухмылкой до ушей проговорила Тереза. — Девочка моя, ты разве что чуток поменьше бегемота, но это и к лучшему — шеф-повару нельзя быть тощим, это противоестественно. А уж повару в итальянском ресторане — тем более! Поверь мне, я последняя, кто будет тебя шпынять за подобное, я просто рада, что ты счастлива.
— Я счастлива, — подтвердила Келли, сжимая пузо пухлыми руками. — Я раньше всегда боялась, что стану такой же толстой, как ты — но сейчас-то понимаю, почему тебя саму это никогда не волновала. Так что я рада, что вернулась домой и взяла «Траттерию» в свои руки.
Тереза смахнула слезинку в уголке глаза.
— Родная, это все, что мне нужно было знать… По правде говоря, мне тоже недостает прежней работы. Так что я подумала — может, откроем еще одно заведение, во Флориде? Там хватает ресторанчиков, но хороших итальянских поваров не так уж много.
— Мам, это прекрасная идея! — улыбнулась Келли. Вот интересно, если Тереза снова встанет у плиты — как быстро она наберет все те килограммы, которые скинула во время отдыха?
— А еще я подумала, — добавила миссис Скаламбрино после того, как Марк вернулся за столик, — «Траттерия Терезы» — это многолетняя репутация и все такое, но теперь полновластная хозяйка тут ты, у меня во Флориде будет мое собственное заведение, а значит, тебе стоит поменять вывеску.
— Хм. И как же я назову свой ресторан?
— Решать тебе, но раз ты у нас Келли, как насчет — «Кафе Келли», а?