Янина и Лейла

Янина и Лейла

Я едва ее узнал. В школе Янина всегда была — кожа да кости. Что ж, школьные годы закончились лет десять как, и мелкая, полтора метра в прыжке, куколка с длинной пшеничной косой также осталась в прошлом. Нынешняя Янина сохранила разве только рост и цвет волос, а так — подстриженные чуть выше плеч волосы обрамляли круглое пухлое лицо с мощным двойным подбородком, а массивное пузо ее активно выпирало над джинсами. В школе там едва сорок кило живого веса было, а сейчас, пожалуй, все сто двадцать.

Через десять минут разговора я знал почти все. Что она несколько лет жила в гражданском браке с неким небедным мусульманином, который легко обеспечивал еще одну семью, и даже не требовал от родившей ему дочь Янины сменить веру, да и к прочим внешним культурным заморочкам ислама относился спустя рукава, но в итоге они расстались, дочь осталась с матерью, и Янина последние пару недель активно заедает расстройство шоколадками и прочими сладостями.

— Мне плевать, насколько я растолстею, — заявила она. — Амир потому и хлопнул дверью, что сказал, я-де стала для него слишком толстая. А я не собираюсь морить себя диетами и лезть на стены от бешенства! Пробовала, только хуже стало. А он не понимает!

— Значит, сам дурак и он тебя не заслуживает, — отозвался я, твердо решив поднять ей настроение.

— Он, может, и не заслуживает. Но я теперь не знаю, как быть с Лейлой. Какую-то работу я нашла, на жизнь нам хватит, но мне ее и оставить не с кем...

Я всегда любил мелких детей и легко с ними ладил, а потому тут же предложил помощь. Посидеть несколько часов с шестилетней девочкой — мне ничего не стоило, для работы мне достаточно лаптопа, а где именно я буду при этом находиться, без разницы. Это Янине сейчас приходилось пахать в трех местах — уборщицей, почтальоном и кладовщицей в продуктовом магазине, везде «по совместительству» и на неполную ставку.

Осушив несколько кружечек пива, она стала еще общительнее. И честно призналась, что ей нравятся ее нынешние раскормленные формы, вот только мало ей в жизни попадалось мужчин, разделявших это мнение. Я бы с удовольствием сказал «ну вот он я», но вряд ли Янина поверила бы мне. Не та ситуация.

Через пару дней она позвонила мне и попросила, если мне несложно, посидеть с малышкой во второй половине дня. Я приехал, меня впустили в скромную, но уютную квартирку. Лейла сидела у телевизора и в общении со мной ограничилась вежливым кивком. Вопреки тому, что говорила о дочке Янина — та была не так чтобы «нормальной», в плане веса так точно, классический колобочек, причем поскольку футболка была ей тесновата, круглый животик беззастенчиво вываливался из штанишек.

К общению со мной Лейла изволила снизойти, когда я пошел готовить ужин. На бургеры их шестилетнее высочество изволили согласиться, но у меня глаза на лоб полезли, когда девочка слопала три больших бургера с сыром и ветчиной — любая другая ее сверстница в лучшем случае осилила бы один, а Лейле этого еще и показалось мало, она хныкала, требуя десерта, и успокоилась лишь после второй баночки пудинга.

— Ты всегда так много ешь? — поинтересовался я. С детьми лучше напрямую.

— В последнее время — да. Мама не возражает, а мне нравится.

Ну раз мама не возражает, мне-то чего лезть, так что весь остаток вечера Лейла с удовольствием угощалась запасами конфет из буфета. Часиков в девять она послушно отправилась спать, а уставшая Янина пришла лишь полчаса спустя, притащив из своего продуктового две больших тележки съестного. Слопала все бургеры, которые остались, удовлетворенно похлопала себя по пузу и сказала мне большое спасибо.

Через месяц она снова попросила меня посидеть с Лейлой. Приехав, я обнаружил, что колобочек за это время стал еще круглее — оказывается, три недели ребенок гостил у бабушки, со всеми вытекающими. В общем, Лейла сидела перед телевизором уже с полным подносом всякой выпечки, и это так, легкий перекус между обедом и ужином.

— Она и дальше будет столько есть? — осторожно поинтересовался я у Янины.

— Если хочет, пусть ест, — отрезала та. — Ей не повредит еще поправиться.

С таким количеством, по-моему, и полдюжины детей с трудом управились бы. Лейла в итоге выглядела вконец обожравшейся и невероятно счастливой.

Вскоре пришла пора отдавать Лейлу в школу. На медосмотре, разумеется, ребенок был всесторонне измерен, и медсестра сказала, что пятьдесят семь килограммов при ее росточке — это уже третья стадия ожирения, и надо что-то с этим делать. Янина отрезала: со своими делайте что хотите, а моя девочка будет есть столько, сколько пожелает. То же повторила и самой Лейле, мол, если хочется кушать — кушай, а на других не обращай внимания.

Позвав меня снова посидеть с Лейлой, Янина пересказала мне этот диалог в лицах.

— По-моему, ты сама хочешь поправиться, — подмигнул я, — но не можешь себе этого позволить и отрываешься на ребенке.

— По-моему, — подмигнула Янина в ответ, — ребенок не против, а ты и вовсе активно за.

Я пожал плечами.

— Так вроде и не скрывал.

— Ну, значит, подумай над тем, что можешь, если захочешь, раскармливать нас обеих. Я тоже активно за.

Когда Янина вернулась вечером, объевшаяся Лейла уже мирно посапывала в своей кровати. Ужин на шестерых ожидал на столе. Я скормил ей все, а с десертами плавно переместились в постель...

… К десяти годам Лейла весила уже восемьдесят три, а стакилограммовый рубеж преодолела за три дня до двенадцатого дня рождения. Праздник этот они с мамочкой отметили особенным сеансом обжираловки, килограммов на пятнадцать разнообразных бургеров. Конечно, Янина, которая уже весила более двухсот, поддавалась...