Я и моя гордость
Я и моя гордость
(Stolz)
Я горжусь своей новой раскормленной фигурой. Усердная работа над собой, и за три месяца я из нормально-недокормленного состояния дошла до ожирения первой степени. Груди мои стали пышными и тяжелыми, чуть свисающими, бока раздались вширь, а мой живот, большой и круглый и постоянных обжорных подвигов, спереди начал нависать над лобком, а по бокам сливается со складками в том месте, где прежде была талия. Таковая у меня теперь прямо под грудью, оформленная скромной складочкой всякий раз, когда я сажусь. Лопатки и ключицы скрылись под слоем сала. Мышцы рук, спины и ног, ранее скульптурно очерченные, растворились в пухлой плоти, ибо теперь я целыми днями напролет не потею на тренажерах, напротив — валяюсь перед телевизором с приставкой, отчего моя пятая точка невероятно расплылась вширь. Бедра трутся друг о дружку, так что ноги мне теперь приходится расставлять шире, отчего изменилась и походка, и из легко-пружинистой стала похожа на переваливание с боку на бок.
В зеркале я вижу лицо, пухлое и круглое, как луна. Острый подбородок и скулы исчезли, уступив место пухлым щекам раскормленной барышни, в которую я превратилась. А подбородков у меня теперь целых два, что очень соответствует моей пухлой короткой шее.
Изменения касаются не только внешности. Я теперь постоянно думаю о еде. Сколько я смогу съесть, когда именно это будет — нет, я не одержима едой, по крайней мере пока могу удовлетворить свой немалый аппетит. Питаюсь я по возможности чем покалорийнее — скажем, макаронами с ветчиной и сыром. Ну и пирожными, разумеется, я их обожаю и уплетаю дюжинами. А еще я разленилась и большую часть времени провожу дома, в основном валяясь на диване. А валяться я предпочитаю, поплотнее набив желудок, чтобы было чему перевариваться. И все, что требует подняться с дивана и куда-то пойти, объявляется ненужной тратой энергии. Ну разве что это поход за едой, тогда ладно.
Постоянно оглаживаю свой живот. И играю с пупком, засовывая в него палец насколько получится. Нередко сопровождаю процесс питания радостными стонами. Ем всегда досыта. А лучше сколько влезет. И по возможности стараюсь впихнуть в себя еще немножечко, мысленно поглаживая себя по голове: хорошая девочка, так твое пузико становится еще красивее и круглее, твоя фигурка, раскормленная и пышная, прибавляет в женственности, как и подобает хорошей толстушке.
Прошлый мой идеал «стройной сексуальной девчонки» в прошлом и остался. Теперь, когда я вижу симпатичную худощавую девушку, я не завидую ей и не чувствую потребности с ней соревноваться. Больше я не хочу быть одной из них. Ни за что. Нет, я мечтаю стать еще больше, еще круглее, еще мягче. Просто толстой и раскормленной барышней, тучной и шарообразной. Улыбчивой толстушкой, излучающей тепло и дружелюбие, чьи грудь, бедра, живот и окорока без вариантов демонстрируют, что все это — для удовольствия, в первую очередь моего собственного. Откормленная и пышная двадцатитрехлетная барышня, которая может и хочет стать тучной и женственной, аки древняя богиня плодородия. Которая страстно ест и толстеет. Я хочу, чтобы меня кормили, тискали и трахали. Чтобы это делал мужчина, который любит меня, поддерживает меня — и желает, чтобы я ради него с каждым днем становилась все толще...
О, я горжусь собой! Горжусь нами! Я нашла себе такого мужчину, я нашла тебя, обожающего меня и заботящегося обо мне. Каждый вечер ты водишь меня по ресторациям, и с тобой я чувствую себя самой прекрасной и желанной на всем белом свете. Ты мне говоришь то же самое. Мы шатаемся по городу, заходим в кафешки и сидим часами, болтая и, конечно же, наслаждаясь едой. Ты сразу понял, какое место в моей жизни занимает еда, и всегда заботишься, чтобы ее у меня было много. На прогулке всегда есть мороженое и уличная снедь чтобы просто пожевать, в кинотеатре — ведра попкорна и хрустиков, в студенческой пивнушке — пиво и чипсы с орешками, постоянным потоком, ну а в ресторации на мою долю приходятся обе порции закусок, основное блюдо на двоих и, конечно же, два десерта, а ты лишь восхищаешься моим хорошим аппетитом и хвалишь, что я подчищаю все.
Я влюблена, а ты всегда повторяешь, какая я красивая. Мы забавная парочка: ты, стройный, высокий и крепкий — и у тебя под боком я, колобочек ростом метр шестьдесят два и весом уже за девяносто. Ты восхищаешься моими пышными выпуклостями, особенно круглым жирным животиком, который выпирает из всего на свете, а я рада это слышать и при встрече нарочно покачиваю всем, что покачивается. Затем ты ведешь меня «подкормиться, чтобы не похудела», и я хихикаю и охотно подчиняюсь. Постоянно что-то жую, особенно твоими заботами. Ты, можно сказать, с рук меня кормишь, чем я лишь наслаждаюсь и стараюсь жевать побыстрее, чтобы влезло побольше. Когда ты со мной, ты всегда ласкаешь и тискаешь мои жиры, жадно и ласково. Хоть тет-а-тет, хоть на людях. Обожаю это ощущение и всегда обнимаю тебя, крепко и нежно, а ты шепчешь мне на ухо, какая роскошные тут у меня подушечки сала и насколько ты с ними великолепная, и я вся таю...
С тех пор, как мы вместе, меня распирает как на дрожжах. Руки мои, круглые и толстые, учитывая сочные подушки сала подмышками, уже не прижимаются прямо к бокам, а изрядно оттопыриваются в стороны. Рукава на всех футболках пришлось разрезать. Лямки лифчика врезаются в пухлую плоть сбоку, на спине и на плечах, чашки трещат от тяжести моих массивных грудей, которые при каждом движении раскачиваются туда-сюда и угрожают выплеснуться наружу. Ну а под лифчиком круглится мое пузо, выпирая вперед куда сильнее грудей, обрамленное по бокам могучими складками, в которых уже нет и следа талии. Короткие ножки с пухлыми бедрами и круглыми лодыжками. В общем, пузатенькое и кругленькое чудо, все такое пухлое, мягкое и колышущееся при каждом шаге. Ходить мне нелегко, приходится вести ногу по этакой дуге, перваливаясь с боку на бок. Ожирение третьей степени, дальше в таблице уже нет ничего, а я дальше и больше, и мысленно глажу себя по голове: хорошая девочка, ты стала такая мягкая, круглая и толстая, ты прекрасна, толстушка, продолжай в том же духе! И я продолжаю. О, я прекрасно понимаю, что без тебя вряд ли достилга бы нынешних объемов. Во всяком случае, не так быстро.
Потому как после того, как мы с тобой познакомились, я теперь завтракаю трижды — первый раз дома, затем два сандвича, которые подгрызаю в метро, пока еду на работу, и уже в офисе заглядываю в столовую и догоняюсь там. Дважды обедаю — сперва в столовой, там кормят сытно и есть вкусный десерт, а затем выхожу и подкупаю еще пару сандвичей, которые потихоньку затачиваю после полудня. В конце рабочего дня покупаю коробку пирожных, которые съедаю по пути домой, затем уже дома подзаправляюсь пиццей или макаронами — быстро и сытно, — а потом ты подбираешь меня и вывозишь в ресторан ужинать...
Неудивительно, что я вырастаю из всех шмоток с космической скоростью, раньше мне требовался следующий размер штанов и блузок недели через три-четыре, а сейчас хорошо если на две недели хватает. Причем в обычных магазинах на меня уже вообще ничего не найти даже в больших размерах. Мой нынешний шестьдесят четвертый бывает совсем не везде. Я, конечно, подбираю себе то, что выставляет все мои жиры напоказ, и нам обоим не терпится увидеть, как быстро я вырасту из этого комплекта шмоток. Причем первый шаг мы предпринимаем сразу по выходу из магазина, накормив меня мороженым до отвала.
Минимум несколько раз в день ты присылаешь мне эсэмэску типа «люблю, целую, не забудь покушать». Я, конечно, такого не забываю — собственно, всякий раз думаю, что бы такого еще пожевать, когда мой запас сандвичей и пирожных подходит к концу. В ящике стола на такой случае всегда имеется запас шоколадок.
Выходные мы проводим вместе — как правило, я валяюсь перед телевизором с приставкой, а ты готовишь-убираешь-стираешь и при этом постоянно подносишь мне съестное, любуясь, как раздувается мое пузо, ласково гладишь его и, когда в меня уже не лезет, уговариваешь скушать еще, и я, конечно же, подчиняюсь. Ты испек три подноса печенья и скормил мне все до последней крошки. Ласково целуешь все мои складки и растяжки, гладишь разбухшее пузо и втираешь лосьон в подбрюшье и бедра, пока у меня не срывает крышу от желания, и ты начинаешь скармливать мне шоколадки, продолжая ласкать, так что меня накрывает уже на третьей плитке...
Периодически ты забираешь меня с работы на машине, разумеется, на заднем сидении всегда ждет большая коробка пирожных-ассорти, которые я тут же и поедаю. Пока мы доезжаем до твоих апартаментов, я хрумкаю сахарными пирожными и датскими колобками. Затем переодеваюсь в мягкий спортивный костюм на голое тело, чтобы тесное белье не мешало, плюхаюсь на диван, широко раздвинув ноги, и лопаю торт со взбитыми сливками, который уже ждет меня там, а ты тем временем готовишь пиццу и макароны. Каковые и приносишь мне, а я лежу на боку, раскрываю рот — и ты скармливаешь мне ужин, я разве что приспускаю штаны, чтобы пузо свободно выплескивалось наружу, свешиваясь с дивана, и ты ласкаешь мои тучные жиры, скармливая мне один кусок за другим. Ох, как же мне это нравится — жевать, глотать и чувствовать, как живот становится все тяжелее, но под твоими ласковыми прикосновениями я готова на все, и в желудке исчезает и пицца, и макароны с сырным соусом, и пудинг, а потом еще и мороженое, и довольная и объевшаяся, я погружаюсь в сон...
Я так собой горжусь! Своими и твоими заботами я очень растолстела и раз за разом бью собственные рекорды обжорства! Вместе мы раскормим меня до небывалых пропорций, мы — команда, правильно мотивированная и чрезвычайно успешная. Моя мотивация в том, что я чувствую себя невероятно счастливой всякий раз, когда объедаюсь до такой степени, что едва дышу, а двигаться вообще не могу. Ну а твоя — в моих расплывшихся выпуклостях, из-за которых я уже почти как шар, тучная и пышная, ты от них оторваться не можешь — от моих тяжелых свисающих грудей, от моего вечно разбухшего и выпирающего пуза. И конечно же, ты без ума от моего безмерного аппетита, о чем неустанно говоришь вновь и вновь, у тебя крышу срывает, когда ты смотришь, как я ем, вернее, обжираюсь до отвала, так что ты уговариваешь меня на очередную добавку, даже когда вроде бы уже не лезет — но с твоей помощью влезает.
Мы оба в процессе выигрываем, наслаждаясь этим так часто, как только можем. Особенно вечерами: я нагишом лежу в кровати и объедаюсь сливочным пудингом, он великолепный, даже жевать не нужно, просто глотаю — и быстро поглощаю невероятные его количества, ох, как же меня это возбуждает, когда меня распирает, я постанываю, когда желудок переполняется, а ты гладишь мое пузо, нежно и ласково, и конечно же, мы не останавливаемся, ты берешь управление на себя и ложка за ложкой скармливаешь мне еще и еще пудинга, я едва дышу, но продолжаю глотать, в голове крутится только одна мысль: еще! еще! еще! И вот когда я сдаюсь, потому что больше и пальцем пошевелить не могу, так обожралась, полностью беспомощная — ты скармливаешь мне еще с пол-литра, а потом переворачиваешь меня на спину, раздвигаешь мои расплывшиеся ноги, обеими руками приподнимаешь мое жирное пузо, чтобы получить доступ к божественному благословенному, и искусным языком своим доводишь меня до взрыва, господи, это великолепно — вот так вот лежать, недвижно-обожравшейся, и когда волна страсти захлестывает меня… а потом, когда она уходит и я вновь могу дышать, ты ложишься сверху и сразу входишь в меня, глубоко и сильно. По твоему описанию, это как качаться на водяном матраце, мой раскормленный мягкий живот ходит ходуном в такт твоим толчкам, и на сей раз мы доходим до вершины одновременно.
Вот уже несколько недель мы живем вместе, и это меня безмерно радует: твоими заботами мы теперь все свободное время посвящаем кормлению меня любимой. Начинается все с завтраком, который ты готовишь, пока я утром принимаю душ. А потом, явившись на кухню, сразу начинаю лопать булочки с нутеллой, которые ты заранее режешь пополам, густо намазав маслом и сладкой шоколадной пастой, а мне остается лишь откусывать, жевать и глотать. Затем я еду в офис и ем весь день как обычно. Вечером же ты заезжаешь за мной, я еще по пути съедаю коробку пирожных, а затем — ужин, большой и сытный, и дома продолжаю есть пока физически влезает, делая кратенькие перерывы на отдышаться, а ты подносишь мне все новые вкусняшки и скармливаешь мне все, пока меня не распирает от сытости и счастья. Мое сало колышется от малейшего движения, вызывая у меня внутри радостную щекотку. Правда, двигаться я стараюсь поменьше, в основном сижу на диване, разве что приходится отлучаться в уборную. Очень уж трудно передвигаться в моем неизменно обожравшемся состоянии. Да и встать с дивана без твоей помощи — тоже, так что ты протягиваешь мне обе руки и помогаешь мне перейти в вертикальное положение, неизменно обнимая меня и потискав за все сочные складочки. Ну а ночью начинаются наши обычные игрища...
С твоей помощью я невероятно раздалась вширь, я вся тучная и мягкая, все мое тело покрывают толстые слои жира. Особенно тебе нравится мое пузо, большое и массивное, ты все время повторяешь это, ласково оглаживая его. Мне оно тоже нравится, впрочем, я рада каждому набранному килограмму, куда бы он ни отложился. Сейчас этих килограммов уже под сто сорок, когда мы с тобой только познакомились, я была вдвое меньше! И все это — благодаря тебе, сама бы я не смогла так растолстеть за столь недолгое время. Ты же улыбаешься и говоришь, что охотно удвоишь мой вес еще раз, так быстро, как получится. Подумать только, двести восемьдесят кило… о, тогда у меня воистину будет новый и весомый повод для гордости!