История Жирояры
История Жирояры
(The story of Zhiroyara)
В комнате, полной книг и магических конструктов, царила тишина. Освещение, не слишком хорошее, обеспечивали волшебные кристаллы, там и сям встроенные в неровные стены. Заметный, хотя и частичный беспорядок в обстановку внесло событие, имевшее место несколько часов назад. На каменном полу там и сям лежали разбросанные страницы и осколки стекла. А в центре помещения покоился труп ведьмы, погребенный под невероятной тяжестью ей же сотворенного жирного создания. Создание замерло в сидячем положении, заполняя собой чуть не половину всего пространства. Бледную кожу оттеняла россыпь веснушек, средней длины волосы были гладкими и белыми, а взгляд стеклянным и бездумным.
Наверное, создание это принадлежало к женскому полу. Заплывшие жиром руки, бессильно свисающие по бокам, и ноги, слишком массивные, чтобы шевелить ими; еще более массивное и тучное седалище; гаргантюановых объемов пузо, выпирающее вперед прямо на каменный пол, и возлежащие на нем груди, на зависть древней богине плодородия. С какой стороны ни глянь, сплошная гора сала.
Емкость, на тайном языке алхимиков.
*
Недвижной оставалась Емкость, с открытыми и пустыми глазами, ибо после гибели собственной создательницы как раз в тот момент, когда та переправляла в нее свою сущность, впала в ступор. Некому было управлять ею, некому было даровать ей толику сознания. Бездумная плоть. Жирная бездумная плоть.
Капля за каплей текло бесстрастное время, и тут случилось нечто неожиданное. Емкость моргнула. Раз, еще раз. Безжизненные прежде очи начали вбирать свет волшебных кристаллов, грудь приподнялась, сделав вдох, затем выдох, и еще раз вдох. Взгляд исполнился печали и непонимания. Она попыталась повернуть голову — нелегкое дело, учитывая тяжесть могучего двойного подбородка. Осознав, что эти подбородки у нее есть, Емкость попыталась дотянуться до них, неуклюже шевельнув расплывшимися руками и пальцами-сардельками. Взгляд скользнул по ладоням, а затем по остальному видимому телу. Удивление при виде этой невероятно тучной горы сала разогрело интерес Емкости, и словно новорожденный младенец, кем она в некотором роде и была, она принялась исследовать собственное тело. Щипая себя за пухлое предплечье, тыкая в него пальцем, изучая, как сжимаются и разжимаются мясистые ладони, ощупывая пальцами-сардельками пухлое лицо и мягкую складку второго подбородка. Ощупала все, до чего смогли дотянуться неуклюже-расплывшиеся руки. Руки. У нее есть руки. А значит, есть и ноги, решила Емкость, и сквозь тучную массу тела понесся сигнал «пошевелить пальцами ног». Сигнал достиг цели — она не видела их, но чувствовала, что они шевеляться. Продолжая экспериментировать с доступными ей возможностями, Емкость выяснила, что таковых почти нет. С таким весом ноги ее просто не могут правильно функционировать. А кроме того, они заплыли жиром еще сильнее, чем руки, единственное, на что сейчас годится ее тело — колыхаться при попытках сдвинуться с места. Несколько безуспешных попыток привели Емкость к выводу, что передвигаться она не может.
Тогда она принялась изучать все, что знает или помнит, разыскивая ответы на вопросы, которые задавала сама себе. Вопросы «кто я», «где я», и самое главное — «почему я такая тяжелая и зачем все это вообще». Разум ее был девственно чист, снабженный лишь базовыми моторными навыками и умением перебирать имеющиеся сведения. Доступные Емкости крохи воспоминаний были туманными и разрозненными, как будто принадлежали не ей самой, а кому-то еще — и даже с другого ракурса. Все они касались этого помещения, не более. И чем больше она пыталась вспомнить, тем четче складывалась мозаика, и вот она словно погрузилась в сон — и в этом сне увидела свое прошлое.
*
Она чувствовала себя подвешенной в воздухе, а потом появилась женщина, в мантии пурпурных и черных тонов — довольно молодая, но уже зрелая и с печатью зла на ней и вокруг нее, и голос ее был величественно-зловещим:
— О-хо-хо-хо, наконец-то, столько месяцев подготовки, и вот мое творение почти завершено!
Расхаживая по комнате, она брала различные предметы и устанавливала их вокруг магического круга, вычерченного на полу.
— Еще немного, и я, Ленья, смогу подняться выше, чем любая чародейка былых времен!
Подошла к Емкости с выточенным из слоновой кости инъектором и впрыснула в приоткрытый рот пурпурную жидкость.
— Вот теперь ты готова, и пора начинать ритуал, о-хо-хо-хо!
Емкость почувствовала, как жидкость циркулирует внутри нее, а ведьма вышла из круга и начала мерный речитатив, аура пульсировала вокруг нее, волшебный круг набирал силы, и в голове у Емкости заколотилось изнутри — мысли ведьмы начали смешиваться с ее собственными, но сопротивляться она не могла, не имея на то ни сил, ни воли. Все существо ее горело изнутри, как будто вступая в реакцию с действиями ведьмы, жар начал распространяться, превращаясь в энергию, а затем энергия эта инкапсулировалась, обращаясь в жир. Ленья улыбалась, радостная и возбужденная:
— О да, даже лучше, чем я предвидела, какая же ты станешь роскошная — поправка, какой же Я стану роскошной!
Жар не стих, напротив, он стал распространяться еще активнее, и с каждым мгновением Емкость росла все больше и больше, а Ленья дышала все чаще и громче, уже не следя за тем, что происходит, погруженная в собственные грезы.
— Уффф… роскошная красавица… уфф… ты превзошла себя, Ленья, старая ты кошелка… уфф… больше! больше! больше!..
Внутри нее пламенел ад, заставляя набирать вес адскими темпами. Тело Емкости распирало вширь, до краев магического барьера, и заклинание, что удерживало ее в воздухе, начало рассыпаться, потому что фокусирующие кристаллы не могли выдержать такого накала. Тут-то Ленья и очнулась от своих сладостных грез — но поздно, ибо в этот самый миг кристаллы треснули, и Емкость всей своей многопудовой тяжестью шлепнулась вниз, насмерть задавив ведьму-создательницу.
*
Разбудила ее вонь. Теперь она знала, что это где-то под ней разлагается труп Леньи. От этой неприятности следовало избавиться, и срочно — пока это еще просто неприятность, а не риск для здоровья; вопрос — как. Выискивая взглядом ответ или хотя бы нечто, что могло бы ей помочь отыскать таковой, Емкость наткнулась на полку с книгами, до которой почти могла дотянуться. Сама еще не зная, зачем, на чистых инстинктах, она потянулась к книгам. Несколько неудачных попыток, и пухлые пальцы подцепили один из корешков. Книга в ее руках. Емкость обнаружила, что умеет читать, мало того — понимает, о чем тут написано. Книга была посвящена трансмутации, причем Емкость даже помнила заклинание, с помощью которого можно избавиться от трупа. Пухлыми руками перелистав страницы, она нашла нужную формулу. Нахмурилась: чтобы заклинание сработало, нужно касаться трупа. Задумалась. Технически говоря, она вот прямо сейчас касается этого трупа — не руками, а собственным громадным пузом. Что ж… сосредоточив магию не в ладонях, как требовалось в описании, а как раз в той части своего пуза, Емкость протараторила речитатив, завершив формулу «прах к праху», и щекочущий ручеек силы потек сквозь нее и наружу, и она почувствовала, что нечто, на чем ранее лежал ее живот, исчезло, и теперь кожа касается холодного камня. Ощущение не самое приятное, но намного лучше, чем то, что было раньше.
Устранив таким образом угрозу заражения трупным ядом, Емкость смерила задумчивым взглядом соседние книги. Что еще ей, прикованной к месту, оставалось делать, кроме как читать. Один фолиант, другой, третий… с пометками, исправлениями, дописками… В процессе обнаружилось очень полезное заклинание, «волшебная рука», с помощью которой она могла дотянуться туда, куда не доставали собственные руки — а ведь в комнате было еще несколько полок с книгами, просто расположенные подальше...
*
— Жирояра. Жирояра. Жирояра.
Поглощая одну книгу за другой, Емкость добралась до описаний внешнего мира, и решила, что ей нужно имя, и дала себе это имя, ведь больше некому, а она — не Ленья, о, она не должна быть ею, чем дальше, тем лучше. Она читала об именах, о сущностях, и делая первый шаг к обретению собственной идентичности, сосредоточилась на том, что она есть сейчас, и даже исписала разными вариантами целую страницу, прежде чем решила, что это — подходит. «Ярь» для колдовского пламени, породившего ее, и «жир» для того, что в первую очередь в ней увидят.
От самой мысли о Ленье бросало в дрожь. Она нашла ее дневник. Безумная, жестокая, ведьма хотела обрести способ увеличить свою силу, чтобы воплощать в жизнь свои фантазии. В дневнике этом Жирояра обнаружила еще одну причину, по которой ей следовало убраться отсюда. «Сохранибель», так его называла Ленья: ведьма ухитрилась устроить так, что душа ее в случае гибели тела переместится в клон, сокрытый в каком-то другом схроне. Сам по себе ритуал клонирования волшебники использовали, чтобы создать себе молодое тело, избегая смерти, требовал он очень долгой подготовки, еще больше расчетов и некоторых очень непростых и мерзких компонентов, а Ленья еще и ухитрилась завязать его на перенос собственной души. И то, что ведьма по-прежнему жива и способна творить новые жестокости, причиняло боль девственно-чистой душе Жирояры. Но прямо сейчас она не могла сделать ничего, чтобы помешать этому; собственно, именно это в первую очередь и заставляло ее искать способ — как обрести способность передвигаться. Странно, это как раз то, чего она никогда прежде не умела, она пришла в этот мир горой бездвижного сала, но — хотела получить.
Жирояра задумчиво исследовала собственное тучное тело: оно несколько уменьшилось за это время, ибо запасенную в жировых клетках энергию хозяйка расходовала на мелкие заклинания. Руки стали чуть более ловкими, натренированные перелистыванием страниц. Она даже могла чуть-чуть пошевелить ногами. Но о том, чтобы встать или хотя бы изменить положение, пока и речи быть не могло.
А еще во время чтения ей пришла в голову интересная мысль, энергии в смысле жира у нее прорва — значит, можно попробовать собственный проект. Относительно простая серия заклинаний трансмутации, компоненты достаточно четко представить мысленно, ее жир сделает все остальное. Преображая в энергию собственный жир, она способна наколдовать все, что угодно, лишь бы точно знать, что из чего и в каких пропорциях состоит.
Вероятно, именно для этого Ленья и сотворила себе такую Емкость, но теперь Яра намеревалась пользоваться своими способностями сама.
Набросав на свободном листке схему, она уколола ножичком палец и уронила на пергамент каплю крови. Затем прочла заклинание, пергамент засветился — и капли жира начали отслаиваться от ее громадного тела, собираясь в воздухе, и, стянутые нитями силы, обратились в желеобразную податливую массу, которая проплыла в руки Жирояры. Еще несколько часов начинающая колдунья лепила из этой массы куколку — две руки, две ноги, заостренная кверху голова, — а потом, щелкнув пальцами, вызвала небольшой огонек, поместила на кончик указательного пальца и, аккуратно установив куколку на полу, принялась ее обжигать, осторожно и медленно, и вот в конце концов куколка, обожженная как глина, уверенно стояла на полу, а довольная Жирояра рассматривала дело рук своих. Вновь взяв ножичек, она вырезала на спине куколки знак, снова уколола палец и смазала знак кровью. Влила в фигурку толику магических сил и прочитала еще одно заклинание. Затем выпустила фигурку и снова поставила на пол. Через пару минут знак засветился, фигурка стала чуть более угловатой, голова окрасилась огненным ореолом, и в пламени проявилось лицо, простенькое, но узнаваемое. Радостная Жирояра всплеснула руками, когда куколка все-таки ожила — похожая на помесь уличной марионетки и подсвечника. Чувствуя радость создательницы, куколка также начала танцевать и хлопать миниатюрными ладошками.
— Ах ты ж моя прелесть! — рассмеялась Жирояра, когда малыш-фамильяр принялся подпрыгивать на ее могучей груди.
Одним фамильяром она не ограничилась, сотворив шестерых. Каждый получил порядковый номер вместо имени, но обзавелся отдельной личностью. Головешки, так назвала их скопом Жирояра. Первый был атаманом, серьезным и солидным, Второй — проказником-трикстером, Третий — забиякой, Четвертый — осторожным и чувствительным, Пятый — склонным отвлекаться лодырем, а Шестой — упрямым и целеустремленным. Она обожала их, наблюдая, как мелюзга возится друг с другом, исполненная радости и дружбы. Идеальные фамильяры для нее, их идеальной хозяйки. Далеко не каждый маг справится сразу с шестеркой, и Жирояра соорудила себе шляпу, в которой малыши должны были спать, пока ей не потребуется их помощь.
*
За те недели, которые ушли на создание фамильяров, Жирояра еще заметнее сбросила вес, потихоньку обретая способность активнее шевелить конечностями. Перекатывалась на бок, начала потихоньку ползать, и вот наконец настал день, когда ее ступни сумели нащупать холодный каменный пол — до того банально не позволяли складки бедер и разбухшие от жира лодыжки. Новое ощущение. И знак, что она движется к своей цели.
После этого раз за разом она пыталась вставать, но не могла: пока еще оставалась слишком тяжелой. Опять же и нужные мускулы, как и нужные моторые навыки только-только начали появляться, ведь она появилась на свет совсем еще недавно, и хотя рассудком Жирояра изначально не была ребенком, но вот учиться владеть собственным телом ей пришлось именно так. Так что каждый день Яра, пытаясь встать, шлепалась обратно на свои массивные окорока, раз за разом сотрясая комнату. Расстроенная, она плакала — ну же, ведь почти получилось! — и упрямо пробовала вновь и вновь, и наконец ей все-таки удалось подняться на собственные неуклюжие ноги — но увы, лишь ненадолго, слабые мускулы быстро устали и она вновь шлепнулась обратно на филейную часть, как и раньше.
Каждая попытка была сражением с собственным телом, с собственной тяжестью, с собственными многопудовыми жирами, на окороках от множественных падений и ссадин образовалась мозоль, как у чужеземного зверя гамадрила, от усилий Яра задыхалась, истекала потом — но упрямо двигалась к своей цели. И достигла ее: оставаясь невероятно массивной для человеческой особи, для женщины, теперь она могла самостоятельно встать и сделать несколько шагов. Невеликое достижение для всего человечества, но невероятное лично для нее. Теперь она могла самостоятельно, а не «волшебной рукой», достать все, что находилось в этой комнате, дотянуться до любой книги. Яра скользнула мечтательным взглядом по ранее недоступным уголкам и остановилась на задвинутой в угол пластине посеребренного стекла с острова Мурано — за такие зеркала, доступные лишь королям, платили два веса в золоте. Жирояре любопытно было узнать, как же она выглядит на самом деле, однако ранее имелись более важные дела, а сейчас… сейчас она просто устала. Можно, конечно, пробудить фамильяров, и Головешки быстро принесут ей это зеркало, но — какой тогда был смысл во всей этой эпопее? Нет, она должна подойти к зеркалу сама, это ее желание, ее ноги, ее тело.
Вновь воздвигшаяся в вертикальное положение, Жирояра, сотрясаясь всеми своими телесами и с трудом удерживая равновесие, сделала шаг. И еще один. И еще. Ноги болели и подкашивались, складки сала раскачивались туда-сюда — на бедрах, на боках, на спине, и заметнее всего, разумеется, раскачивалось колоссальное пузо. Даже похудевшая от неимоверных усилий, она все еще оставалась громадной. Вопрос, насколько; то есть Яра, конечно, имела понятие о мерах веса, знала, что такое «пуд» и чему он равен, если переводить в северные «марки», западные «фунты», южные «окки» и восточные «сиры», и знала, что взрослая женщина в среднем весит пуда три-четыре; но вот как определить собственный вес, не имея под рукой нужного агрегата с противовесом, причем не аптечно-алхимического, а побольше — этого она не знала, а нужного заклинания в магических фолиантах не нашлось.
С двести тридцать шестой попытки Жирояра все-таки сумела добраться до зеркала и впервые в жизни увидеть себя, свое отражение. Шагала она с превеликим трудом, вперевалку, через силу — но уже более или менее уверенно, без риска в любую секунду шлепнуться обратно на пол. Чем раньше я научусь ходить, а не перекатываться, тем скорее смогу свалить из этого проклятого места, пыхтела она. Собственно, это и было — целью, главной покуда целью, убраться из старого обиталища Леньи куда подальше, а все прочее на данный момент считалось промежуточными этапами.
И вот один из этапов Жирояра выполнила. Отдуваясь, замерла перед полированным стеклом — и увидела собственное отражение. Массивная, обширная, тучная женщина уставилась на нее с той стороны. Серебристо-белые волосы чуть ниже плеч. Рубиново-алые глаза, светящиеся, словно у дракона. Пухлые щеки, обильный двойной подбородок. Далее Яра пустила в дело собственные толстые руки, ощупывая себя и наблюдая за этим в зеркало. Массивное пузо ниже колен. Мясистые могучие бедра. Мощная и тяжелая филейная часть. Толстыми пальцами ощупывала и сдавливала она свои многочисленные складки, а те послушно колыхались и проминались под нажимом. Это завораживало, о да, и впервые в своей недолгой жизни Яра осознала, почему Ленья тогда отвлеклась от своего заклинания… Шлепнула себя по пузу, наблюдая, как оно колышется из стороны в сторону. Повернулась и точно так же шлепнула себя по ягодице, та тоже заколыхалась, и у Яры перехватило дух. От этих игр с собственным телом где-то внутри, промеж ног, защекотало и затеплилось. Она принялась работать со своим пузом обеими руками, оно заколыхалось еще активнее, щекотка и жар усилились. Яра вновь вспотела и, тяжело дыша, принялась раскачивать пузо вверх и вниз, забираясь пухлыми ладонями под складки сала все глубже, исследуя как собственные ощущения, так и то, что творилось при этом в зеркале с отражением, и вот случайно толстый палец ее сумел пробраться в самое подбрюшье и коснулся скрытой там, в жирах, расщелины промеж ног, и от этого прикосновения перед ней раскрылся целый новый мир, как при первом колдовстве, только без всякого колдовства, и Яра продолжала играть своими обильными жирами, затуманенными глазами глядя в зеркало, о да, она была прекрасна, несравненна и ослепительна, и хотела прикасаться к себе еще и еще, снова и снова, и из горла ее вырвался стон радости и удовольствия, а потом все ее обильное тело содрогнулось и она вновь плюхнулась наземь, но на сей раз едва это заметила, утомленная, разгоряченная и беспредельно довольная собой и новыми открытиями в себе самой.
*
Время шло, Жирояра рекордными шагами продвигалась к своей цели. Научившись более-менее нормально переставлять ноги, она продолжала сбрасывать вес, вернее, перегонять жиры в энергию заклинаний. Она уже знала, что к этому делу у нее природный талант, но еще — пока лишь из книг, — знала, что во внешнем мире ей потребуются и иные умения. Ибо хотя магия, скажем, и может сотворить пищу, но в сравнении с настоящей едой это лишь жалкое, вынужденное подобие.
А еще она голая. Саму Яру это не беспокоило, однако там, во внешнем мире, люди ходят одетыми. И значит, одежда требуется и ей. Так что она, изучив вопрос опять-таки по книгам, сотворила себе одеяния. Головешки помогли доставить из внешнего мира кое-какие компоненты, и она принялась сочинять себе одежды разного кроя из разных тканей. Первые -дцать попыток окончились неудачей, но затем она создала-таки покрывало, в которое смогла успешно задрапировать свои тучные телеса на античный манер. Странное ощущение. Сотворила также новую шляпу — такую, какую подобает носить волшебнице, с широкими полями, красную, с золотой тесьмой и привычными посадочными местами для фамильяров. Заломив шляпу на затылок, Жирояра гордо выпрямилась перед зеркалом и улыбнулась, скорее надменно, чем довольно. Попробовала придать лицу разные выражения, но именно надменно-снисходительная улыбочка прорастала сама по себе. Ну и ладно. Ведь это тоже — она, и именно ей, как никому другому, нужно быть самой собой.
*
В новых одеждах, похудевшая до вполне комфортных объемов — конечно, в сравнении с гравюрами по анатомии Жирояра оставалась особой более чем толстой, но уж это заботило ее меньше всего, — она наконец готова была сделать следующий шаг, покинуть комнату, где прошла вся ее жизнь, и выйти во внешний мир. В две заплечные торбы она упаковала записки об экспериментах Леньи, карту с отметками возможных мест ее местопребывания, составленную самой Ярой книгу самых полезных заклинаний, все найденные в комнате деньги — немного, да и великих богатств ведьма не нажила, все свои заработки расходуя как раз на магические штудии, — и скромные запасы наколдованной провизии. Закинув сей груз за спину, Жирояра прошла к лестнице. Оглянулась, в последний раз глядя на бывшее логово ведьмы, в памяти продолжали крутиться самые яркие моменты ее собственного пребывания здесь. Тем не менее, это помещение было слишком связано с Леньей, чтобы Яра могла считать его сколько-нибудь своим. Радость и грусть смешивались в сердце, но она знала, что должна уйти отсюда, как бы нелегко это ни было.
И начала подниматься. Ступени, ступени, ступени, и вот он, выход из рукотворной пещерки.
Дневной свет ослепил ее, никогда прежде не видевшую солнца. Потихоньку красные очи приноровились к освещению, и Жирояра смогла рассмотреть сперва то, что было рядом, а потом и то, что располагалось вдали. Пещерка, вход в схрон Леньи, находилась на горной круче, вниз вела извилистая тропинка, а склон зеленел, поросший травой и, чуть ниже, лесами, а дальше, за лесом, виднелась более широкая дорога, и накатанные колеи в грязи, и хутора, и струящаяся река. Все как в книге, только настоящее, непритворное.
И Яра сделала первый свой шаг во внешнем мире, отправляясь в путешествие по дикой и чуждой стране Укране...