​Истина хорошей прожарки

Истина хорошей прожарки
(Fried and True)

Ей никогда не вымыть из волос ароматы жареного масла.
Это единственное, что крутится у Одри в голове, когда она стоит у окошка выдачи заказов и слушает, как Катрина, начальница смены, распинается об ее обязанностях.
— И пакет с заказом чтобы вручала с радостной улыбкой, — повторяет та, иллюстрируя специально для Одри натужно-белозубый оскал. — И не забудь на прощание пожелать «вкусного вам дня».
Одри пытается не закатывать очи горе. Работа во «Вкусной кормушке» — категорически не тот вариант, какой она желала избрать для подработки на летних каникулах перед возвращением в колледж. Все должно было быть совсем иначе. Она должна была жить в Нью-Йорке и трудиться интерном в модельном агенстве, чтобы потом легче было устроиться туда же уже на постоянную работу. Но… в последний момент все сорвалось, ибо в агенстве пошло сокращение штатов, и Одри, оставшись без интернатуры, вынуждена была вернуться в среднезападную тьмутаракань, домой, к родителям.
Могло быть и хуже, конечно. Родители у Одри не бедные, многие школьные подруги тоже вернулись на каникулы домой. Она с удовольствием валялась бы днем у бассейна, а по вечерам шлялась бы по окрестным пивнушкам, ибо как раз в начале лета стала полностью совершеннолетней. Но родители, топнув ногой, потребовали — хоть какую работу себе найди, нефиг три месяца лениться! И после того, как ей озвучили угрозу отогнать машину в авторемонт и урезать карманные деньги до нуля, Одри вынужденно разослала свое резюме во все места, где готовы были взять на лето «студентку с неполным высшим». И, увы, единственный отклик пришел от наименее желанного работодателя — из «Вкусной кормушки», местной сети быстрого питания, куда она в обычных обстоялельствах и под дулом дробовика не пошла бы.
А теперь носит в форменную бордовую футболку и черный фартук с именной наклейкой в форме бургера. И барышня едва на пару лет старше Одри читает ей лекции, как правильно выдавать клиенту еду, словно это высшая математика какая.
Катрину она смутно помнит по старшей школе, когда та в выпускном классе была. С тех пор прошло года три, и ей эти года на пользу не пошли, невысокая рыжая барышня явно уж слишком увлеклась изобилием окружающей ее жирной снеди. Некогда худенькая и панковатая, она превратилась в пухлую и оплывшую классическую домохозяйку, ярко-синие очи потускнели от постоянных стрессов с контролем подростков-подчиненных. Волосы отросли и тепень не торчат дерзкими иголками, а стянуты в плотный пучок, а форменное одеяние обтягивает расплывшиеся телеса.
Почти все сотрудники «Кормушки», с кем она сегодня познакомилась, далеко не худенькие. Неясно, были они такими раньше или все благодаря бесплатной кормежке для персонала. Или и то, и другое. Неважно. Сама Одри не собирается набирать вес, а потому не будет есть ничего, что представлено в здешнем меню, ну разве только салатики.
Она гордится собственной внешностью: волнистые волосы цвета осеннего каштана, игривые искристо-зеленые очи, стройная фигурка — пятьдесят два кило при росте метр шестьдесят семь, — третий номер бюста, длинные ноги и симпатично-округлые ягодицы, на которые столь многие залипали и в колледже, и в других местах. Одри без проблем носит самые-самые облегающие штаны, маечки и юбочки, и конечно, нынешним летом все останется точно так же, тело ее — священный храм, она столько трудов вложила, чтобы держать его в правильном состоянии.
— А, и не забудь рекламировать кампанию «Жить Верно», — добавляет Катрина.
— Что за кампания такая?
— А, сама не знаю. Сверху периодически что-то такое спускают, а наша задача — рекламировать, иначе будут неприятности. — Катрина вздыхает, явно это не первый случай. — Как получится, скажи что-нибудь вроде «будьте верны себе». Еще вопросы есть?
— Пока нет, — отвечает Одри, пытаясь не выказать усталость и безразличие.
— Хорошо. К полудню пойдет наплыв клиентов, будь морально готова. Обеденный перерыв у тебя в час, и до тех пор я ожидаю от тебя полной занятости. То есть чтобы телефона у тебя в руках я не видела, ясно?
Одри кивает и изображает понимающую улыбку.
— Разумеется.
— Хорошо, — Катрина разворачивается и уходит. — Я потом еще к тебе подойду.
Как только та скрывается за углом, улыбка Одри пропадает. Неслышно выдохнув «сука», она достает телефон и видит пару сообщений. Лучшие подруги ее с детских лет, Бетани и Сара, собираются заглянуть к концу смены, а потом они все вместе отправятся в торговый центр за покупками и вообще. Ох, скорее бы скинуть эту дуракцую униформу и присоединиться к ним...
Отписавшись, Одри прячет телефон в карман. Ладно. Впереди — первая из многих грядущих смен.
— Привет! — раздается голос позади. — Одри, это ты? Как дела?
Она разворачивается и сдерживает стон, увидев, кто это. Дженнифер, ее одноклассница — из тех, с кем ей совершенно неинтересно было общаться. Одри всегда была из категории популярных детишек, Дженнифер же… не была. Пухлая заучка, которая предпочитала компанию в углу столовки, что играла в эти дурацкие настолки. Три года прошло, а она почти не изменилась, такая же более-чем упитанная; заметный животик, широкие бедра, округлое мягкое лицо, две светлые косички и большие очки — классическая «фермерская дочка-заучка», какой она всегда и была. Форменная футболка примерно на размер меньше нужного, растянутая на ее телесах и подчеркивает тяжелый задний фасад.
— А, Дженнифер, привет, — так вежливо, как только может, отвечает Одри. Сама Дженнифер всегда к ней относилась более чем тепло, хотя Одри ну ни капельки интереса к ней не испытывала. Порой они с подружками перешучивались, мол, не иначе как она в меня влюбилась; возможно, так и было на самом деле.
— О, так ты меня помнишь, — усмехается Дженнифер. В отличие от Обри, которая убралась после школы на восточное побережье, Дженнифер осталась дома и посещала местный общинный колледж. — Как ты вообще? Очень удивилась, как увидела, что ты пришла сюда работать.
— Уж поверь, это не было моим первым выбором.
— Тут на самом деле не так уж плохо, я сама тут работала еще прошлым летом, — продолжает она, категорически не желая принимать безразличный тон Обри. — Наплывы клиентов случаются, но авралов не бывает. Ну и бесплатная кормежка во время смены плюс отличные скидки потом.
— Не сомневаюсь, — отвечает Обри. Живот у Дженнифер определенно стал больше, чем три года назад.
— Что ж, я на кассовом окне сижу, так что мы точно будем часто пересекаться, когда смены совпадают. — Она вновь улыбается и возвращается к своему рабочему месту. — Приятно будет поболтать.
— Ммм, не могу дождаться, — провожает ее взглядом Обри. И так работенка паршивая, так еще и это.
Первая пара часов смены проходит беспроблемно и нудно. Ждать у окна, вручать нагруженные жирной хренью пакеты и громадные картонные стакашки с напитками людям, которым лень выбраться из машины, и при этом изображать вид занятый и деловой, чтобы Катрина не бесилась. Вся эта мутотень настолько опустошает мозги, что Одри почти рада снова видеть идущую к ней Дженнифер.
Почти. У той в руках два стакашка, то есть грядет некий непрошенный жест дружелюбия-гостеприимства.
— Ну и как первый твой денек? Надеюсь, не слишком плохо. Я вот против такой работы никогда не возоажала.
— Да так, ничего, — пожимает плечами Обри. Может, если она ограничится краткими репликами, Дженнифер в конце концов догадается, что они никогда не будут подругами.
— Я тебе кое-что принесла, — вручает ей Дженнифер маленький «вкусный ванильный» коктейль. — У меня тут на кухне все свои, так что взять что-нибудь без проблем.
— Но нам вроде не полагается есть во время смены? — уточняет Одри, не торопясь брать предложенный коктейль. не то чтобы ее так волновал вопрос тутошних правил, но вот собственное намерение жестко блюсти диету, дабы фигура оставалась стройной и подтянутой, нарушать она не желает.
Дженнифер передергивает пухлыми плечами и отпивает глоток из своего стакана.
— Вообще не полагается, но всем пофиг. Катрина и сама кусочничает, когда удается, так что насчет нее не переживай.
— Спасибо, но правда, не хочется.
— Уверена? Тут иногда бывает скучно. Если правильно пользоваться имеющимися удобствами, помогает убить время.
Внезапно ее словно окатывает мягкой волной, как будто весь окружающий мир всколыхнулся и вернулся обратно. Ощущение пропадает так же внезапно, и она тут же забывает о нем. Не привыкла она так долго стоять, вот и все.
— Спасибо, — берет Одри картонную стакашку и делает глоточек. Сладкий, освежающий, самое то после нудных утренних часов.
— Всегда пожалуйста. Захочешь что-нибудь еще, только скажи… Так, там машина к нам поворачивает, пора на позицию.
Попивая коктейль, Одри возвращается к окошку. Конечно, не стоит предаваться излишествам, но она потом все компенсирует усиленной тренировкой. В конце концов, она же не толстая, особенно в сравнении со всем здешним персоналом. Да, она уже не такая стройно-спортивная, какой была раньше, стресс и учеба взяли свою толику, бедра чуток пополнели, но все это — в пределах нормы. Один небольшой коктейль не сильно испортит режим.
Близится полдень, начинается наплыв. Все больше заказов, все меньше времени между ними на передохнуть, Дженнифер принимает заказы и берет оплату привычно-быстро, Одри едва успевает рассортировать заказанное по пакетам, выдавая их клиентам. Народ, как правило, спокойно воспринимает задержку на минуту-другую, однако вот один, заглянув в пакет, восклицает:
— Эй, это не то, что я заказывал! — Массивный, красномордый, с густыми усами и в пилотских темных очках на пол-лица, за рулем большого пикапа. — Совсем не то!
— Вы уверены? — уточняет Одри, глядя в чек. — Хрустящий «вкусный классический» с майонезом и «кормушечная» картошка — это разве не ваш заказ?
— Нет! — на всю округу заявляет тот. — И тебе я свой заказ называть не должен, сама обязана собирать правильно!
Впервые сегодня Одри сталкивается со скандалистом, так-то она не собирается работать тут вечно, однако пока зарплата ей необходима.
— Простите, я тут первый день работаю, если скажете, какой у вас номер заказа был, все живо исправлю.
Усатый приподнимает очки, критически разглядывая ее; под этим тяжелым взглядом ей неуютно.
— Чушь собачья, я прекрасно помню, ты тут и тем летом работала. Не хрен давить на жалость, изображая новенькую, сама налажала — сама и признай.
— Да что вы такое говорите, я же только начала...
И вновь время словно застывает; мироздание как будто моргает, и Одри качает головой. Что-то она плохо выспалась сегодня, сил на обеденный наплыв недостает.
— Простите, Скотт, и правда вся зашиваюсь, на кухне сегодня персонала недостает. Вы заказывали тройной чисбургер «вкусный-комбо» и большую диет-пепси, так?
Тот кивает, и Обри быстро складывает его пакет. К счастью, Дженнифер, слыша всю эту перебранку, успевает подсуетиться и подсунуть кое-что сверху, чтобы успокоить рассерженного клиента.
— Вот, пожалуйста, и в качестве извинения за ошибку — бесплатный вкусный коктейль.
Она не может не заметить, как Скотт пялится на ее бюст, когда она высовывается из окошка, вручая заказ.
— Что ж, вы хотя бы знаете, как себя вести с постоянными клиентами, — ворчливо отзывается мужик, водружая заказ на свободное пассажирское сидение. — Еще увидимся, дорогуша.
— Вкусного вам дня, и будьте верны себе! — на автопилоте отзывается Одри, и когда тот уезжает прочь, с облегчением вздыхает.
Пара секунд передохнуть, пока следующий не подъехал.
— Прости, не успела тебя предупредить, — вставляет Дженнифер, — с ним такое не в первый раз.
— Да ладно, Джен, Скотт еще не худший вариант… — Прикладывается к своему пол-литровому стакану и всасывает несколько глотков молочного коктейля. — Но спасибо, что прикрыла.
— Без проблем, ты ж мне тоже сколько раз помогала. Видела, как он на твои сиськи пялился? Со мной так же было, от моих малышек оторваться не мог.
Одри фыркает, в принципе к подобному она привыкла еще тем летом, отработав в «Кормушке» полный сезон — хочешь, не хочешь, а столкнешься с кучей озабоченных клиентов. Плюс сегодняшняя униформа… она-то надела ту, прошлогоднюю, из которой бюст так и рвется наружу, ей определенно нужно попросить новую на размер побольше. А то и на два.
Тем летом она еще была в пристойной форме, но постоянный доступ к калорийным перекусам сделал свое черное для талии дело. И как Одри ни обещала себе в колледже заняться собой и вернуть прежнюю форму — получилось не ахти. На той неделе весы показывали восемьдесят пять. Плюс девятнадцать с начала прошлого лета, а ведь набирать вес она начала как раз как уехала в колледж. Ладно бы только обычные для всех первокурсников семь кило, но сейчас, Одри знала, она заметно так располнела. Бюст из исходной троечки вырос в «четыре-плюс», бедра и ягодицы сильно округлились, но вместе с ними подрос и живот, стали толще руки-ноги, щеки пополнели. Так что нынешняя Одри была куда тяжелее, пышнее и мягче себя-обычной, и все это произошло настолько быстро, она глазом не успела моргнуть.
Ну хотя бы она не такая массивная, как ее коллеги из «Кормушки». Одри вовсе не хотела обижать Дженнифер, с которой они на удивление неплохо поладили, хоть и не были подругами изначально, — однако та на здешней работе изрядно расплылась. Изначально изрядно нехуденькая, за прошедшие года она превратилась в барышню хорошо так из «трехзначной» категории, с массивными окороками и обширными бедрами, что с трудом втискивались на рабочее место. Фартуку ее также приходилось нелегко под натиском трехслойного пуза и тяжелой груди. Но и Дженнифер отнюдь не была здесь самой толстой, одна из работниц кухни, Габриэла, весила уже за сто семьдесят.
Хорошо хоть, это последний год, когда сама Одри здесь потеет. Следующей весной она получит диплом и избавится и от летних подработок, и от всех связанных с ними искушений. Скинет лишний вес, вернется в форму. А пока остается лишь благодарить небеса и генетику, что избыточные килограммы распределены более-менее пристойно и даже с ними она остается той еще горячей штучкой.
— На подъзде новая компания, — прерывает ее размышления Дженнифер, — готовься к продолжению банкета.
Одри всасывает остатки коктейля, выдыхает и натягивает вежливую улыбку. Работа на окошке выдачи, конечно, тупая как пробка, но она хотя бы не жарится у гриля и духовки. Там мало того, что жарко как в печи, так ее бы к концу лета наверняка разнесло до объемов Дженнифер, будь постоянно прямо под рукой гора свежей жареной картошки...
После инцидента со Скоттом остаток обеденного наплыва проходит, можно сказать, тихо и рутинно. Одри не нужно задумываться над тем, что делать — руки работают сами, мозги свободно блуждают где-то там, вот она и изображает себе планы на сегодняшний вечер с подругами. Было бы неплохо пересечься с Бетани и Сарой, есть надежда, что в магазинах найдется что-нибудь симпатичненькое ее размера. Это им повезло в колледже остаться стройняшками; подруги не делали Одри замечаний насчет нынешних ее габаритов, но не заметить очевидного они никак не могли.
Еще полчасика, и вокруг «Вкусной кормушки» все тихо. Как раз вот-вот начнется ее обеденный перерыв.
— Джен, я скоро обедать.
— Да? — ухмыляется та. — Я тоже. Кстати, я уже голодная, как раз пора подкрепиться как следует.
— Стой, если мы обе уйдем на перерыв, кто ж на окошки встанет? — уточняет Одри. Она-то думала, что обедать будет в одиночестве, перерыв у них с Джен обычно не совпадает.
— Джулия сказала, что пока без проблем справится одна. В зале сейчас никого, клиенты скорее будут на машинах, чем пешком, а обеденный наплыв уже прошел. Так что я на кухню за обедом, тебе чего прихватить?
Одри знает, что должна отказаться, хватит с нее и молочного коктейля. В холодильнике ждет принесенный из дома контейнер с диетическим обедом. Но все эти пакеты, прошедшие через ее руки, этот аромат...
— Двойной «кормушечный» бургер возьми, ладно?
Жестом показав «ща будет», Дженнифер направляется на кухню. Видя, как ее могучие окорока раскачиваются туда-сюда с каждым шагом, Одри в который раз делает себе зарубку на память: следи за собой, или у тебя тоже такое вырастет.
Пять минут, и Дженнифер возвращается с парой бумажных пакетов, держа их с победным видом. Протягивает один Одри:
— Я попросила Габриэлу еще «кормушечной» картошки добавить. На двоих в самый раз.
— А… спасибо, — отвечает Одри. Ей вообще-то ни того, ни другого нельзя, фирменная картошка «Вкусной кормушки» — это порезанная длинной соломкой жареная картошка с сыром, соусом и тертой жареной ветчиной. Жутко вкусно и жутко сытно (примерно восемьсот калорий порция). Даже одна картошка на двоих — слишком много, учитывая уже оприходованный коктейль и запланированный бургер.
— Вот ты и попалась. Нам, толстушкам, надо заботиться друг о друге.
И прежде чем Одри успевает возмутиться тем фактом, что Дженнифер и ее причислила к категории толстушек, мироздание этак замедляется и слышится тонкий странный звон. Одри моргает, не понимая, что это было. Может, она просто голодная? И то, с утра только один молочный коктейль и взяла, надо подкрепиться поосноватльнее.
— Факт, — отвечает она, забирает у Дженнифер пакет и в знак солидарности похлопывает себя по внушительному животу.
Да уж, живот этот заметно вырос с тех пор, как она стала работать во «Вкусной кормушке» и подружилась с Дженнифер пару лет назад. Обе они после школы отправились в местный общинный колледж, так что не только работали вместе, но и общались просто так, и подхватив у Дженнифер ее привычки в плане питания, итог для Одри вышел предсказуемым.
Ее и в школе обзывали «толстой», хотя тогда она была разве что полной. Тогда они с более объемистой Дженнифер и ее кружком заучек общались мало, но после того, как все подруги Одри разъехались по другим вузам, а родители заставили ее найти работу, мол, колледж мы тебе оплатим, но на карманные расходы изволь добывать средства сама — шапочное знакомство превратилось в настоящую дружбу. Просто они с Дженнифер были слишком похожи: обе очень не худенькие, обе без пары, обе вынуждены преодолевать трудности учебы и малопопулярной работы в заведении быстрого питания. Ну а во «Вкусной кормушке» Дженнифер показала ей, за какие тут надо дергать веревочки, и вообще составляла компанию в долгие нудные часы. Заполняя таковые в том числе практическим исследованием здешнего меню.
После школы Дженнифер была где-то килограммов на двадцать потяжелее, с тех пор обе поправились, но Одри потихоньку сократила отрыв. Кто сколько весит, было тайной, покрытой мраком, однако она подозревала, что в Дженнифер тоже почти уже сто тридцать. И мрачно думала, что сама она только за последний год более двадцати пяти кило набрала...
Правда, в отличие от Дженнифер, большая часть веса которой осела ниже пояса, Одри имела фигуру скорее яблочного типа, в основном у нее вырос как раз живот, выпирающий так же далеко, как сиськи, и лишь ниже разделяющийся на складки дополнительного сала. Пятый номер бюста был уже не таким упругим и предпочитал опираться на верхнюю часть живота, если не имел более надежной опоры. Руки расплылись от сала, второй подбородок скрывал большую часть некогда тонкой шеи. Обхватом бедер и шириной окороков она уступала Дженнифер, однако цифры эти отнюдь нельзя было назвать скромными.
Пока еще Одри предпочитала верить, что однажды займется собой и вернется к сравнительной стройности, какую имела в восемнадцать лет, но с каждым днем этот идеал все отдалялся и отдалялся. Придя работать во «Вкусную кормушку», она надевала фартук среднего размера, а сейчас на ней трещал «икс-эль» и пришлось заказать следующий. Двадцать один год за плечами, пора бы принять себя такой, какая есть — и глядя на уверенную в себе подругу, Одри не могла не пытаться следовать ее примеру. Пусть даже это и значит не обращать особого внимания на свои габариты.
— Пошли возмем шипучки — и за еду, я голодная, — указывает Дженнифер на автомат с лимонадом. Одри идет следом, глядя, как филейная часть подруги колышется туда-сюда, а толстые ноги трутся друг о дружку. Точно так же, она знает по отражению в зеркале, ведет себя и ее собственное тело. Инерция раскачивающихся жиров вновь напоминает ей, как она располнела.
Наполнив литровые стаканы — «доктор Пеппер» у Дженнифер и «спрайт» у Одри, — обе отправляются в предназначенную для персонала комнату отдыха. Ремонт там в последний раз делали в начале двухтысячных, классический такой стиль — мутно-желтые столы, бледно-голубые стулья, на полу линолеум того же оттенка, а стены расписаны яркими узорами и обвешаны плакатами по технике безопасности и цветной саморекламой, мол, как быть правильным во всех отношениях членом команды «Вкусной кормушки».
В комнате сейчас никого, и они с Дженнифер устраиваются за столом друг против друга, стулья согласно скрипят под их тяжестью. Положив картошку посередине, подруга разворачивает свой обед.
— Что там у тебя? — интересуется Одри, добывая из пакета запрошенный бургер.
— То же, что и у тебя, только без огурцов и с добавочной ветчиной.
— Ясно. — И Одри вгрызается в бургер, вкусное и сочное сочетание двух ломтей говяжьей отбивной, сыра, огурцов, салата, ветчины и фирменного соуса. Похоже, она проголодалась сильнее, чем думала, и едва успевает сдержать утробный стон после первого укуса.
— Слушай, Од, я вот что подумала, — жуя, говорит Дженнифер, — я ж недавно съехала от родителей в собственные апартаменты на том конце города.
— Ммм, — кивает Одри, закинув в рот горсточку картошки.
— Так вот, если хочешь, можешь перебраться ко мне. Я-то знаю, каково это, когда родители на каждый чих начинают читать тебе мораль...
«Читать мораль» — это еще слабо сказано. Родители всю жизнь шпыняли Одри за лишний вес, даже в подростковые года, когда там было не сильно больше среднего по Америке, но чем обильнее становилась ее фигура, тем активнее выедала ей мозги мать. Постоянно требовала «меньше ешь и больше занимайся в спортзале», это при том, что сами же выпихнули ее искать работу, хотя по-хорошему должны были бы обеспечивать живущую с ними дочь, и с деньгами в семье проблем не имелось...
— Мы с тобой за эти пару лет хорошо поладили, и это попросту нечестно, что ты застряла под родительским кровом, — продолжает Дженнифер. — Аренду и коммуналку будем платить пополам, твое личное пространство твоим и останется — в апартаментах две спальни, во второй сейчас просто склад всякого барахла. Уж поверь моему опыту, жить не с родителями — это хорошо.
Предложение очень соблазнительное, вот только Одри сомневается, стоит ли им с Дженнифер жить под одной крышей. Они и так целыми днями вместе что на уроках, что на работе; да, тут есть свои плюсы, но чтобы круглые сутки и каждый день — получится, по факту, что только вместе и будут, а Одри не уверена, что хочет сейчас еще сильнее сближаться с ней.
— Верю. Я подумаю, — отвечает она и вновь вгрызается в бургер. Дженнифер, пожав плечами, также принимается за еду, и спустя несколько наполненных хрумканьем мгновений Одри, чувствуя разочарование подруги, решает сменить тему: — А как там ваша партия в «Подземельях и драконах»?
Круглое лицо Дженнифер озаряется непритворной радостью, и проглотив горсточку картошки, она восклицает:
— О, отлично! Мы как раз после сессии новую кампанию начали, сюжет там довольно сложный, но мы как раз все поднялись на девятый уровень, я на этот раз взяла роль друида и...
Она пускается в подробные объяснения о персонаже и квэнте кампании, а Одри кивает и делает заинтересованный вид. Игры в смысле настолки — это совсем не ее, то ли дело всякие телешоу, только не кулинарного направления; однако она знает, что для Дженнифер это изрядная часть ее жизни, и конечно, та охотно делится всеми новостями и особенностями. Одри держит марку, доедая обед и свою половину картошки, но восторг Дженнифер — штука заразная, она не может не улыбаться, видя, насколько подруга счастлива. Когда она вот так вот страстно увлечена, вид у нее вполне умилительный.
И как раз когда Одри заканчивает бургер, а Дженнифер заканчивает пространные объяснения, дверь в комнату отдыха открывается и внутрь неспешно вдвигается Габриэла.
— Ну что, девочки, как делишки? — с вечной усмешкой спрашивает та.
Опытнейшая сотрудница «Вкусной кормушки», Габриэла тут уже лет пять работает из своих тридцати-с-изрядным-походом. Мексиканских кровей, высокая — метр семьдесят восемь примерно, — но в первую очередь в глаза бросается не рост ее, а колоссальные объемы. Громадная бордовая рубашка-поло с логотипом «Вкусной кормушки» едва вмещала объемистое пузо и бюст, пуговицы так и норовили брызнуть в разные стороны, а тесемки фартука едва сходились вокруг пояса. Бедра как древесные колоды, ягодицы напоминали два сплющенных пляжных мяча. Чудо, что она вообще могла передвигаться, отрабатывая на кухне восьмичасовую смену; Одри едва выстаивала свою у окошка выдачи. Габриэла, однако, явно устала, смуглая кожа ее блестела от пота, а отдельные темные пряди выбивались из хвоста.
— А, Габи, привет, — подняла взгляд Дженнифер на самую тяжелую сотрудницу «Вкусной кормушки». — Просто болтаем и обедаем. Картошечки хочешь?
— Поймала бы тебя на слове, но прямо сейчас я хочу сесть. Слишком долго стояла, — кряхтя, Габриэла придвигает к их столику сразу пару стульев, на которые и опускается; один наверняка такого веса не выдержал бы. Столик немного сдвигается, задетый ее массивным пузом. — Как у вас вообще делишки? — интересуется она, сложив руки на животе, который вздымается и опадает с каждым вздохом. — Скандалы были?
— Да так, — пожимает плечами Одри, — с одним из клиентов поцапалась. Скотт который.
— А, насчет него не парься. Всегда той еще занозой был. Катрина как-то грозилась отказать ему в обслуживании. Сильно вывел из себя?
— Ничего такого, с чем бы я не справилась. Да и Джен прикрыла, все в норме будет.
— А ты как? — спрашивает Дженнифер. — Как там кухня?
— Жаловаться не стану, но с тех пор, как пару недель назад народ поувольнялся, честно говоря, зашиваюсь. — Габриэла улыбается, видя, с какой скоростью обе барышни уничтожают свои бургеры. — Знаете, смотрю, вы обе явно любите нашу стряпню, и вот что скажу: вам вполне понравилось бы работать на гриле. Главные таланты в наличии, и так вижу.
Мир вокруг Одри на мгновение словно замерзает, мысли текут ленивыми каплями, в ушах — легкий звон. А потом все пропадает, и она качает головой: да что со мной сегодня вообще творится?
— Ладно, девчонки, моя смена закончена, так что вам пора на кухню, — продолжает Габриэла, — а то одна вредная и рыжая начальница будет недовольна.
— Черт, ты права, — глядя на часы, отвечает Одри. Получасовой обеденный перерыв практически закончился. — Нам пора. Увидимся, Габи.
— До встречи! — пухлой рукой машет Дженнифер.
— Ага, девочки, потом состыкуемся, — переводя дух, Габи отправляет в рот остатки картошки.
Подруги поднимаются на ноги, и Одри вертит головой, приводя мысли в порядок. Стоять у гриля — работа непростая. Куча монотонных повторяющихся действий, и вроде бы перемещаться далеко не нужно, но перекидывать то-се-пятое-десятое на гриль, в жаровню и в духовку, а потом обратно, и все это в жаре… Зато под рукой всегда куча горячих хрустиков, картошки и прочих вкусностей, оно того стоит. И если вдруг кусочек того-сего-этого отправляется в рот, никто ей и слова не скажет, лишь бы заказы выдавались сплошным потоком.
Собственно, поэтому-то вес Одри и рванул вверх, как только ее перевели на гриль. Поэтому в двадцать один год в ней уже почти сто шестьдесят кило живого веса. Поэтому она даже больше, чем Дженнифер, которая конечно с тех пор вовсе не похудела, но в школьные-то годы именно она была толще. Как же давно это было...
Она знает, что надо остановиться, или хотя бы не набирать вес с такой скоростью, никто ведь не заставляет ее постоянно кусочничать — но как от такого искушения отказаться-то? У гриля она, кажется, каждые полминуты что-то отправляет в рот и жует, сама того не замечая. Да и после работы, зависая с Дженнифер, они обязательно что-то где-то едят, едят и едят.
— Ты чего там задумалась? — вопрошает Дженнифер. Она хоть и меньше Одри, но тоже под сто сорок кило и тяжело дышит, перемещаясь по закоулкам «Вкусной кормушке». С ее массивной филейной частью и невероятными пропорциями бедер — штаны у Джен точно на пару размеров больше, чем у более массивной Одри, а раскормленные жиры самым гипнотическим образом колышутся.
— Да так, денек какой-то странный ныне, — Одри сосредотачивается на собственном перемещении из пункта А в пункт Б. — Мы ж после смены идем по магазинам, правильно?
— Само собой! Мне новые штаны нужны, я все свои уже переросла, — хихикает Дженнифер.
— У меня та же хрень, — отвечает Одри, чувствуя, как врезаются в плоть форменные рейтузы, резинка безжалостно натирает кожу и так и норовит выпустить наружу верхнюю часть ягодиц. — Да и пара новых футболок не помешает.
— Это точно. Ничего, закончим работу, и вперед.
Одри кивает. Единственное, что напрягает в запланированном походе по магазинам — возможность столкнуться с бывшими одноклассницами, что вернулись домой на летние каникулы. Не то чтобы она стыдилась своего веса и габаритов, или близкой дружбы с Дженнифер, или бестолкового по сути обучения в местном колледже. Но повстречать Бетани или Сару, с которыми когда-то в школе она даже вроде как общалась… лучше уж подобного избежать. Они и тогда потешались над ней, и ведь наверняка остались все теми же заносчивыми тощими селедками, какими были в школьные времена.
Наконец подруги возвращаются на кухню и занимают свои места. Дженнифер тоже иногда стоит у гриля, но сегодня ее назначили в линию сбора и упаковки заказов — там, в конце концов, многоступенчатый процесс: собрать коробочку, подрумянить булочку, добавить куда надо кетчупа, горчицы, майонеза и фирменного соуса… В общем, сегодня они с Одри трудятся хоть и рядом, но обе слишком заняты, чтобы в процессе болтать.
— И подумай насчет моего предложения, — говорит Дженнифер. — Думаю, для нас обеих будет лучше.
— Непременно, — отвечает Одри, ни разу не кривя душой. Вырваться из родительского дома она более чем желает, и предложение Дженнифер — отличный вариант. Конечно, она тоже не идеал со своими заскоками на настолках, но это в сотню, в тысячу раз лучше, чем мамочка и ее бесконечные нападки на дочкины габариты.
Как раз когда обе уже готовы приступать к положенным обязанностям, на кухне объявляется хмурая Катрина.
— Где вы обе бродите? Перерыв три минуты как закончился!
Одри и Дженнифер переглядываются и практически хором выдают отмазку, мол, за временем не уследили, больше не повторится. На что Катрина закатывает глаза, но дальше не углубляется. Она пусть и не самая добрая из начальниц, однако сама стояла на кухне и знает по опыту, какой это нелегкий труд, а сознательная жестокость не в ее характер.
— Ладно, замечание вписывать не буду, просто будьте внимательнее. Через полчаса у нас зарезервировали зал для дня рождения, пойдет запарка. И я хочу, чтобы все трудились на «отлично» и заказы выдавали сплошным потоком, ясно?
Обе кивают, и Катрина молча удаляется. Одри и Дженнифер снова перемигиваются, мысленно усмехнувшись. После того, как Катрину повысили в статус начальства, она всякий раз изображает большую власть. А вот если бы в это кресло села Одри, что было бы? Не то чтобы она так хотела получить эту должность, так-то дополнительные деньжата всегда на пользу, но вот дополнительная ответственность с контролем чужих обязанностей плюс необходимость регулярно докладывать обо всем наверх… такой стресс она бы точно стала заедать еще активнее.
Пока же надо просто сосредоточиться на текущей работе. Одри бросает на гриль замороженные пласты мяса, на решетке раскладывает мидии, а потом передвигается к жаровням. Вынимает готовое, дает маслу стечь и складывает на поднос. Потом, кряхтя, подтаскивает мешок замороженной картошки или хрустиков, опрокидывает содержимое в жаровню и топит в шкворчащем масле, пусть готовятся. Дальше обратно к грилю, посолить готовое мясо и перекинуть на второй поднос. Сбрызнуть мидии соком и сбросить доходить на третьем подносе. И — снова все то же самое по новой, пока смена не закончится, или пока от Катрины не поступит новая вводная.
Работа монотонная и без всяких скидок утомительная. И хотя Одри давно привыкла таскать собственный вес на протяжении долгих часов, все равно нужно быть внимательной в смысле собственных немалых объемов. Громадный живот ее, так далеко выпирающий, то и дело задевает за рабочую поверхность, то же касается внушительных окороков и бедер. Да и бюст шестого номера, категорически переросший штатные лифчики, так и ходит ходуном. Форменная рубашка-поло — футболок ее размера в запасах «Вкусной кормушки» давно нет, — то и дело застревает в обильных складках сала, и поэтому вся в неопрятных пятнах пота.
Она привыкла и к кухонной жаре, и к ароматам жареного масла, которые насквозь пропитали всю ее сущность, а не только волосы и одежду. Эти неудобства можно таковыми уже не считать. Как не считает она, сколько хрустиков и картошки сами собой отправляются в рот в процессе утомительно-рутинных операций, в некотором роде помогая поддерживать рабочий ритм.
Где-то там, сбоку, Катрина кричит на других сотрудников, поток заказов нарастает.
— Заказ на две сырные слойки — живо, сделать плавленный сыр и подготовить булочки.
— Четыре детских бутера Мини-Му, один без огурцов, второй без помидоров. Не перепутайте!
— Шесть порций мятных тянучек, поторопитесь!
Одри пропускает все это мимо ушей, ее задача — обеспечить постоянный конвейер горячих и готовых к отгрузке компонентов, заполняя пустеющие подносы свежеподжаренными пластами мяса, хрустиками и жареной картошкой. Дженнифер тянет свою лямку, но опыта и умения у них обеих достаточно, чтобы справиться и с собственной работой, и помочь, если надо, кому-то из новичков.
Наконец наплыв стихает, и в последние полчаса своей смены подруги успевают чуток передохнуть и прибраться на рабочих местах.
— Хорошо поработали, девочки, — проходя мимо, бросает Катрина. Пухлая физиономия пухлой невысокой начальницы сияет довольством, редкий случай в нынешние времена. — Сегодня все прошло гладко, в том числе благодаря вашим усилиям, я это весьма ценю.
— Спасибо, — улыбается Одри в ответ. Комплимент от Катрины — штука очень и очень нечастая, она куда более склонна к придиркам и замечаниям.
— Рада помочь, — отвечает Дженнифер. — Мы с Од отличная команда.
— Не сомневаюсь, — кивает Катрина. — Вы же теперь живете вместе, так?
Как только эти слова обретают высказанную форму, Одри снова накрывает странным ощущением, как будто все замерло на месте, в голове звенит непонятный колокольчик — а потом мироздание вновь становится самим собою.
— Точно так, — Дженнифер пухлой рукой обвивает еще более пухлые плечи Одри. — И лучшей соседки и желать нельзя.
Щеки Одри чуть краснеют, когда она чувствует прижавшееся к ней тело подруги. За последние годы они так сильно сблизились, а когда стали жить под одной крышей, дело двинулось еще дальше.
Вполне логично было, что когда Дженнифер полгода назад обзавелась личными апартаментами, она предложила подруге жить вместе. Вполне логично было, что Одри, не задумываясь, согласилась — такой замечательный шанс вырваться из-под плотного родительского присмотра и все время проводить с лучшей подругой.
С самого января они жили вместе, и Дженнифер в качестве постоянной компании была куда лучше кого бы то ни было. Вполне логично, конечно, что обе они тратили слишком много денег на еду, потакая собственным нездоровым привычкам в плане питания, но такая жизнь им нравилось. Кладовая всегда полна вкусняшек и готовой снеди, холодильник всегда забит сладкой шипучкой, а во всех окрестных ресторациях подруг прекрасно знают как лучших клиентов в том числе по доставке им готовых блюд с курьерами. Именно так Одри всегда воображала себе жизнь в колледже, в который так и не пошла, лишь прослушала подготовительные курсы.
Столь же логично, хотя и неожиданно лично для Одри, завершился один из вечерков после переезда. Отработав долгую смену во «Вкусной кормушке», подруги доползли домой, заказали пару семейных пицц и плюхнулись на диван перед телевизором. Где-то в процессе Одри принялась привычно оглаживать свое пузо — она давно уже привыкла так делать, расслабившись, ибо ей жутко нравилось, какое оно большое, мягкое и круглое, и как приятно жмакать его, тискать, покачивать туда-сюда. Дженнифер игриво ткнула в эту раскормленную антистрессовую подушку, на что Одри, хохотнув, сбила в сторону руку подруги и ответила ей тем же, благо живот у Джен хоть и поменьше был, но очень и очень немаленький, и они вот так вот хихикали и касались друг дружку в тех местах, где давно уже не было талии, а дальше… Одри даже за сто тысяч долларов не может вспомнить, кто сделал следующий шаг, но внезапно они начали целоваться, и лапать друг дружку уже не за животы, а за тяжелые сиськи, и поцелуи становились все жарче, и губы заскользили ниже, а потом еще ниже, и — охх, какой же Дженнифер на вкус оказалась интересной, и как потом промокла она сама, когда подруга сделала то же самое, а потом еще раз, и еще...
Обсуждать происшедшее они не стали. Просто повторили вечерок, и теперь это также вошло в регулярное их времяпровождение раз этак несколько в неделю. Одри не считала себя лесби, нет, просто обе оказались одинокими, и им хотелось, а зачем страдать и терпеть, если можно доставить удовольствие себе и сидящей рядом подруге, и какая разница, кто в какой момент окажется сверху? Они еще и с позициями поэкспериментировали, насколько возможно при их габаритах, и в конце концов, так приятно было ощущать себя желанной и соблазнительной, благо у Дженнифер нашлось достаточно комплиментов для ее роскошного, обильного, массивного, ставосьмидесятикилограммового тела...
— Ладно, тогда идите отдыхайте, — прервала Катрина ее воспоминания. — Жду вас завтра на вторую смену. Не забывайте следить за временем — и, Одри, пожалуйста, предупреди, если тебе нужна новая униформа. А то нынешняя выглядит несколько… э… тесноватой.
Покраснев, она кивает, машинально одергивая край растянутой поло. Размер «три икса», как раз перед переездом к Дженнифер получила, и вот уже пора менять на следующий. Пузо толком не втискивается, так и норовит выглянуть из-под подола. Плюс ее громадный бюст, еще чуть-чуть, и пуговицы вверху брызнут в стороны на радость всяким там извращенцам. Этого только ей и не хватает для полного счастья.
Разумеется, это не мешает Одри, сдавая смену, прихватить пару «трижды вкусных» чисбургеров, пожевать по пути. Ибо несмотря на обед и все съеденное за время смены, она голодная. Дженнифер еще набирает с собой пару стаканов шипучки, и подруги идут на автостоянку. Сегодня они приехали на машине Джен, и хотя та припарковалась не слишком далеко, Одри требуется несколько тяжелых минут, чтобы проковылять нужную дистанцию.
Хорошо, что у Дженнифер большой «шеви-тахо», а то втиснуться на пассажирское сидение тех же «оникса» или «монзы» было бы… сложно. И так-то пришлось по максимуму сдвинуть кресло назад, а живот все равно врезается в переднюю панель с «бардачком», и бедра заполняют все сидение поперек. У Дженнифер, несмотря на ее объемистый круп, таких проблем нет, вот что значит — тридцать кило разницы; за рулем ей сидеть вполне удобно.
— Господи, вот Катрина дает! — восклицает Дженнифер, заводя авто. — Только что поблагодарила нас за хорошую работу, и все равно нашла за что вставить шпильку. Никакого такта у человека нет.
— Ну, не то чтобы она неправа, — замечает Одри, вгрызаясь в бургер. Трехслойное сочетание мясных пластинок и растопленного сыра подогревает вкусовые сосочки как раз в правильном ключе. Чуть приспускает штаны, высвобождая нижнюю часть покрытого растяжками пуза. — Мне и правда нужна новая униформа, эта реально стала маловата.
Пожав плечами, Дженнифер делает глоток «доктора Пеппера».
— И все равно невежливо так вот говорить. Особенно при всех. Ты бы так себя не вела, будь ты начальницей.
— Ну так я особо и не хотела бы выходить в начальство, — поедая бургер, отвечает Одри. — Слишком много ответственности, не мое это.
— Оно-то так, но послушай, — говорит Дженнифер, кроссовер неторопливо едет дальше, урча двигателем. — Ты и так учишься через силу, опыта же и умений у тебя для этого места более чем. Катрина собирается уходить, так что подумай — почему бы и не занять эту должность, ведь ты можешь.
И снова странное ощущение, как будто все изменяется, как будто время останавливается, и в голове Одри на этот раз не колокольный звон, а сытое урчание в такт работающему двигателю.
Подруга права. Катрина вот-вот уйдет в декрет, и она уже говорила Одри «место твое». Габриэлу повышение не интересует, Дженнифер же хотя и справилась бы не хуже и даже лучше, но она в следующем году заканчивает колледж и работать здесь дальше не намерена. Это Одри, закончив школу, решила, что среднего образования ей хватит, с восемнадцати лет трудясь во «Вкусной кормушке» сперва на окошке, как подрабатывающие на пол-ставки, а далее на всех возможных позициях. И у нее нет иных планов на будущее, кроме как продолжать работать именно тут.
— Что ж, наверное, ты права. Воспользуюсь шансом, получу прибавку к жалованию. Поможет оплачивать аренду даже когда… — Одри останавливается.
— Когда — что? — спрашивает Дженнифер.
Продолжать фразу Одри побаивается. Вернее, побаивается говорить о возможном будущем. Чуть поерзав, насколько позволяют ее габариты в скудном пространстве «тахо» — сто девяносто три кило живого веса, самая толстая не то что из сотрудниц «Вкусной кормушки», а вообще из всех известных им обеим персон, пузо как гора, пакет со снедью даже пристроить толком некуда, только поверх этого самого пуза; пухлые руки колышутся, когда она поправляет ремень безопасности, расставленный до предела; сесть поудобнее не выходит, титанические бока и так врезаются в пассажирскую дверь и нависают над подставкой для кружки; в зеркале заднего вида отражается расплывшееся круглое лицо и свисающий до груди двойной подбородок, каштановые волосы стянуты в небрежно-грязный пучок.
— Когда ты закончишь колледж и уйдешь с этой работы. Я… ты что, и тогда будешь жить со мной? Или найдешь другую работу, и кавалера, и вообще начнешь новую жизнь?
Покачав головой, Дженнифер тепло улыбается, кладя пухлую ладонь на круглую коленку Одри, при этом задевая нижнюю складку ее колоссального пуза, отчего внутри приятно щекочет.
— Конечно, я буду жить с тобой, дурочка ты моя. Куда-то уезжать я пока не планирую, до кавалеров мне сейчас тоже дела нет, а работа — ты про онлайн-технологии слышала что-нибудь, а? Так что нет, в том, что касается нас обеих, я пока ничего менять не хочу.
Одри становится тепло и благостно. Дженнифер единственная, кто столь глубоко о ней заботится. Родители стали словно чужими людьми, когда она заявила, что в колледж идти не собирается, и вне работы у нее нынче друзей и вовсе нет. В школе она была такой несчастной, постояннно пытаясь упасть на хвост популярным девчонкам; приняла бы себя сразу такой, какая есть, может, они бы куда раньше подружились с Дженнифер.
— Тогда хорошо, — расслабленно откидывается на спинку сидения Одри, ну, насколько получается. — Слушай, давай перед поездкой по магазинам заглянем в апартаменты? А то я после гриля вся потная и грязная, лучше бы сполоснуться в душе и переодеться, прежде чем выбираться в люди.
— Под душем, да? Полагаю, ты хочешь, чтобы я к тебе там присоединилась, — хитро ухмыляется Дженнифер. — Будет тесновато, но полагаю, как-нибудь справимся.
Одри кивает, прикусив губу. Такие намеки, даже невысказанные, Дженнифер ловит всегда. В голове крутятся соблазнительные визуально-тактильные образы — как ее толстая подруга оглаживает все ее мокро-изобильные выпуклости, как пальцы зарываются в складки на боках, на животе, на спине, как жмакают тучные полушария податливых ягодиц, а потом переходят к чувствительным зонам чуть пониже… По спине у нее мурашки бегают, а промеж раскормленных бедер щекочет нетерпеливое «ну когда уже, когда?»...
Дженнифер смеется и выворачивает на нужную развязку, а Одри принимается доедать то ли «второй обед», то ли «третий полдник». Желудок тяжелеет от съеденного, и ей это нравится. Она обожает много есть. Особенно в компании Дженнифер, также не страдающей отсутствием аппетита. Апартаменты недалеко, им вполне хватит времени на пошалить перед выездом за покупками.
Собирая обертки, Одри натыкается на пропечатанную рекламную листовку, та самая спущенная сверху кампания «Жить Верно» под логотипом «Вкусной кормушки». Да, в последнее время это везде печатают — на салфетках, на картонных стаканах и коробочках, просто как-то внимания особо не обращала.
Жить верно. Или, как объясняла Катрина, будь верен себе. Что ж, правильный девиз. Последние годы она так и живет — приняла себя, приняла свой вес, научилась наслаждаться им. Приняла себя как ту женщину, какой ей суждено было стать, приняла и поняла, что стыдиться тут нечего. Что жизнь ее — не та, какую планировали для нее родители, и не та, какую она когда-то воображала себе сама, но это все равно хорошая жизнь. Что с ней все хорошо.
И когда Дженнифер паркуется у дома, Одри чувствует, что она — верна себе как никогда. Она счастлива и довольна своими немалыми габаритами, своим тучным, массивным и обильным телом, своим неимоверным аппетитом — особенно если как следует постарается, — и она рада, что Дженнифер тоже нравится такой, какая есть. Она желанная и соблазнительная, рядом — лучшая в мире подруга. И, наверное, даже больше, чем лучшая в мире подруга.
— Пошли, — выбираясь из авто, говорит Дженнифер, — еще достаточно рано, чтобы я тебе устроила хороший и вкусный день.
Хихикнув, Одри следует за ней внутрь, думая, как же ей повезло. Тучные бедра раскачиваются туда-сюда, пузо ходит ходуном от малейшего движения. Дженнифер отпирает дверь и поворачивается боком, чтобы вдвинуть свою широченную филейную часть внутрь. А потом, когда Одри делает то же самое, Дженнифер сгребает ее в объятия и целует, их расплывшиеся тела вжимаются друг в дружку, и Одри счастлива, насколько это вообще возможно.
У нее нет и тени сомнений: это — самая что ни на есть верная жизнь.