​Испорти мою фигуру

Испорти мою фигуру

(Ruin My Body)

Я хочу, чтобы ты испортил мою фигуру. Я хочу разжиреть.

Чтобы у меня живот ходил ходуном при каждом вздохе, чтобы груди колыхались, когда я ем. Чтобы бедра мои заменяли тебе подушки, а живот — перину. Чтобы аппетит мой стал неутолимым, а желудок с каждым днем все громче и громче требовал насыщения. Жирная корова, раскормленная свиноматка, которая весь день только ест и ест, окруженная лаской и заботой — это все, чего я хочу, это то, чего я достойна.

Я знаю, ты хочешь, чтобы я стала побольше — так вперед. Привяжи меня к стулу, и пусть он потом сломается под моей тяжестью. Корми меня, пока мой вздувшийся живот не покроется красными растяжками. Я не скажу тебе «хватит», ибо сама хочу стать поперек себя шире. Я хочу просыпаться от запаха поданного в постель завтрака на большую семью, который ты скормишь мне с рук весь до последней крошки, а потом будешь стоять рядом и шутить на тему моего раздувшегося живота, мол, тебе кажется, что я недоедаю, что меня надо кормить почаще и побольше, и я буду улыбаться тебе, пытаясь хоть как-то дышать, а ты будешь гладить мой большой и тяжелый живот.

Я хочу, чтобы прежние мои знакомые в упор меня не узнавали. Хочу растолстеть настолько, чтобы даже самые близкие друзья мои думали не «надо бы тебе похудеть», а «ого, вот так жиробасина!». Все просто будут думать, что я исчезла, никому ничего не сказав; но ты будешь знать, ты единственный будешь знать, что исчезла я-прежняя, тощая и безрадостная, зато вот эта вот обжора перед тобой, эта вечно голодная гора сала — это и есть та истинная я, какой всегда была в глубине души.

Я хочу бороться. Хочу попробовать снова прогуляться по обычному маршруту, как когда-то, и чтобы ты при этом делал вид, мол, если я каждые десять метров останавливаюсь минут на пять, перевести дух — это совершенно нормально, и я такая же спортивная, какой была, ты будешь повторять мне это вновь и вновь. Я хочу застрять на кровати, чтобы ты помогал мне сесть. Я скажу, да не надо, сама могу, и ты кивнешь — да-да, конечно, но мы оба будем знать правду, мы оба будем знать, что я еще полчаса вот так вот просижу на краешке и все равно не смогу встать, пока ты не дашь мне руку или не подпихнешь сзади. Чтобы ты помогал мне одеваться. «Приподними ногу», скажешь ты, и я с трудом, напрягая все остатки своих мышц, которые еще не окончательно сменились податливым жиром, приподниму массивное бедро, и спустя две вечности тяжелого дыхания и дрожащей тучной плоти мои штаны, когда-то мешковато-просторные, а ныне в облипку и трещащие, несмотря на эластичную ткань, будут надеты. Я еще попробую найти хотя бы одну футболку, из-под которой не будет вываливаться мое пузо, но оба мы знаем, что это невозможно уже несколько месяцев как.

Потом я вперевалку спущусь по лестнице — с тремя остановками на передохнуть, — и как раз к этому моменту ты уже сделаешь мне второй завтрак. На мою жалобу, мол, я проголодалась, ты фыркнешь — только что ведь ела! — а я лишь пожму плечами, вот такая я у тебя ненасытная, да. После чего ты меня обнимешь — вернее, в основном мой живот, потому как дальше размаха рук не хватит, — и поможешь устроиться на диване, куда и принесешь еду. После второго завтрака я, окончательно объевшаяся, растекусь по дивану и включу какой-нибудь канал, скорее всего — кулинарный, чтобы время от времены тыкать толстым пальцем в экран — ой, любимыЙ, вот это вот выглядит вкусно, ты же правда мне такое как-нибудь приготовишь? — и конечно же, ты скажешь «да», ты всегда говоришь «да», я сделала из тебя великолепного повара.

А потом ты, уставший от утренней беготни, пристроишься на моих раскормленных телесах, теплых и податливых. Я поглажу тебя по голове, пока ты будешь играть с моими жирами. А потом ты встанешь чтобы попить или проверить почту, и я спрошу — что, милый, ты уже встаешь? — и ты, понимая подтекст, уточнишь — а что, красавица, тебе что-нибудь хочется? — подразумевая, конечно, что это что-нибудь вкусненькое, — и ты, чуть покраснев, скажешь — только если ты и себе возьмешь что-нибудь, — и конечно же, ты поцелуешь меня, подтвердишь — для тебя, любимая, все, что угодно, — и сделаешь мне очередной перекус на пару-тройку тысяч калорий.

Ты будешь раскармливать меня, день за днем, месяц за месяцем, а я буду расти и расти вширь, ведь м оба этого желаем, и вес, который когда-то казался невозможно громадным, давно останется в прошлом, там же, где и тощая я, килограммов этак полтораста тому назад. Одежда моя будет становиться все теснее и теснее, аппетит — все расти и расти, объем порций удвоится и утроится, пол будет стонать подо мною, а дверной проем все сужаться, пока я однажды не пожалуюсь: милый, я снова застряла!

Да, я знаю, все это — серьезные изменения, но по лицу твоему я вижу, я чувствую, что ты тоже этого хочешь. Меня достало быть тощей. Я хочу быть толстой, громадной, жирной. Ты только представь себе такое — я, жутко толстая и счастливая? Это все, о чем я мечтаю, и думаю, настал час претворить наши мечты в жизнь.

Я хочу, чтобы ты испортил мою фигуру.