Ира

«Эх, опаздываю» — недовольно заметила Ира, бросив мимолетный взгляд на часы. — «Надеюсь, не заметит… а если и заметит, то не станет ругаться. В крайнем случае, объясню причину, она должна понять...»

Причина была банальной — вчера Ира отмечала день рождения подруги и засиделась в гостях до поздней ночи. Вот в итоге и проспала, собиралась впопыхах, не успев привести себя в порядок, подобрать соответствующую одежду, обувь, даже позавтракать толком. Завтрак… — грустно подумала девушка, проходя мимо манящей вывески «Шоколадницы» — «Впрочем, может так оно и лучше». Вчера она основательно переела и модные обтягивающие джинсы с высокой талией ощутимо напоминали об этом. Надо было бы одеть другие, посвободнее, или с низкой посадкой, или юбку на бедрах, но для этого нужно не опаздывать на работу. Было бы время — она успела бы перемерить весь свой гардероб, подбирая такую одежду, которая помогла комфортно бы скрыть последствия вчерашнего ужина «И как я на работе сидеть буду?» — вздохнула Ира, пытаясь незаметно поправить слишком тесные джинсы. — «они мне даже стоя жмут! Ну ничего, признаюсь Елене Игоревне, может отпустит пораньше… Она понимающая, да и вообще мне с ней повезло.»

С начальницей, да и вообще с работой, Ирине действительно повезло. Большая часть ее одногруппниц нашли работу еще во время учебы, а Ира, хотя и подрабатывала иногда то там, то тут, все откладывала и откладывала это нелегкое дело на потом. И лишь после защиты диплома, она собралась было начать рассылать резюме, как ей неожиданно позвонил профессор — ее консультант по дипломной работе. «Устроилась уже? Нет? Вот и славно — пробасил он. — Записывай телефон — Елена Игоревна, редактор журнала… Ей помощник нужен. Всему обучит, все покажет. Да не бойся ты, она тоже моя студентка. Вы похожи с ней, стройные, стильные, деловые. Споетесь! Если что, звони» — и отключился.

Какое-то время Ира сидела в полном замешательстве. Работа ей нужна, это факт, но вот так, сразу — и в популярный деловой журнал? Да еще и к «такой же студентке» в помощь? Как он там сказал… Стройная — это пожалуй, да, талия у нее в полном порядке, регулярные занятия в фитнес-клубе помогали следить за собой. Стильная — ну разве что для пожилого профессора, за модой она следила, но не более того. А будь она и впрямь деловой — не сидела бы с дипломом на руках без работы! Но с другой стороны, почему бы и нет? Чем писать резюме и ходить по собеседованиям, просто позвонить и попробовать встретиться. Так она и поступила.

И вовсе мы не похожи — думала Ира, внимательно изучая свою будущую начальницу. Она и постарше будет лет на 10-12, и пониже немного — хоть мы внешне и одного роста, но у нее ого-го какие каблуки… Волосы светло-каштановые, до плеч — мои и длинней, и смотрятся лучше. Ирины волосы всегда были предметом зависти ее подружек — струились ли они по плечам и спине иссиня-черной волной, были ли заплетены в тугую косу или возвышались причудливой башней, делая ее продолговатое лицо ещё уже. Да и стройной Елену Игоревну вряд ли назовешь — пухлые щечки, небольшой животик, слегка нависающий над поясом юбки, полные ноги… Нет, совсем уж толстой она не была, просто расплылась немного от офисной работы и малоподвижного образа жизни. «Я — то себе такого не позволю» — твердо решила Ира, слегка втянув и без того подтянутый живот. «Садись» — указала на соседний стул Елена Игоревна — «Сейчас введу тебя в курс дела...»

Работа была несложной. В основном — обычные секретарские обязанности — принеси, отнеси, напечатай. Елена Игоревна писала статьи о проведении различных светских мероприятий — будь то нашумевшая выставка, показ мод, премьера спектакля или открытие нового ресторана. Она была везде и всюду, с ее мнением считались — более того, к нему прислушивались. А Ире нужно было просто быть рядом. Принимать участие, смотреть, слушать, участвовать, подавать блокнотик по первому требованию, побольше слушать и поменьше говорить. Приличная зарплата, возможность уйти пораньше в те дни, когда мероприятий не намечалось — о такой работе можно было только мечтать! Конечно же, Ира сразу же согласилась и нисколько об этом не жалела.

«Лишь бы не заметила» — подумала Ира, почти вбегая в офисное здание. -«Она, конечно, добрая и все такое, но опозданий не любит». Взглянула на лестницу — вроде бы не высоко, только четвертый этаж, но она и так уже задыхалась от быстрой ходьбы — и решительно направилась к лифту. «Не запыхавшись же в кабинет врываться» — Ира глубоко вздохнула, стараясь привести дыхание в порядок. Джинсы тут же напомнили о себе, точнее — о последствиях вчерашнего ужина. «Потолстела я, что ли — Ира придирчиво осмотрела себя со всех сторон в зеркальной кабине лифта — Да нет, вроде не заметно… Но фитнесом надо бы снова заняться, а то до сих пор отдышаться не могу. Расслабилась...» Надо признать, что с появлением работы Ира подзабросила регулярные тренировки в спортивном зале — то дела, то мероприятие на работе, то день рождения, то еще чего… Вроде и надо бы, но некогда. «Килограмм-другой набрала, но не больше — бросив на зеркало последний критический взгляд, Ирина уверенно вышла из лифта. — Да и вообще, Елене Игоревне нужна не топ модель, а толковая помощница. Вон у Юльки талия была, а мозгов — не было. Хотя вес все равно согнать не мешает...»

Юлька, предыдущая ассистентка Елены Игоревны, прославилась тем, что вечно сидела на диетах и обожала об этом рассказывать. Объем ее талии — 56 сантиметров на выдохе — знала даже уборщица, два раза в неделю подметавшая их офис. Вечно раздраженная и недовольная, она постоянно с кем-то спорила и пререкалась. Дошло до того, что она попробовала было читать нравоучения Елене Игоревне относительно лишнего веса — дескать, как можно так себя запускать. Подобных советов Елена Игоревна не оценила — Юлька отправилась искать новую работу, а через пару дней на ее место приняли Иру.

Осторожно приоткрыв дверь кабинета, Ира быстро оглянулась — свет включен, самой начальницы нет, но ее сумка лежит на столе, рабочий компьютер не включен. Значит, зашла, но работать не начинала — тут же куда-то вызвали. Это было неплохо — когда Елена Игоревна вернется, можно сказать, что давно сижу, работаю, жду новых распоряжений… Ира прошмыгнула на свое место, включила компьютер, моментально организовала деловой беспорядок — раскрыла пару журналов, включила принтер, который тут же старательно затарахтел, прочищая картридж, проверила почту, распечатав одно сообщение, отнесла документ на стол Елены Игоревны, и, вполне довольная тем, что ее опоздание осталось незамеченным, расслабленно откинулась на спинку кресла. «Лишь бы никаких встреч сегодня не было» — подумала Ира, подтягивая джинсы — верхняя пуговица ощутимо давила на живот. Самым неприятным было то, что девушка уже проголодалась — как-никак, со вчерашнего вечера прошло уже немало времени. Но если сейчас ей было просто некомфортно сидеть, то после еды нормально работать уже явно не получится. «Расстегнуть верхнюю пуговицу, что ли — колебалась Ира — так заметят же! Может, из шкафчика попросить чего примерить...»

«Шкафчик» — здоровенный зеркальный шкаф купе — от стены до стены — был личным гардеробом Елены Игоревны — и, чего уж скрывать — предметом зависти многих ее сотрудниц. Дело было в том, что, несмотря на занимаемую должность и положение, Елена Игоревна не признавала взяток. То ли совесть не позволяла, то ли — ходили смутные слухи, что когда-то давно одну её знакомую поймали на получении вожделенного конверта… Ни конверты, ни чеки, ни денежные переводы — финансовые поощрения она не принимала ни в какую, показывая всем своим видом, что она крайне оскорблена. Но вот подарки — будь то новые духи, шикарная сумочка из последней коллекции известного дизайнера, модное платье или просто роскошный ужин в отдельном, лично для нее накрытом зале — подаркам она всегда была искренне рада, что, несомненно, положительно влияло на ее статьи. Поначалу ей дарили все подряд — украшения, технику, одежду, экзотические фрукты, украшенные бриллиантами письменные принадлежности, но вскоре — в узких кругах, разумеется, — список ее предпочтений стал хорошо известен. В основном это была модная одежда и обувь — именно тогда в ее личном кабинете и появился «шкафчик», предназначенный для хранения многочисленных подарков, число которых вовсе не планировало уменьшаться. «Я же не домой, для себя лично — объясняла Елене Игоревна своей помощнице, — это все — для работы, для поддержания имиджа!» Несмотря на свою кажущуюся бездонность, иногда «шкафчик» переполнялся, и тогда у сотрудниц — чаще всего у секретарш, как наиболее приближенных — был настоящий праздник, так как часть не вмещающейся одежды перепадала им. В последнее время наметилась и другая тенденция — в часть одежды перестала вмещаться сама Елена Игоревна. Такие вещи, напоминающие ей о более стройных временах, она охотно раздаривала своим помощницам — кое-что уже перепало и Ире.

А началось все с того, что как-то раз Елена Игоревна «инспектировала» только открывшийся элитный ресторан в центре города, и директор заведения, не особо разбиравшийся в дизайнерской одежде, распорядился попросту угостить писательницу от всей души — самым лучшим, самым свежим, самым изысканным. И, несмотря на свою миниатюрность, утонченность и модные (и очень тесные) наряды, за столом Елена Игоревна изволила откушать столько, что удивило даже бывалых, опытных поваров. Конечно же, после этого в журнале появилась статья, в самых радужных красках описывающая новое заведение — а организаторы светских мероприятий стали не только одаривать Елену Игоревну модной одеждой, но и обеспечивать обильное угощение. Надо признать, что Елена Игоревна знала толк в еде — что и не удивительно, учитывая те экзотические блюда, которые ей подавали. Она ела лишь самое лучшее, пробуя все по чуть-чуть, и отбирая лишь то, что ей было действительно по вкусу. Нередко она и вовсе выходила из-за стола, оставив еду практически не тронутой. Но если ей вдруг попадалось что-то необычное — свежий вкус, необычное сочетание, восхитительный аромат — сметала все вместе с добавкой, не щадя своего живота и жалобно потрескивающих одежек. И, хотя одежда весьма убедительно доказывала, что пора умерить свой аппетит или хотя бы заняться спортом, Елена Игоревна не делала ни того, ни другого. Одно время она вообще отказывалась признавать, что набирает вес, неимоверными усилиями втискиваясь в слишком узкие наряды, затем — когда застегнуть пуговицу или молнию стало физически невозможно, плавно перетекла в больший размер, благо выбор одежды был весьма широким. Иногда ситуацию спасало корректирующее белье, корсет или широкие пояса, иногда, готовясь к предстоящему угощению, она сознательно выбирала платье или юбку с запасом в талии. Все намеки стилиста, что надо следить за весом, она игнорировала, а после активного обсуждения того, что впихиваться в одежду на несколько размеров меньше мягко говоря, не эстетично, стилист была уволена. К тому моменту Елена Игоревна уже была в том положении, что могла позволить себе некоторые чудачества, да к своей проблеме она подходила грамотно, скрывая свисающие над поясом юбки последствия обильных трапез всевозможными накидками и пелеринами. Да и в конце-концов, она была писательницей, а не фотомоделью, поэтому ее слегка округлившиеся формы никак не влияли на качество работы.

Вот на этот шкафчик и засматривалась Ира, безуспешно стараясь ослабить давление пуговицы на живот, когда в начальница стремглав ворвалась в кабинет с папкой каких-то бумаг. «Собирайся, едем» — возбужденно сказала она. «Куда?» — растерянно выбралась из своего кресла Ира, пытаясь по голосу начальницы понять, что их в итоге ожидает. Опыт у нее уже был — если голос Елены Игоревны слегка разочарованный, будничный, значит их ждет обычная светская тусовка, какое-то мероприятие, может, юбилей режиссера или ещё там кого. Если устало-раздраженный — мероприятие театральное. Тут свои трудности — выглядеть на все сто (корсет, лежа, на выдохе), а потом во всем этом сидеть несколько часов, вникая в суть происходящего на сцене. Если деловой-уверенный-счастливый — что-то среднее — то значит модный показ, дизайнерская коллекция, встреча с известным модельером — а следовательно, и новая обновка. Если же голос мечтательный, слегка колеблющийся — их ждет радушный прием и обильная трапеза. Когда Ира попала на такое мероприятие впервые, она думала, что сейчас лопнет — все было настолько вкусным, что остановиться было ну просто невозможно. Она не лопнула, но домой ее отвозил личный шофер Елены Игоревны, и весь следующий день ей было ну очень плохо… К Аркадию Семеновичу едем! — провозгласила довольная начальница. — Постой, а в прошлый раз я без тебя ездила? Ну вот и познакомишься..."

С известным фотографом Аркадием Семеновичем Елену Игоревну связывали особые отношения. Они вместе учились в университете, одно время даже работали вместе, потом — разошлись, и каждый занялся своим собственным делом. Говорили, что в молодости Аркадий Семенович даже ухаживал за Еленой Игоревной, но сами они подобные слухи ничем не подтверждали — впрочем, и не старались опровергать. А ещё Аркадий Семенович был известным гурманом, и, по видимому, был прекрасно осведомлен о вкусах писательницы — после устраиваемых им пиршеств Елену Игоревну приходилось чуть ли не выкатывать из-за стола. Причем и отказаться от обильной трапезы было ну никак не возможно, и приходить на прием в свободной одежде было равнозначно признанию «я что-то растолстела...» Но тем не менее, предвкушение предстоящей встречи приводило писательницу в настоящий восторг. «Сейчас только надо подобрать одежду — выглядеть мы должны соответствующе». Ира нерешительно вышла из-за стола, изо всех сил втягивая в себя живот. «А вдруг Елена Игоревна заметит, что я поправилась? Ну не то, чтобы прямо поправилась — но талия после вчерашнего далека от идеальной формы… Причем если утянуть себя слишком плотно — корсетом, к примеру, то поесть точно не удастся… Хотя — подумала Ира, глядя на что-то разыскивающую в недрах „шкафчика“ начальницу — её то вещи мне как раз подойдут с запасом „на поесть“. Самые тесные обновки, напоминавшие Елене Игоревне о более стройных временах, она давно раздала, а та одежда, которая была оставлена на случай „а вдруг влезу“, была подарена сравнительно недавно и учитывала увеличившиеся габариты хозяйки „шкафчика“.

»Вот! — удовлетворенно воскликнула Елена Игоревна, доставая обтягивающие кожаные брючки золотистого цвета. — Мне они немного длинноваты, а тебе пойдут в самый раз". Ира, вполуха слушая, что «они из той самой эксклюзивной коллекции» — ничего удивительного, других вещей у Елены Игоревны и не водилось, быстро закрыла на задвижку входную дверь — мало ли, кому забредет в голову зайти в самый неподходящий момент — и торопливо стянула с себя джинсы, стараясь прикрыть футболкой красный след от слишком тесного пояса на животе. Затем она просунула в штанину брюк одну ногу, вторую, потянула брюки наверх и замерла в нерешительности. Брюки были нереально узкими! В эти штанины Елена Игоревна не втиснулась бы ни полгода, ни год назад, а если брюки остались с далеких молодых и стройных времен, то в них Ире попросту не влезть! «Одевай-одевай — начальница заметила Ирину нерешительность — они просто потрясающие! Будь я слегка стройнее — сама бы в них пошла — закончила она громким шепотом. Ира и одевала, но брюки намертво застряли на бедрах, не желая подниматься выше. Видимо, сказывалось то, что у Елены Игоревны бедра были поуже — до того, как на них начали откладываться излишки обильных трапез. „Тяни“ — видя, что Ирина опасается порвать изделие известного модельера, писательница решительно взялась сзади за пояс брюк и рванула их вверх изо всех сил. От такого рывка Ира чуть не упала, но затем, ухватившись руками за передние шлевки, старательно заработала бедрами, втискиваясь в слишком узкие штаны. „Вот видишь — они тебе в самый раз“ — сказала Елена Игоревна, когда, наконец, брюки налезли на бедра. Впрочем, Ира так не считала — между пуговицей и петлей оставалось весьма приличное расстояние. К тому же и застегивались они практически по бедрам — чуть выше, но все равно по кости. Живот еще можно втянуть, но бедра же никуда не втянешь! Одно было хорошо — застегиваясь под животом, плотному ужину они не помешают. „Ложись — продолжала командовать писательница, укладывая Иру на кушетку, — раз-два, вдох-выдох, тяниииии! Ничего, повторим! Раз-два, ноги коленями вместе, живот в себя… Так, чуть повыше их подтяни, вдох-выдох… готово! А ты боялась… эх, килограмм пять бы скинуть — обязательно бы в них влезла — снова шепотом добавила Елена Игоревна, помогая застегнуть короткую “молнию». Ира подумала, что сбрось она хоть десять килограмм, впихнуть располневшие бедра Елены Игоревны в настолько тесные штаны было бы непосильной задачей. «А пуговица точно выдержит? — спросила она вслух. „Пришита она надежно — задумалась писательница — но тебе ведь целый день в них, может где наклоняться придется или сидеть… сейчас ремень подберу“. „В туалет придется вместе ходить — обреченно подумала Ира. — Одна я эти штаны не застегну“.

»Будешь у нас солнечной девой" — начальница выудила из недр шкафчика подходящий ремень. Кожаный, прочный, он был покрыт золотистой краской в цвет брючек, и застегивался на большую овальную пряжку, выполненную из сверкающего драгоценного камня. «Может и настоящий бриллиант — возбужденно подумала Ира, — с нее станется! Вряд ли, конечно, ну а вдруг… Надо бы его выпросить, брюки эти все равно фиг застегнешь, даже если слегка похудею, а вот такой ремень просто шикарен...» Она приподнялась на локтях, позволяя Елене Игоревне вставить ремень в шлевки брюк, затем изо всех сил втянула живот — пряжка жестко уперлась снизу, и облегченно выдохнула, понимая, что с пуговицей теперь точно все будет в порядке. Встала — не без помощи писательницы, все-таки брючки слишком туго перетянули бедра, провела по ним рукой — ремень замечательный, но врезался в кожу настолько сильно, что наверняка останутся синяки. «Великолепно — восхищенно воскликнула Елена Игоревна, разглядывая помощницу со всех сторон. — Туфли у меня к ним есть, а верх подберешь — она кивнула в сторону „шкафчика“ — что-нибудь соответствующее» Ира взглянула в зеркало — выглядела она… слегка беременной. Низ — стройные, красивые, обтянутые золоченой кожей ноги, точно сошедшие с обложки модного журнала мод, а вот выше, слегка нависая над массивной пряжкой ремня, начиналось настоящее пузо, ничем более не прикрытое и не утянутое. В джинсах с высокой талией все это еще смотрелось как-то естественно — живот подтянут, талия подчеркнута, а сейчас, в тесных брючках, которые жестоко стиснули бедра, талия казалась непропорционально большой — словно Ира проглотила целиком небольшую дыньку. «Надо бы чем-то все это прикрыть — решила Ирина — главное, чтобы не корсет, а то я точно задохнусь»

Тем временем Елена Игоревна скинула с себя юбку и блузку, и, оставшись в одном нижнем белье, начала примерять одно платье за другим. Но если в джинсы и брюки меньшего размера можно было впихнуться, втянув живот или лежа, то хрупкая «молния» на платье просто не выдержала бы напора телесного изобилия. Поэтому писательница просто отбрасывала в сторону одно платье за другим, все более мрачнея при этом. «Что-то это лето… не пошло мне на пользу» — решила, наконец, она, глядя на выпирающий вперед мягкий живот, состоящий из двух складочек. Лето… Если переесть зимой, или, там, осенью, то тесные джинсы сразу намекнут — как и произошло с Ириной сегодня утром. Но летом, в легких платьицах и свободных юбках можно есть сколько влезет, и даже чуть чуть сверх того — одежда не врежется в живот, не сообщит о набранном весе — пока не наступит осень и верные, любимые джинсы внезапно не сойдутся на талии… Так и сейчас — примерив очередной наряд, при всем своем нежелании, Елена Игоревна была вынуждена признать, что немного поправилась. Тяжело вздохнув, она вытащила из «шкафчика» комплект утягивающего белья и начала в него облачаться. Конечно же, подобные вещи не были ей подарены, но всегда были под рукой — на случай важных мероприятий. Чувствовалось, что за последнее время писательница переросла и их — слишком уж тяжко и неохотно налезал на нее утягивающий комплект, но — в отличие от платьев — он был рассчитан на борьбу с лишними килограммами и не грозил лопнуть по шву при неосторожном вздохе.

А Ира пока что решала свою проблему — подобрав топик — не совсем короткий, чтобы прикрыть живот, и не совсем длинный, чтобы подчеркнуть стройные ноги и оставить на виду шикарный ремень — ей было нужно что-то придумать с талией, точнее — с ее отсутствием. Утягивать себя она не хотела — конечно, корсет идеально скрыл бы все недостатки фигуры, но сидеть в таком виде за столом и понимать, что все эти разнообразные яства не удастся попробовать — это же настоящая пытка! Можно пойти и так — Ира крутилась перед зеркалом, разглядывая себя и так, и эдак, — но слишком уж выпирает живот, что может привести к совершенно ненужным слухам и домыслам… И вдруг она заметила выпавший из шкафа широкий пояс-резинку, явно используемый ещё только начинавшей полнеть Еленой Игоревной для как утяжку — ремни и пояса ей дарили, и нередко, но кожаные, стильные, дорогие. Подобрала, втянула живот, застегнула двойной ряд кнопок. Пришлось повозиться, но оно и к лучшему — не отстегнутся, если она переест. Посмотрела в зеркало — неплохо, даже очень. Конечно, на фоне дорогущих брюк и ремня простой черный пояс смотрелся несколько вызывающе, но с другой стороны — контрастно, и в целом, неплохо. Самое главное, что она перестала казаться беременной, появилась талия, не совсем выделяющаяся, но все же. Осторожно присела на краешек кресла — послушная резинка слегка растянулась, освобождая место животу. Тесновато в бедрах, брючки все-таки слишком узкие, но пережить можно. «Точно синяки на бедрах останутся» — подумала Ира, ощущая, как сильно врезался в кожу золотистый ремень. Затем она выпятила живот, проверяя, что пояс-резинка не отстегнется за столом, посмотрела в зеркало, встала, втянула живот и осталась вполне довольна собой.

Пока Ира возилась с поясом, Елена Игоревна, уже облаченная в утягивающий комплект, остановила свой выбор на костюме из приталенной юбки с завышенной талией и деловом пиджачке. «Тут молния прочная — пояснила она выбор юбки — и пояс надежный. Пояс юбки и впрямь был хорош — четыре внушительные пуговицы обещали достойно выдержать натиск располневшего живота. „Помогай — позвала она Ирину, — хотя, постой, туфли...“ „Что туфли“ — не поняла девушка. „Я в этой юбке туфли уже не застегну — пояснила начальница. — Да и тебе туфли надо достать“. Из недр „шкафчика“ появились золоченые туфли, под стать Ириным брючкам — на высокой платформе и еще более высоком каблуке — ощущался любимый стиль Елены Игоревны, которая, будучи невысокого роста, умело компенсировала этот недостаток. Ира вставила в них ноги и поняла, на что намекала писательница — слишком узкие штанины, перетянутые бедра, тугой ремень — все это просто физически не позволяло ей наклониться. Но не снимать же ремень и брюки, которые были застегнуты таким неимоверным трудом! Ира решительно втянула в себя живот и хотела было уже попробовать присесть, как Елена Игоревна — все ещё в одном нижнем белье — быстрым и привычным движением застегнула ей обувь. „Спасибо“ — Ирина внезапно смутилась и покраснела. Все-таки брюки или джинсы — это одно, даже в институте девочки нередко помогали друг другу справиться со слишком тесной одеждой — кто-то переоценил себя, делая заказ по интернету, кто-то неудачно постирал одежду, кто-то попросту поправился, но обувь ей застегивали впервые с далеких детских времен. А писательница, надев и свои туфли — тоже на немаленьком каблуке — начала старательно натягивать юбку на плотно обтянутые корректирующим бельем бедра. В целом белье помогло — юбка не задиралась вверх, оставаясь там, где ей положено находиться, но вот тугие пуговицы на пояса застегнуть удалось только с Ириной помощью, и то далеко не сразу. Ремень она решила не одевать, все равно талия завышена и его не будет видно под пиджаком, пиджак застегнула, покрутилась у зеркала — ткань натянута, как на барабане, подчеркивая живот — и решила оставить его расстегнутым. „Сейчас жарко, будет холодно — застегну“ — решила она. Ира подумала, после обильного ужина она вряд ли сумеет его застегнуть, но благоразумно решила оставить все сомнения при себе. Осторожно ступая на непривычно высоких каблуках, она в последний раз критически посмотрела в зеркало, втянула живот, подхватила сумочку, и направилась к выходу. Посмотрев на учиненный ими вокруг „шкафчика“ беспорядок, и пропустив вперед Елену Игоревну, она старательно заперла дверь в кабинет на оба замка, чтобы никакая ретивая уборщица случайно не проникла внутрь

Шофер уже ждал их. Но если Елена Игоревна предавалась мечтам о предстоящей встрече, то Ире было неуютно — слишком высокий каблук, слишком тугой ремень… Вдобавок ко всему, она только сейчас поняла, что так и не позавтракала, и уже основательно проголодалась. „Надеюсь, официальная часть будет недолгой — думала она, а то до ночи так гулять совсем не интересно“. Вот с такими противоречивыми мыслями — вроде и за весом надо следить, и брюки малы, и ремень жмет, но и поесть ой как хочется — Ирина приехала на важную для её начальницы встречу.

Встреча оказалась донельзя скучной. Аркадий Семенович, высокий, худощавый мужчина лет тридцати, долго любезничал с писательницей, вспоминая разные события, обсуждая вокруг да около, но не затрагивая нужной темы. К тому моменту, когда он перешел к своей коллекции фотографий, Ира еле сдерживалась, чтобы не зевнуть. Фотографии ее в принципе не интересовали, этого добра хватало и в интернете, и эстетической ценности показываемых снимков она не признавала. Ладно бы ещё картина, но фотография — какое тут искусство — тыкай себе и тыкай в кнопку фотоаппарата… „В театре и то интереснее — думала она, вспоминая так нелюбимые Еленой Игоревной театральные мероприятия — и происходит что-то на сцене, и смысл, и сюжет, и чувства“. Да, Ира любила спектакли, и, в отличие от начальницы, ей не приходилось сидеть несколько часов не дыша в жутко тесном корсете. Тем временем, обсудив фотографии, Аркадий Семенович перешел к и дальнейшим творческим планам. Хорошо еще, что любезный Аркадий Семенович еще в самом начале встречи предложил ей сесть — однажды, во время очередной встречи, Ире пришлось стоять чуть ли не пять часов, пока ее начальница брала интервью. На таких каблуках она бы долго не простояла… И когда уже Ире показалось, что ее бедный, нещадно перетянутый и втянутый животик вот-вот издаст от голода неприличный звук, Аркадий Семенович спохватился. „Вы же, наверное, проголодались — сокрушенно всплеснул он руками — а я заговорился и совсем забыл о времени!“. „Духовная пища всегда была для меня важней материальной“ — ввернула Елена Игоревна, поднимаясь с кресла. „И все же я смею надеяться, что досыта накормил Вашу душу своими идеями — улыбнулся фотограф, — и теперь настала пора позаботиться и о Вашем прелестном теле“. „Пищи для ума никогда не бывает слишком много, равно как и пищи для тела — слишком мало“ — парировала писательница. Ира удивленно посмотрела на нее — виданное ли дело, начальница уклоняется от застолья. Неужели в этой юбке ей настолько нечем дышать, что она решила пропустить финальную часть мероприятия? „Вы и так стройны, как никогда — продолжал фотограф — еще немного, и от Вас и вовсе ничего не останется! Я решительно приглашаю Вас на ужин!“ „Принимаю приглашение“ — улыбнулась Елена Игоревна. „Дешевый трюк — подумала Ира, глядя как Аркадий Семенович обнял ее начальницу за талию и вывел из рабочего кабинета — даже если утяжка действительно скрыла все лишнее, то по лицу явно видно, что она поправляется“. Встала, поправила топик, подтянула повыше брюки, насколько это было возможным, изо всех сил втянула живот и поспешила следом.

Их ждал большой овальный стол, тесно заставленный всевозможными яствами — овощи, салаты, фрукты — манго, папайя, физалис, рамбутан, карамбола — Ира и названий то таких не знала! По знаку Аркадия Семеновича внесли здоровенного поросенка, запеченного целиком. „Обожруся и помру молодой“ — обреченно подумала Ира, глядя на обильные кушанья. Елена Игоревна, обменявшись со своим кавалером еще несколькими любезностями, заняла предложенное ей место. „За Ваши успехи“ — подняла она тут же наполненный официантом бокал. „За ВАШИ успехи — улыбнулся ей Аркадий Семенович“. Ира чуть пригубила вино и отставила бокал — вино было приятным, но она быстро пьянела и поэтому старалась не пить на важных мероприятиях. Да и вообще-то уже давно настала пора проверить на деле, так ли действительно хорош знаменитый повар Аркадия Семеновича...

А угощение и впрямь было знатным. Неизвестные фрукты Ира оставила Елене Игоревне, предпочитая проверенные, знакомые блюда. С этими фруктами даже не сразу поймешь, как и чем их есть, опозоришься еще, Елена Игоревна за такое не похвалит. Ишь, сидит, ковыряет спелую мякоть крошечной ложечкой – то ли смакует, то ли и впрямь решила сесть на диету… Себе Ира набрала полную тарелку салатов, уже понимая, что перебарщивает, но устоять перед соблазном все перепробовать не было никакой возможности! Искоса наблюдая за неторопливо возившейся с крошечными порциями писательницей, Ира попробовала и то, и это, и с добавкой, и еще… ой! Она продолжала накладывать себе новую порцию, когда ее остановила резкая боль в перетянутом животе. Просидев чуть ли не полдня в узких брюках, Ирина так ни разу и не была в туалете, и естественные процессы напомнили о своем. «Скоро вернусь» — прошептала она Елене Игоревне, и не без труда поднялась из-за стола. Хорошо еще, что она приметила туалетную комнату по дороге, и ей не надо было спрашивать, как туда пройти! Чуть ли не бегом добравшись до кабинки, она рывком расстегнула ремень и еле-еле стянула брюки. Боль постепенно отступала, внезапно получивший полную свободу живот буркнул пару раз и притих. «Так даже лучше – подумала Ира, ощущая, что опустевший желудок готов к новым подвигам. – Больше всячины перепробую, лишь бы только брюки удалось застегнуть».

Натянуть их на бедра у Иры получилось значительно легче, чем сегодня утром – видимо, брюки слегка подрастянулись за это время – а вот с пуговицей пришлось основательно повозиться. Она уже подумывала было позвать Елену Игоревну на помощь, но вдруг поняла, что в спешке забыла сумочку и телефон – запихнуть сотовый в карман этих нереально узких штанов было для Иры непосильной задачей. В приступе паники она изо всех сил выдохнула, вытянулась и потянула тугую застежку – и, о чудо! – пуговица нырнула в подставленную петельку. Ремень застегнулся проще – он был широкий и его было хотя бы удобно тянуть. Поправив поудобнее блестящую пряжку, уже успевшую оставить на Ирином животе здоровенный красный синяк, она покрутилась у зеркала, разглядывая себя со всех сторон. Смотрелась она эффектно, особенно сзади – высокая, стройная, обтянутая золоченой кожей, с подчеркнутой широким ремнем талией, с ухоженными, блестящими черными волосами, так выгодно контрастирующими с яркой одеждой… Спереди картину немного портил выступающий вперед животик, который даже после похода в туалет втягивался уже совсем неохотно, но Ира подумала, что мужские взгляды все равно обычно останавливаются на ее груди, выгодно подчеркнутой приталенным топиком, да и пока они сидят за столом, талию все равно толком не рассмотреть. Так что она уверенно вернулась в зал, изо всех сил втягивая живот, грациозно села на свое место, облегченно выдохнула, ощущая всем телом, как растягивается податливая резинка под напором живота, и решительно продолжила трапезу. Елена Игоревна обсуждала с Аркадием Семеновичем его последние выставки, неторопливо вкушая то одно, то другое блюдо, а Ира торопливо сметала все подряд, совершенно не жалея талии. Писательница была права – здесь готовили на значительно лучше, чем в популярных ресторанах или модных кафе. Ире уже доводилось посещать разные места, славящиеся своей кухней, но ни одно из них ни шло ни в какое сравнение с той невероятно вкусной едой, которой гостеприимно угощал их Аркадий Семенович.

А тем временем последовала перемена блюд – внесли жареного фазана, печеную с грибами картошку, сельдь под шубой, икру… Если поначалу Ирина всерьез планировала съесть все, до чего сможет дотянуться, то сейчас она ощущала себя уже проигравшим сражение полководцем, пытающимся спасти остатки чести и армии от полного разгрома. Живот был практически полон, но и стол просто ломился от угощения. Ира с мольбой посмотрела на Елену Игоревну – та непривычно мало ела сегодня, но писательница внезапно встала и, пообещав скоро вернуться, твердой походкой вышла. «Елене Игоревне так с Вами повезло – обратился к ней Аркадий Семенович – вы точно как бриллиант в золотой оправе. Давно с ней работаете?». «Уже год» – растерялась Ирина. – «Это славно. Прошлая ассистентка была просто несносной!» -«Юля?» – переспросила Ира, представив голодную и обозленную на весь мир Юльку посреди этого райского изобилия и невольно улыбнувшись. «Кажется, да – согласился фотограф. – Вот скажите, вам нравится фазан?» «Конечно» – робко согласилась девушка. Уж что-что, а вкусная еда ей нравилась везде и всегда. «Тогда позвольте мне предложить вам этот кусочек – Аркадий Семенович отмахнул от птицы здоровенный ломоть, и щедро подложил гарниру. А так же попробуйте Торбрек Лейрд 2005 года – красное вино идеально сочетается с дичью…» Ира не успела и моргнуть, как перед ней оказался полный бокал вина и тарелка, до краев наполненная изысканными блюдами. «Надо было сказать, что сыта – растерянно подумала девушка, — столько еды в меня попросту не влезет!». «Благодарю» – произнесла она вслух, машинально беря в руку бокал и делая приличный глоток. «Ну что вы – продолжал Аркадий Семенович – вся эта еда для того и существует, чтобы мы ей могли наслаждаться…» К счастью для Ирины, у которой с непривычки от вина слегка зашумело в голове, Елена Игоревна вернулась из туалета и фотограф перенаправил весь свой поток любезностей на нее. Ей он тоже предложил попробовать лакомые кусочки дичи, наполнив тарелку «с горкой», и писательница с удовольствием принялась за еду. «Вот почему она почти не ела вначале — поняла Ира — выжидала основных блюд!» Девушка тяжело вздохнула и попробовала оттянуть вниз пряжку ремня, которая слишком уж сильно подпирала переполненный живот. С Еленой Игоревной ей, безусловно, не сравниться — у той и опыта больше, и живот намного внушительней, да и почти пустой впридачу, но хотя бы это блюдо, фазана, она обязательно осилит! Глотнув ещё вина — для храбрости в основном, да и не есть же всухомятку — она накинулась на еду с таким рвением, словно это был ее личный враг. Желудок распирало, утягивающий пояс-резинка уже не справлялся с обязанностями, постепенно задираясь куда-то под грудь, короткий топик, специально подобранный так, чтобы оставить пряжку ремня на виду, задрался вверх, приоткрыв полоску загорелого живота. А ведь еда была бесподобна! Ее хотелось есть непрерывно, не ощущая рези в животе, слишком тугого ремня и слишком маленького желудка, не способного вместить в себя столько яств сразу. Невероятный, чудесный вкус — словно райское наслаждение, недоступное простым смертным! Елена Игоревна обсуждала с Аркадием Семеновичем марки вина, активно пробуя и то и это, вздыхая над каждым кусочком — «только чтобы лучше оттенить вкус вина» — и набирая себе всего и побольше, а вот в Иру уже попросту не лезло. Дышать стало тяжело, растянутый до предела пояс неприятно сдавливал живот, каждый глоток давался с трудом. Девушка бессильно откинулась на спинку стула, пытаясь протолкнуть в себя хотя бы немного воздуха, ощущая себя выкинутой на сушу рыбой -слишком уж объелась… «Вам не нравится?» — участливо спросил Аркадий Семенович, заметив, что Ира перестала есть. «Нет-нет, все бесподобно» — выдавила Ирина, пытаясь сдержать отрыжку. Отпив еще вина — не следовало бы, конечно, но после него дышать становилось немного легче, она продолжила свой неравный бой с фазаном. Тем временем и Елена Игоревна сбавила темп. Под накинутым пиждаком талии было не видно, но ела она уже заметно медленнее, а ее комплименты становились короче — не хватало воздуха. Она раскраснелась от выпитого, но речь оставалась связной, а движения — аккуратными, сказывался многолетний опыт банкетов и застолий. Но вот и ее тарелка начала пустеть, от предложения добавки она вежливо уклонилось, намекая, что следит на фигурой, и тем самым напрашиваясь на комплимент, который и получила — «С Вашей осиной талией можно ни о чем не беспокоиться...» А Ирина как раз домучала фазана и снова откинулась назад, поддерживая обеими руками живот. Ей было нехорошо. Казалось, что отпусти она живот, и он попросту лопнет, взорвется как воздушный шарик, а Елена Игоревна продолжит есть как ни в чем не бывало, завершая то, что оказалось не по силам ее незадачливой помощнице… "… мы сейчас пройдемся" — откуда-то издалека донесся голос начальницы, приводя ее в чувство. Что, пройдемся? Да как вообще ей вставать с таким пузом? «Идешь со мной» — шепнула ей на ухо Елена Игоревна, вставая. Команда подействовала на Иру отрезвляюще — она тут же попробовала встать, осела от резкой боли в животе, закусив губу, тяжело поднялась, опираясь обеими руками на стол, и, слегка откинувшись назад, как беременная, неуверенной походкой последовала за начальницей.

Елена Игоревна уже была в туалете, старательно стягивая с себя утягивающее белье. «Помогай — тяжело выдохнула она — а то я уже задыхаюсь». Ира и сама задыхалась, о том, чтобы наклоняться с таким животом, не могло быть и речи, но все же она попыталась. Совместными усилиями они стянули утяжку и огромный, туго набитый живот вывалился над расстегнутыми пуговицами юбки. Елена Игоревна сбросила пиждак и старательно завернула в него белье. «Отнеси в машину, и оставь там на заднем сиденье — попросила она. — И принеси мою накидку, она там же где-то лежит...» Ира кивнула и отправилась выполнять поручение, стараясь не подскользнуться на начищенном полу на своих каблуках — то ли всему виной был переполненный живот, то ли выпитое вино, но каждый шаг давался ей с немалым трудом. «Обязательно пойду на фитнес — подумала она, придерживая одной рукой живот, — надо заняться спортом… если только переживу этот день».

Оставив в машине пиджак и утягивающее белье начальницы, Ирина решила снять и свой пояс-резинку. Все равно сейчас от него было мало толку — под напором набитого живота он сползал под грудь, задирая и без того слишком высоко поднимающийся топик. «Ну переела, и что с того? — подумала девушка, возвращаясь к Елене Игоревне. — Кому не нравится, пусть не смотрят!» То ли помог освежающий ветерок на улице, то ли переставший давить на живот пояс, но чувствовать себя она стала получше. По крайней мере прошло ощущение, что она того и гляди стошнит или рыгнет. «И все-таки неслабо я так объелась» — ужаснулась Ира, взглянув в зеркало. Казалось, что живот начинается от самой груди, выступая вперед большой полусферой, кожа на нем была неестественно натянута. И еще сильнее с этим чудовищно раздутым пузом контрастировали две тонюсенькие ноги-спички в блестящих золоченых брючках, пряжка ремня глубоко врезалась в живот, наполовину скрывшись под ним, узкие брючки туго впились в бока, выдавливая наружу все жирки. «Осталось сфоткать, напечатать и повесить на холодильник с надписью „жрать меньше надо“ — грустно подумала она, заходя в туалет. К тому времени Елена Игоревна уже успела поправить юбку и блузку, смятые при вытаскивании утягивающего белья, но застегнуть пуговицы юбки она не сумела бы даже лежа. Вид был еще тот -неестественно гигантский живот выпирал наружу, пара пуговиц блузки была расстегнута, еще несколько оставались застегнутыми, но грозили вот-вот отлететь. Взяв у Иры накидку, писательница старательно укуталась в нее, тщательно закрепив все завязки. „Ну вроде ничего не заметно, как думаешь?“ — спросила она у Иры. -»Да-да, все в порядке" — кивнула девушка. Другой одежды у них все равно с собой не было, а так живот был хотя бы скрыт под накидкой — у самой Иры он был и вовсе открыт для всеобщего обозрения. «Уфф, тяжко то как — одернула накидку писательница, придирчиво глядя в зеркало. Если обтягивающая юбка еще как-то скрывала ее объемы, то сейчас, в безразмерной накидке, сквозь которую, тем не менее, просматривались очертания переполненного живота, обычно подтянутая, слегка пухленькая Елена Игоревна выглядела попросту толстой. — Хоть чуть чуть полегчало — вздохнула она. — Зря я так на мясное накинулась, теперь десерт не осилю. Но ты же слышала, Аркаша сказал, что у меня осиная талия!» «Ага — растерянно согласилась Ира, — а что, там будет еще и десерт?» -«Конечно — гордо заявила Елена Игоревна, — самое вкусное всегда подают под конец! Ох, ну и объемся же я!» Она вышла из туалета, осторожно придерживая рукой край накидки, и, счастливая, устремилась к пиршественному столу.

А Ира в полном отчаянии прислонилась к стенке, обхватив обеими руками туго набитое пузо. Десерт! Как она могла забыть! А теперь, когда она обожралась сверх всякой меры и не может даже дышать, все самое лучшее достанется Елене Игоревне, которая с самого начала все знала и тщательно спланировала! Когда голодная Ира набивала живот всевозможными салатами, Елена Игоревна попросту болтала со своим «Аркашей», вяло ковыряя фрукты. Когда подали дичь, и Ира чуть не лопалась от пережора, из последних сил заталкивая в себя огромную порцию, Елена Игоревна налегала разве что на вино, и лишь под конец Аркадий Семенович исхитрился и подсунул ей внушительный кусок… И теперь, когда эта обжора, которая даже юбку не смогла застегнуть, поглощает изысканные десерты, Ире, которая может вообще больше никогда в жизни не попадет на этот восхитительный пир, остается только горько рыдать в туалете, потому что в нее уже ничего, совсем ничего не поместится… Ира начала медленно оседать на пол, и, вероятно, упала бы, но её остановила сильная боль в низу живота — пряжка тугого ремня сильно врезалась в пузо.

«Стоп — внезапно подумала она, — если начальница может ходить в расстегнутой юбке, прикрываясь накидкой, то почему я должна терпеть эти слишком тесные штаны и ремень? Да он меня так скоро пополам перережет! Получится две Иры — одну можно будет снимать в рекламе модных брюк, другой — пугать ленивых посетительниц фитнес-центра, дескать, вот что бывает с теми, кто забрасывает тренировки… Ирина решительно расстегнула ремень, брюки — тут пришлось потрудиться, живот так распирало, что пуговица намертво впечаталась в кожу, — и только тогда смогла хоть немного отдышаться. Она сходила в туалет — переполненный желудок отчаянно выталкивал из организма все лишнее, сражаясь за каждый миллиметр свободного пространства, натянула брюки на бедра, критически оценила расстояние между пуговицей и петелькой — и попросту оставила их расстегнутыми, затянув сверху золоченый ремень — к счастью для Иры, на ремне ещё оставались более свободные отверстия, которыми она сейчас и воспользовалась. „Ну все, теперь отступать уже некуда“ — поняла девушка, заправляя в шлевки уже неприлично короткий хвостик ремня. Теперь на бедра ничего не давило и не перетягивало, да и животу стало посвободнее — пряжка ремня теперь уже не упиралась в него, слегка накренившись вперед под тяжестью раздутого пуза. Брюки же сидели на бедрах настолько плотно, что не сползли бы даже и без ремня. Единственное, что беспокоило Иру — это расстегнутая „молния“ брюк, но она была настолько короткой, что под ней практически ничего не было видно. „Сейчас молнии и сами по себе часто расстегиваются — решила девушка, к тому же даже известных актрис репортеры зачастую ловят возле ресторанов с расстегнутыми штанами. Что уж говорить о простой секретарше! Топик она смогла натянуть лишь до пупка, но решила не заморачиваться по этому поводу. “Животик красивый, загорелый — пусть смотрят, зря что ли валялась на пляже столько времени! — решила Ира — Вроде и полегчало немного, может и осилю десерт — хоть немного попробую! Надо набрать всего по чуть-чуть, оценить, а если Аркадий Семенович снова наложит огромный ломоть — так и скажу, дескать, объелась. Вон пузо какое выросло, извините, больше не лезет...» И, взглянув напоследок в зеркало, решительно вышла из туалета.

А на столе уже лежали всевозможные пирожные, эклеры, профитроли, птифуры – и, посреди этого великолепия возвышался огромный шоколадный торт. Елена Игоревна уже набрала полное блюдо разных угощений и пробовала то одно, то другое лакомство, запивая каждый кусок вином. Слегка захмелевший Аркадий Семенович рассыпался в комплиментах, писательница смущалась, краснела – то ли от вина, то ли от смущения, сбивчиво благодарила, отшучивалась, но и про яства не забывала. Ира осторожно присела на стул, устроила живот поудобнее, вздохнула, проверяя, есть ли место в до отказа наполненном пузе, и решилась попробовать пирожное. Вкус был невероятный – и сладкий, и свежий, и пьянящий одновременно, подобных ощущений она не испытывала никогда в жизни. Хотелось есть, есть и есть не переставая, продлить как можно дольше этот чарующий момент… Она взяла другое пирожное – то оказалось не хуже, чуть более сладкое, прямо медовое, тающее во рту. Третье… остановиться было решительно невозможно! Она должна перепробовать их все, сохранить этот волшебный миг любой ценой, ведь все остальные сласти, которые доводилось ей кушать – просто сухие корочки хлеба по сравнению с этой пищей богов! А живот просто обязан понять все и выдержать, не так уж и часто она испытывает его на прочность. Да и если вдруг лопнет – не важно, значит, она навсегда останется в этом чудесном кондитерском раю!

И вдруг словно ледяной ливень сбросил ее с небес на землю – к ней, оборвав ее грезы, обращался Аркадий Семенович, держа в руках тарелку с внушительным куском торта! – «… мало кушаете, попробуйте этот кусочек!..» «В меня больше уже не влезет!» — в панике подумала она, — «Сейчас надо бы ему ответить, как-нибудь повежливее – объелась, не могу, извините! Может, как Елена Игоревна, сослаться на талию – дескать, надо блюсти фигуру? А что если сказать, что у меня аллергия на шоколад?!». «Большое… ик… спасибо» — выдавила она вслух, принимая тарелку. «Что я вообще творю, надо было отказаться, мне уже и дышать больно, а живот уже, кажется, даже на позвоночник давит! Хотя все точно не съем, но хоть ложечку надо попробовать…» — Ира подвинула тарелку поближе, ещё сильнее откинулась назад и принялась за еду. «А Вы что так мало едите? – спросил Аркадий Семенович у писательницы, отрезая от торта ещё один ломоть – у этого торта очень приятный, необычно свежий вкус – да и вашей ассистентке он, кажется, по душе». Тем временем, перепробовав все пирожные и одолев чуть ли не целую бутылку вина, Елена Игоревна уже собиралась заканчивать этот ужин, осознавая, что слишком объелась и даже ее, привычный к подобным мероприятиям живот уже не справляется с таким количеством вкусностей. Казалось, что ее распирает и вперед, и вбок, и даже расстегнутая юбка стала тесновата в бедрах, воздуха не хватало, в теплой накидке было безумно жарко, но снять ее не было никакой возможности — не выставлять же напоказ расстегнутую юбку и блузку, из которых выпирает чудовищных размеров живот, даже не живот, а настоящее брюхо! Вон Ирка, бесстыдница, задрала топик под самую грудь и лопает себе на здоровье с голым пузом таких размеров, словно вот-вот собирается рожать близнецов. Но она-то солидная женщина и не может себе такого позволить! «А… э… конечно – невпопад ответила она, понимая, что Аркадий Семенович обратился к ней, и только после осознав, с чем она только что согласилась. Ну один то кусочек, быть может, она и выдержит, но не такой же огромный! Она немного раздвинула ноги, позволяя животу удобнее устроиться на полных ляжках, опустила юбку чуть ниже – хорошо, что под столом ничего не видно – и, тяжело вздохнув, принялась за еду.

А Ира чуть не плакала от собственного бессилия. В нее уже ничего не влезало, она попросту не могла проглотить ни куска больше, таких чарующих, чудесных, сказочно вкусных… Ни ремень, ни топик уже не мешали наслаждаться едой, мешал сам живот, набитый сверх всякой меры, и решительно отказывающийся раздуваться дальше. Она задыхалась, чуть не теряла сознание от боли, но упрямо пыталась запихать в себя остатки торта. Злило ее и то, что Елена Игоревна спокойно лопает себе кусок за куском, как ни в чем не бывало. А ведь она могла бы ужинать здесь хоть каждую неделю, да хоть и каждый день — вон как рассыпается в комплиментах Аркадий Семенович… А Ире может и вообще никогда больше не попробовать такого торта, так неужели она не сумеет доесть этот кусочек?!

«Слишком много» — поняла Елена Игоревна, кое-как одолев половину предложенного ей куска торта. Обычно, даже основательно переев, у нее оставалось ощущение, что при необходимости она сумеет съесть еще немного, просто тогда ей будет нехорошо. Все-таки она уже несколько лет растягивала желудок, объедаясь в различных заведениях и имела немалый опыт. Чаще всего она попросту доедала то блюдо, что ее привлекло, останавливаясь на этом, бывали случаи, когда ее аппетит сдерживала тесная или неудобная одежда, но сейчас ей мешал собственный живот, который попросту отказывался вмещать в себя ни кусочка больше. Она посмотрела на свою тарелку, где оставалось чуть меньше половины, затем на Иру — щеки девушки покраснели, на лбу выступили капельки пота, невероятных размеров брюхо уже упиралось в столешницу, мешая ей наклоняться, брюки сползли куда-то под живот, а топик, сбившись под грудью, даже не пытался более ничего прикрывать. И, тем не менее, Ира ела и ела, чуть сбавив темп, периодически останавливаясь, чтобы отдышаться, но ела! Да и Аркадий Семенович, кажется, время от времени поглядывает в Ирину сторону… «вашей ассистентке он, кажется, по душе» — так он сказал про торт? Ну так и мне он по душе, и влезет в меня не меньше, чем в эту тощую малолетку! — решительно накинулась на свой кусок Елена Игоревна. Ложка за ложкой, глоток за глотком… учтивый разговор сам собой прекратился, да и до разговора ли ей сейчас, когда она и вздохнуть-то не в силах? Так что Аркадий Семенович просто смотрел, а она просто ела — через силу впихивая в себя этот замечательный и невероятно вкусный торт...

Доела. И даже не лопнула. Елена Игоревна ощущала себя выкинутым на берег китом — воздуха не хватало катастрофически, переполненный живот не давал ей даже пошевелиться, и она в ужасе понимала, что попросту не сумеет встать без посторонней помощи. Попробовала пошевелиться — бесполезно, слишком объелась. Рванулась сильнее — в глазах аж потемнело от боли, но так и не сдвинулась с места. Взглянула на Иру — та, вроде бы, еще продолжала возиться с тортом, да и какой с нее толк после такого пережора? Как бы ее саму поднимать не пришлось… «Позвольте Вам помочь — внезапно оказался рядом гостеприимный хозяин, — тут невероятно скользкие полы!» Она кивнула — отвечать не хватало воздуха, оперлась на предложенную руку, второй рукой Аркадий Семенович приобнял ее за талию — «караул, там же складки и юбка расстегнута!» — и чуть ли не силой поставил ее в вертикальное положение. Елена Игоревна попробовала шагнуть вперед, но живот перевешивал, ноги разъезжались — и она беспомощно повисла на своем кавалере. «Может, останешься у меня? — тихо спросил Аркадий Семенович, помогая ей выйти из зала. Писательница отрицательно качнула головой, но увидев, или, скорее, почувствовав, как он расстроился, сумела выдавить из себя — »Я сейчас… не готова… в другой раз… и не так офи… циально." Аркадий Семенович приобнял ее, и она, счастливая, несмотря на тошноту и боль в животе, благодарно прижалась к своему спутнику.

А Ира так и осталась сидеть в зале с недоеденным куском торта. Встать, опираясь руками на столешницу, она не могла — податься вперед мешал слишком сильно набитый живот, она и вздохнуть то могла через раз, как можно сильнее откинувшись на спинку стула! Тогда она начала подниматься, широко расставив ноги и опираясь обеими руками на сидение стула. Получилось не сразу — мешали и каблуки, неустойчиво стоящие на скользком полу, и гигантский живот, неподъемным грузом придавивший ее к сиденью. Осторожно, стараясь не наклоняться, с прямой спиной и выпирающим необъятных размеров пузом, она все-таки сумела встать. В глазах потемнело, ноги подкашивались, волны тошноты то подкатывали, то ненадолго отступали. Девушка облокотилась на спинку стула, удобно уложив на нее живот, и снова заметила оставшийся в ее тарелке недоеденный кусок. Нужно было идти, Елена Игоревна ненавидела ждать, а она даже не представляла себе, как добираться до машины, если она и на ногах то стоять не может! «Вроде бы стоя больше влазит» — вспомнила Ира, преодолевая боль и через силу запихивая в себя последние куски торта. Затем она замерла, ожидая, что вот-вот лопнет, словно воздушный шарик, и медленно-медленно, вдоль стенки, пошла к выходу. «Если я сейчас навернусь на этих каблуках, то точно живот точно не выдержит — подумала она. — А если и не лопнет, то с пола я по любому не смогу подняться...».

Она смутно помнила, как добиралась до машины, держась за стену и шатаясь, точно пьяная и неловко ввалилась внутрь, растревожив живот и чуть не затошнив весь салон. Как Елена Игоревна умоляла шофера побыстрее привезти их домой, но при этом ехать помедленнее, а затем бедный шофер долго помогал им выйти из машины, вначале сопроводив до квартиры писательницу — та бессильно повисла на нем, еле передвигая ноги. Ему уже доводилось помогать Елену Игоревне подниматься в квартиру — иногда он помогал заносить тяжелые подарки, иногда ей было слегка нехорошо после слишком обильного банкета, но в таком состоянии он видел ее впервые. Иру же шофер и вовсе поднял на руки и осторожно донес до квартиры, уложив ее на диван. Затем помог разуться Елене Игоревне — та сразу рухнула на кровать, совершенно выбившись из сил, и, прикрыв дверь, уехал. Он уже предвкушал завтрашний день, когда отошедшая то ли от пережора, то ли от выпивки начальница строго прикажет забыть все, что он делал и видел сегодня, и щедро отблагодарит его за понимание...

Ира лежала на диване, тихо плача от боли. Зрелище было еще то — брюки и ремень расстегнуты и немного спущены вниз, смятый топик прикрывает лишь грудь, а между ними возвышается настоящей горой чудовищных размеров живот, непонятно каким чудом выдержавший такое количество разнообразных кушаний. «Завтра, если жива останусь, обязательно займусь спортом — простонала она. — Нельзя мне было столько жрать… о-о-о-ой, бедный мой животик...» -«У меня где-то таблетки для пищеварения были — отозвалась Елена Игоревна. — От них вроде полегче становится. Если найдешь, и мне одну дай, или лучше две. Что-то я сегодня тоже налопалась сверх меры.» Писательница лежала на кровати, оставшись в одном костюме Евы — ей казалось, что даже трусики и лифчик пережимают ей живот и не дают дышать. Никаких складочек на животе уже не осталось и в помине — он возвышался огромной, тугой полусферой. «Я встать не могу — ответила Ира. — Я даже дышать не могу. Мой живо-о-о-от!». «Я что-то тоже перестаралась — вздохнула Елена Игоревна — боюсь, что завтра в юбку не влезу… Лишь бы шеф к театралам не послал — тут даже корсет не поможет». «И я не влезу — обреченно призналась Ира, вспомнив про оставленные на работе джинсы с высокой талией. — на мне теперь ни одни джинсы не сойдутся». «Оставь себе эти золотые брюки, ты в них шикарно смотришься — предложила писательница. — Мне они все равно малы». «Завтра же после работы иду на фитнес — застонала Ира. — Я так даже дубленку не застегну, придется зимой ходить с голым пузом...» «Может мне тоже с тобой сходить? — заинтересовалась начальница.- Что-то я в последнее время потяжелела. Да и обидно — столько вещей, и все не налазят». «Наверное, можно»… — растерялась Ира. Сколько она помнила Елену Игоревну, та моментально пресекала любые намеки на диеты, спорт и прочие методы борьбы с лишним весом. Не застегивается — втиснусь лежа, не влезаю сама — попрошу ассистентку — в ее мире слова «худеть» вовсе не существовало...

«Хотя ни к чему мне это — Елена Игоревна словно услышала Ирины мысли. — Я все же солидная женщина, и так дел невпроворот, буду я еще ногами в разные стороны дрыгать… О-о-ох, мой живот… Может мне выходной взять на завтра, как думаешь?» Ира лишь простонала в ответ, ей было совсем плохо. «Вот и я так думаю — продолжала писательница. — Останусь дома, статью о выставке фото писать. Мало ли куда пошлют… а я сейчас даже туфли застегнуть не смогу.» -«А если там снова будет ужин — вдруг ужаснулась Ира — Я же тогда точно по швам лопну!» «Решено, звоню шефу, скажу, что приболела» — тяжело дыша, заявила Елена Игоревна. Она с трудом поднялась, опираясь на край кровати и держась за стену, подняла сумочку — хорошо, что та оказалась на столе, а не на полу, достала телефон… Короткий звонок — заболела — да, да, конечно — постараюсь послезавтра — спасибо, постараюсь… «Мне бы таблетку от живота — напомнила Ира. „Ага, сейчас… ой… хм...“ — раздалось неожиданное шуршание и треск. „Что такое — поинтересовалась Ира. — кончились?“ „Да не, — голос Елены Игоревны заметно повеселел, — нам с тобой, оказывается, Аркадий Семенович по мороженому передал. И тебе, и мне — две вазочки, упакованы так занятно...“ „Какое еще мороженое — всхлипнула Ирина, — я и так даже пошевелиться не могу“. „Не хочешь — не надо — ответила Елена Игоревна. — я тогда обе съем...“ „Не надо, я сейчас! — воскликнула Ира, изо всех сил стараясь подняться с дивана.