Интимное застолье

Интимное застолье
(My Fantasy Feeder Date)

Семь вечера. Вся в нетерпении. Вот-вот появится он. Остался всего час.
Нервничаю.
Смотрю в угол, на большой аквариум. Мягкая подсветка в зеленой воде всегда успокаивает.
Еще раз глубоко вздыхаю и включаю один из своих любимых дисков. Из динамиков струится старый добрый джаз.
Обхожу вокруг обеденного стола. Еще раз перепроверяю, все ли на месте. Тарелки, расписанные растительным орнаментом, приглащающе поблескивают. О, как я жду того, что скоро будет — на тарелках вот-вот будут большие и сытные порции, мои любимые блюда. Молодой цыпленок, зажаренный до идеальной корочки; картофельное пюре со сливками и капелькой масла; зеленые бобы с луком и ветчиной; рагу с домашним перцем; подрумяненные рогалики с маслом. От одного запаха можно голову потерять!
Полвосьмого. К большому зеркалу, последняя проверка. О, какое роскошное и объемистое отражение передо мной! Страстно взбитая прическа, идеально рассчитанный беспорядок сияюще-черных локонов. Безупречный макияж, от мягких глазных теней до пухлых роскошных губ и двойного подбородка. Взгляд скользит ниже. Бюст со вчерашнего дня словно вырос до шестого размера, хотя на белье на всех этикетках стоит «четвертый двойной полноты; довольно накрываю груди обеими ладонями, любовно тиская их, как теплые мягкие игрушки.
Атласный корсаж черного платья поддерживает их, уверенно и незаметно. Взгляд опускается ниже, к объемистому холму моего живота. Ухмылка до ушей. Оглаживаю большой-большой живот обеими ладонями, такими маленькими и нежными. Мммм, как возбуждающе… Приподнимаю насколько получается и отпускаю. С роскошным „шлеп“ он соприкасается с моими массивными бедрами, снова вернувшись к обычному своему свисающему состоянию. Взгляд еще ниже. Пухлые ступни под весом изрядно упитанной меня уютно утопают в плюшевом ковре.
Ну, девочка, ключ на старт!
Телефон. Лучшая подруга — желает удачно провести вечер! Да уж будь уверена...
Семь пятьдесят пять. Еще раз проверить изобилие вкусностей на буфете, быстро взглянуть на цыпленка и рогалики в духовке...
Восемь ровно. Звонок в дверь. Натягиваю улыбку пошире и шагаю к порогу. Он невероятно, невозможно прекрасен в светлом костюме, несмотря на невеликий рост — всего 165 см — легкие туфли-мокасины отнюдь не кажутся непропорционально велики на его больших ногах. Приглашаю — входи, — и он передает мне бутылку охлажденного шампанского. А когда я закрываю дверь, в руках его непонятно откуда возникшая роза, одинокая, пышная, изысканно-красная. С бутылкой и розой в руках иду на кухню. Он держится позади меня, на расстоянии, любуясь роскошными пропорциями моей обширной фигуры, всеми выпуклостями и округлостями.
Ставлю розу в вазу, кладу шампанское в ведерко со льдом, и тут он произносит:
— Ты уже довольно потрудилась.
Берет меня за руку, подводит к столу, выдвигает мое массивное кресло и ласково подталкивает к нему, мол, присаживайся. Целует мое запястье и добавляет:
— Я накрою на стол.
Одно за другим ставит он на стол полные блюда. Первым идет цыпленок; желудок мой предвкушающе урчит. Зеленые бобы, рагу, рогалики. Потом ставит на стол ведерко, бутылка в нем уже сочится каплями конденсата. Усаживается, придвигает свой стул ближе к моему. Целует меня в пухлую щеку и говорит:
— Сегодня вечером, детка, я тебя покормлю.
Наклоняется и касается моего отвисшего живота; щекотно. Я хихикаю, а он радостно сообщает:
— Мне нравится, когда ты смеешься, от этого у тебя животик колышется.
Поощрительно улыбаюсь. Не мужчина, чудо. Честный, храбрый, не стыдится открыто показывать, что любит свою толстушку.
Он откупоривает шампанское, наливает в два изящных бокала. Тост — за нас, — одновременно отпиваем по глотку. Только мой глоток куда больше, чем его. Он вынимает бокал у меня из руки, ставит на стол и спрашивает:
— Начнем?
Согласно улыбаюсь.
Он медленно кормит меня. Сперва — с рук, цыпленком; потом берет столовую ложку и кормит меня кремово-нежным картофельным пюре, перемешанным с густым рагу, перемежая все это бобами и рогаликами. Вытирает салфеткой с моего подбородка каплю соуса. Снова подносит к моим губам шампанское.
— Вкусно?
Да, о да!
И он снова погружает ложку в пюре, а потом запихивает мне в рот половину рогалика.
Я медленно пережевываю пищу — ведь если я буду жевать быстрее, часть этой роскоши упадет и будет потрачена зря, а оба мы этого не желаем. Потом он снова подносит к моим губам кусочек цыпленка. Жую тщательнее, корочка хрустит на зубах.
Он наклоняется и шепчет мне на ухо:
— Можно тебя поцеловать?
Поворачиваюсь к нему — вот она я, пожалуйста, — и губы его касаются моих.
— Вкусно, — сообщает он и подносит к моим губам еще ложку.
— Кажется, я наелась, — говорю я.
— Правда? — вздергивает он бровь. — Но ты съела всего лишь шесть кусочков цыпленка, три тарелки бобов, пять рогаликов и три порции картошки. Может, все-таки покушаешь еще?
С улыбкой отвечаю „да“ и откидываюсь на спинку кресла. Он радостно наклоняется надо мной и крепко целует в губы, уже не спрашивая дозволения.
Потом скармливает мне еще четыре кусочка цыпленка, остаток картошки, рагу и бобы. Я повторяю:
— Я наелась; по-моему, больше не влезет.
А он отвечает:
— Ну же, давай, последний кусочек остался.
Последний кусочек рогалика. Медленно-медленно жую и глотаю. Он наклоняется к моему вздувшемуся животу — и весь сияет, почувствовав, какой он стал тугой и плотный.
Потом он поднимается и идет на кухню. Возвращается с большой ложкой и полуторалитровой коробкой „Колокольчика“. Мягкий десерт из мороженого, шоколада и творога.
— Как насчет десерта, крошка? — интересуется он.
— А тарелка где? — спрашиваю я.
— Она тебе не нужна, — ухмыляется он.
Зажигает свечи на столе и выключает верхний свет. Глубоко вдыхаю, медленно выдыхаю.
— Я готова, — говорю я.
Если подумать, пожалуй, все-таки в меня немного влезет. Хотя с места я сдвинуться уже не могу.
А он радостно принимается кормить меня мороженым. Сперва набирая в ложку лишь по чуть-чуть, а потом все больше, с горкой черпая роскошно-сытный десерт, медленно переправляя мне в рот ложку за ложкой, нежно и бережно… и вот он уже выскребает из коробки последние остатки. Поверить не могу, что я съела ВСЕ это. Так ему и говорю.
— Я горжусь тобой, крошка. Теперь ты добрая, сытая и довольная?
— О да, — отвечаю я, — теперь бы на диван...
Сквозь полумрак, озаренный лишь желтоватым пламенем свечей, он ведет меня к дивану. От тяжести в желудке с трудом ноги переставляю. Живот свисает почти до колен, а ступни распухли едва ли не вдвое. Добираюсь до дивана и обессиленно плюхаюсь на него, освободив ноги от чрезмерной нагрузки собственного более-чем-избыточного веса. Он стоит перед диваном, любуясь моими роскошными, колышущимися от резкого движения телесами.
Хочу, чтобы он был рядом со мной. Показываю на подушку. Он присаживается и немедленно начинает поглаживать мой раздувшийся сверх всякой меры живот.
— Люблю тебя, — говорит он скорее ему, нежели мне, и наклоняется поцеловать — опять же скорее не меня, а мое пузо. От прикосновения его губ я вздрагиваю; он приподнимается и целует меня теперь уже в губы.
— Люблю тебя, — повторяет он и повторяет поцелуй.
Дольше и более страстно.
Рука его скользит ниже, к моим массивным бедрам… он глухо стонет, собирая в ладонь полную горсть нежной плоти с внутренней стороны бедра, теребит ее… Я хватаю его руку — дальше, хочу дальше! — однако пальцы мои обессиленно расжимаются, переполненная чувствами, я готова следовать всем его движениям. Еще один поцелуй, длинный и страстный.
Он направляет мою ладонь к выпуклости на своих джинсах; с удовольствием поглаживаю предложенное и принимаюсь расстегивать молнию. Он обнимает меня, крепко-крепко. Чувствую себя как за каменной стеной, окруженной заботами и любимой. Мы оба этого хотим. Смотрю в его глаза и целую его.
С его активной помощью перемещаюсь в позу наездницы, тело его погружается между моих бедер, лицо скрывается под моими пышными грудями, а мой громадный живот всей своей немалой тяжестью лежит у него на груди. Он повторяет, как же он обожает чувствовать на себе весь мой вес.
Он высвобождает из-под подола платья мои широкие бедра и ныряет ладонью в сочную влагу меж моих бедер; я содрогаюсь от удовольствия. Он целует мою шею и повторяет, какой же толстой я стала за время ужина и как его возбуждает чувствовать на себе женщину моих роскошных статей.
Потом, нежно и резко, направляет себя в мою пылающую бездну. Мы движемся в едином чувственном ритме, могучим дуэтом, какого я и представить себе не могла, поглощенные друг другом… пальцы переплетены, тела слиты в потоке общей страсти… он повторяет „люблю тебя“, и вот мы оба достигаем вершины, истекая наслаждением...
А дальше — дальше великолепные, дарующие радость разговоры, перемежаемые великолепной, дарующей радость едой. Засыпаем в обнимку.
И просыпаемся, когда на лицах наших вовсю играют лучи утреннего солнца...