Ханна

Ханна
(Hannah)

Вся разбухшая, она развалилась на кровати, любовно оглаживая свой колоссальный живот. Полусидя, спасибо надежным подушкам, голова запрокинута и чуть клонится набок. Ханна тяжко вздохнула — измеряйся вздохи в килограммах, тяжесть эта была бы почти равна ее собственному весу — и застонала. От боли, безусловно. От боли — и наслаждения. Наслаждение это читалось на ее румяных круглых щеках, обрамленных темно-русыми кудряшками, дыхание стало горячим и прерывистым.
Ханна скосила глаза на солидное, во всю стену, зеркало — и снова застонала, прикусив губу и выгибаясь всем своим расплывшимся телом.
Отражение в зеркале в точности соответствовало ее самоощущению. Беременная бегемотиха. К объемистым складкам двойного подбородка прилипли крошки и пятна соуса, которые ухитрились не попасть в ее рот; такие же в несколько большем объеме испачкали груди, которые казались небольшими исключительно по причине выпиравшего чуть пониже колоссального раскормленного пуза размером с пляжный мяч, тугого и твердого как камень в области желудка, а ниже переходящего в сплошное мягкое сало. Сия нижняя часть свисала между раздвинутых бедер, а самый нижний краешек пуза уже касался простыни, и от этого Ханну пробирала сладостная дрожь.
Сегодня она слопала столько, что обзавидовались бы все герои Рабле. Пухлые пальцы любовно коснулись одной из складок на боку, не осмеливаясь коснуться вздувшегося желудка. Два стейка, полная миска риса с жареным сыром. Жареные тортильи, дюжины этак три. Жареные фахитас с гарниром, много. И гуакамоле, никак не меньше литра.
Разбухшая, почти неспособная пошевелиться, обожравшаяся сверх всякой меры, Ханна чувствовала себя раскормленной сивтоматкой, и это возбуждало ее еще сильнее. Ладонь протиснулась между тяжелым салом пуза и расплывшимся бедром, мягкие пальцы не без труда дотянулись до скрытой в жирах расщелины. Ах! Одно это прикосновение почти оправдывало затраченные усилия, с каждым разом переполненное чрево все больше и больше протестует против таких упраждений… почти, да. Лучше чуть-чуть потерпеть.
Ханна снова обмякла на подушках, икнула и обеими руками принялась оглаживать свое раскормленное пузо и прилегающие складки. Но недолго: приятственное занятие прервал зуммер телефона.
Черт. Ну что еще такое?
Она медленно и неуклюже потянулась к тумбочке, сама себе удивляясь: оказывается, вопреки собственным габаритам, она еще способна на такие движения. Кое-как повернулась набок, дотянулась до телефона. Запыхалась, словно пробежала стометровку. От этого Ханну снова пробрало сладостными
мурашками.
Так, вот он телефон, а вот СМСка:

00:14. Десерт готов. Пончики?

Черт. Она обожралась до невозможности, желудок трещал. И все-таки Ханне снова захотелось есть.
Она играла с огнем и прекрасно это знала, и все-таки сомнения разрешились очередной волной сладостного предвкушения.
Прежде чем снова перекатиться на спину, расплывшись по подушкам собственным монументальным весом, Ханна набрала на телефоне ответ:

00:16. Хрю!