Груз былого
Груз былого
(The Weight of the Past)
Поезд замедлил ход и выплюнул меня на платформу в городке, где я не был более десяти лет. Бакингэм. Название откуда-то из глубин былых веков. Я поправил лямки рюкзачка — дешевая синтетика, по ощущению и по факту, куплен-то в последнюю минуту специально для этой… поездки.
Двадцать восемь лет. Холостой, одинокий и местами уставший от жизни. Потому как вся моя жизнь в каменных сотах большого города расписана по нотам: работа, спортзал, изредка — свидания через «Тиндер», послевкусие от которых исчезает быстрее дешевых хлопушек. А потом в мою жизнь вдруг снова ворвалась Микаэла. Запрос в Мордокниге, неловкое поначалу сообщение, а потом… целый поток воспоминаний.
Микаэла. Та самая, моя Микаэла. Когда-то мы были неразлейвода. Пара бескрышных недорослей, пьяных от гормонов и дешевого пива. И секс… что ж, мать-природа не зря его придумала. Дикий, безудержный, постоянный. В семнадцать лет мы думали, что знаем все на свете. Естественно, мы ничего не знали.
Мы просто разошлись — с людьми так бывает. Разные университеты и вообще разные пути. Что-то я о ней за эти годы мельком слышал — словечко-другое через общих приятелей — мол, она, закончив местный универ, так и осталась в родных краях. Фоток ее я тоже не видел, на мордокнижном профиле висела плохонькая аватарка, явно вырезанная из снимка университетского выпуска.
Но вот сообщения ее… виртуальные беседы наши были что-то с чем-то. Ее реплики — остроумные, игривые, исполненные желания, точно как мои. Словно и не было всех этих лет в разлуке. Прежняя искра определенно не погасла. А тема наших прежних бадабумов всплывала… часто. В итоге она предложила «приезжай в гости». Вспомним, мол, былые деньки, и подимгивающий смайлик.
И вот он я, приехал, за спиной рюкзачок со сменой одежды, в желудке стайка бабочек. Гремучая смесь нетерпения и предвкушения. Я поймал такси и назвал адрес Микаэлы, хотя в голове и продолжало скрипеть мерзкое «а что, если все обернется плохо?»
Через пять минут меня привезли к скромному, полускрытому в зелени домику с идеально подстриженной лужайкой. Нормальный такой домишко в пригороде. Совершенно не похожий на наши юные года — сплошной хаос под пивной кумар. Я расплатилсЯ, глубоко вздохнул и шагнул на дорожку, вымощенную каменной плиткой.
Дверь открылась еще до того, как я мог бы постучать. И на пороге стояла Микаэла.
Только вот… не та Микаэла, какую я помнил.
В памяти у меня намертво застряло худенькое, даже воздушное создание, бледная кожа при черных-пречерных волосах экспериментальной стрижки — не готка, просто такой типаж, — и искрящийся взор той еще оторвы. А эта женщина… была большая. Очень большая. Волосы остались такими же черными, но стянуты в простой «конский хвост», полностью открывая лицо, мягкое и полное, однако это несомненно была Микаэла. И все та же искра в очах.
— Том! — воскликнула она, тепло и приветственно. — Ты все-таки приехал!
И обволокла меня со всех сторон, объятия ее были на удивление нежными. Вовсе не неприятными, просто… иными. Я ощущал мягкость, ощущал инерцию ее немалого веса, и организм мой пребывал в перманентном раздрае.
— Я… рад тебя видеть, — сумел выдавить я, пытаясь осознать, что именно я все-таки вижу.
— Входи же, нечего стоять и лупить зенки! — заявила она, и игривый тон был таким же, как в былые дни.
Я последовал за ней внутрь. Уютный домик с удобной на вид мебелью и ароматами выпечки. Все такое… домашнее. Уж точно не та наша конура старой общаги, что не сильно отличалась от трущоб.
Несколько часов мы наверстывали упущенное. Микаэла поведала мне о своей жизни в Бакингэме — со старших курсов работает библиотекарем, а в качестве хобби наводит ажур у себя в саду. Я описал свое лондонское бытие, работу графическим дизайнером, череду неудавшихся отношений. Мы смеялись, вспоминали, и я даже почти позабыл о фигуральном слоне в комнате — хотя, конечно же, этот слон, в смысле очень большая и красивая женщина, все время был здесь, и не заметить этого было никак нельзя. Та, прошлая Микаэла была отпечатком былого, воспоминанием, наложенным на эту вполне реальную женщину. И вопрос, что терзал меня еще с поезда, снова встал в полный рост: так что насчет секса?
С течением времени разговор, разумеется, все чаще сворачивал на былые деньки. Мы обсуждали наши лучшие воспоминания, и ту дичь, которую тогда творили, и конечно же, секс. Как мы прятались по кустам, чтобы урвать жаркий поцелуй… а когда удавалось, то и сколько-то минут безудержной страсти.
— Мы не знали удержу, да? — понимающе проговорила она.
— О да, — согласился я, во рту у меня внезапно пересохло.
Она потянулась и взяла меня за руку. Ладонь ее была мягкой и теплой, и от ее прикосновения меня знакомо пробрало.
— Значит… — низко и глухо прошептала она, — ты думаешь о том же, о чем и я?
Сердце мое колотилось. Вот оно. Момент истины. Я смотрел в ее глаза в поисках знака, намека — что делать. И увидел его. Искра старой страсти, та оторва, которая тогда меня покорила с первого взгляда — она никуда не исчезла.
— Быть может, — чуть слышно выдохнул я.
Она улыбнулась — медленно, соблазнительно. У меня коленки подогнулись.
— Тогда идем, — поднялась сама и легко вздернула меня на ноги. — Спальня рядом.
Чистая и аккуратная спальня была отделана в мягких пригнушенных тонах. Большую часть ее занимало королевских размеров ложе, накрытое плюшевым завлекательным пледом. Микаэла развернулась ко мне, в очах горело ожидание.
— Ну? — шутливо вопросила она, — ты целовать меня будешь, или как?
Повторного приглашения не требовалось, я наклонился — разумеется, выросла она за эти годы лишь в обхватах, а так оставалась на голову ниже меня, — и поцеловал ее, сперва неуверенно, однако поцелуй быстро стал глубже, более страстным и нетерпеливым. Губы ее были полными и мягкими, языки наши танцевали, и… это было на удивление хорошо, насквозь знакомо и в то же время иначе.
Целовались мы долго, прижимаясь друг к дружке. Я чувствовал ее мягкие выпуклости, тепло ее кожи. Странное ощущение, но вовсе не неприятное.
В конце концов мы разлепились, необходимо было вдохнуть толику кислорода.
— Ух ты, — голос у меня чуть дрожал, — а ты все еще знаешь толк в поцелуях.
Она рассмеялась, глубоко и чувственно.
— Ты тоже, — отозвалась она.
И мы принялись раздевать друг друга — намеренно не торопясь. Я помог ей выбраться из платья, она помогла мне стащить рубашку. Я не мог не пялиться на нее — очень уж ее тело отличалось от того образа в моей памяти. Большие полные груди, массивный круглый живот в сетке растяжек, могучие и тяжелые бедра. Но вся эта мягкость несла в себе красоту, невероятную чувственность, которой я как-то прежде и не ощущал.
Она увидела мой взгляд, на лице ее промелькнула неуверенность. Я сжал ее ладонь.
— Не переживай. Ты прекрасна.
Микаэла улыбнулась, тепло и естественно.
— Спасибо.
Мы влезли на кровать и с минуту просто лежали там, обнаженные, разглядывая друг друга. Тишина скрипела от предвкушения.
— Итак, — сломал я эту тишину, — чего именно ты хочешь?
Она ухмыльнулась.
— Думаю, ты прекрасно знаешь, чего я хочу.
И мы перешли к делу, занявшись любовью.
Это было… иначе. Другие углы, другие ощущения. Больше плоти, больше тяжести, больше… всего. Иногда неуклюже, иногда не слишком удобно. А еще — невероятно интимно, невероятно чувственно.
Мне пришлось приспособиться. Пришлось исследовать новый ландшафт, новую топографию удовольствия. Все было совсем не так, как в семнадцать лет. Медленнее, целеустремленнее, и сосредоточены мы были скорее на связи, нежели на чистой и беспримесной страсти.
Разок я не смог подобрать удобной позы. Я был сверху, удерживая на руках собственный вес, но мускулы устали, я чуть изменил позицию, попробовал подобрать угол получше, однако в итоге надавил на нее сильнее, чем хотел.
— Уфф, — выдохнула она, — так тяжеловато будет, тигр.
Я тут же отстранился.
— Боже, прости, я вовсе не хотел...
Микаэла хохотнула, тепло и всепрощающе.
— Все хорошо. Просто аккуратнее, но ты продолжай.
И я попробовал вновь, аккуратнее, нашел-таки нужную позу — и мы продолжили. Может, вышло и не идеально, но хорошо. Очень хорошо.
Вот так вот, голышом, открыто, вплотную во всех смыслах, когда оба мы так хорошо знакомы, в лучшем и в худшем виде — ничего не скрывая, никем не притворяясь, только мы, двое, после долгой разлуки, наверстывая все эти годы и вновь изучая тела и души друг друга...
А потом мы просто лежали в кровати, утомленные, но уверенные. Уютное молчание, исполненное покоя и основательности.
— Ну, — на сей раз молчание нарушила она, — это было… интересно.
Я рассмеялся.
— Ага, «интересно» — то самое слово.
— И, — повернулась она ко мне, — что ты думаешь?
Я помолчал. Снова — момент истины. Я мог соврать, сказать — потрясающе, просто как в старые добрые времена. Но это было бы нечестно по отношению к нам обоим.
— Было… иначе, — честно ответил я. — Но еще было… хорошо. Правда хорошо. Просто надо приспособиться.
Она улыбнулась, с облегчением.
— Понимаю, о чем ты. Для меня тоже было… иначе. Но мне понравилось. Очень.
Я нашарил ее ладонь и легонько сжал.
— Мне тоже.
И мы лежали вот так, рука в руке, просто наслаждаясь тем, что мы рядом и вместе. Груз былого, груз ожиданий, исчез. Да, все не так, как было когда-то, однако это нечто новое, нечто иное, нечто… настоящее.
И уже погружаясь в сон, я осознал, что ехал в Бакингэм в поисках чего-то знакомого и простого. А нашел кое-что куда более ценное: связь, открытость, любовь, которая с годами выросла и изменилась так же, как и мы сами. И может быть, да, может быть, это даже лучше, чем тот крышесносный секс пары семнадцатилеток. Может быть, это именно то, что мне и было нужно.