Генри и Эйприл
Генри и Эйприл
(Homecoming)
Генри только что не приплясывал от нетерпения. На днях он получил сообщение от школьной подружки, Эйприл — первое с тех пор, как она уехала в колледж. Все эти годы он о ней даже и не слышал, но вот сейчас она решила вернуться в Лос-Анджелес и предложила встретиться.
Хотелось бы знать, как она изменилась за эти четыре года. Когда они виделись в последний раз, Эйприл была старшеклассницей — более чем упитанной, под сто сорок кило, и пребывала в непростых отношениях с собственным весом. Как раз тогда Генри наконец решился ей признаться, что предпочитает крупногабаритных барышень и, более того, является любителем раскармливания. Потребовалось объяснить кое-какие термины, и тогда Эйприл сказала «мне нужно над всем этим серьезно подумать». И пока она думала, ее родители переехали в Миннесоту вместе с ней. Там она и закончила школу, а потом пошла в колледж.
Куда деваться — Генри вынужден был жить дальше, без нее. Закончил колледж в Лос-Анджелесе, получил приглашение на работу еще после второго курса, — повезло, — так что сейчас уже имел и стабильное место, и апартаменты в хорошем районе.
Получив весточку от Эйприл, он был на седьмом небе от счастья, удивился лишь, что она намерена встретиться прямо у него дома. Мол, мы с тобой вроде не чужие друг другу, а кроме того, у меня для тебя сюрприз...
Пустьм сюрприз, решил он, и они договорились встретиться в субботу, так что весь остаток недели Генри наводил марафет на свое холостяцкое логово.
День Д настал. Прозвенел дверной звонок. Он побежал к двери и распахнул ее.
На пороге стояла Эйприл во всей своей красе.
У него челюсть отвисла.
В ширину она выросла раза в три. Лицо, все еще красивое, стало совершенно круглым, шея исчезла под тремя подбородками. Руки-ноги, бедра и грудь у нее изрядно раздались в объемах, но все это бледнело в сравнении с колоссальным пузом.
— Генри! — радостно облапила его гостья, и конечно же, из-за разницы в габаритах его лицо застряло где-то у нее в декольте. Впрочем, Эйприл выпустила его до того, как кислорода в легких действительно стало не хватать. — Думаю, ты заметил некоторые перемены во мне, — ухмыльнулась она, любовно огладив свое раскормленное пузо. — Четыре года сплошного обжорства, ну и вот итог.
Она повернулась боком.
— Как тебе кажется, я не переборщила?
В профиль Генри мог полюбоваться также ее задним фасадом, более чем крупногабаритным, но, конечно же, и близко не дотягивающим до феерических габаритов пуза.
— Напротив, от твоей нынешней фигуры у меня просто крышу рвет, я уже от нее без ума!
— Настолько без ума, что и дальше будешь держать меня на пороге?
Генри вышел в коридор и изобразил поклон.
— После вас, мадам.
— О, ты всегда был джентльменом, — послала ему воздушный поцелуй и вперевалку двинулась вперед. И замерла на втором шаге, поскольку оказалась банально шире дверного проема.
— Прости. Кажется, я все-таки слишком растолстела.
— Чушь, ты невероятно красивая и соблазнительная. Сейчас помогу, — и Генри уперся обеими руками в ее громадные окорока. Ему показалось, что руки утонули в податливом сале чуть ли не по запястья.
Эйприл попыталась протиснуться сквозь дверь, раздувшееся пузо ее даже заскрипело на дверных косяках.
Генри надавил, пытаясь пропихнуть внутрь это раскормленное хозяйство. Чуть-чуть получилось, но колоссальное пузо ну никак не могло протиснуться через дверной проем.
— Прости, но похоже, меня таки стало слишком много...
— Не извиняйся, сейчас разберемся, — бодро заявил Генри.
Обвил ее руками насколько мог, уперся ногой в стену и высвободил громадное пузо Эйприл из плена дверей.
— Давай попробуем боком, — помог он ей повернуться.
Не то чтобы поперек она была меньше, чем вдоль, но теперь податливое пузо можно было немножко сжать, перераспределив объемы.
— Сейчас… — пропыхтел Генри, пропихивая эту мягкую массу жира в дверь. Вынужденно прижимаясь к этому великолепию, он почувствовал, как его плоть напрягается и восстает.
Она, наверное, тоже, ибо обратилась напрямую к своему пузу:
— Ну же, давай, ты сможешь!
И они таки смогли, еще чуть-чуть, и эпических объемов пузо оказалось уже внутри квартиры, ходя ходуном. Эйприл придержала его обеими руками и с улыбкой развернулась навстречу Генри:
— Спасибо, что помог.
Подалась вперед, собираясь чмокнуть его в щеку, но слишком массивное и выпирающее пузо попросту сшибло с ног хозяина квартиры.
— Ой, прости, вечно забываю, какая я неимоверно громадная...
— И какая неимоверно красивая.
— Еще раз спасибо, но давай-ка попробуем снова...
Боком, чуть наклонилась — и дотянулась-таки губами куда хотела.
— Не пойми меня неправильно, возбуждает, конечно, невероятно, согласна, но и жизнь порой изрядно усложняет, — обхватила она пузо обеими руками. — Хотя, о чем я вообще говорю? Усложнение — это ведь тоже возбуждающий фактор! А все из-за того, что вокруг постоянно была целая гора еды, ну и все мои внутренние демоны чревоугодия не устояли, — фыркнула Эйприл. — Я должна была вернуться, пока еще помещалась в самолет. — Рукой нырнула в сумочку, извлекла шоколадку и немедля отправила ее в рот. — Видела бы ты физиономию стюардессы! Я мало того что заняла сразу три кресла, так еще и три удлиннителя ремня понадобилось! — Выразительно похлопала свободной рукой по несомненной причине данного факта.
Генри не верил, что все это на самом деле. Старая подружка здесь, с ним, разжиревшая до невероятных пропорций, в фантазиях своих он уже лежал на этом колоссальном пузе аки на перине… однако, собравшись с духом, он попытался вести себя как джентльмен.
— Надеюсь, тебя не волнует, что платье такое тесное, — заметила Эйприл, вновь привлекая внимание к своему невероятно разбухшему шарообразному пузу. — Я понимаю, что выгляжу в нем еще больше, чем на самом деле, просто все время вырастаю из одежды...
Генри предпочел ответить в романтическом тоне:
— Твой живот так кажется еще прекраснее, да и поднимает… настроение.
— Спасибо за комплимент, — улыбнулась она, опускаясь на диван; рассчитанный на троих, под ней он сразу превратился в неширокую скамеечку. Эйприл пришлось раздвинуть ноги, чтобы пузо спокойно свисало вниз. — Ты знаешь, как сказать девушке приятное… — Задумчиво глянула на это самое пузо, которое болталось буквально в десяти сантиметрах от пола. — Просто мне иногда кажется, что все же я слишком толстая...
Эйприл чуть откинулась на спинку дивана. Раздалось звучное «хрясь», и все четыре ножки подломились, брызнув щепками в стороны.
Генри метнулся к ней.
— Все в порядке?
Она заплакала.
— Нет, не в порядке! Я так разжирела, что даже на диван сесть не могу!
— Нашла о чем горевать, диван был старый и я все равно собирался его менять, — попытался он ее успокоить.
Эйприл, однако, продолжала реветь.
— Я так и знала! Я слишком толстая! Столько времени и денег угрохала на это чудовище, потакая собственному извращенному желанию, и что в итоге? Я слишком разжирела чтобы ходить, чтобы сидеть, чтобы вообще что-нибудь делать! — Она сложила пухлые руки на животе, под арбузными грудями. — С моим везением я небось слишком раэжирела даже чтобы трахаться.
Генри встал на колени, обвил пузо Эйприл обеими руками и нежно чмокнул куда-то в район пупка.
— Чушь. — Помог ей подняться с обломков дивана. — И готов тебе это доказать хоть сейчас.
И наклонился, целуя ее в губы. Могучее пузо Каролины при этом прижималось к нему так, что не ощутить восставшую плоть было невозможно.
Она улыбнулась, подалась вперед и пузом прижала его к стене.
— Согласна.
Пробежав пальцами по этому великолепию, колоссальному и податливому, Генри полушепотом предложил:
— Ты невероятная. Давай-ка стащим с тебя это платье и займемся делом...
Эйприл немедля потянула желтое платье через голову, высвобождая все свои тучные прелести, раскормленные годами обжорства.
— Ну и как?
Мяссивные ягодицы, похожие на тяжелые пляжные мячи; мясистые расплывшиеся бедра; объемные тучные руки — суставы на локтях и запястьях лишь угадывались в общей массе сала; громадные груди, выпирающие из слишком тесного, трещащего под их напором бюстгальтера...
— Кажется, у тебя не только живот вырос, — ласково ткнул Генри в пухлую плоть, вылезавшую из чашек лифчика, — какого они размера, интересно?
— Они — не знаю, а лифчик шили по спецзаказу вроде как одиннадцатым номером, — чуть покраснела Эйприл.
Однако даже этот номер одиннадцать-плюс казался скромным в сравнении с ее пузом — невероятное, колоссальное, оно свисало ниже колен, по факту исключая какую-либо надобность в трусиках — все равно Эйприл не смогла бы их натянуть, учитывая, что это самое пузо выпирало вперед сантиметров на семьдесят и она едва могла дотянуться до собственного пупка.
— Вот что такое настоящее прожорливое пузо, — выразительно огладила обеими руками указанное место Эйприл, зная, что его это явно возбуждает, — оно такое громадное, что я почти ничего и делать не могу — мешается… — Попыталась сдвинуть эту массу сала чуть в сторону и, естественно, ничего не вышло. — Я собственных ног из-за него уже не вижу...
Генри принялся ласкать ее выпяченное пузо.
— Я обожаю твое тело, твое громадное пузо, оно невероятно соблазнительное… — Он наклонился и начал целовать ее пузо, а она почувствовала, как где-то там, промеж ног, в складках жира, окружающих ее промежность, стало горячо и мокро.
Внезапно из глубин титанического чрева донесся громкий рык, невербальный эквивалент требовательного «жрать хочу»! Эйприл хохотнула:
— Прости, но девушка, которая вынуждена везде таскать с собой такую тяжесть, постоянно хочет кушать. И терпения у вот этого вот, — уверенно похлопала она по своему пузу, которое податливо всколыхнулось, — ни на грамм!
Добыв телефон, Генри уточнил:
— Пицца подойдет? Они тут как раз за углом.
— Конечно, — взгляд Эйприл тем временем остановился на большом пакете чипсов, — я пока погрызу?
И, ожидаемо не услышав отказа, закинула в рот сразу горсть. Прожевав, добавила:
— Мне шесть мясных — больших, конечно.
Набрав номер и сделав заказ, Генри сообщил:
— Двадцать минут.
— Как раз успеешь показать мне свою спальню, — Эйприл выразительно погладила пузо свободной рукой, продолжая поглощать чипсы.
Генри повел ее к спальне, короткими по необходимости шажками, все жиры Эйприл колыхались туда-сюда. Внезапно она остановилась. Все та же проблема: самая массивная часть ее пуза полностью заняла дверной проем и застряла промеж косяков. Она сдвинулась назад и повернулась боком, надеясь, что так все-таки получится вписаться, однако расстояние между ее массивными окороками и куполом колоссального пуза явно превышало ширину дверей.
— Что такое? — спросил Генри.
Эйприл вздохнула.
— Да все это ненасытное пузо, оно так разжирело, что теперь в двери не пролезает! — Забросила в рот очередную горсть чипсов и выразительно огладила обсуждаемое место.
— Сейчас помогу, позволь… — Любуясь, как все жиры Эйприл утрамбованы между дверными косяками, Генри взялся обеими руками за ее тучное громадное пузо, погрузившись в нежно-шелковое сало. Как следует потискать бы это сокровище… плоть его торчала железным штырем, ему срочно нужно затащить эту прелесть в свою кровать, тем более, она сама категорически хочет того же.
Надавив изо всех сил, он пропихнул ее ненасытное пузо чуть глубже, по ту сторону дверного косяка. Желудок вновь громогласно заурчал, и Эйприл, отправив в рот остатки чипсов, улыбнулась:
— Ты уж прости, но скорее бы пиццу доставили, а то я уже проголодалась!
— Скоро доставят...
Еще один нажим, и наконец колоссальные объемы барышни оказались по ту сторону двери, свободно заколыхавшись.
— Уфф. Ты учти, если ты правда хочешь, чтобы это вот слоновье пузо оставалось со мной и дальше, тебе нужно озаботиться более просторной квартиркой!
И Эйприл выразительно приподняла означенное пузо, а затем выпустило, отчего все ее жиры заколыхались еще сильнее.
— Еще бы не хотеть! Чем больше я его вижу, тем больше хочется! — Столь же выразительно Генри вжался в ее сало тем, чем хочется. Она это почувствовала, и желание разгорелось еще сильнее, а он, окруженный ее жирами, чувствовал ее страсть.
Как раз в это момент раздался звонок в дверь.
— А вот и пицца, — Генри чмокнул ее в щеку, накинул халат и выбежал вон.
Спальня для таких скромных апартаментов выглядела просторной, благодаря умелой меблировке. Дверь стенного шкафа — зеркальная, и Эйприл воспользовалась удобной возможностью оценить свое отражение. В последний раз в полный рост она себя голой видела пару месяцев назад… Невероятно массивное пузо толком в зеркало и не помещалось — хоть анфас, хоть в профиль. Сложив платье лентой, Эйприл пропустила его под пузо и приподняла, аки в слинге, чтобы оценить во всей красе. Гордо улыбнулась и огладила свое взлелеянное годами обжорства сокровище.
— О да, я стала громадной...
И тут апартаменты заполнил аромат свежепринесенной пиццы, отчего в желудке раздалось грозное рычание.
— Уже слышу, несу, — ввалился Генри со стопкой коробок в спальню и плюхнул на столик. — На чем мы остановились?
— На тебе в моих жирах! — и притянула его к себе, вжимая в свои тучные прелести, всего, языки их переплелись, а он любовно зарылся обеими руками в массивные телеса Эйприл.
Всей своей разбухшей массой она двинулась к кровати, одетая лишь в бюстгальтер: сшитый по спецзаказу из особо прочных материалов, он трещал под тяжестью ее колоссального бюста, нежные кремовые арбузы выпирали сверху и снизу, лямки на пару сантиметров утопали в тучной плоти. Но все равно груди Эйприл казались скромными по сравнению с неохватным пузом, выпирающим вперед и в стороны, свисающим до колен, с потерявшимся где-то в жирах пупком.
— Впечатляет, да? — улыбнулась она, видя, куда прикован кзгляд Генри, и погладила свое главное сокровище.
— Просто невероятное, — подтвердил он, добыл из коробки ломоть пиццы и поднес к ее рту, и пока Эйприл поедала сырный треугольник, вновь принялся тискать ее складки.
Кровать жалобно скрипнула, когда Эйприл опустилась на нее, растекаясь по матрацу всем телом. Умостившись на спине, она сразу раздвинула ноги как можно шире. Горообразное пузо торчало к потолку настолько, что лежа, она казалась выше, чем стоя. Генри влез сверху — и ножки кровати подломились, так что все вместе с ними оказалось на полу.
Эйприл от смущения покраснела:
— Ох, прости, я...
Генри прижал палец к ее губам.
— Ну что ты, — и поцеловал ее в верхнюю часть пуза. — После такого я еще сильнее хочу тебя.
И она почувствовала, как сильные руки его приподнимают ее пузо, касаются нежного подбрюшья, ласкают влажное и трепещущее лоно...
Она застонала, затряслась — как же давно с ней такого не было! — и завопила:
— В меня! Войди! Сейчас же!
И автоматически потянулась к коробке, схватив сразу два куска пиццы и запихивая в рот.
Далеко не с первого раза пристроившись промеж тучных бедер, Генри тараном вонзился в истекающее соками тепло, толчок за толчком, каждый раз все сильнее, все глубже, учащая ритм, пузо ее раскачивалось туда-сюда, лифчик трещал по швам — и когда Эйприл, в очередной раз взлетая на вершину, закричала «да!..» — бюстгальтер внезапно лопнул, и массивные арбузные груди ее выплеснулись на волю, аки взлетающие воздушные шары, и тут и Генри выплеснулся внутрь, не в силах далее сдерживаться.
Потом он вышел и перекатился набок, чтобы скормить ей еще кусок пиццы. Эйприл тяжело дышала, пузо ее вздымалось и опадало дирижаблем у причальной мачты — и продолжала жевать.
— Согласен, для моей обжоры мне действительно нужны апартаменты попросторнее, — отдышавшись, Генри поднес к ее рту очередной ломоть пиццы, опустевшая коробка полетела на пол.
Эйприл кивнула, с улыбкой всасывая сырный треугольник в рот целиком. Генри принялся ласково гладить ее неохватное пузо — сквозь слои сала совершенно не чувствовалось, что в желудок только что отправилась целая большая пицца.
Прожевав, Эйприл сообщила перед тем, как потянуться за следующим куском:
— Меня после пиццы всегда тянет на сладенькое. У тебя десерт найдется?
— Мороженое или тортик? — не удивился просьбе Генри, потянувшись к телефону.
— Почему или?
Он понимающе улыбнулся:
— Два или три?
— А сколько скормишь, — похлопала Эйприл себя по пузу.