Дом на берегу
Дом на берегу
(The Beach House)
Прибой бился о берег, вздымая пенные гребни. Дженнифер их не видела. Она сидела в шезлонге спиной к океану, все в той же позе, что и два дня назад.
Взятый в аренду домик на берегу океана должен был обеспечить им прекрасный отпуск. Целое лето для нее и Джима, расслабиться и наслаждаться друг дружкой под чудесным горячим солнцем. Но все это до того, как...
Дженнифер покачала головой и щелкнула пультом, включая зомбоящик. Пока по экрану ползли движущиеся картинки, она пыталась забыть о том, что случилось. Как Джим посреди ночи просто исчез из жизни той, кто не хотела забывать его, несмотря на постоянные походы налево и кучи бабок, просаживаемые на спорттовары. Как он потом прислал ей бумаги с нового адреса, послал пару дружков за своими вещами и оставил ее наедине с руинами их прежней жизни, включая невозвратный залог за романтический отпуск на пляже.
Впрочем, кое в чем Дженнифер все же повезло. Их дом был выплачен до последнего цента, и у нее имелась работа, позволяющая вполне сносно прокормиться. И даже в этом вот доме на берегу она не будет одна — не надолго, во всяком случае. Ее племянницы уже предложили приехать и составить ей компанию на все лето.
Но когда по телевизору начали крутить романтическую ленту, она зло вырубила ящик, встала и вышла вон. Пройдя мимо окна, бросила взгляд на берег. Домик располагался очень удачно — далеко от муниципального пляжа, почти в личном уголке. Дженнифер не ходила на море, ей сейчас не хотелось видеть вообще никого, но и сидеть в четырех стенах, пожалуй, хватит. Стоит хотя бы немного позагорать.
Приняв сие решение, она поднялась в спальню и переоделась в раздельный купальник — пурпурного цвета, низ фиксировался парой колец на боку, верх — одним кольцом спереди. Затянув все как положено, Дженнифер отбросила на спину свою рыжую гриву и взглянула на себя в зеркало. Купальник, купленный несколько лет назад, был старый и знакомый; тело — скорее новым, подтянутым и крепким как скала вследствие долгих часов в тренажерке. Она хотела выглядеть хорошо на пляже… и для него.
И вот сейчас она смотрела на себя, крепкие руки ощупывали кубики пресса. Дни и часы напролет она потела, отказывая себе во всем, чтобы достигнуть идеальной формы, модельного обличья. Она лишила себя всех своих любимых вкусняшек, питаясь фактически протертой зеленью и полусырыми отрубями — и чего ради? Чтобы ее бросил тот, для кого все это было? Глядя на свое тело, на храм плоти, посвященный тому мужчине, она чувствовала, как пламя гнева разгорается внутри все жарче. Сколько лет жизни она отдала ему, а он гонял ее по тренажеркам, чтобы вот так вот сбежать. Отруби и зелень. Нет уж, довольно. Больше она не позволит себе ничего общего с ним, с его желаниями.
Берег и пляж подождут; сегодня у нее на уме иное.
Дженнифер добралась до телефона, просмотрела рекламный листок и позвонила в местную пиццерию. Заказала три больших с разными начинками, назвала адрес, куда доставить. Прошла в кладовку и вытащила мешки с чипсами и крендельками. Добыла из холодильника две двухлитровки колы и поставила все это на стол. Минуту поразмыслив, добавила к ним коробку печенья из буфета. Во всем этом Дженнифер себе отказывала, пожалуй, все годы, пока вела «здоровый образ жизни». Хватит.
Начала она с печенья, грубо вскрыв коробку и забросив первое в рот. Застонала от удовольствия, ощутив на языке соединение песочного теста с кремом. Наслаждаясь полузабытым вкусом, прожевала и проглотила — и тут же потянулась за следующим. Несколько минут, и она расправилась со всей коробкой, а потом потянулась за колой — запить. Выдула четверть бутылки, утерла рот и принялась за чипсы, горстями забрасывая в рот.
Соленое и сладкое смешалось, она покатала эту волну на языке и громко икнула, прежде чем продолжить. Так продолжалось еще минут двадцать, пока не раздался дверной звонок. Дженнифер утерла рот и пошла к двери, придерживая свободной рукой туго набитый желудок. Расплатилась с курьером, приняла у него коробки с пиццей и захлопнула дверь, не дожидаясь реплики пацана. Поставила пиццу на стол, вскрыла первую коробку и принялась один за другим всасывать ломти, останавливаясь лишь чтобы глотнуть колы или забросить в рот для перемены вкуса еще горсточку чипсов.
… Три часа спустя стол заполняли пустые коробки из-под пиццы, пустые бутылки из-под колы, пакеты из-под чипсов и прочие обертки, а Дженнифер оглаживала раздувшийся живот и икала. Хихикнув, опустила взгляд, еще раз полюбоваться набитым как барабан животом, нависающим над нижней частью купального костюма. Тот казался чуть тесноват, но для эластичной ткани ничего страшного. Придерживая живот, она с трудом поднялась, дотащилась до дивана, еще раз икнула и расплылась по мебели всем утомленным телом. Надо отдохнуть и подремать. Она вновь огладила живот и улыбнулась: и это только начало...
Шэрон, проведя авто по подъездной дорожке, аккуратно припарковалась и выбралась из машины. Пляжный домик выглядел великолепно. Тетя Дженнифер хвасталась, что там, помимо прочих удобств, есть вай-фай и три телевизора при сотне с хвостиком кабельных каналов, но все равно самым крупным плюсом оставалось живописнейшее местоположение. Впрочем, разгружая багаж, Шэрон сомневалась, что им будет сильно до этой живописности, учитывая ситуацию у тетушки. Мама сказала, что этим разводом Дженнифер шандарахнуло, как грузовиком на полном ходу. Шэрон это не удивляло: бывший дядюшка с самого начала был самовлюбленным засранцем, и это видели все, кроме самой Дженнифер. Сейчас самое главное — что его наконец-то больше нет, и ее задача — помочь Дженнифер отвлечься, перевернуть эту страницу и идти дальше. Ближайшие пару недель это дело на ней, а там прибудет поддержка — кузина Джо и ее подруга Эшли.
С двумя баулами на плечах Шэрон поднялась на крыльцо. Дверь была незаперта, и она с порога позвала:
— Тетя Дженнифер, это я!
— Привет, малышка! Сейчас буду, я — ик — как раз доедаю обед...
— Конечно, — сказала Шэрон, рассматривая комнату. Милая обстановка, как тетушка и говорила — удобный диван, большой плазменный телевизор, уютной расцветки обои. Не вписывалась в обстановку стопка картонок из-под пиццы у дверей, а еще тут пахло классической привозной «коробочной» снедью, и не до конца убранные крошки на диване и рядом, и...
— Шэрон!
— Тетя Дженнифер! — Шэрон с трудом «удержала лицо», когда тетушка вошла и сразу стали понятны и коробки, и все прочее… Они не виделись около месяца, а конфуз с разводом и вовсе случился неделю как — и за эту неделю Дженнифер ухитрилась набрать килограммов десять, обзаведясь выпирающим как мяч животом и отяжелевшим бюстом. Облаченная в скупой купальник пурпурного цвета, тетушка крепко обняла ее, и Шэрон не могла не почувствовать, что эти раздавшиеся телеса ей вовсе не привиделись.
— Нормально добралась? — спросила Дженнифер, забирая у племянницы одну из сумок.
— Вполне, тут никаких пробок, — пробормотала Шэрон, пытаясь не сильно пялиться на задний фасад тетушки, тот также вырос за это время, а ленточки купальника не скрывали практически ничего. Гадая, какого черта тут случилось, она шла за тетушкой, которая продолжала болтать:
— Тут все просто чудесно, Шэрон. Тебе понравится, — прошли по коридору и открыли дверь в просторную комнату с двуспальной кроватью и телевизором.
— Уже нравится, тетя Дженнифер, — сказала Шэрон, плюхнув сумку на кровать. — Ты-то как?
— Все хорошо, — ответила та. — Когда только приехала сюда, была вся в кусках, а сейчас… сейчас уже гораздо лучше.
Да уж видно, подумала Шэрон, вслух сказав лишь:
— Рада слышать.
— Нет, правда. У меня как глаза открылись — я поняла, что всю жизнь положила под ноги козлу, который мешал мне быть счастливой и наслаждаться собой. Больше такого со мной не случится.
— Это хорошо. Ты, э, наверное много валяешься на пляже?
— Выхожу на полчасика утром и вечером, — безмятежно отозвалась Дженнифер. — В основном в сарафане.
— Сгорела на солнце?
Дженнифер лишь рассмеялась, похлопав себя по животу.
— Шэрон, не надо изображать святую невинность. Я прекрасно знаю, что поправилась, и меня это устраивает.
— Тетя Джен...
— Шэрон, я десять лет «держала себя в форме» для твоего дядюшки-козла, голодала, отказывая себе в любимых вкусняшках, а прямо перед нынешним отпуском вообще докачалась как модель-культуристка из тренажерки — и он все равно меня бросил. Меня достало сидеть на диете ради чужого удовольствия. Так что если я и наберу сколько-то веса — мне плевать, правда.
Шэрон молчала, и Дженнифер продолжила:
— Знаю, звучит странно, однако я правда счастлива, когда веду себя вот так. Поверь, все к лучшему. А теперь давай-ка раскладывай шмотки, и как спустишься — похвастайся, как прошел твой первый курс.
Дженнифер вышла из комнаты, оставив Шэрон одну. Девушка некоторое время постояла, затем закрыла дверь — и первым делом расстегнула джинсы, позволив животику выплеснуться наружу. Потерла оставленные резинкой отметины. Классический случай «синдрома первокурсницы», факт. В колледже Шэрон впервые в жизни могла есть что угодно, сколько угодно и когда угодно — и разумеется, ударилась во все тяжкие, осознав, что что-то не так, уже когда не смогла влезть в любимые джинсы. Попыталась похудеть к пляжному сезону, немного скинула, но все равно лишние килограммов шесть в области талии и бедер задержались. Она уже смирилась с неизбежным, однако увидев, что стало с тетушкой, чувствовала себя несколько… в раздрае.
Все еще размышляя над тем, как ей следует себя вообще чувствовать, Шэрон принялась распаковывать сумки. Развесив-разложив все по местам, сменила джинсы на спортивные шортики и спустилась в гостиную, где Дженнифер сидела на диване и жевала кекс. Увидев племянницу, похлопала по дивану рядом — мол, садись — и забросила остаток кекса в рот.
— Ну и как тебе колледж? Я, помню, приспособилась очень не сразу.
— А ничего, — ответила Шэрон. — Лекции сперва казались непростыми, но я привыкла. Да и со мной учились несколько школьных подруг, так что все нормально было.
— Это хорошо.
— Ну да, у меня только… э… одна проблема возникла. Но я справилась.
— Да? И что же?
— Да так, ничего.
— Ладно тебе, уж мне-то сказать можешь.
— Ну… я немного… поправилась, — призналась Шэрон, приподнимая футболку, чтобы показать объявившийся под ней животик. Дженнифер вздернула бровь, а потом ткнула пальцем чуть пониже пупка, отчего Шэрон хихикнула.
— По-моему, тебе идет, — заметила Дженнифер. — Мне всегда казалось, что ты несколько недокормленная. И это еще до того, как я сама начала тут поправляться.
— Правда? — сказала Шэрон. — А мама сказала, что это ужас что такое.
— Бетти всегда была сдвинута на диетах, — отозвалась тетушка. — Главное тут то, что думаешь ты сама.
— Ну… — проговорила Шэрон. — Сперва-то меня это не сильно расстроило, опять же… мне нравилось есть что угодно, не парясь с диетами. А лишний там вес или не очень — до тех пор, пока...
Ее прервал дверной звонок, и Дженнифер практически спрыгнула с дивана. На пороге обнаружился курьер с тремя коробками пиццы, Дженнифер сунула ему в руки несколько купюр, забрала пиццу и захлопнула дверь.
— Ты же вроде только что обедала? — удивилась Шэрон.
— Это так, перекусить, — отмахнулась Дженнифер, ставя пиццу на стол. — После того, как я решила изменить свою жизнь, я тут постоянно что-нибудь жую.
— Да уж вижу. Ты даже футболку не накинула или что-нибудь.
— А я просто все свои шмотки переросла, — ответила тетушка, открывая коробку. — Вот и хожу в бикини, если только не нужно выбраться наружу. Хорошо еще, что есть пара сарафанчиков.
Шэрон смотрела, как тетушка поедает ломти пиццы один за другим, довольно мыча. Как вздрагивают телеса Дженнифер. Потом опустила взгляд на собственный животик. Погладила его, подумала о колледже, где никто не указывал ей «перестань жрать и подумай о фигуре»...
И внезапно рванулась и утащила из коробки ломоть пиццы. Дженнифер аж остановилась, любуясь, как племянница мгновенно слопала добычу и потянулась за следующим куском. Тетушка улыбнулась и пошла в кладовую, откуда добыла несколько коробок печенья, мешок чипсов и две бутылки шипучки. Поставила все это на стол, Шэрон незамедлительно вскрыла чипсы и принялась забрасывать их в рот целыми горстями. Тетушка присоединилась к ней...
… Три часа спустя Дженнифер лежала на диване на заднем дворике, придерживая обеими руками туго набитый раздувшийся живот, и стонала от сытости. Громко икнула, окинула мутным взглядом кучу оберток и картонок.
— Шэрон, ты как там?
— Нормально, как раз закончила, — отозвалась племянница, выходя из дому, уже переодетая в красно-белое полосатое бикини. Огладила вздувшийся живот, икнула и сообщила: — Хорошо, что мой купальник тоже эластичный, а то, кажется, аж грудь подросла.
— Случается, — кивнула Дженнифер, когда Шэрон плюхнулась на соседний шезлонг, — то ли еще будет после ужина...
— Ну слава богу, наконец-то приехали… — выдохнула Эшли, взъерошив свои короткие светлые волосы и вытянув ноги. — Четыре часа буквой «зю»! Хотя здешнее местечко, судя по виду, того стоит.
— Да уж надеюсь, — отозвалась Джо, стягивая бейсболку с коротко подрезанных каштановых волос. — А еще надеюсь, что Дженнифер стало лучше. Помочь — это я всегда с радостью, но если она два месяца будет заливаться слезами, кто ж такое выдержит...
— Думаю, все у нее будет нормально, — сказала Эшли, разгружая авто. — Ты сама говорила, что твой дядюшка был гадом и сволочью.
Подруги подошли к двери, проверили — не заперто — и вошли. Изнутри доносился тихий звяк тарелок, а на подголовнике кресла в гостиной Джо засекла знакомую русую головку.
— Эй, кузина! — весело окликнула она.
— Джо! — радостно подпрыгнула голова вместе с остальным телом и развернулась. Джо и Эшли застыли на месте, улыбки примерзли к зубам.
Шэрон, поправившаяся килограммов этак на двадцать, была одета лишь в тесное бикини, живот выпирал тугим шаром, бедра чуть расплылись, а пополневший бюст подпрыгивал двумя мячиками, когда она резво двинулась к ним. Быстро обняла обеих и заявила:
— Я так рада, что вы все-таки приехали, тут так классно!
— Верю, — механически отозвалась Джо, пока Шэрон звала тетушку. Звяк тарелок стих, и из кухонной двери вперевалку выдвинулась Дженнифер. Девушки стиснули зубы: тетя Джен оказалась чуть ли не вдвое толще себя-прежней. Расплывшиеся руки-ноги, солидные окорока и колышущееся от каждого движения пузо. Обняв их обеих, хозяйка спросила, хорошо ли доехали; девушки на остатках хорошего воспитания сумели поддержать вежливую беседу, а потом смылись в оставленную для них гостевую комнату.
— Господи, что с ними случилось-то? — прошептала Джо.
— Я знаю, что у твоей тети была депрессия, но Иисусе милосердный! — едва слышно выдохнула Эшли.
— И Шэрон упоминала, что в колледже чуток поправилась… Ну и что будем делать?
— Не знаю. В смысле — ну не можем же мы им вот так вот сказать.
— Да я б сказала, но у них обеих выдались трудные времена. Может, потом как-нибудь.
— Да, наверное. И несчастливыми они не кажутся, но все же...
Тут в дверь постучали. Раздался голос Шэрон:
— Девчонки, мы тут приберем после обеда и на пляж. Как распакуетесь, вы с нами?
— Конечно! — хором ответили обе, скрывая свои сомнения.
— Вот и отлично, переодевайтесь — и идем!
Когда все четверо валялись на песке и грелись на солнышке, Дженнифер поинтересовалась:
— Что-то вы обе какие-то тихие. Все в порядке?
— Просто устали, четыре часа за рулем, — ответила Джо, поправляя купальник — закрытый в сине-белую вертикальную полоску, с вырезом во всю спину.
— Ага, долгая была дорога, — подтвердила Эшли, ее раздельный купальник был белого цвета, раскрашенный розовыми спиральками.
— Тогда вы наверняка голодные, — протянула Шэрон пакет с кексами.
— Нет, спасибо, просто хотим отдохнуть и...
Тут кто-то в стороне громко свистнул. Все четверо посмотрели — там стояли два паренька и любовались ими. Джо вздохнула: ну вот, хотела же как-то вежливо и ненавязчиво упомянуть возникшую проблему, а теперь вокруг нее и Эшли будут водить хоровод, а Шэрон и тетю Джен начнут прессовать и обзывать жирными коровами...
— А, привет, мальчики! — медленно поднялась на ноги Дженнифер. Джо и Эшли замерли от ужаса, а Шэрон, также встав, демонстративно качнула бедрами и всем прочим. Подростки, с минуту искренне полюбовавшись зрелищем, помахали и удалились.
— Это кто вообще? — выдохнула Эшли, когда Дженнифер и Шэрон вновь улеглись.
— Местные ребятки, — отозвалась Дженнифер. — Уже пару недель сюда ходят. Есть на что посмотреть, — рассмеялась она.
Шэрон хихикнула, Джо и Эшли также изобразили улыбки. А потом Джо мысленно оценила ситуацию. Она, вся такая спортивная и подтянутая, имела небольшие выпуклости в правильных местах, и с парнями общалась — но вот так вот на нее никто никогда не смотрел. Скосила глаза на пополневшую кузину и расплывшуюся тетушку, и задумалась...
На следующий день Джо, как всегда, проснулась очень рано и оделась для пробежки — спортивные шорты и маечка. Сделав легкую разминку, побежала вдоль дороги, и через пол-километра остановилась. Кондитерский ларек со знакомым всей стране логотипом. Джо замерла — и вошла внутрь.
— Доброе утро, чем могу помочь? — спросила пожилая продавщица.
— Дюжину пончиков, пожалуйста, — сказала Джо. — Шоколадных.
Та кивнула и быстро собрала заказ. Джо расплатилась, вышла и быстренько побежала на пляж, где спряталась за удобно намытой кучей песка. Села прямо на песок, открыла пакет. Пончики призывно блестели сладкой глазурью.
— Я что, это серьезно? — спросила себя Джо.
Она столько лет пахала ради этой фигуры. Но — точно так же, как и ее тетушка ранее, — ей вспомнились все те жертвы, которые она принесла на алтарь великого бога Фитнесса, и все те парни, которые даже не желали на нее посмотреть второй раз. Джо злобно выхватила из пакета пончик и прикончила его в два укуса, затем взялась за следующий. Через четверть часа пакет опустел, а живот девушки чуть вздулся. Джо похлопала по теплой округлости, и ощущение ей очень даже понравилось.
Она медленно поднялась и отправилась обратно — взять еще пару дюжин пончиков...
… Час спустя Джо, тяжело дыша, ввалилась в дом. Шортики после внепланового обжорства были тесноваты, но ей это нравилось.
На кухне Дженнифер и Шэрон уплетали громадный завтрак, ни на кого более не обращая внимания. Джо с улыбкой прокралась к себе в комнату. Эшли уже сбежала — пробежаться и, возможно, заглянуть в окрестные магазинчики, — так что Джо спокойно переоделась в купальник, благо тот хорошо растягивался, и вернулась к столу. На сей раз завтракающие родственницы даже соизволили поднять на нее взгляд.
— Я, э, пока бегала, немного проголодалась, — облизнув губы, сказала Джо, — можно, ну, вместе с вами покушать?
Дженнифер улыбнулась.
— Налетай!
А Шэрон лишь придвинула к ней тарелку.
— Эй, аккуратнее!
— Спокойно, уже поймала.
— Так вот зачем на самом деле он нужен...
Приняв соскользнувшую тарелку на живот, Джо рассмеялась и продолжила вытирать посуду. Эшли валялась на диване, лениво наблюдая, как остальное трио моет тарелки-чашки-ложки. Посуды после громадного завтрака образовалось не так чтобы много, удивляло скорее, как этв раздавшаяся вширь троица до сих пор умещается у кухонного уголка. У Дженнифер и Шэрон лишний вес откладывался более-менее во всех местах с некоторым преимуществом в области живота, тогда как фигура Джо склонялась к невыраженной груше, расплываясь в основном в бедрах, окороках и животе. То, что подруга начала полнеть, Эшли не слишком волновало — та никогда не выглядела счастливой, потея на тренажерах, и если сейчас Джо счастлива, саму Эшли все устраивало. Волновал ее другой аспект: глядя на три тяжелых задних фасада прямо перед ней, Эшли, как бы глупо это не звучало… завидовала им.
И не просто так. У Эшли с филейной частью всегда все было в порядке, она даже частенько жаловалась Джо, что с заднего ракурса на нее всегда глазеют все кому не лень, и далеко не только те, кому она была бы рада это позволить. Джо, даром что выпуклостями мало отличалась от доски, всегда сочувствовала подруге. А вот теперь все семейство Джо и в этом аспекте затмевает ее. Глупо, да, учитывая, что сама жаловалась. Но теперь Эшли осознала, что дефицит такого внимания ее тоже не устраивает. Есть ли способ поправить дело? Конечно, вот он, прямо тут, вся троица активно ему следует… но похоже, у них это сугубо семейная черта. Эшли видела, с какой радостью все трио предается чревоугодию, не раз пыталась подражать им — и ничего не получалось. Просто не лезло.
— Слушай, Эш, — голос Джо вырвал ее из омута самокопания, — ты не хочешь сегодня пройтись в ту лавочку? Ты вроде говорила, что хочешь что-то прикупить маме?
— Ммм? А, нет, спасибо, что-то я нынче не в духе, — отозвалась Эшли, слезая с дивана.
— Точно?
— Ага. Пойду, наверное, покемарю чуток.
И направилась в комнату. Джо последовала за ней.
— Выкладывай, что случилось, — войдя, подруга закрыла дверь.
— Да ничего вроде.
— Эш, кончай, мы сколько уж лет друг дружку знаем.
Она вздохнула, села на кровать и проговорила:
— Да дурость это все. Завидую я вам, вот.
— Завидуешь? — фыркнула Джо. — Чему, вот этому? — похлопала себя по животу.
— Да нет… говорю же, дурость. Скорее с противоположной стороны.
Джо озадаченно моргнула, потом вопросила:
— Так ты ж сама всегда жаловалась, что на твои окорока пялятся все, кому не надо!
— Знаю. Но это все-таки внимание, а теперь я как будто теряюсь на вашем фоне, а вы трое такие счастливые, и я… я просто не могу пойти той же дорогой.
— Почему нет? Я же пошла.
— Пыталась. Лишний кусок, и желудок дальше не принимает.
Джо опустилась на скрипнувшую кровать рядом с ней и обняла за плечи.
— Так. Ты моя лучшая подруга, если у тебя проблемы — я помогу. А тут я, кажется, даже знаю, что нужно делать.
… Час спустя Эшли в одном купальнике сидела на кухне, а на столе перед нею громоздилмчт пицца, сандвичи, чипсы, кексы и бутылки лимонада.
— Ты уверена?
— Поверь, именно так Дженнифер добралась до нынешних своих статей, — Джо выбрала ломтик посочнее. — Теперь за дело.
Эщди вздохнула и послушно открыла рот, а Джо втолкнула в нее свернутый трубкой кусочек. Эшли прожевала, наслаждаясь вкусом, и прошлотила, а Джо уже взяла следующий ломоть, который также скормила подруге. Эшли продолжала жевать, потому как иного выбора Джо ей просто не оставляла. КОгда первая пицца закончилась, она споила Эшли первый стакан шипучки, который, в свою очередь, следовало заесть кексом.
— Ну как? — спросила Джо.
— Уфф… желудок… как барабан… — простонала Эшли.
— Перерыв сделаем?
Эшли ошупала вздувшийся животик и покачала головой.
— Ну тогда следующая будет с пепперони.
… Два часа спустя на столе и вокруг вновь валялись опустевшие картонки и обертки, а обе девушки находились у себя в комнате, и Эшли любовалась своим отражением — в фас, и особенно в профиль. Разбухший живот естественно уравновешивался округлыми ягодицами, казалось, за последние часы выросшими в объеме. Эшли расплылась в ухмылке.
— Я ж говорила, — сказала Джо.
— Ага. И знаешь что?
— Что?
— Скорее бы обед!
Так оно и продолжалось весь следующий месяц, все четверо лопали как не в себя и росли вширь, с краткими перерывами на пляж и походы по скромным местным магазинчикам. В другое время они, может быть, возмутились бы таким собственным поведением, но сейчас, любуясь своими растущими телесами, лишь наслаждались ощущением переполненных желудков и приятным общением друг с другом, оставив позади всякий намек на стресс былой жизни.
— Вот никогда не думала, что кому-то такое скажу — но я правда рада, что ты развелась, тетя Джен, — проговорила Шэрон, забрасывая в рот очередную печеньку.
— Я тоже не думала, но я рада не меньше, — согласилась Дженнифер, оглаживая пузо, — Джим никогда не позволил бы мне так развлекаться.
— Потому что козел он был, — заявила Джо, похлопав Эшли по тяжелой ягодице. Та лишь ухмыльнулась, доела пирожное и в ответ похлопала Джо по тому же месту. Забавно, что фигуры у подруг оказались почти идентичными, Шэрон даже дразнила их «двойняшками-грушами».
— Зато теперь нас каждый день согревают восхищенные мужские взгляды, — добавила Эшли, — а нам только и нужно делать, что есть в свое удовольствие.
— Знаешь, мне даже интересно, а сколько же мы теперь весим, — задумчиво проговорила Джо.
— Можно проверить, — не без труда встала Дженнифер, — кажется, я тут где-то видела весы...
Агрегат действительно обнаружился в хозяйственной кладовой, тяжелый, но основательный. Дженнифер не без труда притащила его в гостиную и первой встала на металлическую плиту. Колесо-шкала дернулось туда-сюда напротив красной стрелки.
— Так, кто-нибудь мне скажет, сколько там натикало с моих сорока шести? — поддерживая пузо, спросила Дженнифер.
Шэрон наклонилась.
— Ох и ничего себе! Девяносто восемь кило!
— В два с лишним раза поправилась, — похлопала себя по обильному пузу Дженнифер, — и это только начало… — Посмотрела на Шэрон. — Твоя очередь.
— У меня было шестьдесят два… — сообщила та, влезая на весы.
— А стало девяносто пять, почти догнала меня, — усмехнулась тетушка.
Джо и Эшли оказались идентичными и здесь, по восемьдесят кило — с пятидесяти и пятидесяти шести соответственно.
— Ну мы и дали жару! — восхищенно сказала Джо. — Стоило бы это дело отпраздновать.
— Большой игрой в гольф? — предложила Дженнифер.
Девушки круглыми очами уставились на нее, и та рассмеялась:
— Да шучу я, шучу!
Добралась до телефона и набрала номер их любимой пиццерии — любовь сия была глубоко взаимной, в заведении точно знали, что за звонком последует большой и денежный заказ. То же самое, впрочем, знали еще в четырех местных ресторациях, магазинах и кондитерских. Девушки тем временем разложили стол, расставили стулья, и рядом с каждым приготовили по две двухлитровки колы. Вскоре потянулись курьеры с едой, и вот на столе выстроились целые груды пиццы, сандвичей и китайской снеди.
Подняв бутыль шипучки как бокал, Дженнифер провозгласила тост:
— За вас, девочки! За то, что вы со мной и делаете мне самое лучшее лето в моей жизни.
— Взаимно, — отозвались те, глотнули колы и принялись за еду. Дженнифер сложила себе трехслойный «сандвич» из трех ломтей пиццы и прикончила его в три укуса, а затем взялась за сандвич обычный. Шэрон по уши нырнула в картонку с жареным рисом и рыбными колобками. Джо предпочла свинину-мушу с жареной картошкой и красным соусом. Эшли же просто уплетала все, до чего руки дотягивались.
Часа через два стол наконец опустел, а на стульях, обхватив раздувшиеся животы, полулежали четыре обессиленные и безмерно счастливые персоны, недружно постанывая от наслаждения.
— Это… просто… праздник… ик! — только и сумела выдавить Эшли.
Нестройное «ик» было ей ответом.
— В благодарность… поварам, — отозвалась Шэрон.
Все четверо расхохотались, и тут раздался хруст. Никто и шевельнуться не успел, как старенький стул развалился на части под тяжестью Дженнифер. Она плюхнулась на доски пола, ничуть, впрочем, не ушибившись благодаря естественным подушкам безопасности. О чем и поспешила сообщить, и все четверо снова залились хохотом, не переставая икать.
Несколько дней спустя Шэрон валялась на диване, доедая пятую гренку. Остальные уже позавтракали и решили пройтись по магазинам — в частности, чтобы закупиться более просторными одежками, ведь лето не бесконечно и в чем-то же нужно будет ехать домой. Шэрон решила остаться и позавтракать в одиночестве, а за одеждой опять-таки пройтись потом самостоятельно, но в основном потому, что ей пока и думать о «ехать домой» не хотелось.
Она похлопала по пузу, такому восхитительно круглому. Лето с тетей Джен переполняло ее тем же ощущением воли, что и пребывание в колледже, и результаты завораживали. Однако Шэрон знала: дома ее ждет жесткая конфронтация с матерью. Та понятие «лишнего веса» считала оскорблением всего сущего и уже устроила дочери веселую жизнь, когда та поправилась в колледже. Надеяться, что она примет ЭТО — было бы безумием, так что Шэрон решила, что будет наслаждаться каждой крупицей выпавшего ей счастья, прежде чем столкнется лицом к лицу с этим безумием.
Кстати, о счастье… Шэрон сползла с дивана и протопала на кухню, где сцапала тарелку блинчиков — Дженнифер испекла утром целую гору, и даже они не слопали все. Очень кстати, Шэрон сейчас была как раз в нужном настроении, чтобы подчистить все остатки. Как раз когда на тарелке осталось три блинчика, кто-то позвонил в дверь. Озадаченная — рановато им вроде возвращаться, — Шэрон прошла в прихожую и открыла. На пороге с радостно-приветливой улыбкой стояла светловолосая дама в очках, шортах и цельном зеленом купальнике.
— А вот и я, решила сделать вам сюрприз… о ГОСПОДИ!
— Мам?! — пораженно выдохнула Шэрон, а та, не менее пораженная, глядела на нее. — Ты как здесь оказалась?
— Возвращалась с отдыха, решила сделать крюк и проверить, как у вас тут с тетушкой дела. Но господи-Исусе, Шэрон, что вот это такое? — она ткнула пальцем в открытые всему свету жиры дочери. — Ты же сказала, что в колледже хоть и поправилась, но большую часть скинула.
— Я и скинула, — скрестила Шэрон руки на груди. — Это все я набрала за месяц с хвостиком уже здесь.
— Шэрон, но почему? — простонала мать. — Тебе ведь не понравилось быть толстой...
— Мне-то как раз понравилось! — отрезала она. — Это ты на уши встала и закатила мне истерику.
— Потому что я о тебе же забочусь! — воскликнула та.
— Заботишься ты о собственном имидже, — возразила Шэрон. — Потому что не хочешь вспоминать, что когда-то сама была толстой.
— Это еще откуда?
— Тетя Джен проболталась. Мол, ты была довольно пухленькой все свои школьные года, и похудела только в колледже. Что ж — то, что не нравится тебе, вовсе не обязано не нравиться мне. А мне вот НРАВИТСЯ есть что захочется. НРАВИТСЯ иметь большое пузо и обширные бедра. И я не собираюсь в угоду кому-то прекращать наслаждаться жизнью!
С этим Шэрон развернулась, почти строевым маршем вернулась к столу и демонстративно принялась сметать все, что там оставалось на тарелках.
Бетти наблюдала за дочерью сперва сквозь пелену гнева, но затем, видя, как Шэрон улыбается и оглаживает свое пузо, мысли ее приняли иное течение. Лицо ее разгладилось, она подошла к столу и села напротив.
— Шэрон… возможно, я на тебя слишком давила, просто… надо мной в школе так издевались, потому что я была толстой. И я не хотела, чтобы то же самое случилось с тобой.
Шэрон оторвалась от тарелки.
— Мам, я прекрасно понимаю, что найдутся идиоты, которые будут надо мной потешаться. Но сейчас я сама себе нравлюсь больше, чем раньше. И ты, я думаю, если позволишь себе вспомнить — поймешь.
И Бетти действительно вспомнила. Да, над ней смеялись — и мальчики, и девочки; все это правда. А еще ей вспомнились вафли, и конфеты, и многие другие вкусняшки, к которым она не притрагивалась уже много лет. Какие они все были вкусные, и как хорошо было вот так вот набить живот и валяться, сытой и ленивой, и...
— Шэрон, а блинчиками поделишься?
Та кивнула и придвинула к ней тарелку. Бетти щедро полила их сиропом и откусила. И против воли застонала от удовольствия, ощутив на языке полузабытый сладкий взрыв. А потом набросилась на блинчики, как будто в жизни ничего подобного не пробовала. Шэрон удивленно моргнула, затем улыбнулась, придвинула поднос с сандвичами и продолжила есть.
… Два часа спустя Бетти простонала:
— Ох… боже ж… ты… мой...
— А я говорила, — улыбнулась Шэрон и икнула.
Мать не ответила, обнимая раздувшийся живот обеими руками. Шорты она давно расстегнула, а эластичный купальник достаточно неплохо растягивался. С обращенной в былое мечтетельной улыбкой она проговорила:
— Я практически забыла, как это может быть хорошо. Спасибо, родная.
— Тете Джен спасибо скажешь, когда она вернется.
— Почему?
— Увидишь.
— Ладно. Знаешь, у меня осталось еще две недели отпуска. И мне бы хотелось подробнее узнать о том, как ты жила в колледже.
— Не вопрос, у меня тут в комнате есть вторая кровать...
И Бетти осталась, и провела следующие две недели, активно компенсируя годы воздержания. Аппетит у нее, не иначе как от той же компенсации, был чудовищный, и набирала вес она быстрее всех остальных. Дженнифер смеялась — ага, я разгадала твой хитрый план, наверняка хочешь меня обогнать и снова стать большой сестрой, а не только старшей… на что Бетти лишь улыбнулась.
Но вот настал день отъезда, и Бетти решила, что попрощаться следует громко. А потому с самого утра, когда народ, как всегда, обожрамшись, выползал после завтрака из-за стола, она объявила:
— Девочки мои, я хочу отблагодарить вас за все те радости, которые вы помогли мне понять, — выразительно огладив округлый уже живот, — и сегодня вечером хочу подарить вам поход в ресторацию «Филлис», у них там будет шведский стол с морепродуктами!
Удивление — радость — беспокойство читались на лицах невооруженным взглядом.
— Мам, но туда же нужно идти при полном параде, — сказала Шэрон, — а мы, кроме как в купальники, больше толком ни во что не влезаем...
— Это мои трудности, — отмахнулась Бетти. — Вы, главное, приготовьтесь как следует растянуть там свои желудки.
Народ дружно кивнул, но сомнения остались. А Бетти улыбнулась и села на телефон, организовать предстояло немало...
… Вечером к домику на берегу подкатил лимузин. На крыльцо по очереди вышли пять персон, от чуть-более-упитанной Бетти (шестьдесят восемь кило) до определенно-толстой Дженнифер (сто тридцать), облаченные в вариации на тему «маленького черного платья», прическа-макияж и вообще при полном параде. Загрузились в машину, и лимузин повез их в самое лучшее и фешенебельное заведение в округе, каковой слыл «Филлис». Своим явлением на публике компания сия наделала немало шуму, но когда их обильные фигуры двигались по залу, слюнки таки капали у многих — и не по причине здешней вкуснейшей кормежки. Столик был зарезервирован заранее, и когда пятерка уселась, загрузив полные тарелки деликатесов, Бетти подняла тост.
— За самое лучшее лето в нашей жизни, — просто сказала она.
Звон бокалов, и все пятеро набросились на еду. Поглощали пищу они аккуратно, но очень и очень быстро, ни разу не стесняясь ходить за добавкой, вновь и вновь, причем делали это столь заразительно, что некоторые гости последовали их примеру. Но в конце концов даже их аппетит имел предел, и выпровоженные из ресторации со всем почетом, гостьи, придерживая раздувшиеся животы, вперевалку прошествовали к выходу и вновь загрузились в лимузин. А добравшись до дому — медленно ввалились внутрь и плюхнулись кто в кресло, кто на диван, едва дыша.
— Ох… это было невероятно, — простонала Дженнифер.
— Вы… все это заслужили, — отозвалась Бетти.
— О да… — сказала Джо. — Но мне… нужно срочно выбраться из этой штуки...
— Ага… ощущение такое… будто я вся в резиновой перчатке, — заметила Эшли.
— Кажется… я знаю, что делать, — медленно поднялась на ноги Шэрон.
И под скрещенными взглядами качнула бедрами туда-сюда, чуть откинулась назад и наклонилась вперед, затем повторила — и раздался треск. А потом платье просто взорвалось, свалившись на пол кучей лоскутов, оставив Шэрон в куцем нижнем белье.
Остальные с улыбками последовали ее примеру, по очереди — чтобы лучше видно было, — но с тем же итогом, смеясь и тыча друг дружку в раздувшиеся как никогда животы.
А потом Бетти уехала, и четверка остаток лета провела все так же, объедаясь целыми днями напролет и активнейшим образом толстея. Увы, но как бы им это ни нравилось, лето в конце концов закончилось. Морально готовые столкнуться с реакцией окружающих на свои новые габариты — и сложностями с покупкой новой одежды, — они распрощались, смахнули слезы и разъехались в разные стороны, дав друг дружке клятвенное обещание.
Которое твердо намеревались держать как минимум в ближайший год, а там видно будет.
Шэрон припарковалась на знакомой стоянке у домика, тепло улыбнувшись ностальгическому местечку, а затем медленно выбралась наружу. Многопудовую тушку передвигать было очень даже непросто, все ее телеса колыхались, и шортики с маечкой невообразимого размера совершенно не препятствовали этому обстоятельству. Но Шэрон обожала чувствовать, как ходят ходуном все ее жиры, и похлопала себя по пузу, пока с пассажирского сидения выбиралась столь же корпулентная мать.
Тут обе и услышали:
— Шэрон! Тетя Бетти!
— Джо, Эшли! — прокричала в ответ Шэрон, а названные персоны как раз парковались и также выбирались из машины. Теплые объятия, а потом Шэрон чуть отступила, рассматривая подруг.
— Классно выглядите!
— Спасибо, мы старались, — похлопала Джо себя по пузу.
— Днем и ночью, — добавила Эшли, демонстрируя свои еще более массивные окорока.
— Мы с мамой тоже, — кивнула Шэрон.
— Не удивлена, — согласилась Джо. — Тетя Бетти, тебе понравилось?
— Больше всех, — отозвалась Бетти. — Сперва знакомые-коллеги странно смотрели, но когда до них дошло, насколько мы счастливы, кое-кто соблазнился последовать нашему примеру. Некоторые килограммов по двадцать набрали!
— Ого! — развела руками Эшли.
— Ну и наверняка ы их числе те, кто увидел, как тетя Джен обзавелась новым мужем, — заметила Джо, — а про наших теперешних парней я уже молчу.
— Да и у нас с мужем стало куда… интереснее, — добавила Бетти.
— Кстати, о Дженнифер: а она когда должна приехать? — спросила Эшли.
— Думаю, уже, — кивнула Джо на приближающийся фургончик.
Из двери остановившегося авто высунулась массивная нога, за которой последовало еще более массивное тело, облаченное в тесные джинсовые шорты и блузку, пуговицы на которой держались не иначе как чудом. Отдышавшись, Дженнифер помахала всей компании и подошла.
— Похоже, все трудились в поте лица, — заметила она, разглядывая остальных. — Ну, хвастайтесь, кто сколько теперь весит?
— Сто шестьдесят восемь, — сказала Шэрон.
— СТо семьдесят два, — добавила Бетти.
— СТо шестьдесят пять, — вздохнула Джо.
— Сто шестьдесят шесть, — закончила Эшли.
— Что ж, очень неплохо. Не мои двести два, конечно, но все равно хорошо. А теперь давайте распакуемся — и посмотрим, не поменялся ли номер у той пиццерии...
И все пятеро с широкими улыбками направились навстречу следующему лету, исполненному обжорства...