Договор суб-аренды

 Договор суб-аренды

(Pulling My Weight)

Великолепная квартирка. Это вижу даже я, полный профан в интерьерном дизайне. Просторная, светлая, современная. Мебель завораживает переплетением дерева и хромированного металла, освещая комнаты. А вид из окна — мама дорогая, да я никогда в жизни не был в апартаментах, куда с улицы просто не добросить кирпич.

А два самых великолепных аспекта — две хозяйки этих апартаментов. Виолетта и Дейзи, сестры-близняшки; правда, Виолетта красится в черный цвет, а Дейзи осталась блондинкой. Во всем остальном они одинаковые, и одинаково симпатичные, кстати. Не совсем мой тип — но шарм и красота безусловные. Нет, они не модели и не актрисы, просто… восхитительные. Этакие «дружелюбные соседки».

Ага, как же, соседки. Ну, если ты миллионер, тогда еще может быть.

— Спасибо, что заглянул, Трент, — Виолетта подает мне стакан лимонада. Я изображаю «естественную улыбку», получается не очень. — Как делишки? Мы же со школы не виделись.

Киваю.

— Точно, со школы. Ну, я же в универе, а там приходится пахать не разгибаясь.

Дейзи фыркает.

— Скажи что-нибудь новенькое. Я как прихожу домой, падаю без сил.

Снова киваю. Что тут скажешь… и вообще, неясно, почему я здесь. Тишина становится неуютной, нервно прочищаю горло.

— Короче, — Дейзи переплетает пальцы рук, — ты небось пытаешься сообразить, для чего мы тебя сюда позвали.

— Это верно, — соглашаюсь я, — уже всю голову сломал.

И то. Что у нас общего-то? Ну да, учились вместе, но близкими друзьями не были. Я — ботан и заучка, а они… ну, не звездились, аки школьные королевы красоты, но где-то там. Симпатичные девчонки, душа всех компаний и вечеринок, это без вопросов.

— Не знаю, ты когда-нибудь встречал нашего отца? — спрашивает Дейзи, я качаю головой. — Он… ну, в общем, та еще скотина. Вечно контролировал нас, думал, будто знает, что для нас лучше. Что нам носить, как питаться, с кем общаться и такое прочее. И чужих мнений по этому вопросу и слушать не желал. Нас и маму так точно.

— Хреновый расклад, — говорю я.

Снова неуютная тишина.

— Ладно, ближе к делу, — вступает Виолетта. — Нам в эту квартиру нужен третий. Кое-кто… особенный. Поздравляю, Трент, ты подходишь.

Озадаченно моргаю.

— Э… спасибо, конечно… — Я, конечно, искал себе жилье, это правда, но… — Только такие апартаменты мне не по карману.

Дейзи хихикает.

— Не сомневаюсь. Но арендная плата — наша проблема. С тебя...

Она называет сумму. У меня челюсть отвисает: за крошечный клоповник в получасе от кампуса и то запрашивали больше.

— А чего так дешево-то?

Девчонки обмениваются взглядом. Мне такой знаком: они стесняются. Не понял. Им-то чего стесняться?

Наконец Виолетта сообщает:

— Мы хотим, чтобы ты еще для нас готовил.

— Чего? — Вот уж, право, неожиданность. О многом мог подумать, но такого...

— Как уже сказала моя сестрица, наш отец — сволочь, — продолжила Виолетта. — Всю жизнь мы у него были на коротком поводке. Теперь мы сами по себе, и хотим… компенсировать себе все эти адовы годы. Для начала, — ухмыльнулась она, — качественным питанием.

— Господи, да! — глаза у Дейзи заискрились. — У него была манечка, что мы растолстеем, если съедим хоть что-нибудь… ну, кроме салата. Мы перехватывали, конечно, там и сям, когда удавалось, но сейчас хотим настоящей еды.

Как говорила Алиса Лидделл, все страньше и страньше. Подобного поворота я никак не ожидал.

— Ладно, — язык с трудом ворочается, — но почему именно я?

Еще один обмен смущенными взглядами.

— Мы поболтали с Бекки.

— А. — Ну да, моя бывшая когда-то была их подружкой, вот она, связь между их миром и моим.

— Она даже сейчас вздыхает по твоей стряпне, — сообщает Дейзи, — так что мы решили, что ты — идеальный вариант.

Снова прочищаю глотку.

— И вы не боитесь?..

Они, конечно, понимают, о чем я. С Бекки мы сошлись еще в школе. Веселая, озорная, страстная — а еще чуток пухленькая. Не толстая, нет, но округлостей в нужных местах чуть больше, чем у сверстниц. Мы тогда были не разлей вода. Всегда вместе, всегда рядом. Я и правда готовил для нее, ей это очень нравилось. Много практики и лучшая в мире мотивация — в общем, кулинарные таланты мои и правда развились. До уровня если не мастерского, то близко. Бекки начала округляться, и тут я пропал.

Сперва она не возражала, но потом еда стала доставлять ей все меньше удовольствия. Когда она набрала двадцать кило, отношения наши зашли в полный тупик, чтобы не сказать хуже. В общем… кончилось все плохо.

— Мы не боимся, что ты нас раскормишь, — заявляет Виолетта. — Мы не дети, сами разберемся. Просто хотим в кои-то веки насладиться жизнью.

Сидя на стуле, прикидываю так и сяк. Да, я люблю готовить, это факт. А девчонки веселые — и привлекательные, тоже факт. Ну и с моей готовкой, может статься, они прибавят несколько кило… эта мысль завораживала, возващала светлое предвкушение, которое напрочь исчезло после расставания с Бекки. Но ведь с ней не вышло, тогда как же может выйти с кем-то еще?

— Я подумаю, — отвечаю я.

А думать в общем-то не о чем. Мне нужна крыша над головой, а второго столь же роскошного предложения я точно не получу. И мне самому нравилось готовить. После Бекки стало не для кого, а сейчас мне дают шанс снова заняться любимым делом.

В качестве первого испытания я пеку буррито. С нуля, тщательно, подбирая лучшие сочетания начинки. Виолетта сперва осторожно принюхивается к своей завертке, Дейзи бесстрашно вгрызается.

— Господи-Исусе, Трент! — восклицает она. — Это просто невероятно!

Виолетта откусывает кусочек, глаза ее вспыхивают. Она запихивает в рот сразу треть буррито и кивает с набитым ртом.

— Когда ты сможешь переехать? — спрашивает Дейзи.

Меня, конечно, охватывает искушение сразу зайти с козырей — пицца и творожник каждый день, — но здравый смысл побеждает. Я не уверен, что действительно хочу раскормить их, это злоупотребление их доверием. Опять же, девчонки мне нравятся. Пусть идет, как идет.

На обед я сочиняю им заправленный майонезом салат из капусты с курятиной. Вылизывают миску так, что и мыть не нужно. А на ужин — тушеная ягнятина с овощным гарниром.

— Просто потрясающе, — говорит Виолетта.

— О да, — соглашается Дейзи. — Думаю, мы прекрасно поладим. Во всем.

И жизнь входит в новую привычную колею. Вся готовка на мне, дни снова наполняются уверенностью в будущем. Близняшки оплачивают аренду и все продукты, так что моей стипендии на личные расходы более чем хватает. Домашку мы делаем вместе с Виолеттой, помогая друг другу в сложных моментах. С Дейзи часами режемся в видеоигры. Девчонки и правда классные, только сейчас, обитая с ними под одной крышей, я полностью понимаю это.

Через месяц мы привыкаем друг к другу так, словно всегда так жили. Я готовлю, они едят, развлекаемся вместе. Продолжаю готовить легкие блюда, никого ни к чему не подталкивая… хотя и фантазирую порой насчет раскормить эту парочку. Две прехорошенькие девчонки, чье питание полностью в моих руках… одной этой мысли довольно, чтобы меня завести, факт. Но я не поддаюсь увещеваниям темной стороны своей натуры, нет. Жизнь слишком хороша.

Через несколько дней напряжение от сессии накрывает Дейзи с головой. Она не смотрит телевизор, не пытается разделать меня в видеоиграх — сидит безвылазно в комнате и учится. Даже еду я приношу ей прямо туда, за что мне более чем благодарны.

— Слушай, Трент, — как-то говорит она, — а заявки ты принимаешь?

— Не вопрос, — отвечаю, — чего бы тебе хотелось?

Дейзи ухмыляется.

— Коржики. С шоколадом.

Ухмыляюсь в ответ.

— Через час будут.

Час спустя собираю тарелку выпечки, чтобы отнести в комнату Дейзи. Виолетта принюхивается:

— Это что такое?

— По заявке клиента, — пожимаю плечами.

Виолетта прикусывает губку, предлагаю тарелку ей. Она уже готова отказаться, но я подношу свежевыпеченный коржик прямо ей под нос — и устоять она уже не в силах. Со второй тарелкой все же добираюсь до Дейзи.

— Святая мадонна, это просто чудо! — откусив, провозглашает она. — Как тебе такое удается?

— Рад, что тебе понравилось, — отвечаю я.

После этого раз в неделю я готовлю что-нибудь «вкусненькое». Коржики, карамельные тянучки, печенье, творожник… Разнообразное, рецептов у меня хватает. Дейзи и Виолетта восхищенно встречают все блюда.

Еще одно изменение касается ужина. Раз уж вечером у меня освобождается немного времени, начинаю подавать несколько блюд. Легкая закуска, затем что-нибудь небольшое и сытное, а потом опять небольшое и еще более калорийное. В принципе по калориям примерно одинаково, но выглядит почти ресторанной трапезой. Сестрам очень нравится.

Еще месяц спустя девчонки начинают заказывать десерт уже наперебой. Охотно выполняю просьбы. А еще готовлю чуть более сытные блюда, особенно третье за ужином. После одного такого ужина — салат, омлет и лазанья — обе девушки со счастливым видом сползают по спинкам кресел и вздыхают.

— Жуть как вкусно, — только что не стонет Дейзи. — Я бы даже еще взяла...

— Не вопрос, в кастрюле есть еще, — намекаю я.

— Искуситель, — припечатывает она, подставляя тарелку для добавки.

— А ты, Виолетта? — спрашиваю я.

Пожав плечами, та кивает и тоже протягивает свою тарелку.

После добавки вид у обеих откровенно объевшийся, но довольный-довольный. Округлившиеся животики заметны под одеждой. Потрясающее зрелище. Не выдерживаю, отступаю в свою комнату и, преисполненный чувства вины, «сбрасываю напряжение», удерживая перед мысленным взором эту картину.

Что я делаю? Это жульничество и даже подлость, ведь обещал же. Себе обещал, не кому-то другому. Так что сворачиваю программу десертов и чуть уменьшаю калорийность основных трапез. Чувство вины отступает. Честно говоря, мне даже легче становится, потому что если девчонки начнут толстеть — у меня крышу сорвет совсем.

Но буквально день спустя Виолетта выбивает у меня опору из-под ног.

— А я б еще что-нибудь съела, — говорит она, сгребая ложкой остатки овощного рагу; вторая рука играет с темными локонами. — Можешь завтра приготовить что-нибудь… поинтереснее? Чтобы подливки побольше, и вообще.

Сестры сознательно заказывают «нездоровую» еду, и что я могу поделать? Только готовить побольше, потому как одной тарелки им уже мало, требуют добавки каждого блюда… а потом и по две добавки, если остается. Десерты я готовлю всего дважды в неделю, но они начинают таскать домой покупные сласти, я же вижу.

Как-то вечером, расправившись с десертом, Виолетта расстегивает джинсы.

— Что, сестренка, полнеем? — ехидничает Дейзи.

— Килограмм набрала. А может, два, — отвечает та. — Но кто бы говорил, на себя посмотри.

Дейзи пожимает плечами и жует пирог.

Назавтра я делаю апельсиново-миндальный торт. После сытного ужина девчонки охотно принимаются за десерт, и на сей раз Виолетта расстегивает джинсы, еще не добравшись до середины.

— Охх, — поглаживает себя по животу. Сестра подмигивает.

Через неделю опять же за ужином Виолетта расстегивает штаны уже на первой тарелке основного блюда.

— И не смотри на меня так, — бросает превентивный взгляд в сторону Дейзи, — просто я сегодня уже много съела, очень уж вкусная еда.

— О да, вкусная, — улыбается мне Дейзи.

Обе едят с обычным своим аппетитом, но на середине третьей тарелки Дейзи останавливается.

— Что случилось? — спрашиваю я. Их вкусы я уже изучил, цыпленок карбонара — одно из любимых блюд Дейзи, но она к нему едва притронулась, только смотрит, как лиса на тот виноград.

Виолетта хохочет.

— Ну же, сестренка, не мучай себя. Ты знаешь, что надо сделать.

Скорчив рожицу, Дейзи расстегивает джинсы, вздохнув от облегчения, когда наружу выкатывается складка животика.

— Так-то, притворщица, — добавляет Виолетта, — зато теперь у тебя есть достаточно места для десерта.

С высвобожденным животом Дейзи сметает куда больше прежнего, расправившись даже с двойной порцией десерта. Не могу оторвать взгляда от ее круглого раздувшегося животика, который выпирает даже сильнее, чем у Виолетты.

Все, мне крышка. Удираю в свою комнату. Напряжение приходится «сбрасывать» дважды.

Аппетит девчонок растет, это несомненно. Но не могу сказать, что они заметно поправляются. Оно и к лучшему, наверное. Хвала гиперактивному обмену веществ, свойственному юным телам, а то эротических переживаний не вынесу в первую очередь я.

Обмен веществ, однако, не всесилен.

Как-то утром Дейзи выбирается на кухню в поисках «чего там осталось пожевать после вчерашнего». Ничего, разумеется, не осталось — близняшки в последнее время сметают все, что я успеваю приготовить. Погода теплая, и она в пижамке летнего формата. Зрелище — ну просто офигеть! Тонюсенькие шортики обтягивают круглые окорока, а из-под не слишком длинной маечки выглядывает полоска животика.

— Что такое? — ловит она мой взгляд. А я смотрю, смотрю и не могу заставить себя отвернуться. — Ты что, заметил, что я поправилась?

— Что? Н-нет...

Она смеется.

— Да ладно, нормально все. Там всего ничего, и я знала, чем рискую в твоем обществе. А кроме того, — улыбается она, — это даже...

— Что — даже? — переспрашиваю после паузы.

— Не могу сказать. Мне стыдно.

— Я — могила. Обещаю не смеяться.

— Ладно, — говорит Дейзи. — В общем, мне это даже где-то нравится. Отец с ума сошел бы, увидев меня вот такой. А мне самой… приятно. — Щипает себя за животик, который большим назвать никак нельзя — но он есть, а раньше не было. — Это глупо, да?

— Д… да нет, — мой язык отвечает самостоятельно, игнорируя команды со стороны мозга. — Ты нравишься себе такой, какая ты есть. Это нормально. Если ты — это ты, неважно, как ты выглядишь.

«Что?!!! — вопит возмущенно мозг. — И это, по-твоему, не глупости, кретин ты озабоченный?!»

— Ага, логично, — кивает Дейзи.

Я моргаю.

— Что, правда?

— Ну да. Если мне удобно быть собой, то какая мне разница, кто там что обо мне думает или говорит. Трент, ты и правда умный, спасибо.

И она уходит, мурлыкая себе что-то под нос. А я просто остаюсь вот так вот стоять соляным столпом.

Через несколько дней случайно подмечаю, как у Виолетты — сегодня она в джинсах и короткой футболке, — когда она тянется, чтобы что-то там достать с полки, над поясом джинсов нависают небольшие, но явные складочки мягкой плоти. То есть девчонки таки поправляются! И обеим, похоже, все равно, Дейзи это уже открытым текстом сказала, а Виолетта свое мнение озвучивает буквально через пару дней.

— Обед будет минут через десять, — говорю я. Рецепты становятся все более изощренными, а кастрюль на плите — все больше: три перемены блюд, причем в прежние времена одной им бы хватило выше крыши.

— О нет! — изображает Дейзи вселенскую скорбь. — Мы же за это время умрем от голода!

Виолетта смеется.

— Не знаю, как ты, но я — вряд ли, — похлопывает себя по пухлому животику.

— Ну ладно, поймала, выглядим мы хорошо упитанными, — соглашается Дейзи.

— И так оно и есть. Конечно, мне бы следовало этим озаботиться… но очень уж вкусная еда.

Вскоре я выкладываю на стол полное блюдо тако со свининой и приправами, и девчонки наперегонки принимаются за дело.

— Черт, Трент, — прожевав, заявляет Виолетта, — вкуснейшая штука! Будь оно все проклято, если с такой кормежкой моя судьба толстеть — пусть так и будет. Лучше разжирею, чем откажусь от подобного.

— И я! — соглашается Дейзи. — С такой кормежкой, вот это и в самом деле жизнь!

Тако они сметают мгновенно, то же происходит со вторым блюдом — куриными котлетками в панировочных сухарях. Замедляются девчонки лишь к десертку, пирог с голубикой они, кажется, доедают уже через силу.

— Уфф, наелась, — сморщившись, заявляет Дейзи, — надо пойти полежать. Разбудите меня к ужину.

Совмещать готовку и учебу — нелегкий труд, но я справляюсь. Оценки даже становятся чуть получше. Наверное, меня ведет вдохновение.

Ну и готовка — тоже. Или просто близняшки без ума от моей кулинарии. Иногда я растягиваю прием пищи на полтора-два часа, они вот так вот сидят за столом, прыгая от предвкушения, а я выставляю на растерзание одно блюдо за другим. Еда словно стала их обшим хобби. А обмен веществ выкинул белый флаг, позволяя избытку калорий оседать на девичьих телах в положенном месте.

Как-то Дейзи упоминает, что набрала семь кило и теперь весит шестьдесят четыре. Данные эти я накрепко впечатываю в свою память; всегда было любопытно узнать, сколько они весили с самого начала (получается, что Дейзи — пятьдесят семь, ну и ее сестра где-то так же), но спрашивать женщину напрямик — я не самоубийца. Лишний вес ей к лицу: у нее теперь заметный животик и более округлые бедра. С теплой погодой и, как следствие, легкой одеждой — видно, где и как она пополнела.

Виолетта выглядит примерно так же — близняшки оказались идентичны и в этом аспекте, что с сестрами случается не всегда.

Девчонки начинают заказывать особые блюда. Я, разумеется, стараюсь как могу, и они в ответ радуют меня неудержимым аппетитом. Через месяц обе признаются, что уже почти семьдесят пять. Пухленькие, совершенно одинаковые, выпирающие животики и сочные бедра. Груди, к моему абсолютному удовольствию, также пополнели, да и лица становятся чуть покруглее — хотя, может, это за счет круглых щек, потому как девчонки постоянно что-нибудь да жуют. Рай на земле.

Но неделю спустя Виолетта из этого рая уходит.

— Было хорошо. Правда, хорошо, — заявляет она с видом глубоко несчастным. Я, наверное, выгляжу еще хуже. — Но мой парень… его не радует, что я так пополнела. Меня саму это не волновало, но он… а он мне правда очень нравится, так что я выхожу из игры. И переезжаю к нему, потому что жить рядом с этими искушениями выше моих сил.

Ну, думаю я, хотя бы Дейзи остается со мной. Ей-то нравится, что она поправилась, я уверен. Несколько раз я уже ловил ее на том, как она перебирает складочки у себя на боках и тискает собственное пухлое пузико с видом довольным и умиротворенным.

Несколько дней все продолжается как раньше, Дейзи и ест как обычно — но исчезает прежняя радость, она словно следует заведенному распорядку. А потом произносит роковую для многих и многих парней фразу «нам надо поговорить».

— Я хочу похудеть, — говорит она. Сущая ересь для обладательницы такой божественно-округлой фигурки. — Я радовалась жизни, но видно, только потому что Виолетта была рядом и делала то же самое. А теперь… не знаю… — Она вздыхает. — Трент, я все равно хочу, чтобы ты оставался рядом, мне и так одиноко без Виолетты. Но может быть, у тебя есть в запасе диетические рецепты?

Рецепты у меня, конечно, есть. Прощайте, обильные и сытные блюда. Теперь все строго по счетчику калорий. Свободного времени у меня становится куда больше, только оно того не стоит. Даже проводить время с Дейзи становится… скучно. Она все время на нервах — от диет, от спортзала, от того, что надо держать себя железной хваткой. Пожалуй, наедине с собой она даже винит меня в том, что я открыл перед ней мир наслаждений, а потом захлопнул эту дверь.

Как будто это был мой выбор.

Мы проводим время вместе, но уже не так, как раньше. Много ругаемся. Даже заполняем строгое расписание «кто что делает по дому» — раньше этого не требовалось. Я машинально начинаю просматривать варианты съемных апартаментов. Нет, ни по одному из номеров не звоню, но сам факт, что я их просматриваю — уже нехороший знак.

А Дейзи тем временем уменьшается в объемах. Прощай, роскошная пышная красавица. Полгода мучительных для меня наблюдений, и она сообщает, что уже весит пятьдесят восемь кило.

— Поздравляю, — говорю я.

— Что-то тон у тебя не слишком радостный, — зло замечает она.

— У тебя, честно говоря, тоже, — пожимаю я плечами. У нее аж челюсть отвисает — от удивления или от возмущения. — Вот скажи мне честно, ты сейчас счастлива?

Дейзи готова спорить и ругаться — но останавливается. И задумывается.

А потом, категорически неожиданно, рыдает в три ручья.

— Господи, как же меня достали все эти диеты и подсчеты калорий! — всхлипывая, выдыхает она. — Ты прав, Трент, боже, как же ты прав! Мне плохо. Я просто хочу, чтобы ты снова стал готовить нормально, как раньше. Хочу нормальной еды.

— Так в чем же дело? Тебе достаточно просто попросить.

— Потому что я не хочу умирать в одиночестве. Когда Виолетта ушла к своепу парню, я словно увидела себя в будущем: толстая и одинокая. Я просто хочу есть и не волноваться насчет своего веса, но кому я, толстая, буду нужна?!

После долгого-долгого молчания сглатываю.

— Мне.

Дейзи моргает:

— Чего?

Снова сглатываю. Но молчать нельзя.

— С теми лишними килограммами ты выглядела просто великолепно. Более того, я даже предвкушал, как ты станешь еще больше...

Дейзи смотрит на меня широко раскрытыми глазами, в которых медленно разгорается пламя.

— Ты… то есть ты… я специально худела, чтобы ты обратил на меня внимание, а ты на самом деле хотел, чтобы я стала еще толще?!

На сей раз челюсть отвисает у меня. А Дейзи, все еще в слезах, смотрит на меня и медленно краснеет.

То есть я… она… мы...

Наклоняюсь к ней. Ее губы чуть раздвигаются, касаясь моих. И это чудесно.

— Боже! — минуту спустя выдыхает она. — Мне же нравилось быть толстой! Но я думала, что ты сочтешь меня уродиной, и сдалась. Эти полгода — это был ад кромешный, худшее время в моей жизни. А оказывается, это и для тебя был такой же ад, и всему виной я одна! — Дейзи переводит дух. — Ты… тебе я правда больше нравилась, когда была толще?

— Абсолютно, — подтвеждаю я.

Взгляд ее двумя острыми клинками вонзается мне в душу.

— Что ж… тогда тебе следует взяться за готовку. По-настоящему, никакой больше диетической дури.

Я молча стою у плиты. Она молча ждет за столом. Мои руки движутся на автопилоте, я давно знаю ее любимые блюда, а мой разум полностью поглощен переживаниями недавнего поцелуя. Столько времени потрачено зря...

Когда я подаю первое блюдо — лазанью с чесночными хлебцами, — на глазах у Дейзи выступают слезы.

— Как же мне этого не хватало! — восклицает она, и набрасывается на еду.

Трапезу я на сей раз готовлю из четырех блюд. Она съедает все. Живот, раздувшийся до шарообразности, совершенно неестественно выпирает на фоне стройной фигурки.

— Выглядишь ты невероятно, — говорю я.

— Я и чувствую себя куда лучше, чем прежде. Ты же поможешь мне стать красивой и толстой? — оглаживая живот, спрашивает она.

— Как я могу отказать в подобной просьбе?

Помогаю ей добраться до постели, где мы занимаемся любовью. Блеск — это хоть и не первый раз в моей жизни, но, пожалуй, лучший. Потом лежим, обнимаясь, я ласкаю ее живот, она мурлычет.

— Хвала небесам, теперь кошмару конец, — шепчет она. — Хвала небесам, нашелся нормальный мужчина, который оценит меня в правильном размере.

— Могу я тебе кое в чем признаться? — подаю я голос, она кивает. — Я с ума сходил, наблюдая, как ты набираешь вес. Это было, пожалуй, самое сильное эротическое переживание в моей жизни — ну, до нынешнего дня. Строго между нами, мне приходилось «сбрасывать напряжение» сама понимаешь как.

— Извращенец, — хихикает Дейзи. — Ну тогда и я кое в чем признаюсь: я тоже «сбрасывала напряжение». А вообще бывает так, чтобы меня возбуждало мое же собственное тело?

— Почему нет? Меня оно точно возбуждало, значит, у нас общие вкусы.

Дейзи снова хихикает. Ох, как же мне недоставало этого звонкого и радостного звука...

Следующие недели проходят тихо и спокойно. У нас каникулы, задания сделаны, ну а чему посвятить свободное время, мы с Дейзи находим.

Перехожу на обед в пять перемен блюд. Да, моя кулинария сделала шаг вперед — и мы оба знаем, что это значит. Дейзи ест, восхищаясь каждым кусочком, постанывая от наслаждения, моя растущая богиня чревоугодия. Объедается так, что не может самостоятельно встать, я утаскиваю ее в спальню и мы несколько часов предаемся постельной гимнастике или просто валяемся, а потом я принимаюсь готовить ужин. Иногда я экспериментирую со шведским столом, поскольку желудок у Дейзи еще не успевает переварить громадный обед — и мы несколько часов сидим за видеоиграми или просто болтаем, и она непрерывно подъедает разнообразную снедь с громадного подноса, в итоге когда мы отправляемся спать, живот у нее раздувается до фантастических пропорций.

Когда занятия начинаются снова, у всех друзей и знакомых Дейзи глаза на лбу. Они-то знают, как она трудилась, чтобы скинуть столько веса — и вот во мгновение ока возвращается обратно. Все их комментарии она фиксирует, чтобы потом обсудить со мной. Нас обоих это возбуждает.

— А что, кормить не будут? — спрашивает Дейзи, поглаживая желудок. — Я голодная, между прочим!

— Пока нет, — говорю я, — сперва взвесся.

Она надувает губки, глядя на ожидающую на столе миску парной вермишели, а я похлопываю ее по пухлому животику.

— Ты так приятно округлилась, и я хочу знать, во что для тебя вылились два месяца настоящего общения со мной.

В такой постановке вопроса Дейзи соглашается и встает на весы.

— О боже, — выдыхает она, глядя на цифры на экране.

— Семьдесят шесть, — замечаю я, — точно как раньше и еще немного.

— О боже, — повторяет Дейзи, — и это всего за два месяца. Что же будет дальше...

— Ты само совершенство. И дальше будешь еще совершеннее, а я уже сейчас это предвкушаю...

Дейзи кивает, тяжело дыша, соски напрягаются под слишком тесной майкой. Опускает взгляд на мои штаны, в которых мне также становится слишком тесно.

— Ну и? — спрашиваю я. — Трахаемся, или ты сперва поешь?

Дейзи расплывается в ухмылке.

— Я, разумеется, поем, но пусть это тебя не останавливает.

Намек понят. Разворачиваю ее лицом к столу и легко вхожу сзади — мы оба уже более чем готовы. Она радостно пищит и трется об меня откормленным крупом.

— Медленнее… — выдыхает она. — Не хочу пронести мимо рта… ни крошки...

Она жует, мы занимаемся любовью, со вздохами и стонами. Долго мне продержаться не удается, и я держу ее за бока, а она продолжает есть.

— Ммм, то, что надо.

Второе блюдо я скармливаю ей уже с рук. И пока она расправляется с третьим, снова прихожу в боевую готовность.

Нет, обычно мы обходимся без таких изысков, как правило, еда отдельно, а любовь отдельно. Одно прелюдия к другому, и наоборот. Но иногда волна страсти просто захлестывает обоих, не сражаться же с таким приятным делом. А иногда я кормлю ее коржиками и печеньем, а она при этом играет с вибратором. Впрочем, обычно мы ведем себя подобающе.

Обычно, ага.

В гости заглядывает Виолетта. Мы в последнее время ее мало видим, и Дейзи просто в восторге. Она даже не сметает, как обычно, все, что остается в кастрюле, и впервые за последние недели я убираю на кухню недоеденное.

— Черт возьми, — заявляет Виолетта, увидев Дейзи, — ты на себя только взгляни! Сколько ты весишь-то?

— Восемьдесят шесть… было позавчера, — чуть покраснев, отвечает та, поглаживая круглый животик. Близняшки теперь совершенно друг на друга не похожи — Виолетта сильно похудела, в ней килограммов пятьдесят пять, не больше. Ни живота, ни бюста, да и сзади почти все плоское.

— Да уж, — говорит мне Виолетта, — начал встречаться с моей сестрой, и что ты с ней сотворил?

— А ты что, не помнишь, как он готовит? — ухмыляется Дейзи. — Так вот, сейчас стало даже лучше.

— Да ну брось, куда уж лучше! Чем докажешь?

Возвращаю на стол то, что не доела Дейзи — с ее разрешения, разумеется, ни за что не позволил бы себе лишать мою любимую даже крошки съестного! Виолетта откусывает кусочек и восклицает:

— О, господи! Неудивительно, что ты так растолстела.

Дейзи сияет.

— Тебе бы стоило вернуться к нам. Точно знаю, Трент охотно снова откормил бы тебя.

Я как раз отпиваю глоток воды. Чуть не захлебываюсь.

Виолетта корчит рожицу.

— Нет уж, спасибо, мне нравится быть худой. — Откусывает еще немного. — Ладно, может, не так уж и нравится, но… — И продолжает есть, уже без стеснения, постанывая от удовольствия. — Проклятье. После такого я просто не могу вернуться обратно и жрать салатные листья, как кролик.

— А что же твой парень? — интересуюсь я.

— Ох, не напоминай, — бросает Виолетта. — Он постоянно давит на меня — мол, не смей даже смотреть на бургеры и прочую нездоровую пищу, а то тебя в момент разнесет. Я специально для него похудела на двадцать кило, а он ведет себя так, как будто у меня нет самоконтроля. Как будто он единственный и неповторимый пуп земли...

Дейзи хмурится.

— Что-то подозрительно похоже на папочку, тебе так не кажется?

Виолетта бледнеет.

— Господи боже! Точно, ты права. — Она бьет кулачком по столу. — Все, хватит, решено. Пошел он куда подальше. Но… ты уверена, что я могу вселиться обратно и жить с вами? Вы, голубки, тут уже небось привыкли никого не стесняться...

— Хороший вопрос, — в глазах у Дейзи шальные искорки. — Что скажешь, Трент? Ты не против, если с нами будет жить моя красотка-сестра, а ты будешь закармиливать нас обеих всякими вкусностями?

Краснею как помидор.

— Дейзи, для меня ты все равно останешься единственной.

— Очень мило с твоей стороны, — кивает мне, потом поворачиваетсы к Виолетте: — Кстати, это значило «да».

Черную краску с волос Виолетта смывает сразу после переезда, но близняшки все равно остаются совершенно непохожими. Виолетта стройная до худобы, под пупырышками плоской груди видны ребра, а у Дейзи тяжелые груди выпирают вперед и уютно лежат на вечно раздувшемся животе. Сочные и тяжелые бедра, которые, как она шепотом признается, трутся друг о дружку при ходьбе. Вся из себя мягкая и пухлая, круглое лицо. Воплощенное желание и женственность, и она прекрасно об этом знает. И когда рядом стоит ее сестра-близнец — это просто подчеркивает, как далеко она зашла на избранном нами обоими пути.

Аппетит у них — также не сравнить. За первым нашим совместным обедом Виолетта отваливается после третьей перемены блюд, как бы ни хотелось — но больше осилить не может; Дейзи подчистую истребляет все шесть. Виолетта потом к ужину едва притрагивается, а Дейзи уверенно набивает пузо на протяжении двух часов.

Впрочем, лекарство от этого знакомо, и успех его применения не за горами. Уже через две недели Виолетта, все еще съедая за обедом половину того, что влезает в Дейзи, держится почти на равных с нею за ужином.

Ужин — вообще моя любимая трапеза. Меня просто завораживают, как обе они объедаются до отвала, как их желудки распирает калорийными вкусностями. Виолетта часто играет с животом Дейзи, завороженная его объемом и размерами, а Дейзи подкармливает «тощую сестрицу», даже когда та только стонет от пережора.

— Кушай, маленькая, кушай, — приговаривает она, — вот дорастешь до моих объемов, и будешь голодной всегда.

— Скорее бы, — стонет Виолетта.

Месяц спустя обе влезают на весы. Виолетта — шестьдесят четыре, Дейзи — девяносто шесть.

— Поверить не могу! — восклицает Виолетта, глядя на экран.

— Да ну? — Дейзи щипает ее за растущую складку животика.

Обе смеются, Виолетта кладет себе на тарелку ломоть творожника.

— Боже, я так точно растолстею. И как знать, может, даже и тебя догоню.

— Мечтать не вредно, — ухмыляется Дейзи и кладет себе на тарелку вдвое больший ломоть.

Возвращаюсь на кухню. Скоро близняшкам шести перемен блюд будет маловато, надо придумать седьмую...

Просыпаюсь — губы Дейзи у меня на шее, ее ладонь промеж моих ног. Хорошее начало дня — моя плоть восстает в полную боеготовность еще до того, как полусонное сознание разобралось, что происходит. Поцелуем она запечатывает у меня на губах стон удовольствия.

— Шшш, — дыхание горячее и целеустремленное, — ты лежишь, работаю я.

Ее губы берут в мягкий плен мою твердую плоть, язычок ласкает восставший стержень, остатки сна уходят в небытие, смытые волной удовольствия. Глаза остаются закрыты — я знаю, что это уже действительность, а не сновидение, и все-таки не могу открыть их. Да и не нужно: все действие сосредоточено там, внизу, где ее роскошные сиськи и живот прижимают к простыне мои ноги.

Сколько все это продолжается — не знаю. Наверное, недолго — тело мое содрогается, выстрелив теплую жидкость ей в рот. Дейзи хихикает, игриво чавкнув.

Восстановив дыхание, все-таки открываю глаза и вижу, как круглое лицо Дейзи улыбается мне из района моих бедер.

— И в честь чего все это? — интересуюсь я не слишком уверенным тоном.

Она хлопает ресницами.

— А тебе что, не понравилось?

— Вовсе нет, просто хочу знать, что я такого сделал, чтобы повторить.

— Ну, — ползет она ко мне на четвереньках, все ее тело колышется, живот свисает ровно настолько же, насколько и груди, — скажем, ты можешь меня хорошенько кормить, чтобы я поскорее достигла следующей круглой цифры.

Ого.

— То есть...

— Ага, — отвечает она, — сто двадцать кило ровно.

Притягиваю ее к себе, крепко целую. Она трется о меня, вся такая теплая и мягкая, пышная и возбуждающая.

— Поздравляю.

— Спасибо. Вот только не хочу никого обидеть, но этого вот перекуса, — демонстративно облизывается, — для девушки моих пропорций как-то маловато будет.

— Я бы, конечно, приготовил завтрак поосновательнее… но для этого нужно встать и оторваться от тебя, первое — уже, а второе сейчас никак.

Дейзи опускает взгляд туда, где «уже».

— Хм. Ну, завтрак в принципе может подождать… — тянется к прикроватной тумбочке, — но тебе точно не будет мешать, если я пока чего-нибудь схрумкаю?

Целую ее и вхожу в горячее и влажное тепло. Она прекрасно знает, уж что-что, а это мне никогда не помеха.

В гостиную мы выползаем уже после десяти утра. Мне, конечно, полагалось бы в это время быть на занятиях, но… в общем, готовка и взаимоприятственная постельная гимнастика отнимали слишком много времени. Дейзи пару раз предлагала пригласить кое-кого из друзей-подруг и поучиться вместе. По мне, так это она чтобы иметь стимул иногда вылезать из койки. Но кое-кому на нашем факультете идея понравилась… а может, их соблазнила моя готовка, которую неоднократно рекламировали сестры.

На диване сидит Виолетта, очень похожая на мою любимую — неудивительно, они все-таки близняшки, — только постройнее. Но, конечно, ни разу не худая, особенно пышной она кажется в облегающих джинсах, над которыми нависает складка упитанного живота.

— С добрым утречком, голубки, — усмехается она. — Трент, ты помнишь, о чем мы когда-то договаривались? Ты живешь у нас, пока готовишь.

— Ну, эту договоренность мы пересмотрели, когда начали встречаться, — замечает Дейзи, чмокнув меня в щеку. — К тому же ты не выглядишь очень уж голодной.

— Кто, я?! — с возмущенным видом Виолетта одергивает футболку, прикрывая живот, и она тут же задирается обратно, оголяя сочную плоть на ладонь повыше пупка. — Ладно, твоя правда, но суть прежняя.

— Какая суть?

Виолетта вздыхает.

— Он живет с нами, потому что вы встречаетесь, так? Ты это имеешь в виду?

У меня мурашки бегут по спине. Дейзи, моргнув, кивает.

— Ну… да. А в чем дело-то? Тебе не по душе...

— Короче, Трент...

— Виолетта?

— Приготовь сегодня вечером особенный ужин, пожалуйста. Если не возражаешь. Должна придти моя подружка, и я хочу, чтобы вы с ней познакомились до того, как...

На сей раз мы с Дейзи моргаем синхронно.

— До того, как — что?

— До того, как я приглашу ее жить с нами. Нет, Дейзи, у тебя, конечно, есть право вето. И у тебя тоже, Трент. Но она вам понравится, обещаю. А места у нас тут хватит. — Виолетта встает с дивана. — Оххх, — поморщившись, поглаживает живот. — Ладно, позовете, когда обед будет готов.

И скрывается у себя в спальне. Мы смотрим друг на друга.

— Погоди. Виолетта с кем-то встречается?

Что ж, Виолетта права. Ее подружка Фиона — просто блеск.

Дейзи она понравилась, потому что Фиона возникает на пороге с большой и аппетитной запеканкой из макарон («как ты догадалась, что мы любим покушать?» — вопрошает моя любимая, похлопывая себя по животу). Мне она понравилась, потому что у нас со всей очевидностью совпадают пристрастия, каких именно барышень мы предпочитаем.

Когда я спрашиваю, как они с Виолеттой познакомилась, Фиона отвечает:

— Ах, Трент, это такая смешная история...

— И вовсе не смешная, а умилительная, — не соглашается Виолетта, — впрочем, рассказывать ее совершенно незачем.

— О-о, — делает Дейзи круглые глаза, — наоборот, раз она смешная и умилительная, мы точно должны ее знать, это наверняка интересно.

— Ладно, ладно, — отвечает Фиона. Классическая итало-американская красотка, крепкая, с большими и выразительными глазами. Вся из себя… притягательная, да, это правильное слово. Фигуристая, все при ней, не совсем девяносто-шестьдесят-девяносто, но пропорции похожие. Килограммов под семьдесят пять или около того — то бишь на пятнадцать кило поменьше, чем Виолетта, и почти на сорок пять меньше, чем ее сестра.

Ух ты, думаю я, насколько же Дейзи поправилась моими заботами!

— В общем, дело было так, — говорит Фиона, и я силой заставляю себя не пялиться на Дейзи и послушать, — я только поступила в университет и сразу заметила эту девушку...

— Женщину, — поправляет Виолетта.

— Тихо, детка, не мешай. Эту женщину. Ну и стерва, подумала я.

Я как раз отпиваю глоток воды, которая после такого попадает не в то горло. Справляюсь с приступом кашля, киваю — мол, я в порядке, продолжай.

— Ты точно нормально? Ладно, в общем, я подумала, что эта тощая стерва слишком тупая, чтобы понять, что ее парень — полный ноль и неудачник.

Виолетта кивает.

— Однозначно.

— Как-то она мне сразу не понравилась. Без понятия, почему. Ненависть с первого взгляда, решила я, ладно, бывает. Потом я услышала, что она рассталась со своим неудачником. А чуть позже заметила, что она начала немного поправляться. — Фиона вздыхает. — Теперь мне стало куда труднее ненавидеть ее.

Над столом молчание, и нарушает его Дейзи.

— Ну ладно, умилительный момент есть, соглашусь, но ничего особенно смешного не вижу.

Фиона снова вздыхает.

— Так это еще не конец. В общем, я думаю — эй, она симпатичная, свободная, и явно любит покушать...

— Однозначно, — хором говорим мы втроем.

— … так что надо бы что-нибудь ей приготовить.

Пожимаю плечами.

— Ну, в моем случае сработало.

Дейзи с сияющим видом кивает.

— О да, — отвечает Фиона, — и я бы точно взяла с тебя пример, если бы знала тогда о том, что ты вообще существуешь. Ну а так я заметила, что она любит сладкое, и сделала заварные пирожные.

Дейзи кивает.

— Хороший выбор. Сладкие и нежные. Ключ к сердцу девушки.

— Так что дальше было-то? — интересуюсь я. — Сработали пирожные?

— Ах, Трент, — вздыхает Виолетта, — прости, ты же знаешь, я обожаю твою готовку. Но… — она делает выразительную паузу, — те заварные были просто улет. Совершенно невероятные.

— Ого, — говорю я. — Фиона, это серьезно.

Гостья пожимает плечами.

— Я сделала вариантов восемь, пытаясь правильно соблюсти пропорции. Правда, тут дело не только в рецепте и кулинарных талантах, упорство и метод научного тыка тоже сыграли свою роль.

Виолетта улыбается.

— Лучше расскажи, как ты с этими заварными подошла ко мне.

— Я… — щеки Фионы стали алого цвета, я почти чувствовал исходящий от нее жар, — ну, я вручаю ей коробку, мол, домашние заварные, ручная работа, сама пекла, и говорю...

— Да-да, что ты там говоришь?

— И говорю, кстати, как на голубом глазу, само вылетело — вот, я тебе сделала немного любовных… то есть ЗАВАРНЫХ пирожных...

Молчание.

Потом мы взрываемся от хохота.

— Серьезно? — глотая воздух, переспрашивает Дейзи, еще более алая, чем смущенная Фиона. — Сестра моя, молю, скажи — как ты на это отреагировала?

— А ты как думаешь? — смеясь, отвечает Виолетта. — Слопала пирожное, и все тут. Черт возьми, я голодная, а тут вкусняшки, я даже не заметила бы той оговорки на «эл», если бы она не прокричала «заварных» прямо мне в ухо. — Она хихикает. — Ну а потом я распробовала пирожные, и обратила внимание на все сопутствующие обстоятельства. Клевая девчонка...

— Женщина, — поправляет Фиона.

— Ладно, клевая женщина, которая умеет готовить и слегка не в своем уме? Да у меня сердце растаяло, как заварной крем на медленном огне.

— И с тех пор мы вместе, — добавляет Фиона.

Где-то минуту спустя смех затихает, и я говорю:

— Да, согласен, умилительно и смешно. Но я должен спросить...

— Ага, — ухмыляется Дейзи.

— Заварные. Рецепт есть?

Фиона окидывает меня оценивающим взглядом.

— Хм. Есть такая поговорка, «никогда не верь тощему повару». Взгляни на меня, — выразительно оглаживает она ладонями свои пышные телеса, — и на себя, тощий маленький мальчик...

— Мужчина, — поправляю я.

Фиона кивает.

— Суть не меняется. Впрочем, возможно, поговорка эта и правда несколько устарела — пускай ты и тощий, но вот твоя подружка...

Дейзи ловит мой взгляд и беззвучно артикулирует: она мне нравится.

Я киваю.

— Что ж, как говорится, пудинг проверяют на вкус. Отсюда и переходим к вопросу десерта...

— Вообще-то, — вставляет Виолетта, — мы и так говорили о заварных, никуда переходить не надо.

Подумав, снова киваю.

— И то правда. Ладно, так кому пудинг?

Три резво вздернутые руки. Мог бы и не спрашивать.

Фиона не переезжает к нам. Ну, технически это так не называется. Она постоянно зависает в апартаментах и часто остается на ночь, но одну или две ночи в неделю все-таки ночует у себя в общежитии. Так что она с нами не живет, ага.

А вот что она здесь — это хорошо. Она чистый фейерверк. Обожает видеоигры, хоть азарта у нее больше, чем умения. Совратила и Виолетту на это дело, так что мы с Дейзи играем с ними «пара на пару», а когда они проигрывают и Виолетта говорит «ну все, с меня хватит» — меняемся партнерами. Выиграть у Фионы непросто, очень уж она непредсказуемая.

И еще она любит готовить, так что мы часами обсуждаем и экспериментируем с новыми блюдами. Здесь она тоже непредсказуема. Сомневаюсь, что ей под силу составить четкий рецепт — но вот талант у нее налицо. Она настолько же хороша, как я? В общем и целом, нет (не люблю ложной скромности), но я совру, если скажу, что ничему у нее не научился. Вкусовые сочетания — вот ее стихия, она работает с ними на чистой интуиции, получается не всегда, однако когда получается, послевкусие — высший класс.

А Дейзи и Виолетта, само собой, в полном восторге. Своей готовкой я совратил их, а теперь у них два шеф-повара и двойной набор искушений. Мы, абсолютно не сговариваясь, устраиваем им обед из десятка блюд. Столько за один раз и на стол не поместится, но сестры, по словам Фионы, достойно справились с брошенным им вызовом.

Как-то вечером мы вчетвером смотрим фильм. Я, уютно устроившись рядом с Дейзи, кормлю ее шоколадками и оглаживаю живот моей красавицы, разбухший и отяжелевший — все благодаря придуманной мной игре: пока она ест, раздвинув ноги, я с помощью губ и языка держу ее на той самой вершине. Само собой, с таким стимулом Дейзи кушает очень даже хорошо, а что у меня болит челюсть, невелика цена. Подозреваю, что Дейзи поделилась с сестрой правилами этой игры — зная близняшек, они небось еще и соревнование устроили, кто больше продержится. Во всяком случае, из спальни Виолетта появляется с глубоко удовлетворенным видом и очень-очень круглым животом, а Фиона потирает подбородок.

— Детка, ты что-нибудь хочешь? — шепчет она своей подружке.

— Да, еще пирога, — отвечает Виолетта.

Фиона исчезает и возвращается с тарелкой, на которой лежат четыре ломтя яблочного пирога со взбитыми сливками.

— Нет-нет, в меня уже не лезет, — говорит Виолетта, — я хочу, чтобы его съела ты.

— Чего? — восклицает Фиона. — Ты и так на меня дурно влияешь, я за этот месяц уже поправилась на четыре кило!

— Знаю. Но я не хочу быть толще тебя.

— Ну так сама ешь поменьше.

— Не дури. Ну же, не делай вид, будто тебе самой не хочется его слопать.

— Хм. Ладно, съем я пирог, но учти, исключительно уступая грубой силе.

— В протоколе зафиксировано. Действуй.

И пока мы смотрим фильм, Фиона уплетает пирог, а потом еще печенье и пол-коробки конфет, то и дело оглаживая вздувшийся живот, чтобы утрамбовать съеденное. Дейзи, дожевав шоколадки, пихает меня локтем в бок.

— Тебя эта парочка тоже заводит? — Глаза ее искрятся, ладонь скользит мне промеж ног. — Ага, значит, да. Тогда пошли в постель, только тебе придется помочь мне встать, что-то я сегодня обожрамшись...

С Фионой делать домашние задания становится еще труднее, и группа совместного обучения становится еще более важным делом. И популярным, кстати говоря, ведь Фиона тоже стала готовить закуски для всей группы. Так что раз или два в неделю наши друзья-знакомые приходили в гости, взыскуя знаний и вкусностей. Оценки наши улучшились, зачетные баллы к сессии потихоньку накапливались.

Разумеется, накапливались не только баллы...

— Эй, народ, скоро гости придут, — зову я.

— Ну и? Мы готовы, — ответствует Виолетта, а Фиона, зло сверкнув на меня очами за то, что прервал процесс, силой возвращает голову Виолетты обратно промеж своих ног. И, заурчав от удовольствия, тянется за очередным кексом. Ее обнаженное тело, разметавшееся по дивану, вздрагивает, тяжелые груди шлепают по верхней складке живота. Обоюдными стараниями — моими и Виолетты — она изрядно поправилась, обе девушки сейчас где-то в районе ста двадцати.

Ладно, мешать людям в такой момент — последнее дело. Иду проверить, как там Дейзи.

Мда… эта, пожалуй, еще более готова. По крайней мере на ней юбка и бюстгальтер. Никакой футболки, так что шарообразное пузо свободно выпирает наружу. И трусиков тоже нет, чтобы не мешать вибратору. Пухлые руки Дейзи пока еще дотягиваются до нужного места, хоть и не без труда.

И все-таки моя любимая — это нечто. Куда ни ткни, вся роскошно-мягкая, пышная, изобильная. Неудивительно, сто сорок четыре кило живого веса! А когда она, как сейчас, за миг до вершины наслаждения — оторваться от нее просто невозможно.

Целую ее в губы, язык Дейзи игриво оплетает мой собственный...

И — звонок в дверь.

Черт.

С громадным трудом отрываюсь от любимой, открываю входную дверь и тут же, шагнув на лестничную площадку, закрываю ее у себя за спиной, встреченный недоуменными взглядами наших подруг, Натали и Джен.

— Я, это… — понимаю, что объяснять подробнее не стоит, — в общем, через несколько минут они будут готовы.

Так вот, пара слов о нашей учебной группе. Натали, набрав на первом курсе законные для начинающей студентки пять кило, потом вошла в нашу компанию — и поправилась еще на пятнадцать или двадцать. Джен «синдрома первокурсницы» счастливо избежала и ранее была стройняшкой — а теперь у них с Натали почти одинаковые вечно голодные пузики, выпирающие из-под слишком тесных футболок. Зная, что ожидает их у нас в апартаментах, подружки приходят сюда уже с расстегнутыми джинсами, им явно не терпится начать… грызть гранит наук.

Двери лифта открываются, выпустив трио сестричек Джонс, упитанных и нетерпеливо галдящих.

— Да что они там возятся, я уже голодная, — сообщает Натали в пространство.

А я молчу. Слишком уж хорошо себе представляю, чем именно заняты обитательницы апартаментов...

— Люблю кушать на людях, — сообщает Дейзи. Откидывается назад, закрыв глаза, и подставляет лицо солнечным лучам. Погода просто идеал — ясно, тепло, но не слишком жарко, — так что мы решили посвятить его пикнику в соседнем парке.

— Да уж я вижу, — соглашаюсь я, — наверняка именно поэтому ты сегодня столько и кушаешь.

В ответ мне показывают язык.

— Я серьезно. Обожаю быть большой барышней с большими аппетитами. Ох, как же они на меня смотрят! Кто с ужасом, кто не верит собственным глазам...

— А кто просто пускает слюнки, — киваю я, окинув любимую изучающим взглядом. Сегодня на ней синее платьице в цветуечки. С низким вырезом, чтобы похвастаться титаническим объемом бюста, коротенькое, чтобы открывало роскошные ножки, и достаточно тесное, чтобы все ее мягкое изобилие было практически напоказ. Никогда не видел Дейзи в этом платьице, но общая картина мне решительно нравится.

— Извращенцы, — замечает Виолетта. — Быть толстой само по себе не так уж приятно. Это просто приемлемый побочный эффект плотной и каждоневной обжираловки.

— Хм, то есть мои окорока тебе уже разонравились? — уточняет Фиона. Из последних двадцати кило, набранных ею, более пятнадцати отправились именно в эту область тушки.

— Э… ну, вот тут ты меня подловина, — признает Виолетта, потискав подруку за массивное бедро. Та, мурлыкнув, отправляет в рот очередную ложку мусса.

— Но у еды в публичных местах есть и недостаток, — изображаю лекторский тон. — Невозможно в процессе заниматься любовью. — Виолетта делает большие глаза, а я пожимаю плечами: — Нам всем этого хочется, чего скрывать-то.

— Факт, — говорит Дейзи. — Ладно, сестренка, ты как? Сейчас?

— Сейчас, — кивает Виолетта.

— Что — сейчас? — спрашиваю я, а Дейзи начинает подниматься. Не могу не признать, меня всегда возбуждает этот момент, когда она сражается с собственным весом. Привычно предлагаю руку помощи, но меня жестом отсылают прочь, мол, сама. Привстав на одно колено, Дейзи замирает, переводя дух. Рядом в той же позе стоит Виолетта.

— Вы чего?

Близняшки синхронно ныряют в сумочки, извлекая наружу маленькие коробочки.

— Трент, — говорит Дейзи, а ее сестра эхом произносит «Фиона».

Сглатываю. Во рту очень сухо.

— Ты любовь всей моей жизни, моя вторая половинка, — продолжает Дейзи. — С тобой я чувствую себя целой, окруженной любовью и способной на все. Ты самый умный и привлекательный из всех, кого я знаю, и с тобой я чувствую себя такой же. Когда-то я ненавидела себя — свое тело, свои мысли, свою жизнь. Сейчас я просыпаюсь, радуясь, что живу, и все это благодаря тебе.

Я хочу, чтобы ты кормил меня, любил меня и смеялся вместе со мной до скончания дней. Я хочу, чтобы мы разделили весь остаток дарованной нам жизни.

Трент, — очи ее сияют, — ты женишься на мне?

Я, утратив дар речи, смотрю на нее, на свою невероятную любимую… нет, теперь уже правильно говорить — невесту. Представляю себе — нас обоих, в роли мужа и жены.

Сердце мое колотится, когда в моей голове проносятся картины свадьбы, медового месяца, годовщины совместной жизни, ночи перед телевизором, видеоигры с утра до вечера, завтрак в постели...

— Что?.. Черт. Да. Я сказал «да»? Да!

Дейзи смеется, по пухлой щеке скатывается слеза. Падаю в ее объятия, и мы вместе катаемся по траве, смеемся, целуемся. В этот миг она — весь мой мир.

Обручение мы отмечаем вполне обычным образом. Срываем друг с друга одежду, едва переступив порог апартаментов. Виолетта с Фионой удаляются к себе в спальню, а мы с Дейзи, соответственно, в свою. Она швыряет меня на кровать и влезает сверху, ее груди на моей груди, ее живот полностью вдавливает меня в матрац, касаясь простыни справа и слева.

— Я растолстела, — ворчит она.

— Чушь, — выдыхаю я. Кислорода мне едва хватает, но это того стоит. — Сколько там в тебе сейчас, сто восемьдесят кило?

— Сто восемьдесят два.

— Ну вот. А я хочу, чтобы ты была толстой. Куда толще, чем сейчас.

— О, боже! — стонет Дейзи. — Да, да, да! Покорми меня!

От таких слов она мгновенно становится мокрой — в нужных местах, — но найти правильный угол все равно непросто. Наши тела уже не так идеально сочетаются, как прежде, и сделать все правильно не так-то просто.

— Я что, слишком толстая, чтобы заниматься любовью? — рычит Дейзи.

— Ни за что, — отвечаю я, — просто ты слишком толстая, чтобы это было легко.

Я подшучиваю над ней, мол, она слишком толстая. Или слишком тощая. И то, и другое заводит ее, только держись. И эту невероятную женщину я однажды назову своей женой! Несколько часов мы не вылезаем из постели, и оставались бы там еще дольше, если бы не ее аппетит.

Встаю к плите, и готовлю — больше, чем прежде. Перестаю считать после шестнадцати блюд, этим ненасытным — всем трем — все равно мало! Смеются, лопают и кормят друг дружку. Всякий раз, когда я вхожу в комнату с очередной тележкой свежеприготовленных вкусностей, Виолетта и Фиона перестают обжиматься и переводят внимание на меня.

Я, разумеется, не отрываю взгляда от моей будущей жены.

Обед продолжается так долго, что сам собою перетекает в ужин. А когда трио обжор наконец насыщается, ни одна из них уже не может подняться на ноги без посторонней помощи. Обхватив разбухшие, туго набитые животы, они ползут в кровать.

Обручение было прекрасно.

Предсвадебное состояние — уже не совсем.

— Ладно, мам, — говорит Дейзи в трубку. Выглядит она… ну, в общем, примерно как я себя чувствую. Нет, разумеется, по-прежнему красавица, но вся бледная, с темными кругами под глазами, и не улыбается.

Когда-то Дейзи решила похудеть, и было ей тогда хреново.

Сейчас еще хуже.

— Да, мам.

Виолетта и Фиона утром ругались. Душераздирающее зрелище. Очень похоже на то, как оно у нас.

— Конечно, мам. — Дейзи кашляет. — Ладно, мне пора, потом поговорим.

Вешает трубку, едва сдерживаясь.

— Плохо дело? — спрашиваю я.

Получаю в ответ гневную вспышку из очей, потом Дейзи проводит рукой по лицу.

— Прости… Да, плохо. Она, ну, нашла мне венчальное платье. Совершенно не такое, как я хочу. И вопрос не обсуждается, а ведь оно на десять размеров меньше, чем нужно даже Виолетте, а уж мне сам понимаешь...

— Прости, — говорю я.

Все-таки порой удобно жить отдельно от семьи. Я к чему — ну не наденет она «то самое» платье, и что? А ведь платье — просто одна из той сотни мелочей, которые уже распланировали за нас наши семьи. «Это ваш день», говорят они, а потом сами составляют список гостей, выбирают место процедения церемонии, и какой оркестр мы любим (по их мнению, конечно же), и меню с обслуживанием… что остается на нашу долю? Вот-вот.

— Может, я тебе приготовлю что-нибудь?

— Аппетита нет, — сморщившись, заявляет Дейзи.

Красноречиво. Моя прекрасная Дейзи, которая давно не привыкла себя сдерживать, сейчас вся как на иголках. Когда мы там последний раз занимались любовью, на той неделе? А уж о том, сколько она весит, я уже спрашивать боюсь, вряд ли за последние пару месяцев поправилась хотя бы на килограмм.

Опускаюсь рядом с ней на диван.

— Мрак.

Дейзи вздыхает — отрицать бессмысленно.

— Угу.

— Если бы мы могли устроить свадьбу так, как сами хотим...

Минуту Дейзи молчит. А потом, почти беззвучным шепотом:

— Мы можем.

Разворачиваюсь к ней лицом.

— Я проверила… — продолжает она, — в смысле, мы проверили. — Ну ясно, в данном случае «мы» это с сестрой. — Там почти все на уровне предварительных договоренностей, крупных авансов не платили. На двоих у нас достаточно свободных средств, чтобы… сбежать.

Моргаю.

— В смысле, ноги в руки — и втихую расписаться самим?

Она кивает.

Я такую возможность тоже рассматривал, но отклонил. Не хотел разочаровывать родных. «Это ваш день», говорят они, правда? И как их разочаруешь...

— А что насчет...

— Фиона и Виолетта? Их вся эта хрень тоже достала, — вздыхает она. — И ведь я всю жизнь мечтала о большой, пышной, традиционной свадьбе, но сейчас...

Я сам еще не принял решелия. Но чувствовал, как будет правильно. Сейчас Дейзи впервые за последние пару месяцев похожа на саму себя.

Сможем ли мы сбежать?

Вопрос, собственно, в другом: а сможем ли мы НЕ сбежать?

И этот ответ очевиден...

Дейзи улыбается, читая решение в моих глазах.

— От винта, — говорю я, обнимая ее.

Двадцать четыре часа спустя мы уже в воздухе.

Сорок восемь часов спустя мы на пляже. Только мы четверо и местный пастор. Сервис — высший сорт. Церемония продолжается недолго: сперва Фиона и Виолетта помогают завязать узел на ленте, скрепляющей наши с Дейзи запястья, потом мы делаем то же самое для них. Лучшее время в моей жизни.

А потом мы с Дейзи просто падаем в постель, по-быстрому «взбиваем перины» — никакой романтики, сплошная физика, просто чтобы расслабиться, это нужно нам обоим, — и засыпаем в объятиях друг друга часиков на двенадцать.

Просыпаюсь от ее поцелуя, впервые за несколько месяцев.

— Доброе утро, муженек, — говорит она.

— Доброе утро, женушка, — потягиваюсь я. — Кажется, мне не помешает душ. Ты со мной?

— Конечно, но меня не жди. Я сперва закажу в номер чего-нибудь пожевать, — похлопывает она себя по массивному животу, — а дело это небыстрое...

Три дня. Три дня напролет мы едим, спим и занимаемся любовью, ничего более. Словно высвобождая в едином всплеске все удовольствия, в которых себе ранее отказывали. Консуммация брака, ага, именно тем способом, какой избираем для себя мы с Дейзи. Всю мебель в номере перебрали, запомнив ее навсегда.

— Кажется, я больше не могу, — глотаю я воздух.

— Хорошо. Потому что еще немного, и я расплавлюсь.

— Как насчет прогуляться на пляж?

— Физическая активность? Хм, ладно, только я сперва чуток перекушу.

«Чуток перекусывает» она, разумеется, на протяжении примерно семидесяти минут, от обжорства Дейзи мы оба снова заводимся и в очередной последний раз занимаемся любовью. А потом все-таки впервые выбираемся из крошечного бунгало уже в статусе полноправных супругов.

Не могу не любоваться ею. Моя Дейзи, моя ставосьмидесятипятикилограммовая жена, в бикини. Низ купальника, скрытый в ее многочисленных складках, почти виртуален, а верх болезненно врезается в плоть. Основной опорой для ее расплывшегося тяжелого бюста служит верхняя складка разбухшего пуза — которое выпирает посильнее обычного, поскольку недавно мы хорошо покушали.

Вперевалку шагает она ко мне по теплому песку, вся колышется.

— Уфф. Я устала. Пойдем назад?

— Э… мы же всего ничего гуляем.

— Ага, и это во много раз дальше, чем от дивана до холодильника. Пошли назад.

Оглядываюсь вокруг. Мы в тропическом раю, а она хочет сидеть в бунгало?

— Покорми меня, — выразительно сжимает она ладонями свое пузо.

Пожимаю плечами. Пляж, конечно, хорошо, а Дейзи — одна-единственная.

В общем и целом, тропический рай мы так почти и не видели. Зато перепробовали все рецепты местной кухни, многократно и в изобилии, не вылезая из кровати. Отличный отдых, правда, все тревоги и заботы позади, и к черту всех, кто с этим не согласен.

Забавно, правда. Домик на берегу, а мы так и не добрались до моря. Более того, в двух шагах второй домик, где живут Фиона и Виолетта, но их мы тоже не разу не видели. (Хотя слышали не раз, факт, и не сомневаюсь, что и они нас слышали… ну и ладно, мы наслаждаемся друг другом, и хватит об этом.)

Идеальный медовый месяц, можно сказать.

Две недели спустя приходится, однако, вернуться к грубой реальности. И, знаете ли, одеться.

— Да что с этими джинсами? — вполголоса ругаюсь я.

Дейзи восхищенно ахает, потом хихикает.

— Ух ты, а жизнь в браке тебе идет.

— Что? — как-то туго до меня доходит. — А. Нет. Ни за что. Это ты у нас постоянно вырастаешь из всех шмоток, я — никогда.

Дейзи вздергивает бровь.

Изо всех сил тяну пуговицу к петле… есть? нет, не проходит. Втягиваю живот, и… есть! Стоп, нет, не совсем...

— Просто вот так смотрела бы, как ты сражаешься со штанами, и смотрела… — мурлыкает Дейзи.

— Заткнись, — рычу я.

— А у тебя симпатичный животик...

— Я сказал, затк...

Мне затыкают рот поцелуем.

… На самолет мы чуть не опоздали. Ну и ладно.

Почти два года спустя...

— Над чем смеемся? — спрашиваю я, входя в гостиную. С очередной тележкой вкусностей, разумеется. Я настолько устал, что готовлю уже на автопилоте, основные рецепты у меня в подкорке — вкусно и сытно, и ладно. Когда на посиделки собирается наша «учебная группа», я всегда полностью отдаюсь готовке за несколько часов до того как. Приходится урезать сон, зато результаты… того стоят.

Сегодня «учебная группа» собирается на час раньше обычного, и разумеется, заняты мы чем угодно, только не учебой. Я вожусь на кухне, а прекрасная половина человечества болтает, перешучивается и, само собой, ест.

— Виолетта тут поделилась, что планирует на годовщину свадьбы, — отвечает Натали. — Масштабно. Двенадцать ресторанов за двенадцать часов?

— Ну, где-то так, — кивает Фиона, махнув рукой, словно это — так, мелочь.

— А что? — отвечает Виолетта. — Мы любим покушать, и что же?

— Ну, это-то очевидно, — подмигивает Джен, похлопав Виолетту по животу.

Келси, старшая из сестричек Джонс, на миг выныривает из своей тарелки.

— По-моему, никто из нас не вправе критиковать подобное.

И похлопывает себя по собственному пузу, отчего все заливаются хохотом, лишь ее младшие сестры (полные двойняшки, как Дейзи с Виолеттой) не отрываются от торта, которым кормят друг дружку с рук.

Джен снова подмигивает.

— А я что, я после колледжа и ста кило не набрала. По сравнению с этими двумя я, считайте, тощая.

На что Фиона показывает ей язык, потом обе усмехаются. Тут Джен права, мои… черт, как сказать-то… свояченицы… в общем, за эти два года поправились куда больше, цем на центнер. Виолетта сейчас заметно потолще, чем была Дейзи в день свадьбы, а Фиона еще толще. Ее сиськи размером с крупные арбузы распирают несчастный лифчик, а окорока торчат сантиметров на тридцать назад и вправо-влево от собственно боков, когда она все-таки встает с дивана, ну и живот свисает на раскормленные бедра.

— Поможешь мне на кухне? — спрашиваю я Фиону, пока остальные налетают на новопривезенное блюдо — надолго его не хватит.

— Ладно, малыш, — отвечает она, — но придется тебе помочь мне встать.

Обожаю, как лень помогает чревоугодию работать над их фигурами. Мне, конечно, приходится шевелиться все больше и больше, но я не против. Фиона, докатившись до кухни, тормозит у холодильника.

— Я щас, — вскрывает мороженое и вгрызается в него, — ммм, вкусно...

— Проголодалась? — интересуюсь я, когда от мороженого она переходит к плюшкам с корицей.

— Нет, просто как начну лопать, так остановиться не могу, — прожевав, улыбается мне. — Господи, это просто потрясающе! Я всегда любила объемных барышень, но никогда не думала, что сама так растолстею!

Я что-то ворчу себе под нос, сражаясь с собственным возбуждением. Я искренне горжусь собой — благодаря мне, можно сказать, во вселенной изрядно прибавилось лакомой женской плоти. С момента встречи со мной вся эта великолепная семерка набрала больше восьмисот килограммов. И больше тонны, если восьмым номером учитывать мою жену, а не учитывать ее — просто преступление.

Кстати, о. Тут как раз по коридору и топает моя любимая, направляясь на кухню. Поворачиваеся боком, чтобы протиснуться в двери, отчего у меня, как всегда, перехватывает дух. Неохватные бедра, пузо из сплошных складок. На ней шортики и просторная футболка — неимоверных размеров, как и сама Дейзи. Встречаю ее сияющей улыбкой, получаю в ответ такую же. С учетом ее аппетитов, она может только толстеть и толстеть. И в мире нет сравнения с раем, которое достойно ее.

— Трент, знаешь ли, тоже не думал толстеть, — ухмыльнувшись, замечает моя драгоценная. Поглаживает меня по животу. — А теперь посмотри на моего толстячка-муженька.

Фиона смеется.

— Ну да, конечно. Ты сколько там набрал-то за все время, двенадцать кило?

— Пятнадцать, — сердито отвечаю я. Моя нынешняя жизнь в этом плане — постоянная борьба с Дейзи, которая хочет немного подкормить меня — научилась у меня же, ага, — но я стараюсь проигрывать с разумным счетом.

— Ай, брось, — говорит Фиона, — ну так у малыша появился маленький животик. Да у меня пузо больше, чем у беременной!

Мы с Дейзи хихикаем, обменявшись взглядами.

— Та-ак, это вы о чем? — Фиона подозрительно прищуривается.

— В смысле? — спрашиваю я. — Фиона, мне бы не помешало твое экспертное мнение насчет рецепта....

— О боже. Дейзи. Ты что...

Дейзи кивает, глаза блестят от слез.

— Второй месяц, — шепотом признается она.

— Ну… поздравляю! — так же шепотом отвечает Фиона. Тычок кулаком мне в плечо, но я почти этого не чувствую. Собственно, с тех пор, как мы узнали, я почти ничего не чувствую, словно все это сон. — Это же просто великолепно! Дейзи, и как ощущения?

Моя жена пожимает плечами, отчего все ее тело колышется.

— Не знаю, — задумчиво произносит она, — но мне очень нравится есть за двоих...