Чары и чревоугодие

Чары и чревоугодие
(Sorcery and stuffing)

Ее перси — что арбузы, налиты, тяжеловесны;
Слаще яблок краснобоких — но внушительней гораздо...
(Като Каролинус д'Аравель «Баллада о любви», ок. 1121, перевод из Мамберлейского манускрипта)

Круглобокая, сияет — как луна в часы ночные.
Но луна непостоянна: то худеет, то круглеет -
Я же красоте любимой умалиться не позволю...
(Като Каролинус д'Аравель «Баллада о любви», ок. 1121, перевод из Мамберлейского манускрипта)

Разумеется, «Баллада о любви» на самом деле не имеет отношения к связи с толстухой. Это просто смешно. Нет, перед нами на самом деле аллегорическое воспевание экспансионистской политики Каролинги 12-го столетия. Каролинус д'Аравель был значимой фигурой при каролингском дворе. Само его имя «Каролинус» свидетельствует о статусе семейства в королевстве, ведь оно происходит от того же корня «Careo Lingua» — «не иметь речи» — что и имя Атиса Кареолинуса, бывшего раба, непосредственно участвовавшего в сокрушении Дарийской империи, и после его гибели в этой борьбе новый народ был назван в его честь. Поэт Като Каролинус д'Аравель считался прямым потомком рабыни-жены Кареолинуса. Каролинус д'Аравель был мастером не только слова, но и клинка, долгое время состоял доверенным лицом короля Горика — и есть свидетельства, что в своих длительных странствиях по окружающим странам он также шпионил в пользу короны.
(Профессор Эвери Ганнон: «Эстетика экспансионизма: тайный смысл „Баллады о любви“ Каролинуса д'Аравеля» — «Анналы средневековой политики», т. 13, вып. 3)

Студент, начало 21 столетия: В натуре, читаю я эту типа древнюю поэму, задали на реферат, и мамой клянусь — парень, который все это написал, ну точно крышей поехал на толстых девках.
Еще один студент, начало 21 столетия:… Клево. Как она точно называется?

***

После завершения приветственного пиршества посольство Каролинги удалилось на отдых. В памяти у Ангарад отложился лишь размытый водоворот бритых лиц и странных, непривычных имен. Скоро, совсем скоро ей предстоит уехать, чтобы сопровождать принцессу в Каролингу. А она почти ничего не знает об этих чужаках.
Ангарад сбросила толстое шерстяное одеяло и поднялась. Она вспомнила: над длинным домом, где разместили посольство, есть местечко, куда можно протиснуться и подсматривать. Они с Родой не раз этим занимались, как и многие любопытствующие девицы юных лет.
Надев плащ и тапочки, Ангарад скользнула по коридорам Дун Гевлока к потайному местечку.
Пришельцы из Каролинги, рассевшись вокруг стола, делились друг с другом первыми впечатлениями о ее родине.
— Клянусь терновником, и ЭТО они зовут пиршеством! — возмущался один. — Кто б подумал, что есть столько способов приготовить репу!
— Ну, девки у них тут вроде получше, чем еда, — заметил второй. — Видели среди фрейлин ту пташку-белявочку?
— Да этих бы фрейлин в уголок да задрать подол… — с характерным жестом предложил третий, и все рассмеялись.
— Видел, видел, — кивнул первый, которому не понравилась репа. — Лакомый кусочек, а?
Каролингцы дружно согласились.
— Что ж, пока мы вынуждены скучать на этом острове, давайте развлечемся небольшим пари. Пять золотых с каждого. Первый, кто ее трахнет, забирает все.
Ангарад гневно оскалилась: неужто эти мужланы такие идиоты, что даже не видят на Гвен знаков посвященной? Она служит Богине и дала обет — никогда не возлежать с мужчиной! А кроме того, Гвен верна своей возлюбленной Роде.
— Неплохо придумано, Варик! — хлопнул его по плечу приятель.
К столу подошел стройный парень с короткими волосами цвета каштана.
— А по мне, все вы ошибаетесь, — спокойно заявил он.
— Ты в игре, Като? — спросил Варик.
— Нет, — отозвался Като. — Но я предложу другое пари: пока вы будете без толку обхаживать белявку, я получу свое от темненькой.
— Ты про ту пухляшку? — удивился Варик.
Ангарад догадалась, что это о ней.
— Ага, — кивнул Като. — Стратегия, парни, стратегия. Среди цветущих роз больше всех жаждет быть сорванной капустка.
— Чего-чего?
— В обществе красоток скромная девчушка обычно не избалована вниманием, и легко сдастся столь чертовски привлекательной персоне, какой имею честь быть я.
— Знаешь, Като, ты, конечно, поэт, но романтики в тебе ни на грош, — помолчав, заметил один из каролингцев.
Запрокинув голову, Като рассмеялся, а Ангарад сумела как следует рассмотреть его. Он и правда чертовски привлекателен.
Она тихо отползла назад и поспешила в свои покои.
Самое унизительное, подумала она, что его план вполне сработал бы. Сколько раз мужчины использовали ее, чтобы устроить свидание с другими дамами — по крайней мере те, кто не разливался соловьем о неземной любви к прекрасной принцессе Брангвен. Подкатись к Ангарад симпатичный чужеземец, он на раз вскружил бы ей голову, факт. Но теперь — нет, теперь она знает, каков он, этот Като. И пока это в ее силах, своего он не добьется.

На следующий день он подошел к ней, как бы случайно, когда она срезала в саду цветы — для утренних причесок придворных дам.
— Сколь отрадно с девой красной повстречаться на рассвете под небесной синевою, — ослепительно улыбнулся он.
Она холодно взглянула на него.
— Като Каролинус, — изобразил он изящный поклон. — А вас как зовут, госпожа?
— Ангарад, — коротко отозвалась она.
— Я заметил, что вы входите в свиту, которая будет сопровождать принцессу на свадьбу. Знаю, принц Горик с нетерпением ожидает ее прибытия. Вам приходилось прежде путешествовать так далеко?
— Нет.
— Вам понравится Каролинга, — заявил он, уверенный, что все непременно полюбят страну, которую он любит. — В сравнении со здешними краями она — словно роза в сравнении с капустой.
Услышав про «розу и капусту», Ангарад взорвалась. Глаза ее налились кровью.
— Заткнись! Убирайся!
Каково же было ее изумление, когда каролингец захлопнул рот и молча удалился прочь. Она пораженно смотрела ему вслед, пока он не скрылся в дверях цитадели. На языке чувствовался вкус меди.
Странно, подумала она.

Странно, подумал он. Из сада он удрал как одержимый. Хотя совершенно не собирался уходить. Неужели этой пышечки достало, чтобы наложить на него какие-то чары?
Ангарад! Симпатичное имя, хотя и странное. Като вздохнул. Он приметил ее еще во время вчерашнего банкета — он всегда примечал пышных дам. Ангарад, разумеется, толстой не была, так, чуточку пухленькой. Есть куда расти. При этой мысли в его панталонах стало тесно. Да уж, он-то придумал для Варика и остальных как бы оправдание, почему намерен приударить именно за ней — но она, похоже, заимела на него зуб. Почему — непонятно.
Он снова увидел ту красотку следующим утром, когда разминался с мечом. Засек краем глаза и скрыл усмешку. Без рубашки, весь вспотевший, кружится вихрем по двору, клинок сверкает в рассветных лучах — о, он точно знал, как выглядит со стороны, и ее это должно было впечатлить. Увы: Ангарад нахмурилась, развернулась и скрылась из виду.
Все удовольствие от разминки схлынуло, и Като закончил раньше обычного. Чувствуя, что что-то тут не так, он пробежался по крепости. До отбытия оставались считанные дни.
Ладно, решил он, авось по дороге повезет больше. Романтика путешествия, незнакомая местность, все такое прочее. Будет нетрудно.
Увы, не повезло ему и здесь. На прощальном пиру речи были столь же пусты и скучны, как и хальфенская кулинария, а потом они собрались в путь. Леди Ангарад сидела в одном паланкине с принцессой Брангвен, и к сопровождавшим ее чужестранцам обращалась более чем холодно.
Като ожидал, что на корабле все переменится. Тут он оказался прав: стало еще хуже. Принцесса жутко страдала от морской болезни, как и ее спутницы, так что Ангарад почти все время проводила в крохотной каюте, сражаясь с тошнотой, а когда все же находила в себе силы выползти наружу — настроение у нее было далеко не радужным.
Лишь когда до берегов Каролинги оставалось еще пару дней (если все будет хорошо), Като сумел обменяться с Ангарад парой слов. Он стоял на палубе, бездумно созерцая проплывающий мимо косяк рыбацких лодчонок. Почему-то ему было не по себе, но причин он не понимал. Развернулся, и увидел в двух шагах от себя Ангарад.
— Сэр Каролинус? — коротко проговорила она.
Он поклонился, куртуазно взмахнув беретом.
— К вашим услугам, моя госпожа.
Вид у девушки был утомленный. Кажется, она даже похудела.
— Мне нужно сварить для принцессы имбирный отвар. Но тот болван на корме твердит, что для меня там слишком мало места.
Като успокаивающе коснулся ее плеча.
— Сейчас же улажу это недоразумение, госпожа моя.
Сделал шаг, второй — и замер, услышав тупой стук дерева о дерева. А потом в борт прямо рядом с ним впился абордажный крюк. Еще не осознав толком, что происходит, Като пихнул Ангарад в каморку рулевого — там безопаснее, — и осмотрелся. Рыбачьи лодки, только что казавшиеся такими безобидными, окружали корабль, и на палубу карабкались вооруженные люди.
— К оружию! — воскликнул он, обнажая клинок.
Растерянные каролингцы высыпали на палубу. До сегодняшнего дня задача «охранять принцессу» была сугубой формальностью.
Что ж, для того в этой жизни мужчинам и дано оружие.

Из каморки Ангарад наблюдала, как нахальный каролингец изгибается, ускользая от вражеского клинка, и наносит ответный удар. И не могла не признать: он, может, и многое воображает о себе, но драться умеет по-настоящему. Это еще больше ее разозлило. Хворая принцесса, жуткие каморки, где нечем дышать, наглые молодчики — а теперь еще и пираты. Которые конечно же ее убьют… потом. Нет, это просто немыслимо. Ярость вскипела багровой волной, и она выскочила на палубу, завопив во все горло:
— А ну проваливайте куда подальше! Бросайте оружие — и прочь, сволочи водоплавающие! Ненавижу! Проваливайте и не возвращайтесь!
Миг замешательства… а потом топоры, копья и мечи пиратов с гулким стуком посыпались на доски палубы, а они сами — за борт.

— Просто потрясающе.
Като повернулся к Ангарад как раз вовремя — она покачнулась и падала на палубу. Он уронил свой меч и ринулся к ней. Девушка еще дышала. Подхватив ее на руки (не без усилий), Като унес ее в пустую каюту.

Когда она проснулась, первым, что она увидела, было лицо красавчика-каролингца. Явно озабоченное. И смотрел он на нее.
— Ччче...
Он поднес к ее губам чашку с чуть теплой водой. Она осушила ее, после чего обрела способность членораздельной речи.
— Что случилось?
Он отложил пустую чашку к себе на колени.
— Вы, оказывается, волшебница? — сказал он. — Ваша задача — охранять принцессу от магического нападения?
— Что? Нет! — Она попыталась сесть. — Магия дана лишь посвященным Богини, и то не всем!
Он кивнул и нахмурился.
— Да, я слышал, у вас в Хальфене только посвященных обучают, как пользоваться силой. В Каролинге это не так. Послушайте, вам надо отдохнуть. Мы еще поговорим об этом, но попозже.
Ангарад снова уплыла в забвение.

Като разгуливал по палубе, разрываясь между радостным хихиканьем и скрежетом зубовным. Надо же, его красотка — волшебница! Причем необученная. Да уж, тут есть над чем поработать… себе на пользу.
Но до того — надо выяснить, что, демоны раздери, вообще происходит. От нападавших осталась только груда оружия — далеко не первосортного. Пираты вульгарис, да. Но не нанял ли их кто-нибудь, а? Кто-то, кому не по душе союз Каролинги и Хальфена… провокация вполне в духе высокой политики. Увы — доказательств тому никаких. Пока.
Надо как следует проверить все, что осталось от этих пиратов… шансов немного, но вдруг.

Окончательно Ангарад пришла в себя, когда корабль бросил якорь у берега Каролинги. Принцессе Брангвен тоже стало лучше, и она плакала от счастья, что сейчас ступит на землю своей будущей родины. Ну, по крайней мере, на твердую землю, которая не имеет привычки качаться. Ангарад и Гвен были полностью заняты нелегкой задачей доставки всего приданого ее высочества в замок и приведения багажа в пристойный вид, так что у придворных дам и минутки свободной не было, чтобы взглянуть на столичный Каразон.
— Уфф, — заметила Гвен, пока служанка завивала ее локоны, — чем идти на этот пир, я бы лучше прилегла… часиков этак на дюжину.
— Кто б спорил, но не я, — отозвалась Ангарад.
Однако выбора у хальфенских гостей сейчас не было, так что они спустились в главный чертог. Там принцессу по всем правилам этикета приветствовал ее нареченный жених, Горик, а затем им дозволено было рассесться по скамьям. Где Ангарад к неудовольствию своему обнаружила, что ее соседом оказался тот самый наглый красавчик.
— Добро пожаловать, госпожа моя, — широко улыбнулся он, демонстрируя полный набор ослепительно-белых зубов. Ангарад, однако, ослеплена не была.
Затем пропели трубы, и слуги внесли первую перемену блюд. На столах чудодейственным образом материализовались вареные языки, кабаньи головы, жирные каплуны, жареные лебеди, аисты и фазаны, внушительные пироги, белое мясо в кисло-сладком соусе, ливерные колбаски, жареные поросята, кролики, кроншнепы и кулики, тушеная оленина, жареные тетерева и дикие утки, громадный пирог с кремом, финики в меду, тушеная капуста, жареные журавли и куропатки, фаршированные павлины, блестящие цельнозолотым оперением, жареные перепела, ржанки и ласточки, котлетки из рубленого мяса, оладьи с яблоками и сыром, пончики из груш и айвы, и много-много другого...
Одно блюдо следовало за другим, и все были такими роскошными, ароматными и сытными. Като Каролинус поддерживал легкую беседу о Каразоне и придворных, не забывая также подкладывать девушке на тарелку особо лакомые кусочки. Музыканты играли на ребеках, лютнях и тамбуринах, в кубках плескалось красное и розовое вино, легкое и сладкое. Ангарад расслабилась и даже посмеялась над несколькими шутками собеседника.
— А теперь взгляните вон там, видите, черноволосая дама в синем? Первая коронная волшебница.
Ангарад прищурилась — после вина в глазах несколько расплывалось.
— Та, строгая?
— Есть такое, — усмехнулся он. — Это моя мать. Правда, на вид она куда более строгая, чем в общении. Завтра сами убедитесь, вам будет о чем поговорить.
— Вы уверены?
— О да, госпожа моя.
И отправил кусочек перепелиного мяса прямо ей в рот.
Когда трапеза подошла к концу, Ангарад осознала, что съела гораздо больше, чем обычно. Все было такое вкусное… но в свои покои она возвращалась вперевалку, икая от сытости. Сбросить платье было истинным облегчением. Она опустила взгляд — живот, тугой как барабан, выпирал куда заметнее обычного. Медленно погладив его, Ангарад с трудом натянула ночную сорочку и плюхнулась на кровать, погрузившись в глубокий сон без сновидений.
Разбудила ее служанка — пора было одеваться, чтобы спуститься на поздний завтрак. Ангарад решила, помня пиры в Дун Гевлоке, что после вчерашнего многие будут спать, однако сама она, к собственному удивлению, успела проголодаться, а потому решила не зашнуровывать платье слишком тесно.
За столами народу и правда было немного. Девушка положила себе полную миску овсянки с медом и миндалем. Запах был великолепный, а вкус оказался еще лучше, каждая ложка просто вынуждала вкусовые сосочки стонать от наслаждения. За второй миской последовала вторая и третья, и лищь затем Ангарад, похрустывая яблоком, удовлетворенно вздохнула и отодвинулась от стола.
Затем поднялась в покои к принцессе. Приданое разобрали еще не до конца, так что остаток утренних часов придворные дамы посвятили вышивке. В полдень Ангарад было позволено уйти, поскольку за ней послала первая коронная волшебница, леди Эвия Каролинус — как и предсказал вчера ее сын.
— Като мне рассказал, что вы собственноручно уничтожили пиратскую флотилию, — проговорила леди Эвия.
Лицом к лицу, коронная волшебница действительно не казалась такой уж строгой, у глаз явственно обозначились веселые морщинки.
— Я не собиралась...
— Пусть так, но раз сила уже пробудилась, вам нужен наставник, — твердо заявила леди Эвия. — Като, присоединяйся к нам! Надеюсь, вы окажетесь такой же благодарной ученицей, как Като.
В глазах первой коронной волшебницы сверкали искорки — шутка, да, но от этой шутки сердце у Ангарад сжалось. Да от него просто деваться некуда!
— Сейчас же и приступим, — проговорил он.
И провел по коридорам замка в солярий. На столике ожидали две тарелки и несколько блюд и подносов с разными вкусностями.
— Знаете, иногда говорят «сытое брюхо к учению глухо», — усмехнулся Като, — однако мой личный опыт показывает, что дело обстоит ровно наоборот. Так что начнем урок, и прошу не стесняться.
И наполнил ее тарелку, не обделив и себя.
Остатки блюд вчерашнего пиршества, заново разогретые, показались Ангарад такими же вкусными — все-таки повара в Каролинге знали свое дело! Незабываемое смешение приправ. Тарелку она очистила быстро, и Като, продолжая объяснять ей основы обращения с силой и волшебством, знаком предложил не стесняться и брать все, что хочется. Что девушка и делала, снова и снова, благо работа челюстей совершенно не мешала слушать и размышлять.
После занятий Ангарад поплелась в свои покои — надо было ослабить шнуровку на платье. Она объелась. До странности приятное ощущение. Поглаживая вздувшийся живот, она сводила и разводила полные ноги, отчего ее охватывало приятное возбуждение.
Умвышись и переодевшись, она вернулась к принцессе. До вечера хальфенские дамы занимались живописью, играли на лютнях и прогуливались по саду.
К ужину столы оказалось заполнены менее чем наполовину, в сравнении со вчерашним пиром, но все равно тут было куда больше, чем Ангарад привыкла видеть дома, даже в Дун Гевлоке. Наевшись досыта, она без колебаний приложилась к десерту, и в итоге снова объелась. Подумала — и решила, что ей это ощущение нравится, а раз так, то следует объедаться при любой возможности.
Возможностей этих в Каразоне благодаря каролингским кулинарам вполне хватало. До официальной свадебной церемонии оставалось полгода, но АНгарад уже через несколько дней легко вошла в новый ритм: плотный завтрак, необременительные обязанности в обществе принцессы, длительная трапеза и урок магии с Като, еще некоторое время в амплуа фрейлины, а потом вечерний пир — последний также нередко в обществе Като.

А Като поражался переменам в фигуре Ангарад. Она словно знала о его потаенных фантазиях, она ела так, словно желала заставить его пылать от вожделения. Порой ему трудно было сосредоточиться на уроках волшебства.
И все же она держалась с ним отстраненно. Как изначально разозлилась на него и оттолкнула, непонятно за что — так до сих пор и оставалась неприступной, а ведь прежде его обаяние никогда не давало сбоев. Он позволил ей самой выбирать скорость сближения, однако из-за этой отстраненности скорость получалась мутительно медленной. А ведь Ангарад была не просто красоткой-пышечкой с роскошными и растущими вширь формами; она легко могла его рассмешить и обладала острым и быстрым умом. Поразительная, небывалая редкость — повстречать женщину, которая так идеально ему подходила. Он вздохнул, думая о белых грудях, распирающих лиф платья. Просторный крой не позволял судить обо всем, что располагалось ниже, но перед внутренним взором Като представали мягкие бока и раздавшаяся в объеме талия. О да, вжаться бы в ее широкую, мягкую как подушка, заднюю часть… плоть его восстала и напряглась при одной мысли о такой роскоши, пышной и растущей вширь.
Если бы она только ему доверилась...
Но единственным способом этого добиться — оставалось не делать и не говорить ничего, что отпугнуло бы ее.

А у Ангарад начались трудности: она уже не влезала в свои платья. Везде, где только возможно, она распорола швы и сделала вставки, а о затягивании шнуровки давно забыла — и все равно, из всего гардероба могла кое-как втиснуться лишь в пару самых просторных одежек.
Слишком растолстела.
Само по себе это не было огорчительно: напротив, она обожала набивать желудок здешними кулинарными изысками, ей нравились свои округлости и складки. Но вот необходимость полностью обновить гардероб… это смущало.
Ангарад решила вставать пораньше и перед завтраком гулять по кирпичному периметру замковых стен. Едва начав прогулку, она остановилась над внутренним двором, где Като Каролинус как раз начинал свою утреннюю разминку.
Ангарад помнила тот первый раз, когда она дома увидела его упражнения с мечом. Сейчас он казался другим. Во-первых, потому что сейчас она уже его не ненавидела: ну да, заключил глупое пари, но ведь даже не пытался ничего предпринять, чтобы выиграть его! Он просто был ей другом, когда не давал ей уроков магии — и специалистом, когда учил.
Но было еще и «во-вторых». Как-то он выглядел плотнее и основательнее. Наблюдая за выпадами и уклонениями, Ангарад убедилась: нет, это ей не кажется. Рельефный пресс исчез, на его месте появилось… ну еще не брюшко, но близко к тому.
Она улыбнулась. Похоже, это она на него так влияет. Продолжительные трапезы днем и вечером в ее обществе оказали определенное воздействие на ее красавчика Като.
ЕЕ Като? Это еще откуда взялось?
Ангарад решительно двинулась по стене дальше. Да, она больше не ненавидела его. Ей нравилось его общество. На самом деле он так плотно вошел в ее жизнь, что трудно и представить было себе Каролингу без Като.
… После прогулки голодная аки зверь Ангарад наелась так, что платье затрещало по всем швам. Но продолжала думать о Като.
Сосредоточиться днем на волшебстве ей было трудно, то и дело она отвлекалась на его лицо — кажется, линия челюсти стала чуточку мягче? — и на приятную хрипотцу его голоса...
— Ангарад? Вы следите за моей мыслью?
— Простите. Нет, пожалуй.
Он нахмурился.
— С вами все в порядке?
— Да-да, все отлично. Просто чем ближе свадьба, тем больше наваливается всякого...
— О, конечно, — он заботливо коснулся ее ладони. — У вас хоть один выходной день был, пока вы здесь?
Она покачала головой.
— Понятно. Я мог бы… а вы… у меня...
Ангарад удивилась: Като, который никогда не лазил за словом в карман, вдруг начал запинаться.
— Мне просто некуда отправиться, — объяснила она. — В Дун Гевлок Брангвен иногда отпускала меня в деревню, повидаться с семьей. А здесь мне все равно некуда деться, так что проще оставаться на службе.
— Вообще-то я подумывал пригласить вас посетить наше фамильное поместье, — проговорил Като. — Это за городом, не слишком далеко. Я мог бы сказать, что это важно для ваших упражнений в магии. Что даже не было бы ложью — есть вещи, которые куда проще выучить там, где не так много людей.
Ангарад замешкалась лишь на мгновение.
— Это было бы великолепно.

Перед поездкой Ангарад поспешно заказала новые платья. Портниха, обмеряя ее фигуру, к облегчению девушки, ни слова не сказала. Платья подоспели вовремя, и теперь АНгарад могла не бояться, что швы лопнут от случайного движения.
Отбыли они после полудня. Светило солнце, Ангарад удобно сидела на подушках в легком экипаже, а Като, верхом, двигался впереди. Она удивлялась: зачем это он пригласил ее к себе домой? То, что она чувствует, когда смотрит на него… ведь у него не может быть такого же. Он же с самого начала считал ее пухлой и не слишком симпатичной, сам сказал, вслух — и не ей в лицо, что еще хуже. Да, она его простила, и все-таки...
Он что-то напевал, но слов она не слышала.
Тени заметно удлиннились к тому часу, когда они прибыли на место. Като спрыгнул с лошади и распахнул дверцы экипажа, подав ей руку.
— Добро пожаловать в Аравель.
Утром Ангарад спустилась, облаченное в новое платье цвета корицы. Завтрак был по-каролингски изобильным и вкусным, и она переваривала его в уюте библиотечного покоя, когда появился Като, держа в руках корзинку.
— Я подумал, может, прогуляемся по саду? — предложил он.
— Конечно.
Опираясь на предложенную им руку, Ангарад поднялась, и они вышли в ясный солнечный день. Теплый ветерок, птичий щебет — Аравель был просто очарователен, чему способствовали и бесчисленные байки Като о детских проказах, которым он предавался когда-то здесь.
Миновав рощицу, они оказались на поляне. Като расстелил на траве плащ, который явно нацепил специально для этого, присел на корточки и принялся распаковывать содержимое прихваченной корзинки. Ангарад наблюдала за ним.
— Здесь, вне города, вы выглядите иначе, — лениво заметила она. — Более расслабленным. Как будто при дворе вы всегда в маске.
Он поднял на нее взгляд.
— В какой маске?
— Она очень похожа на ваше лицо. Настоящая. Но правда скрывается под ней.
Бровь его вздернулась.
— Надо же. Попробуйте-ка лососины.
Они сидели на расстеленном плаще и ели, неспешно и долго. Но когда Ангарад воспротивилась, что больше не может съесть ни кусочка, Като настоял на своем и скормил ей еще две булочки, сладких и пышных, начиненных орехами и медом. Устоять против такого вкуса и запаха было невозможно.
Последнюю булочку Ангарад взяла сама и наклонилась к Като:
— А теперь ваша очередь. — И едва он открыл рот, собираясь ответить, пихнула булочку туда. Провела кончиками пальцев по его губам.
— Да, — выдохнул он.
Она кормила его с рук клубникой и ломтями арбуза, и вскоре его живот также округлился под легким дублетом. Она потянулась к завязкам его панталон, и он застонал.

Като лежал неподвижно, едва дыша от сытости и желания. Он позволил ей сделать первый ход, проявить свою страсть. Она наклонилась над ним, позволив полюбоваться роскошным двойным подбородком, и приникла устами к его губам. Като обнял ее за мягкую талию, а потом платье цвета корицы словно само собой сползло ниже пояса. Она рассмеялась, когда он на миг запутался в завязках и нетерпеливо рванул непослушное платье, но вот наконец ее груди выплеснулись наружу, уютно устроившись в его ладонях, и он покрывал поцелуями ее шею, ее грудь, ее живот, тугой и круглый, потом опустился ниже, она застонала… Стоны, вздохи, смех, и вот он уже в ней, а дальше — радость, наслаждение, мягкая плоть и взрыв страсти, достойный божественного эпоса.
Като лежал рядом с Ангарад, а она гладила его волосы.
— Ну, полагаю, ты все-таки выиграл пари, — проговорила она.
— Какое пари? — повернулся он так, чтобы видеть ее глаза.
Она поежилась.
— Ну, там, в Дун Гевлоке, с Вариком, — сказала она. — Помнишь, насчет трахнуть? Я точно знаю, что Рода и Гвен с каролингцами не спали.
— А, то пари! — Он вскочил, словно ужаленный. — Да это же я так, для прикрытия! Ангарад, верь мне, как только я тебя увидел, то сразу решил, что ты самая красивая во всем Халфене! А с тех пор ты стала еще прекраснее!
— Ясно.
— Ангарад, я тебя люблю!
— И ты не думаешь, что я слишком толстая?
Като рассмеялся.
— Да я просто сгорал от желания, видя, как ты толстеешь. — Ладонь его принялась поглаживать ее живот, мягкий и объемистый. — Как бы ты ни растолстела, я тебя обожаю.
Она коснулась его живота.
— Я тоже тебя люблю, Като. А еще мне нравится, что и ты слегка поправился.
Он облизнулся.
— Ну и куда это нас заведет?
Ангарад хихикнула.
— Наверное, туда, где будет особо прочная мебель?