Быть может, ты уже совсем рядом

Быть может, ты уже совсем рядом

(Vielleicht bist Du schon ganz nah)

Он никогда ее не видел. Воочию — нет. И все же знает, какова она.

Не по картинкам. Не по описаниям. По внутреннему безмолвию, что порой говорит с ним, когда он стоит в одиночестве у окна, бездумно глядя в темный сквер. Тогда — оно говорит. Или нечто внутри него самого говорит об этом.

Она толстая. Очень толстая. Невероятно тяжелая. С телом не просто тучным — громадным. С телом, которое перемещается в пространстве, словно невероятная загадка, неспешно, подавляюще, мягко. Он представляет, как окружающий ее мир сам собой затихает, когда появляется она. Сидения умолкают, кровати склоняются, двери распахиваются — или оказываются слишком узкими. И как часто она гадает, нужна ли она в этом мире. Дозволено ли ей быть. Хочет ли хоть кто-нибудь, чтобы она — была, такая вот. Всем сердцем.

Он хочет. Нет: жаждет.

Он не знает, где она. Возможно, в другом городе. Возможно, на этой самой улице. Возможно, прямо сейчас она сидит у окна, смотрит во тьму и думает о нем.

Это не жажда абстрактного образа, не игра воображения. Скорее это зов. Тепло. Робкая надежда, что два тела, две души, изначально созданные друг для друга, способны найти друг друга — не по воле случая, а жаждою единения.

Я не знаю, кто ты, думает он, но я здесь. Когда ты устанешь скрываться, когда тебе покажется, что никто тебя не замечает, что никто и не притронется к тебе — подумай обо мне. Я к тебе не притронусь, нет. Я тебя обниму и больше не выпущу.

… И где-то в ночи она, очень-очень толстая, у себя на ложе, перекатывается на спину. Очень медленно. И над тучными подбородками ее расплывается улыбка.