Будний вечер

Парень с глубоким стоном откинулся на спинку стула, жалобно скрипнувшую под его массивной тушей. Огромное тугое брюхо, уже не помещающееся на округлых бедрах, камнем упало между ног, свешиваясь на манер фартука. Тяжело дыша, парень аккуратно приподнял ноющий от переполненности живот, который с жаром распирали, казалось, десятки килограммов калорийной снеди. Попытки наощупь расстегнуть, больно впивающиеся в распухшую от обжорства и жара плоть, застежку не увенчались успехом. Казалось, одно неаккуратное движение и некогда свободная домашняя одежда разойдется по швам, не выдержав напора его объёмов. 

Претерпев очередную неудачу, парень жалобно скользнул туманным взглядом по кухне в попытках найти иной выход из ситуации. Пухлые руки непослушно сминали зардевшую плоть неохватного брюха, порождая волну колыханий во всём ослабевшем от переедания теле. Оглядевшись по сторонам, его взгляд зацепился за двухлитровую бутыль молока, блестящую на столе своим круглым белым боком в горе оберток из-под килограммов фастфуда. Тихо простонав, парень вытянул вперед дрожащую руку, чтобы ухватить тяжеленную тару и закончить страдания, на которые он сам себя обрек пару часов назад (хотя, пожалуй, всё началось намного раньше). Тяжеленный корпус стал медленно отрываться от спинки стула, преодолевая невыносимую боль в покрытой жиром пояснице. Под килограммами наеденного сала послышался неминуемый скрип пуговицы, на который было очень сложно не обращать внимание. Переполненный живот постепенно начал складываться в тугие складки сала, как вдруг из недр бездонного желудка раздалось протяжное недовольное бурчание и клокотание литров газировки. Не сдержавшись, из парня вырвалась протяжная отрыжка, от мощи которой, казалось, задрожала вся перекормленная туша. Футболка, некогда туго обтягивающий добрую половину раскатистого брюха, издав посмертный скрип, вовремя влипла между двух массивных складок, избежав надрыва. Раздвинув толстые бедра, чтобы освободить место для выкатившегося вперед прожорливого чрева, парень медленно подцепил дрожащей рукой бутыль и тут же с грохотом упал обратно на спинку стула, еле удержав вскрытую тару.

Тяжело дыша, он аккуратно разместил бутыль на клокочущем животе, и, придерживая ее обеими руками, начал стремительно поглощать содержимое. Желудок отчаянно забурчал, не в силах впихнуть в себя и грамма излишка. Вливая в себя напиток, парень, не успевая глотать, ощущал, как внутриутробные звуки сливаются со скрипом брючной пуговицы. С каждым глотком брюхо раздувалось всё сильнее и, казалось, грозилось треснуть раньше, чем домашнее тряпье. На середине бутыли, когда сдерживать жалобные стоны стало уже невозможно, парень, борясь с собственной жадностью, услышал оглушительный хлопок, с которым пуговица окончательно отлетела от пояса брюк, впечатавшись в край стола. Растущее брюхо с треском разорвало собачку и вырвалось наружу, закатав под самую грудь натянутую ткань домашней футболки. Парень вздрогнул, но не остановился, лишь обхватив свободной рукой мерно урчащее брюхо.

Закончив, он, тяжело дыша, бросил опустошенную бутыль куда-то под пухлые ноги и, громко икнув, развалился на хлипком стуле, доживавшем последние дни под его неохватной тушей. Мерно поглаживая живот, парень постепенно погружался в сон, сотканный из его воспоминаний.