Бриджит и Крис

Бриджит и Крис
(Bridget and Chris)

Бриджит и Крис подружились сразу как познакомились, иными словами, в тот первый день, когда Крис появился в школе. Нет, не в первом классе, а в седьмом — он, а вернее, родители вместе с Крисом как раз тогда переехали в Калифорнию из техасской глубинки. И единственное, чего с того дня боялся Крис — это что когда он выпустится из школы, Бриджет останется тут одна на целый год. Трудность эту оба предчувствовали, но решили, что как-нибудь справятся.
Общего у них было немало, в частности — оба любили кулинарию и хорошо покушать. В семье и у Бриджит, и у Криса знали толк в хорошей южной кухне с мексиканским колоритом, рецепты от бабушек-дедушек на столе появлялись регулярно и в большом объеме. Крис с такими традициями и здоровым аппетитом рос крупным и упитанным, а вот куда в мелкую и худенькую Бриджет влезала такая прорва еды, понять не мог никто.
Практически сразу между ними начали образовываться узы чего-то большего, нежели дружба. Бриджит даже не понимала, почему ее так тянет к Крису, а вот Крис это вполне осознавал — и будучи от природы заботливым и добросердечным, баловал подружку как только мог.
Осознав в себе задатки любителя пышек со склонностью к раскармливанию, Крис в девятом классе (и соответственно восьмом для Бриджит) принялся активно подбрасывать ей всякие вкусности. Печеньки, пирожные, конфеты, чипсы — обжора Бриджит с радостью принимала все подношения, которые с каждым днем становились все больше и сытнее.
К осени следующего года Бриджит набрала килограммов пять — то ли потому, что ушла из школьной футбольной команды, то ли заботами Криса. Как-то утром девушка, валяясь в постели, машинально поглаживала животик, и обнаружила, что он стал мягче и пухлее обычного. Усевшись, Бриджит поняла, что живот выпирает несколько заметнее прежнего, и вроде как на боках начали появляться какие-то складочки. Тут-то она влезла на весы и убедилась, что поправилась.
Так уж вышло, что в тот день Крис не смог добыть девушке дополнительных вкусностей, и очень извинялся. День был необычно холодный для ранней калифорнийской осени, Бриджит натянула куртку с капюшоном и спрятала руки в карманы — и со стороны в этой куртке казалось, что у нее довольно объемистый живот.
— Да нормально все, — отозвалась она, в который раз поглаживая слегка расплывшуюся талию. — Я и так что-то начинаю толстеть.
Знала бы Бриджит, как эти слова и недвусмысленные шевеления под курткой возбуждали ее спутника...

Отгремел выпускной бал, Крис распрощался с подругой, которой оставался еще год школьных занятий — у обоих глаза были на мокром месте. Они продолжали перезваниваться и время от времени встречались, хотя и не могли больше проводить вместе весь день. Оплатить обучение в колледже Крис пока не мог, и решил немного поработать, подкопить средств. Так что на следующий год, когда школу закончила Бриджит и, благодаря хорошим оценкам, поступила в колледж по льготному набору, Крис записался туда же, и они снова были вместе.

О студенческой столовой ходили легенды и за пределами кампуса, так что в первый же вечер парочка объелась до отказа. Ходить с переполненным желудком было крайне утомительно, и они отправились в общежитие к Крису, оно находилось поближе; ввалились в номер и устало плюхнулись на кровать. После доброго ужина пора было вздремнуть. Голова Бриджит покоилась на широкой, крепкой груди Криса, ее рука ласкала его вздувшийся желудок; Крис нежно обнимал ее, а второй рукой поглаживал круглый, тугой как барабан живот подруги. Обжоры на отдыхе.

Занятия в колледже выматывали и заставляли нервничать, склонность покушать превратилась в средство психологической разгрузки. Естественно, оба набирали вес.
Крис за последние годы очень сильно вытянулся, так что из пухлого подростка превратился в рослого и даже худощавого юношу. Организм его теперь, вопреки более чем здоровому аппетиту, словно противился образованию подкожного жира, поэтому поправился Крис едва на пять кило — при его росте под метр девяносто это было почти незаметно.
Иначе вышло с Бриджит.
Та, напротив, в детско-подростковые года имела совершенно птичьи пропорции, даром что ела за троих. А теперь в ее организме словно лопнула перетруженная за эти года пружина — и девушку буквально распирало вширь. Живот раздулся как воздушный шар, бедра налились жиром, а задний фасад вообще стал самой заметной частью тела — словно в штанах у нее поселилось два средних размеров арбуза. Пополнел бюст, лицо расплылось и обзавелось вторым подбородком. От прежних футбольных мускулов почти ничего не осталось, сплошной жир — и на летние каникулы к родне Бриджит вернулась, растолстев килограммов на двадцать, так что у тех просто челюсти поотпадали.
Разумеется, делу способствовала не только природная склонность Бриджит к чревоугодию, но и неустанная забота Криса. На переменах он, как раньше в школе, постоянно снабжал ее добавочными порциями съестного, а вечерние посиделки неизменно представляли собой следующую сцену: Крис со счастливо-глупой ухмылкой любуется, как Бриджит лопает кексы и печенье, аж за ушами трещит. Когда девушка устроилась на подработку, Крис под завистливые перешептывания ее коллег всегда подбрасывал ей пакеты с разнообразными вкусностями. Покалорийнее, разумеется.
А уж за завтраком-обедом-ужином, само собой, когда Бриджит опустошала тарелку, Крис тут же подносил ей добавки, так же «с горкой». В его памяти навсегда застрял эпизод, когда однажды вечером она ввалилась в его комнату, объевшись сверх всякой меры, и когда уселась на кровать — пуговица на джинсах у девушки выстрелила через всю комнату. Крис тогда отдал ей свои старые шорты, из которых уже вырос, и Бриджит, все еще в кумаре от обжорства, тут же и принялась переодеваться прямо перед ним. У парня аж слюнки потекли, пока он пялился на ее сочные, мясистые бедра, и лишь когда она принялась натягивать шорты на мощный и круглый круп, до Криса дошла вся неловкость ситуации и он, мысленно дав себе пинка, отвернулся. Но, господи-ты-боже-мой, какое было зрелище!..

На привычных семейных харчах, отдыхая от тягостей учебы, Бриджит за лето поправилась еще на десяток кило, и к вящей радости Криса, на второй курс прибыла семидесятидевятикилограммовой плюшкой. Дальше все продолжалось в том же духе, и неустанными заботами Криса, помноженными на собственное чревоугодие, Бриджит продолжала набирать вес прежними темпами.
Когда пара прогуливалась по кампусу — ростый и крепкий Крис, а рядом с ним не достающая ему и до плеча кругленькая Бриджит — любой бы сказал, что они вместе, они пара. По тому, как он смотрел на нее. По тому, как на него смотрела она (обычно что-то при этом жуя, ибо этим Бриджит занималась все время). По тому, как они держались за руки. Странно даже, что парой они пока на самом деле не были: Крис точно знал о собственных чувствах, а вот Бриджит — нет. Именно поэтому он сомневался и боялся сделать еще шаг навстречу, радуясь уже тому, что он ее ближайший друг… и она во всех смыслах ест у него с рук.

После второго курса Бриджит вместе со всей семьей уехала в Мексику, где провела четыре месяца. Это была самая долгая их разлука со школьных дней, зато когда девушка наконец вернулась, несколько запоздав к началу занятий — у Криса аж челюсть отвисла. Уезжала на каникулы она колобочком «чуть поменьше ста», а вернулась окончательно расплывшаяся, поперек себя шире, статридцатикилограммовая! Как так получилось? Во-первых, мексиканская родня с радостью потчевала Бриджит фирменными калорийными блюдами (в хорошие дни питание получалось как минимум пятиразовым), а во-вторых, она устроилась на подработку в булочной, и вся некондиционная, сиречь нераспроданная до вечера выпечка, отправлялась в ее бездонный желудок. Бриджит растолстела настолько, что едва смогла втиснуться в старенький «форд-мустанг», когда Крис в первый вечер повез ее «отметить возвращение».
Не то чтобы он периодичнски не мечтал о том, чтобы формами чревоугодница Бриджит сравнилась со средних размеров бегемотом, но реальность перекрыла фантазии Криса даже с запасом.
Он отвез подругу в их любимое заведение «сьешь-сколько-влезет», специализирующееся на плотной и сытной домашней кулинарии. За последние годы Крис и Бриджит частенько сюда заглядывали, так что хозяева и прекрасно знали своих постоянных клиентов — но даже они изумились, увидев расплывшуюся от жира гостью, которая, пыхтя от усилий, буквально перекатилась через порог. Официантка, смирившись с неизбежным опустошением, приняла входной взносд — и понеслось.
Понеслась, разумеется, не Бриджит, она для этого слишком растолстела и отяжелела, так что к стойке с блюдами бегал, как всегда, Крис — порцию для себя, и две-три для подруги. На самом деле она не ела так быстро, просто Бриджит нравилось, когда вокруг нее на столе громоздились горы всякой вкуснятины.
Часа два спустя даже бездонный желудок Бриджит решил, что на сегодня хватит. Еще часик пришлось посидеть, болтая о том о сем, чтобы чревоугодница наконец смогла подняться с места, и они покинули ресторанчик. Крису очень хотелось отстать и полюбоваться подругой с заднего ракурса, но сделать этого он не мог, ведь она опиралась на его руку и самостоятельно идти, пожалуй, сейчас не смогла бы.
Уселись в машину, расслабились — насколько возможно. Бриджит слишком растолстела для старого, скромных размеров авто, она придерживала громадное взувшееся пузо обеими руками. Крис наклонился в ее сторону, ласково поглаживая жирный живот подруги — под слоем сала ощущался твердый как камень желудок. Бриджит постанывала от удовольствия.
— Наверное, ты заметил, что я немного поправилась, — пропыхтела подруга, когда они подъезжали к ее дому.
Крис фыркнул, но спорить не стал.
— Это за километр видно.
— А еще за километр видно, что тебе нравится… все это вот! — Сгребла ближайшую складку пуза и всколыхнула мягкими жирами — и ухмыльнулась, видя расплывшееся от наслаждения физиономию Криса.
— И что же ты со «всем этим вот» намереваешься делать дальше? — поинтересовался он.
Бриджит вздохнула.
— Вообще я подумывала похудеть. Я просто слишком толстая, Крис.
— И?
— И… ну, ведь такой толстой быть вредно. — Бриджит задумчиво смотрела на собственные расплывшиеся телеса. — Я знаю, что когда-то была стройной, но совершенно забыла о том, как себя тогда чувствовала.
— А тут есть что помнить? Пока с тобой все в порядке, беспокоиться не о чем, — заявил Крис.
— Оно так, но… я просто такая толстая. Даже не знаю, как мне дальше так жить.
Эти слова произнесла ее рациональная, «правильная» часть. Та часть сознания, которая понимала, что ей необходимо похудеть, если хочет в будущем избежать сложностей со здоровьем.
Вот только вторая часть Бриджит привыкла быть толстой — и ей это нравилось. Ощущение сытости, полноты жизни, плодородия — такой она себя видела в зеркале. И она просто обожала, когда Крис ее кормил.
— Бриджит, — проговорил Крис, глядя ей прямо в глаза, — да, ты толстая, гораздо толще, чем когда мы впервые встретились, и что с того? По мне, так выглядишь ты великолепно именно такой. И выглядишь гораздо счастливее. И, ну, не знаю — по-моему, быть толстой тебе идет. Я, конечно, решать за тебя не могу, это твоя и только твоя жизнь — но… ну, я люблю тебя, Бриджит. И мне правда очень важно, что ты радуешься, когда на тебе лопаются джинсы.
Бриджит смотрела на него. Потянулась к его руке, переплела пальцы — свои, пухлые и короткие, с его, более длинными и тонкими. Тепло к теплу.
— Правда?
— Правда, — и он притянул ее к себе, обнимая насколько дотянулся через подлокотник. Ее голова у него на плече, его лицо у нее на макушке. Никогда прежде он ни перед кем так не раскрывался.
А потом склонился ниже и умостил голову на ее разбухшем пузе, словно на большой и мягкой подушке, продолжая обнимать ее. Этакий ребеночек-переросток, хотя конечно любил он Бриджит не как родную мать — пусть и не менее сильно.
— Ты для меня целый мир, Бриджит. И никто меня не убедит, что с тобой что-то не так.
Она хотела что-то ответить, хоть что-нибудь — но слов не было. Только и смогла, что крепко обнять его в ответ. Тяжесть его головы на ее животе — это было ново… и очень, очень приятно. Приятнее только, когда он как следует гладил ее перетруженный после трапезы животик...
А потом они просто смотрели друг другу в глаза, счастливо улыбаясь.

Третий курс колледжа с усиленной специализацией. Нервы, нервы, нервы… и привычное уже лекарство от них. Забыв о благих намерениях похудеть, Бриджит ела сколько душа желала, а сверх того — сколько подкармливал Крис, так что к летним каникулам набрала еще килограммов тридцать. Сто шестьдесят сантиметров росту босиком и сто шестьдесят килограммов живого веса на пустой желудок (впрочем, пустым он практически не бывал), Бриджит обзавелась массивным пузом в две складки, тремя подбородками, руки у плеч в обхвате были практически как талия девушки стандартных пропорций, а задний фасад напоминал две перекачанных автокамеры. На нее, разумеется, неприкрыто глазели и в кампусе, и во всех прочих местах, но Бриджит уже привыкла и внимания на сторонние взгляды и шепотки не обращала. Свободный доступ к телу имел только ее парень, Крис, он же и единственный, чье мнение по данному вопросу для нее имело значение.
А Крис с упоением открывал в себе и своей любимой новые грани раскармливания. Он освоил кулинарное дело, чтобы если вдруг Бриджит срочно захочется покушать, не зависеть от столовых-кафешек-ресторанов. Конечно, продукты тоже приходилось покупать, но при стипендии Бриджит и заработках Криса в администрации кампуса им хватало.
Всякую свободную минуту они старались проводить вместе. Бриджит любила Криса не потому, что он ее кормил, а Крис обожал Бриджит не потому, что она так растолстела. Нет, любовь пришла раньше, сама собою, а потом они просто поняли, что созданы друг для друга.

Бриджит и Крис медленно кружились в танце. Ее руки-подушки обхватывали его шею, ее колоссальное пузо упиралось в его куда менее объемистое тело, а ее задний фасад оттопыривал платье, словно хвост доисторического динозавра.
Несколько часов назад закончилавь выпускная церемония, а сейчас, на балу, они просто танцевали, наслаждаясь друг другом. Свежеиспеченная выпускница Бриджит весила уже более двухсот килограммов, и останавливаться в ближайшее время не собиралась.
Вволю натанцевавшись, они рука об руку пошли на автостоянку. Старый «мустанг» Крис уже поменял на более просторный фургончик со сдвижной боковой дверью — в обычную пассажирскую его любимая более не помещалась. Устроив Бриджит на заднем сидении, он метнулся за руль и поехал в ближайшую забегаловку, где можно было подкрепиться, ведь последние два часа она почти ничего не ела, пара стратегических шоколадок не в счет.
Но куда бы они ни ехали, где бы ни останавливались, где бы они ни были — Крис и Бриджит просто любили друг друга. И когда они были вместе, на лицах их всегда были счастливые улыбки. Влюбленная пара, отныне и всегда — и неважно, что когда-то Крис был почти вдвое тяжелее Бриджит, а теперь наоборот; они любили друг друга, они — одно целое, и только это и имело значение.

Наказание Бриджит
(Bridget's Punishment)

Намеренно раскачивая массивными окороками, Бриджит вперевалку прошествовала по апартаментам и переступила порог, удаляясь в направлении прачечной. Протиснуться всей своей изобильной и раскормленной тушкой сквозь дверь было не так-то просто, но к ее удовольствию, Крис от этого факта лишь загорелся страстью еще сильнее. С тем она и удалилась.
Крис, как многие мальчишки, вырос на фильмах о ниндзя, в которых главных героев всегда учили использовать все свои чувства. И когда он чувствовал, что что-то не так, он пытался сообразить, что происходит, используя осязание, нюх, зрение и шестое чувство, расположенное, по мнению киношных мастеров восточных искусств, где-то в области кишечника. В общем, как настоящий ниндзя. Где-то вдалеке он услышал крики, прислушался повнимательнее. А потом почуял то, что пробрало его до печенок.
Запах дыма.
В ту же минуту заревела пожарная сирена. Пришибленный этим воем, Крис быстро оделся, схватил свои и Бриджит ключи, кошельки и документы. Если бы не паника, он бы задержался еще на несколько минут и собрался получше, не так уж много вещей было у них в апартаментах, но в сознание годами лекций вколачивалось «беги!».
Следующая мысль была о Бриджит. Но она покинула апартаменты раньше него, направляясь к комнате со стиралкой, а дым, подсказывал здравый смысл, шел с другой стороны, так что прямая опасность ей не угрожает, а значит, она спокойно выберется наружу.
С этим Крис и покинул помещение. Желудок сводило от одной мысли, сколько ценных и просто памятных вещей останется на поживу огню, но он присоединился к толпе спешащих на выход соседей. Другого-то варианта нет. Что и где горит — он не знал, но очевидно, что это не учебная тревога. Пожилые люди ковыляли как только могли, дети держали родителей за руки, собаки дисциплинированно оставались рядом с хозяевами.
Толпа высыпала на автостоянку и остановилась: здесь пока точно было безопасно. Крис лихорадочно озирался вокруг в поисках Бриджит. Ее колоссальные объемы физически не могли затеряться в толпе, тем более, тут народу всего-то с полсотни — так где же она?! Сердце его заколотилось, голова шла кругом, приступ паники сковал все члены.
Пожарные прибыли быстро, и к счастью, ликвидировали возгорание до того, как огонь стал слишком силен. Оказалось, что сгорела только одна комната — короткое замыкание. Пожарник сообщил жильцам, что час-другой, и они уже смогут вернуться.
— КРИС!!!
Крис развернулся — конечно же, это была Бриджит, спешащая к нему со всей доступной ей скоростью, живот ее ходил ходуном. Она что-то несла, но Крис едва это заметил, бросаясь к ней, врезаясь в нее всем телом, словно в колоссальный водяной матрац, погружаясь в ее мягкие жиры и случайно утонув лицом в ее декольте… А потом он выпустил Бриджит из объятий и гневно вопросил:
— Где тебя носило?!!
Бриджит аж попятилась, такой встречи она не ожидало.
— Мне пришлось вернуться обратно в квартиру...
— Ты ВЕРНУЛАСЬ вместо того, чтобы выбраться наружу? — Крис ушам своим не верил.
— Крис...
— Да тебя, черт возьми, могло завалить на лестнице! Ты могла погибнуть в любую секунду, и все равно вернулась обратно?!
— Я вернулась, потому что...
— Не догадалась, что надо сматываться?
— Нет, потому что...
— Потому что забыла что-то настолько важное, что осталась в горящем здании! Прекрасно, черт подери!
— КРИС!!! — наконец не выдержала Бриджит, и он заткнулся.
— Мне жаль, что я тебя напугала! Правда, жаль! Думаешь, я сама не боялась? Думаешь, я не понимала, что происходит? Думаешь, я не знаю, что рискую больше всех, потому как с моим весом дым, огонь или еще что — и хана, меня вытянуть никто не сумеет?!
У Криса душа разрывалась. Ему слышать подобное было, как серпом по горлу: любимая женщина говорила, что могла погибнуть, и как именно такое могло случиться… он почти рыдал.
— Прости, Крис, господи, прости!
У Бриджит тоже лились слезы, и она бросилась ему в объятия, чуть не сбив наземь, и они вцепились друг в друга, крепко-крепко, он снова утонул в ее жирах, но отметил это лишь краешком сознания. Слишком многое на него навалилось. Слишком резко.
После долгих-долгих минут, вытерев наконец слезы, Крис проговорил:
— Нет, это ты меня прости. Я… я не должен был на тебя так орать. Ты же не ребенок, в конце концов, и… вполне самостоятельная личность.
И прижался щекой к ее пухлой и мягкой щеке.
Бриджит улыбнулась.
— Ты просто испугался. Ну прости, что заставила тебя так переживать. — И чмокнула его в щеку, а потом, глаза в глаза...
— Я люблю тебя, — хором проговорили оба. Далеко не в первый раз, и даже не в первый раз эти слова были сказаны одновремено, и все равно их сердца от этого облегченно трепетали.
Крис уж хотел было спросить, что же такого важного она оставила в квартире, но Бриджит, словно прочитав его мысли, сама вытащила это из-под мышки.
Небольшое фото в рамке изображало совсем еще мелкого Криса на коленях у его прабабушки — та умерла несколько лет назад. Когда-то их щелкнула тетушка, но после смерти прабабушки Крис ни разу не видел этой фотки.
До сегодняшнего дня.
Очередной удар по нервам — страх за Бриджит, облегчение, что она жива и снова с ним, а вот теперь фотография, привет из прошлого, вкупе с воспоминаниями, как это было...
— Где… где ты ее нашла? — только и смог просипеть он.
— Связалась с твоей тетей, — тихо отозвалась Бриджит. — Мне пришлось как следует покопаться у нее в кладовке… — хмыкнув, она похлопала себя по массивному пузу, — я, конечно, с большим трудом туда вообще втиснулась, но — все-таки нашла. Готовила тебе сюрприз к годовщине нашей встречи.
Крис смирился с тем, что прабабушки больше нет. В последний раз они виделись, когда вся семья съехалась отметить Рождество, после праздника попрощались, как всегда… а через три дня она тихо умерла во сне. Прабабушку Крис обожал, собрал в альбоме все ее фото, какие только были, регулярно навещал ее могилу. Ее больше нет. Он смирился.
Но в этот момент почему-то с его плеч словно упал тяжелый груз. Прощай, бабушка Лита, подумал он.
Бриджит крепко обхватила дрожащего Криса, ее руки были размером с солидные окорока, но куда мягче и пышнее.
— О, родная, я… спасибо тебе. Спасибо, спасибо, спасибо...
Так прошло еще несколько минут. Пожарные давно уже дали отмашку, и обитатели почти не пострадавшего здания давно уже вернулись по домам, только Крис и Бриджит все стояли вот так. Наконец Крис собрался с силами:
— Право, не думал, что моя слезливая ностальгия заставит тебя так вот попотеть.
Бриджит фыркнула:
— Иногда попотеть полезно даже мне.
— Иногда, — кивнул Крис. — Но вообще-то ты мне должна нечто большее. За то, что так меня испугала.
Бриджит потупила очи:
— Ты считаешь необходимым меня наказать?
— Я над этим подумаю...

Бриджит лежала в постели, ее массивные телеса прикрывали только скупые клочки черного бикини — любимый костюм Криса. В смысле он больше всего любил, когда Бриджит облачалась именно в это. Барабаня кончиками пальцев по объемистому бедру, она ждала его появления.
Щелкнул замок входной двери, затем распахнулась дверь в спальню. И Бриджит затопила волна концентрированных ароматов, а еще она услышала знакомый шорох картонок и пластиковых коробок с чем-то определенно съедобным.
Войдя в спальню, Крис замер, наслаждаясь видом своей девушки, изобильные объемы которой были столь скудно прикрыты. В руках у него была целая гора снеди: три больших пиццы — двойной сыр с пепперони, — а сверху ведерко жареных окорочков, две коробки свежевыпеченных коржиков, две упаковки ванильного мороженого, громадный пакет молока и трехлитровая бутыль газировки.
Сглотнув, Бриджит заметила:
— Ты же собирался меня наказать.
— О, я подхожу к этому делу с выдумкой, — подмигнул Крис.
Бриджит не без труда переместилась в сидячее положение, а потом с усилием воздвиглась на ноги, протопала на кухню и вернулась с упаковкой бумажных полотенец.
Вечер обещал быть томным.
Когда Бриджит снова улеглась на кровать, Крис запрыгнул на нее и, широким жестом указав на заполненный снедью столик, изобразил классический акцент:
— Когда ведерко опустеет до дна… когда из коробок пиццы извлекут последние крошки сыра… когда Готем сгорит дотла, тогда… Тогда я разрешу тебе принять наказание.
Бриджит расплылась в ухмылке, ее подбородки стали еще заметнее, чем обычно.

Начала она с окорочков. Горячие и острые, но это ничуть не помешало ей один за другим брать их, зубами и языком снимая кожицу и волокна мяса с костей, обсасывая начисто. Бриджит намеренно чавкала, хрустела челюстями и постанывала: как бы ни возбуждала ее саму одна перспектива грядущего обжорства, ей хотелось, чтобы и Крис получил свою толику… предвкушения от такого звукового сопровождения.
Десять окорочков стали разве что затравкой для ее ненасытного чрева, и Бриджит занялась пиццей. Двойной сыр, двойной же пепперони, толстые и тяжелые коржи пышного теста, целое море калорий. Бриджит всасывала их в себя, ломоть за ломтем, хрустя поджаристой корочкой. Сытная пицца заставила заработать даже ее бездонный желудок, но разумеется, вечер только начался.
Бриджит села поудобнее, а Крис улегся рядом, оглаживая ее громадное мягкое пузо. По ломтю пиццы в каждой руке, она откусывала по очереди от правого и от левого, закрыв глаза, постанывая от удовольствия. Скользкий и жирный жареный сыр, толстый слой солоноватой пепперони, пухлый шмат собственно теста, пропитанного соусом и маслом. Сколько бы раз Бриджит ни ела вот так, «с двух рук», это лишь сильнее пробуждало ее аппетит.
Минут сорок, и все три пиццы побеждены. От такого желудок Бриджит заметно разбух, и ей определенно пора было передохнуть. Пожалуй, она даже насытилась — примерно на одну треть. Да, на треть.
Крис начал подозревать, что принес недостаточно.
Вдох, выдох, и Бриджит принялась за коржики. Пухлые, с шоколадной крошкой, они горстями отправлялись в рот ненасытной барышни, а чтоб легче было жевать, Бриджит запивала их молоком прямо из пакета. Теплое тесто и тающий на языке шоколад, вкусовые сосочки играли Девятую симфонию. Жевательные мускулы слегка утомились, но печенье как раз закончилось, так что Бриджит залпом допила молоко, зная, что дальше будет легче.
Вскрыв трехлитровку газировки, Бриджит как следует глотнула, икнула — и указала Крису на коробки с тающим мороженым, а затем на пустую шестилитровую бутылку из-под воды. Смешай, мол. Крис так и сделал, послушно водрузив заполненную «коктейлем» бутыль на полку в изголовье кровати и прикрутив к горлышку длинную пластиковую трубку. Бриджит облизнулась, глядя на коктейль, откинулась на подушки, поднесла трубку к губам и начала пить.
Крис приник головой к ее громадному пузу, чувствуя, как внутри кипит работа по перевариванию всего только что слопанного. А Бриджит продолжала всасывать в себя литры коктейля, и ее распирало изнутри, ее колоссальное пузо раздувалось, разбухало, она стонала от боли и возбуждения, никогда еще при всем многолетнем обжорстве с ней не бывало такого.
Крис гладил ее живот, сам не свой от возбуждения — такой мягкий, такой бескрайний, такой объемистый… Бриджит перевела дух и снова принялась пить, медленнее, чем прежде, даже ее бездонная прорва чрева имела пределы вместимости, и пределы эти были близки — учитывая, СКОЛЬКО она слопала сегодня вечером.
Бриджит вновь сделала паузу, а Крис поспешно связался с пиццерией и заказал доставку дополнительных вкусняшек. Он жаждал продолжения банкета, хотя ясно было, что больше сейчас в нее не влезет. Но чревоугодие и страсть к еде у Бриджит были сравнимы лишь с желанием Криса видеть, как Бриджит демонстрирует упомянутые чревоугодие и страсть к еде.
Пиццы доставили оперативно, однако Крис придержал их, ожидая, пока Бриджит опустошит бутыль. Сбросив с полки шестилитровку, она обхватила обеими руками свое бедное разбухшее пузо, замерев с приоткрытым ртом — частично из-за ступора от пережора, а частично просто от недостатка воздуха. Пузо ее настолько раздулось, что нижняя часть бикини полностью скрылась где-то под ним.
Тут-то на сцене и появилась добавока из пиццерии. Бриджит, глаза на пол-лица, запротестовала:
— Нет, Крис, я так объелась...
А он промурлыкал:
— Кто-то кое-что мне задолжал, не так ли?
Бриджит кивнула, в глазах туман, и раскрыла рот, а Крис впихнул ей промеж губ следующий ломтик пиццы. Оба с каждой секундой возбуждались все сильнее, и неважно, что Бриджит от пережора уже и шевельнуться не могла.
… Остаток ночи заполнили стоны, и вздохи «еще», и шлепки плоти о податливые жиры, и скрип кровати, на которой невероятно разжиревшая барышня двадцати с небольшим годков развлекалась со своим любимым...

Утром Бриджит проснулась голой и словно с похмелья. Осмотрелась. В спальне был полный бедлам, всюду пустые коробки и контейнеры. Пузо ее до сих пор имело шарообразные очертания, а судя по истоме и натруженным мышцам промеж ног — они с Крисом замечательно провели вчерашнюю ночь. Бриджит мечтательно огладила свое колоссальное разбухшее пузо, внутри которого все еще продолжался процесс переваривания вчерашнего пиршества. Пальцы ее утопали в мягких жирах, Бриджит была довольна собой и собственными успехами на обжорном фронте. И считала себя самой счастливой на этом свете, ведь у нее есть Крис, который готов для нее буквально на все.
А Крис, когда проснулся, считал, что самый счастливый на этом свете — все-таки он, потому что у него есть такая великолепная Бриджит, и если его что и беспокоило, так только один вопрос: как ему, черт подери, прокормить эту прорву обжорливую? Если Бриджит способна вот так вот есть сейчас, то что же будет, когда она забеременеет..

Ненасытная Бриджит
(Bridget's Binging)

Когда-то Бриджит пыталась держать себя в форме. Дни эти давно миновали. Некогда мелкие и подтянутые ягодицы разбухли до столь обильно сферических пропорций, что вполне подошли бы и дамочке на пол-центнера потяжелее. Живот раздался вперед и в стороны, превратившись в массивный трехскладчатый мешок сочного сала, с трудом утрамбованный в до неудобного тесные джинсы. Джинсы вынужденно играли роль плотины, с трудом сдерживающей напор океана жиров, причем верхняя часть этого океана переливалась через верх, образуя пухлую, выпирающую складку, видимую всему белу свету. В принципе то же самое было справедливо и для прочих складок, которых у Бриджит хватало, в джинсах или без, но именно эта, самая большая и массивная, спасательный круг на месте давно утраченной талии, лучше всего демонстрировала, насколько она растолстела. Даже с вроде бы заправленном в джинсы пузом.
Крис загодя готовился к этому вечернему свиданию, более чем хорошо зная, насколько серьезной нагрузкой чревоугодие Бриджит может стать для кошелька — особенно с учетом тройной накрутки в буфете при кинотеатре. Разумеется, когда она вперевалку продвигалась мимо стойки, все ее нутро стискивала незримая, но ощутимая клешня; разумеется, Крис обвил рукой ее пухлые плечи и взглянул ей прямо в глаза, взглядом одновременно теплым и исполненным столетней мудрости… так и норовившим опуститься на ее выпирающее пузо. Бриджит мягко вздохнула и чмокнула его в щеку.
После чего, получив безмолвное одобрение Криса, заказала дьявольски большой набор закусок.
Большое ведерко попкорна, полукилограммовая пачка мороженого, четыре мороженых слоенки, три сосиски в тесте, слоновый чисбургер и аналогичного формата начос и пицца… они едва успели занять места в зале, как Бриджит уже принялась вскрывать пакет, обошедшийся до неприличия дорого. Деньги на ветер, подумали оба, ибо несмотря на то, что когда еда закончилась, джинсы стали Бриджит еще теснее… но вот аппетит ни капельки не уменьшился.
Фильм оказался длиннее, чем они предполагали, и увы, их любимый ресторанчик со шведским столом был уже закрыт. Так что они по старой памяти направились к Денни, во время оно одной тарелки его фирменного «рубайла» хватило Бриджит, чтобы обожраться до отключки.
И снова увы: сейчас вышло иначе.
«Рубайло», выложенная на солидном блюде намеренно неаккуратная композиция из блинчиков, ветчины, бекона, колбасок, яичницы и печеной картошки, Денни рекламировал ее как «идеальная трапеза для большого мужика». И все это великолепие в считанные минуты оказалось изничтожено слабой и мелкой, хотя и более чем упитанной, студенточкой. Бриджит с озадаченным видом оглаживала собственное пузо, разочарованная, что самая обильная вроде как из стандартных трапез — для нее теперь просто легкий перекус. Желудок урчал, переваривая пищу, и активно намекал, что хочет продолжения банкета.
Крис, разумеется, давно прикончил свою порцию и наелся, но ненасытная Бриджит заказала еще две порции творожной запеканки и два коктейля. Официатнка, их ровесница, естественно, подумала, что это для них двоих, и явно удивилась, когда обжора в четыре укуса прикончила оба куска запеканки, и в два глотка — оба больших коктейля. И все равно — желудок требовал еще.
Взгляд Бриджит опустился на собственное пузо, разбухающим мешком жира скрывающее все большую часть ее коленок. И со смущенным видом попросила Криса — может, зайдем еще куда-нибудь, ну я же еще не наелась? Крис лишь легонько стиснул ее пухлую и мягкую ладошку и улыбнулся.
Из «Пиццерии Сиси» Бриджит притащила большую коробку с двуслойной композицией, которую принялась уписывать за обе щеки. Пока она ела, разум ее, кажется, потихоньку отключался, отдаваясь инстинктам.
— Еще… еще… еще… еще… — пыхтела Бриджит с набитыми щеками самого хомяческого вида. Крис улыбался… но вот пиццы не стало, и хотя желудок потяжелел, недостаточно оказалось и этого.
Потом был супермаркет, где Крис взял в знакомом киоске целую сумку пирожков и свежезажаренную (rotisserie) курицу. В курицу Бриджит тут же и вгрызлась, пальцами и зубами снимая мясо с костей, а когда покончила с курятиной — принялась изничтожать пирожки.
Пришлось Крису ехать в следующее место, как бы ни был он поражен, что его любимая ВСЕ ЕЩЕ не наелась. В «МакДональдсе» была большая скидка, и он купил дюжину бургеров и два десятка куриных хрустиков; Бриджит не слишком любила бургеры, но сейчас просто отчаянно жаждала наконец наполнить желудок и уверенно заявить: все, вот теперь точно наелась. Бургеры медленно исчезали, маниакально-обжорный приступ потихоньку утихал, а разобравшись с хрустиками, Бриджит решила, что кажется, сытость уже где-то неподалеку.
Она сопела, обхватив обеими руками пузо, которое едва вмещалось в дыщащие на ладан джинсы. Однако медленно кивнула на вопрос Криса «еще хочешь?» — и тут-то оба увидели вывеску у стейкхауза.
Дорогое и фешенебельное заведение, куда и более зажиточные персоны не могли себе позволить заглядывать каждый день, ради привлечения клиентов объявило конкурс: кто сумеет осилить «Ахт-Ахт» — стейк в два с половиной кило плюс гарнир, цена в меню полторы сотни баксов без чаевых, — менее чем за час, тот получает призовые три сотни наличными, а за сам ужин не платит и медяка.
Против Бриджит гаргантюановых пропорций стейк не продержался и сорока трех минут.
На пассажирское сидение обжора плюхнулась уже полусонная, пуговицу джинсов вырвало «с мясом», она зазвенела где-то на полу. Океан жиров разбухшего пуза выплеснулся наружу, желудок трудился в полную силу, работая над утилизацией утрамбованных в него калорий. Футболка сама собой задралась выше пупка и вообще также стала тесновата, так что Бриджит недолго думая стянула ее, оставшись полуголой, а учитывая штаны нараспашку… Крис попеременно бледнел и краснел, не в силах оторвать взгляд от раскачивающихся туда-сюда сисек Бриджит, более чем солидного объема… и все равно кажущихся до неприличия маленькими в сравнении с раздувшимся мешком пуза.
Бриджит откинула спинку сидение в полулежачий вид, утомленная собственным обжорством.
И все же...
Призовые три сотни, можно сказать, жгли Крису карман, а потому он снова свернул к «МакДональдсу» и через некоторое время махал очередным бургером перед носом своей любимой. А Бриджит, хотя более уже и не была голодна, просто не в состоянии была удержаться от возгласа «еще». По щекам ее текли слезы — от радости, от безудержного счастья, что она ест еще. Столь эпическое обжорство распирало ее столь же эпически, однако это Бриджит не беспокоило ни капельки. Важно было лишь то, что ее кормят и она счастлива — и что Крис, и никто иной, кормит ее и делает счастливой.