Большая и чистая любовь

Большая и чистая любовь
(Lucy's Dream Dinner Date)

Люси трепетала от предвкушения: сегодня вечером у нее свидание. То самое, оговоренное еще неделю как, и она от нетерпения места себе найти не могла. Ник — это просто мечта: квадратная челюсть, темные волосы, низкий ласковый голос… такого парня любая рада бы заполучить. Он мог выбрать кого угодно — а предпочел ее. Люси сперва сомневалась, думала, что это какая-то жестокая шутка. Она, конечно, не уродина, но и не роковая красавица — а еще она толстая. Не пухленькая и не пышнотелая, нет, действительно толстая, ее размеры во всем городе бывают только в трех магазинах, и то эпизодически. Что поделаешь, с детства была такой… ну, не настолько объемистой, разумеется, но активно поесть любила всегда. А еще, хотя сама себе в этом не была готова признаться, ей нравилось быть именно такой, большой и мягкой.
Хихикнув, она застыла у шкафа, размышляя, что бы такого сегодня надеть. И при этом, если получится, задрапировать свои истинные объемы. Ну хоть немного. Полчаса сомнений и нерешительности сузили выбор до двух вариантов: симпатичное «девочковое» летнее платье-сарафанчик, белое в розовый горошек — и полупарадное платье из тяжелого сочно-красного бархата до колен, корсетом облегающее все ее выпуклости. Все-таки красное, решила Люси, вот только… последний раз она надевала его несколько месяцев назад. Эластичная ткань легко поднялась вокруг объемистых бедер; пыхтя и втянув насколько возможно объемистое пузо, она сумела натянуть его выше пояса, но вот в области груди почувствовала, насколько платье стало тесно. Впрочем, это не повод останавливаться. Затянула лямки на плечах, отчаянно утрамбовывая свой тяжелый бюст на место, и — ура! — получилось.
Втиснувшись в красное бархатное платье, Люси взглянула на себя в зеркало и расплылась в улыбке. Обильные груди так и норовили выплеснуться из платья в стороны и вперед, а из-за разбухшего пуза платье казалось еще теснее. Взгляд скользнул пониже: крой предполагал, что подол платья заканчивается у колен, но из-за объемов хозяйки этот самый подол задрался настолько, что сзади из-под него выглядывали нижние края раскормленных ягодиц. Она наклонилась, чтобы одернуть подол… и услышала треск. Поспешно выпрямилась, желая проверить, что там лопнуло — и треснуло еще что-то, а пузу внезапно стало посвободнее, Люси теперь даже могла свободно дышать. Еще бы — оба боковых шва красного платья просто лопнули.
— Черт, — пропыхтела она, стягивая одеяние, — значит, будет в розовый горошек.
Не без усилий утрамбовав свои пышные телеса в горошковый сарафанчик, Люси вновь посмотрела в зеркало. Это платье сидело получше, но все равно туго облегало ее массивное пузо и тяжелый бюст. Доходило оно до середины бедер, в достаточной степени показывая, насколько они круглые и мясистые. Пируэт у зеркала, и Люси, хихикнув, отправилась на свидание, вызвав такси на нужный адрес.
Источая радостное предвкушение, она прибыла на место. «Инжир и виноград», гласила вывеска, на вид заведение было симпатичным, этакий околоаристократический винтаж. Люси скользнула взглядом по сторонам, ну где же он — и тут двери отворились, выпуская парадно одетого мужчину с коротко стриженными темными волосами.
— Привет, ты как раз вовремя, — улыбнулся он. — Входи же.
И она, завороженная игривым огоньком его голубых очей, вошла, а потом он усадил ее за столик и сел сам.
— Как дела, Ник? — только и сумела выговорить она.
— Все в порядке, но спасибо, что спросила, — изобразил он учтивость. — Разве что проголодался чуток. Ты не хочешь перекусить?
— Да, конечно.
— Тогда пойдем.
В заведении со фруктовым названием царили правила шведского стола с самообслуживанием, так что рука в руке они подошли к буфетной стойке.
— Что будешь есть? — уточнил Ник.
— Удиви меня, — просто отозвалась она.
— Ладно, Люси, но тут полно вкусностей, так что если я положу тебе на тарелку слишком много, потом меня не вини.
Уж мне ли бояться, мысленно фыркнула она.
Пока он наполнял тарелки для них обоих, она упоенно изучала его крепкую фигуру и задумчивое лицо. И очнулась лишь когда Ник снова усадил ее за стол и поставил перед ней большую тарелку вермишели.
— Вот, попробуй для начала.
Сочная на вид, с пряно-сырным ароматом.
— Ладно, — с улыбкой кивнула Люси и отправила в рот первую вилку.
Мягкая вермишель, сливочный соус, солоноватая ветчина и соединяющий их в божественный кулинарный аккорд расплавленный сыр. Очи ее вспыхнули, и она сама не заметила, как очистила тарелку, пока Ник не одолел и четверти своей порции. Только тогда Люси осознала, как же отвратительно, должно быть, выглядит в глазах мужчины своей мечты, и это на их первом свидании!
— Прости… — выдавила она, — просто правда вкусно...
— Вот не надо стесняться, Люси, — голос его был на удивление веселым, — хочешь, можешь пока мою доесть, а я пойду еще чего-нибудь принесу.
Не дожидаясь ответа, он придвинул к ней свою тарелку и выскользнул из-за стола в направлении буфета. Жадный взор Люси сосредоточился на вермишели, она с вилкой наперевес принялась за добавку, и когда он вернулся, тарелка уже почти опустела.
— Ну-ну, Люси, вот это, я понимаю, аппетит...
Она подняла взгляд, он широко улыбался. Почему он так себя ведет, она не знала — но была рада, что хотя бы не оттолкнула Ника своими привычками.
— Вот, я подумал, что-то из этого тебе может понравится, — и поставил перед ней две тарелки, одна с вермишелью какого-то другого вида, а вторая с тремя крупными бургерами. — Наслаждайся.
— Спасибо, Ник, — она быстро расправилась с остатком его вермишели, а он сел напротив, облокотившись на столешницу и наблюдая, как она переходит к следующей тарелке. Как она уписывает за обе щеки очередную порцию еды, как ее нежно-пухлое лицо сияет от нескрываемого удовольствия. Он протянул руку и коснулся ее волнистых светлых волос, накручивая локон на палец.
— Ты такая умилительная, Люси… — выдохнул он, и его голубые глаза утонули в ее тепло-карих. Она хихикнула в ответ, доедая уже третью тарелку вермишели, он улыбнулся и ласково утер ей салфеткой уголки рта. — Вот, попробуй, — и сам взял бургер и поднес к ее губам. Не задумываясь она откусила: сочное мясо, пропитанная маслом булка, пряный сыр и хрусткий лист салата. — Нравится? — улыбнулся он, она согласно кивнула, и он придвинул бургер поближе, чтобы ей было удобнее кусать.
Она приняла подношение, наслаждаясь едой и общими ощущениями, но прожевав, все же спросила:
— Почему ты это делаешь?
— Ты правда хочешь знать?
— Ну… да.
— Что ж, — проговорил Ник, — я всегда считал, что ты великолепная, — она ощутила его свободную ладонь у себя на бедре, как раз над коленкой. — Может быть, это и не совсем нормально, но… — освобожденная от бургера, его вторая рука коснулась ее бока, скользя вдоль распираемого обильной плотью шва платья. — Я тебя обожаю. Я без ума от твоего тела, от того, какое оно мягкое, каким ощущается в ладонях, и… я хочу, чтобы его стало больше.
Целую вечность она смотрела в его глаза, осознавая сказанное. Он ждал ее ответа, и через несколько минут спросил сам:
— Ну и что дальше?
Люси наконец отмерла.
— Я… я тоже от него без ума, я обожаю быть такой большой, и… я думаю… думаю, что я тоже не прочь стать побольше.
Лицо его просияло от облегчения и удовольствия.
— Благодарю тебя. Я так волновался, что испортил все свои шансы...
— Да ну? — фыркнула Люси. — Ты волновался, будут ли у тебя шансы со мной? — Она расхохоталась. — Ты просто чудо, такой задумчивый и ласковый, а еще помог мне раскрыть ту часть меня самой, которую я так долго боялась выпустить наружу. — И обняла его. — Хочу быть с тобой навсегда.
Он выдохнул.
— Я так рад, потому что я тоже хочу быть с тобой.
Губы их сомкнулись, а через несколько минут Ник взял с тарелки второй бургер.
— Ну так как, доедать будешь?
Она рассмеялась и кивнула, и пока он скармливал ей и этот бургер, свободная рука его оглаживала ее мягкое пузо, распирающее сарафанчик. Доедала она уже через силу.
— Ну же, Люси, последний остался.
— Мм… но я объелась, — отозвалась она, оглаживая вздувшееся пузо, сарафан едва сдерживал его; она сидела, но подол задрался так, что на виду оказались уже почти все бедра. — Впрочем, ради тебя — я готова.
И Ник скормил ей и третий бургер, но где-то на половине раздался недвусмысленный треск.
— О нет, нам срочно надо уходить, а тут еще много народу...
— Не волнуйся, — отозвался он, — мы просто подождем, пока они не уйдут. — Ладонь его скользила по ее мягким-мягким бедрам и намеревалась исследовать прореху в боковом шве, из которой провокационно выглядывало высвободившееся пузо, роскошное и мощное.
— Ну ладно, тогда я доем этот бургер.
— Лучше я пойду принесу тарелочку еще чего-нибудь, — предложил Ник.
— Неплохая идея, — согласилась Люси, — только давай сразу две или три, раз мы все равно сидим и ждем...

Две тарелки Люси в итоге осилила, третью Ник решил не приносить — на сегодня хватит, — и они просто сидели рядышком за столом и беседовали, лучше узнавая друг друга (ну и попутно флиртуя, не без того). Ладони Ника скользили по ее телу, гладя раздувшийся живот и ласково тиская полные тяжелые бедра, а она улыбалась, глядя в его глаза. Он наклонился и легонько чмокнул ее в щеку.
— Простите, но мы скоро закрываемся, — прозвучал голос из-за спины.
— Да-да, мы жутко извиняемся, — ответил Ник и шепнул Люси: — Пойдем ко мне?
Люси лишь кивнула и тихо выдохнула:
— С удовольствием.
— Вот и отлично. Пойдем.
Он помог Люси выбраться из-за стола и они вышли на улицу, она обеими руками придерживала расходящееся платье. Ник скользнул взглядом по ее круглый бедрам от коленок и выше, до приоткрытых ягодиц.
— Люси… — начал он, снимая куртку, — кажется, это платье чуток маловато.
— Думаешь? — рассмеялась она, а он пощекотал упомянутое местечко как раз чуть повыше бедра, куда задрался подол платья. — Ой.
Она покраснела, а Ник рассмеялся и накинул куртку ей на плечи, застегнуть, понятно, не вышло бы, но все равно какое-никакое прикрытие.
— Идем, тут недалеко.
До жилья Ника действительно было квартала три. Милые апартаменты, не ахти какие фешенебельные, но внутри все удобно и просторно.
— Ну вот и пришли, — провозгласил он, — как, Люси, нравится?
— Очень нравится, просто великолепно, — отозвалась она, — я в них уже влюбилась. — Повернулась к нему. — Как влюбилась в тебя.
От неожиданности Ник закашлялся и покраснел.
— Ну… спасибо, я тебя тоже люблю.
И они замерли, обнимаясь, его руки ласкали все ее мягкое тело — складки на боках, круглые ягодицы, полны бедра; закинув руки ему на плечи, она принялась целовать его — в шею, в подбородок, дразня губами и языком, дотянулась до щек, и наконец накрыла рот поцелуем, долгим и горячим, и они вот так вот стояли прямо у входа, ощущая друг друга на вкус и на ощупь, погруженные в чувственную бесконечность объятий.
Наконец Лили отстранилась, теперь такая же красная, как и он.
— Можно присесть? А то долго шли, и лестницы еще...
— Э, конечно, вот диван… — Ник провел ее в гостиную и они оба сели на диван перед телевизором, но когда Люси опустилась на мягкое сидение всей своей массой, раздался громкий треск, и она побледнела.
— Кажется, с платьем совсем все… — пролепетала она.
— Было бы за что переживать, — фыркнул он, — ночуешь у меня, а утром что-нибудь придумаем.
— Ох, спасибо тебе… — обняла его Люси, прижимаясь всеми своими пышными округлостями. Ника накрыло волной вожделения: вот так вот держать ее в объятиях, теплую, мягкую и чувственную, где никто и ничто не мешает — у себя дома и на диване… хотелось большего, хотелось всего и сразу, и он держался единственно желанием не испортить столь великолепного начала отношений с девушкой, о какой всю жизнь мечтал.
Знал бы он, что Люси настолько счастлива была встретить такого роскошного парня, который так явственно в нее влюбился, что реально позволила бы ему все и еще немного — ведь и сама хотела того же самого...
Некоторое время они сидели вот так, поглощенные ощущениями соприкасающися тел, безмолвная связь меж ними росла и крепла, его рука уверенно ласкала ее податливое бедро, нырнув под платье, уверенно сжимая и словно гояоря «мое», ее рука осторожно подползала к его паху, чувствуя, что ни взгляд, ни плоть его не обманывают, он сквозь платье ласкал ее тучные бока, каждую складочку и каждую выпуклость, и она вновь поцеловала его, и еще раз, и еще, и все прочее вновь утонуло в омуте горячих ощущений.
Ощущая, как все съеденное потихоньку переваривается и уже не так давит на желудок, Люси устроилась головой у него на коленках.
— Сделай мне, пожалуйста, массаж пузика, и я смогу заснуть, — попросила она.
— Люси, ты же моя гостья, и спать тебе положено в кровати, а не на диване, — отозвался он.
Она хихикнула.
— Согласна и на кровать, но только с тобой.
Как же легко и приятно доставлять удовольствие мужчинам, даже таким невероятно роскошным, она чувствовала это всем телом. Затем неожиданно легко поднялась и протянула ему руки.
— Веди.
Что Ник и сделал, за руку отведя в собственную спальню с широкой двуспальной кроватью. Благодарно чмокнув его в щеку, Люси принялась разоблачаться? платье хоть и треснуло по швам, но молния-то оставалась цела, чтобы снять, ее нужно было сперва расстегнуть. После чего уже из-под формального прикрытия обнажились ее обильные телеса и слишком тесный комплект атласного белья. Пышная и большая грудь так и выплескивалась из чашек лифчика, трусики же практически утонули под ее пузом и промеж тяжелых бедер.
Ник поспешно разоблачился сам, выскользнув из рубашки и брюк. Крепкий и мускулистый — не как тяжелоатлет, но все равно очень и очень спортивный, — он сделал это в два легких движения, и все тело его, столь роскошно непохожее на возбуждающе-пышные формы разоблачающейся рядом красавицы, чуть заметно трепетало от возбуждения.
А потом взгляды их вновь соприкоснулись, ощупали друг друга уже без формальных помех в виде одежек, вновь затуманились от новой волны возбуждения… и Люси расстегнула лифчик.
— Слишком тесный, ночью будет жать...
Дальше вновь были объятия, и скрипнувшая кровать, и сплетение тел, ее — колыщущегося и податливого, его — плотного и клепкого, и оторваться друг от друга они не могли и не хотели, вновь и вновь помогая друг другу изучать все новые грани самоцвета по имени «счастье». И так же, в обнимку, наконец заснули, утомленные и радостные, Ник — покруженный в ее великолепно-тучную мягкость, Люси — чувствуя себя такой уютно-уместно-защищенной в его крепких объятиях...