Флэшбэк Марины (отрывок из Летнего Сада)

Школьная столовая, или обеденная зала, как ее называли заигравшиеся в аристократию педагоги, вовсе не соответствовала навязан-ному статусу, а была перекрашенным и подогнанным под нужды общепита спортзалом, разделенным на две части — с возвышением и без.
Марина немного запоздала, а потому вместо привычного места на возвышении, выбрала пустующий столик внизу. Повесив холщовую сумку с учебниками на спинку стула, она направилась за едой к линии раздачи.
Девочка недолго стояла в очереди, но и этого хватило, чтобы по возвращению обнаружить напротив своего места засевшего, а по другому это было трудно назвать, за ее столик незнакомого ей парня. Голубоглазый брюнет, довольно таки приятной наружности, он был таким тучным и неказистым на вид в своей синей застиранной футболке, неудачно обтекавшей его складчатый торс, что еле помещался на стуле, вклиниваясь жирными боками в металлические под-локотники.
У него было два подноса, на каждом по две тарелки первого, по два компота и по блюдцу с десертом. И как он умудрился столько натаскать, недоумевала она, с заинтересованным ужасом взирая на скопище его блюд.
Толстяк же не обращал на подошедшую девочку никакого внимания. Всецело отдавшись своему обеду, он продолжал без устали увлеченно накалывать куски котлеты на вилку и направлять себе в рот.
Вокруг еще были свободные места, но уязвленная бесцеремонностью молодого обжоры, девочка раздраженно выдохнула и упрямо опустила свой поднос на столик рядом с подносами толстого парня. Ей было жутко любопытно, почему тот игнорирует ее, ведь будучи симпатичной и популярной, она всегда получала, пусть даже сконфуженное, но пристальное внимание сверстников.

Пока Марина манерно разделывала ножом поддетое вилкой тщедушное куриное крылышко, парень уже заканчивал вторую порцию котлет, собираясь приняться за третью.
Ел он очень быстро и на удивление ловко, энергично разжевывая и глотая, забрасывая пищу в рот, словно заправский бейсболист мячи. Вероятно, он опасался не успеть все слопать до конца обеденной перемены. Притом, время от времени, он громко подчавкивал или прихлюпывал, запивая съеденное компотом, что очень отвлекало девочку, мешая ей сосредоточиться на собственной еде. Она уже по-жалела о том, что, дав волю своему уязвленному честолюбию, не пересела за другой столик. А ведь он по прежнему ни разу не обратился к ней, даже не улыбнулся, словно ее не существовало. И дело было вовсе не в возможной стеснительности парня, Марина прекрасно знала манеры смущенных юнцов, а в том, что в данный момент ему было все просто по барабану, все кроме котлет в своей тарелке.
Марина мельком подняла на жующего парня глаза, чтобы в очередной раз убедиться в своей правоте, и снова понурила взгляд, уныло созерцая раскуроченный овощной салат. В горле стоял ком и есть уже не хотелось. А ведь она с утра почти не завтракала, так перехватила пару печенек с кофе, а впереди ожидались еще полдня занятий и студия танца.
Можно было в любой момент встать и уйти или доказать всем, а прежде всего себе самой, что она не из тех, кто пасует перед трудностями. Нет, Маринка, если взялась за гуж, не говори, что не дюж. Нельзя позволить этому чавкающему увальню испоганить тебе остаток дня. И, стараясь больше не смотреть в сторону молодого обжоры, девочка принялась доедать начатый ею обед.
Время шло и, с каждым съеденным кусочком, дискомфортное ощущение от присутствия толстяка постепенно отступало, перерастая в наигранное спокойствие. Теперь уже трудно сказать, когда именно его монотонное чавканье не только перестало ее раздражать, но и стало перерастать в нечто весьма странное, переживание таящее в себе стыдливое отвращение и сладостно дурманящий пресыщенностью магнетизм.