Блаженство неведения
Блаженство неведения
(ignorance is bliss)
На просторном королевском ложе Аманда проснулась одна, голова после вчерашнего еще в тумане. На запястье был приклеен стикер со словами:
«Ушел на утренние лекции, еда в холодильнике. Ричард»
Познакомившись в Сети, Ричард и Аманда встречались уже несколько недель. Она выцепила его сразу, потому что в его профиле стояло «любитель пышек». Он выцепил ее сразу, потому как на профильном фото Аманда стояла в дверях, выразительно заполняя их в ширину. О да, на жизненном пути ей уже попадались любители раскармливания, и Аманда точно знала, за какие струны дергать, чтобы подцепить парня хотя бы на ночь. Ричард оказался классическим «хорошим парнем», но наедине с ней, с возможностью раскармливать ее до полного не могу, открыл и другую свою сторону. Выиграли оба: она получала громадный плюс к самоощущению и бесплатную еду, он — воплощение своих фантазий о жизни с разжиревшей красавицей.
Аманда покосилась на часы: одиннадцать с хвостиком. Десятичасовые занятия она, соответственно, уже пропустила. Ну и ладно, вскоре конец семестра, а утренняя пара по истории ей была нужна разве что для освежить знания. Мысленно она пообещала себе просмотреть эту тему самостоятельно, однако прямо сейчас у Аманды имелись дела более срочные.
В спальне вся обстановка просто кричала о том, как прошла ночь. На полу — горы пустых пакетов, обертон и картонок от разновсякой снеди и пустые бутылки из-под шипучки, на покрывале — крошки и пятна соуса. Ричард явно очень спешил и не прибрался перед тем, как уйти на занятия. Не самое джентльменское поведение, придется ему сказать пару ласковых: сама она слишком толстая, чтобы наводить порядок до такой степени.
Так что Аманда вперевалку дотопала до ванной с целью быстро сполоснуться и хотя бы на какие-то пары появиться пред глаза преподов. Оголенный задний фасад при этом активнейшим образом колыхался. Единственным предметом одежды на ней была растянутая маечка, прикрывавшая по сути лишь бюст, да и то могучие дыньки так ее распирали, что без бюстгальтера соски было очень хорошо видно сквозь слишком тесную ткань. Поэтому, вероятно, Ричард с нее вчера эту маечку и не стащил.
Аманда с трудом выбралась из маечки — куплена месяц как, и пожалуй, больше она в нее не влезет. С Ричардом она была уже дольше, чем с большинством прежних своих воздыхателей — и за это время разожралась как никогда. Мысль о диете мимолетно скользнула по поверхности сознания и, как обычно, ушла незамеченной. Аманда всегда была толстой, и склонной к обжорству даже без плотного общения с любителями раскармливания. Школу она закончила более чем упитанной стадвадцатитрехкилограммовой барышней, и это на фоне постоянного прессинга родителей насчет необходимости держать себя в руках. Свобода колледжа, однако, сорвала все ограничители — здесь она никому ничего не была должна и могла делать все, что хотела, общаться, с кем хотела, и есть столько, сколько хотела.
И делала именно это. Обжорство и страсть, чем больше она толстела — тем легче было знакомиться с любителями толстушек и раскармливания, что помогало ей толстеть еще больше. Еда и секс настолько переплелись в ее сознании, что Аманда теперь возбуждалась буквально от одного запаха шоколада, а слопав полный поднос вкусняшек в столовке, могла и взлететь на вершину. Беспорядочная сеть растяжек на раскормленной тушке служила напоминанием, как быстро все это происходит. Ну и еще ее гардероб.
Но со всей своей непрошибаемой уверенностью, и даже осознавая, что вот только что переросла пятииксовую маечку, Аманда никогда доселе не делала последнего шага в принятии себя-любимой. И вот сейчас, сполоснувшись и глядя на белый квадрат напольных весов — Ричард небось принес, — не решалась на них встать. В школе ее вынуждали делать это постоянно, мол, это ж ужас какой, и оставив позади родной дом, она поклялась, что ноги ее на весах более не будет.
Конечно, это дурость, Аманда сама прекрасно понимала, что она громадная, вероятно, самая толстая студентка на три окрестных вуза. Окружность одного ее бедра превосходила обхват животика среднестатистической пухленькой давицы (специально проверили). Дойти от общаги до парковки — едва хватало дыхалки. В тренажерке она не появлялась со школы. В аудиториях ей приходилось сидеть за столами для инвалидов — за обычные парты она не втискивалась физически уже к середине второго курса. Все это она о себе знала, но пока не видела цифрового эквивалента на весах — могла оставаться в блаженном неведении насчет того, НАСКОЛЬКО же она в действитльности громадная.
Но сегодня Аманда чувствовала себя иначе. В конце концов, четвертый курс близится к концу, она выходит во взрослый мир, и возможно, даже вместе с Ричардом, если все будет хорошо. Если она сейчас сделает этот шаг — она узнает, достаточно ли она уверена в себе, чтобы с гордостью принять показанные цифры, или в ужасе схватится за голову и попытается вернуться к прежнему «нормальному» образу жизни.
Аманда шагнула, надеясь, что агрегат включается автоматически и наклоняться ей не придется.
Писк. Готово.
Она глубоко вдохнула, оторвала от пола вторую ногу и...
Весы хрустнули.
Она отпрыгнула — так быстро она не двигалась уже несколько месяцев. Черт, черт, черт… Она отступила назад еще на пару шагов, пузо мешало понять, что там случилось. М-да… ЭТО уже не починить, стеклянная поверхность была вся в трещинах. Эпицентр паутины располагался прямо там, где только что находилась ее правая ступня. Цифр на индикаторе не было, лишь злое ERR.
— Да уж, — проворчала Аманда, почти испуганная случившимся. — Я сломала весы… — И улыбнулась. — Я сломала весы!
С громадным трудом наклонилась, поднимая вышедший из строя агрегат. Осторожно, чтобы осколки стекла не осыпались и не поранили ее, повертела в руках, пока не нашла то, что искала. Этикетка на обратной стороне, с обозначением: «До 180 кг».
— Сто восемьдесят… — проговорила Аманда, — хотя нет… я явно толще, раз выдало ошибку. Двести? Но агрегат подо мной сразу хрустнул...
Ясности не прибавилось, зато Аманда принялась изучать собственное тело, чувствуя себя вот прямо сейчас куда тяжелее, чем полчаса назад, только встав с кровати. Три подбородка, изобилие складок, целлюлит… то, чего когда-то не было, но вошло в ее жизнь так давно, что теперь ощущается как норма. Стиснула ближайшую складку на пузе, пухлые пальцы полностью погрузились в мягкий жир.
— Господи, какая же я толстая...
Гррр, подтвердил желудок.
Забив на все прочие этапы утреннего туалета, Аманда вперевалку потопала к холодильнику, и кажется, с каждым тяжким шагом сотрясался весь дом. Гррр, рычал желудок, аки голодная собака.
Ричард не обманул, в холоильнике и правда имелся скромный завтрак. Полудюжинная пачка больших шоколадных кексов, бутыль жирных сливок и миска пухлых драников с сыром. Явно приготовил перед тем, как смыться на занятия. За это он, пожалуй, заслуживает награды… но об этом она подумает после еды. Сунув драники в микроволновку, Аманда вынула из холодильника все остальное, вскрылв упаковку кексов и, взяв сразу два — по одному в каждую руку, — принялась откусывать от каждого по очереди, делая между укусами секундную паузу на вдох-выдох. Эту технику она за минувшие года отточила до идеала, и к тому моменту, как микроволновка завершающе пискнула, два кекса уже были съедены. Запив их несколькими глотками сливок, Аманда автоматически перевала холодную и густую жидкость в поток калорий.
Теперь настал черед драников, островатые и соленые, самое то после сладкого. Две трети сыра и треть картошки, как раз ее любимая пропорция. И снова — по одному дранику в каждую руку и без перерыва, разве что на очередной глоточек сливок. Опустевший после ночи желудок быстро заполнялся, и когда на столе оставалось еще два кекса и пяток драников, просигнализировал о достижении состояния, которое кто-то другой назвал бы «сытостью». Но Аманда крайне редко останавливалась на этом пороге, а сейчас — тем более.
Одной рукой она надавила на живот, пытаясь сквозь толстый слой жира убрать из желудка весь лишний воздух, максимально заполнив пространство. Второй — продолжала переправлять еду в рот, а в голове крутилось: Господи, как же хорошо (хрум) я такая жирная (ням) сломала эти чертовы весы (хлюп)...
И, победно сожрав все до последней крошки, плюс случайно попавшийся на глаза «сникерс», плюхнулась на диван, раздувшееся пузо свисало промеж тучных бедер чуть ниже прежнего, и чувствуя, как желудок все это переваривает, потихоньку добавляя к ее объемам лишнего жира еще толику, отдалась этому потоку чистого блаженства.
Было невероятно приятно получить зримое подтверждение ее немалых габаритов, а еще тут открывался хороший простор для фантазий. Насколько же она толстая, на самом деле? Двести кило, двести двадцать, может, даже все двести пятьдесят? Это как та кошка Шредингера, пока не открыть «ящик» — можно поедставлять себе любую цифру, ну, в пределах разумного. И Аманда была целиком и полностью уверена в том, что нынешний образ жизни полностью ее устраивает. А значит, неважно, весит она сто восемьдесят кило или триста восемьдесят, лишь бы она имела все, чего захочет.
… В двенадцать двадцать три Ричард вышел из корпуса, закончилась вторая и, для него, предпоследняя на сегодня пара. Жутко нудная, он почти заснул. Так, сегодня вторник, значит, можно встретиться с Амандой в кафешке и пожаловаться на несчастную студенческую жизнь — как раз по вторникам у них обоих было окно, дополнительный повод полюбоваться, как она ест.
Мысль естественным образом свернула на вчерашний вечер и ночь, и тут телефон пискнул пришедшим сообщением. От Аманды.
«Пара закончилась?»
«Ага, — отписался он. — Встречаемся в кафешке?»
"… Я сломала весы."
Ричард на миг замер, обрабатывая поступившую информацию. И неуверенно уточнил:
«Ты как, в порядке?»
«Жутко голодная. Принесешь обед?»
«Да!» — воспрял он духом и телом.
«Поторопись, пока я еще что-нибудь не сломала...» И голодный смайлик.
Ричард тут же изменил направление движения — к черту все пары, ему домой, разумеется, через «МакДональдс»...