Без лишних слов

Без лишних слов
(Short but Fat)

Я поднял свежезажаренную колбаску и поводил ей у нее перед носом; глаза моей крошки тут же вспыхнули и она жадно облизнулась, завидев добычу.
— Я такая ГОЛОДНАЯ, милый… я уже час как ничего не ела...
Я улыбнулся; она знала, что я хочу большего, в противном случае ее неутолимый аппетит так и останется неутоленным.
— Для тебя я уже так РАСТОЛСТЕЛА… но как же мне расти дальше, если меня не КОРМЯТ? А я хочу стать еше ТОЛЩЕ, хочу, чтобы живот у меня не мог протиснуться ни в одну дверь...
При этих словах моя плоть немедленно восстала, и я поднес колбаску к ее губам; она немедленно откусила треть, застонав от удовольствия.
— Мммм, вкусно… — с набитым ртом сообщила она, пережевывая мясо.
Еще два укуса, и от довольно-таки крупной колбаски ничего не осталось. А она снова облизнулась.
— Мне нужно больше, милый… МНОГО больше.
Я поставил на прикроватный столик целое блюдо — там лежало еще штук двадцать колбасок, почти три кило.
— Кушай, маленькая, — сказал я, — это тебя поддержит.
Хихикнув от предвкушения, она приподняла свои неимоверные телеса, пытаясь перевернуться. Она перекатилась набок — ее живот, вздымаясь настоящей горой, округлый и нежный, плюхнулся на кровать и задергался туда-сюда, а груди практически уперлись ей в лицо, потому что невероятных размеров пузо подпирало их снизу; они также заколыхались, взлетая над горой мягкой плоти и снова опускаясь на нее.
Наконец она сумела перекатиться на обширный живот — такой громадный, что даже ее колоссальное тело при этом приподнялось над кроватью. И передо мной образовался замечательнейший мягкий барьер, в который упирались мои бедра, когда я вошел в преддверие очага ее страсти. Обильные складки влажно раздались в стороны — она была возбуждена и желала продолжения еще больше, чем я. С влажным чмоканьем я ворвался внутрь, заполняя твердой плотью ее мягкую пещеру; она задышала все чаще и принялась быстро поглощать снедь. Я стискивал ее громадные ягодицы. Вонзаясь все глубже, я чувствовал, как под всеми слоями сала ее чрево растет и раздувается. Она жевала, я давил, она икала, я вращался внутри нее, она жадно поглощала колбаски, а я углублялся в ее роскошное хозяйство.
— О да, о боже, да, бери свою обжорку, — стонала она, а я двигался все быстрее и все сильнее. — Войди в меня, я хочу этого, я хочу есть еще и еще… когда я толстею, то возбуждаюсь, а когда возбуждаюсь — хочу есть еще и еще, а когда объедаюсь — толстею еще больше… мммм… мне нравится такой цикл… ну же, возьми меня, пусть меня распирает… я хочу стать ОГРОМНОЙ!..
Ее фантазии вслух почти довели меня до взрыва. Я воображал, как ее изобильные бока раздаются все шире, и шире, как она становится все толще, как ее громадное чрево поднимает ее все выше над кроватью… как ее груди, и так подпирающие ее подбородок из-за своего колоссального размера, растут еще больше...
Все, больше сдерживаться я не мог, извергаясь подобно гейзеру в ее громадное тело.
Она кричала и содрогалась в экстазе, переполненная колбасками и моей напряженной плотью. Наши жидкости сливались, судороги насладжения вздымали ее неимоверные телеса в течение нескольких минут.
А потом она, ослабев, простонала:
— Господи, как же я после всего этого проголодалась!
И икнула, отчего моя плоть снова обрела твердость...