Бабулин дом

Бабулин дом
(Grandmother's House)

Дом бабули Вай находился за тридевять земель, и это не преуменьшение. Джоан звала его «Ферма Черт-те-где». Интернета нет, допотопный телевизор ловит лишь два местных канала, а из развлечений — огород и сарай со старым фермерским оборудованием.
— Ну почему я не могу поехать с вами? — в который раз хныкала Джоан.
— Потому что у нас деловая командировка, — в который раз мягко отвечал отец. — Детей не пускают. Прости.
— Но зачем везти меня сюда? Бабуля Мег живет во Флориде, там пляжи и парки развлечений, там мне скучно не будет.
— К бабуле Мег мы приезжаем куда чаще, чем к бабуле Вай, — отозвался отец. — Нечестно забывать одну бабушку ради другой.
— Ну почему бабуля Вай не живет во Флориде? Или хотя бы где-то, где есть чем заняться?!
— Спокойно, — усмехнулась мама, — я сама там выросла, и вроде получилось неплохо. Два месяца у бабушки ты уж точно выдержишь.
Джоан затихла. Надолго. По крайней мере ей так показалось. Два месяца посреди пустоты — кошмар! Ей даже не позволили взять с собой игровую приставку — все равно, мол, там нет интернета, а к бабулиному телевизору ее не подключить. И она теперь будет играть с подружками?
— Ваша идиотская командировка обойдется мне в два месяца моей молодой жизни, — заявила она, надеясь, что сей разочарованный тон сам собою развернет автомобиль к дому.
— Юная леди, еще одно слово в этом тоне — и я, пожалуй, оставлю тебя там на более долгий срок, — отрезала мама. — Вряд ли тебе понравится, если кто-то будет так говорить о твоей маме, а мы сейчас говорим о моей. А теперь выпрямись и веди себя как взрослая, сама же хотела, чтобы к тебе перестали относиться как к избалованному ребенку.
На весь остаток поездки Джоан заткнулась. Не то чтобы она не любила бабушку, но вот ее дом, а вернее, все место обитания — искренне ненавидела. В любом другом месте было бы гораздо лучше. В горах она могла бы бродить по тропинкам, лазить по склонам, да хоть сплавляться по бурной речке… но Ферма Черт-те-где располагалась в глухой канзасской степи. Трава, песок, пыль и скука.

Дом располагался посреди поля с одним-единственным деревом прямо напротив входа. Клумба и живая изгородь. Типичный бабушкин дом, старый и выцветший, и интерьер примерно такой же.
Родители поздоровались с хозяйкой домовладения, сдали дите с рук на руки и попрощались. Мама на прощание еще раз напомнила Джоан о достойном поведении и уважении к старшим, иначе — последствия гарантированы. А потом девочка смотрела, как родительское авто скрывается в пыльной дали.
— Время обедать, — сказала бабуля Вай. — Пошли перекусим.
Провела внучку в дом и позволила самостоятельно располагаться в спальне, а сама отправилась готовить обед. Тут даже мобильник с трудом ловил сеть. Каменный век. Разочарованная Джоан чуть не запустила телефон в стенку, но все же удержалась. Тихо выдала пару не подобающих юной леди слов и спустилась вниз, на кухню.
На столе уже стояло блюдо с большими сандвичами, полная сковорода жареной картошки и кувшин лимонада. На буфете остывал пирог. Потрясающие ароматы домашней кулинарии заставили ее желудок заурчать, и Джоан придвинула табуретку и опустилась на свое место напротив окна.
Хозяйка дома медленно пила чай и меланхолично смотрела в окно. Бабушка и внучка какое-то время молчали, Джоан поедала сандвич и картошку, вновь восхищаясь великолепным вкусом. Когда бабушка приезжала к ним на праздники, она всегда привозила вкусняшки, каких у них в Чикаго днем с огнем не сыщешь, но девочка полагала, что это праздничные рецепты, только по особому случаю.
Допив чай и наполнив чашку снова, бабушка проговорила:
— Знаю, ты не в восторге провести здесь два месяца.
Джоан захлестнуло чувство вины, но бабуля Вай лишь усмехнулась.
— Мало кому из нынешних детей нравится проводить время с бабушками-дедушками. Мы не понимаем современных технологий, у нас нет сил на активные занятия. С нами, стариками, скучно, и мы это знаем.
Кусок сандвича застрял у Джоан в горле как камень.
— Ну, ба, все не настолько плохо...
Бабуля Вай рассмеялась.
— Брось, девочка, из машины ты выбиралась с видом побитого щенка. Я знаю, что у меня не клевый дом. Я знаю, что живу не в клевом городишке. И знаю также, что тут за полдня езды в любом направлении нет ничего, что подросток назвал бы клевым. Но думаю, мы сумеем выжать из этой жизни все, что только возможно.
Джоан ухмыльнулась. И правда, глупое ощущение. Бабуля Вай всегда говорила четко и прямо.
— А чем тут развлекалась мама? — спросила она.
— Как всякая деревенская девчонка — ковырялась в старом хламе и шалила почем зря, — подмигнула бабушка. — Тогда еще на ферме было хозяйство, так что основное время у нее занимал тяжкий ручной труд со мной и твоим покойным дедушкой.
Они еще поболтали, в основном о маме — какой она была маленькой, и какой тогда была здешняя жизнь. Добрались до пирога, съели по паре кусочков. Животик Джоан к концу обеда так раздуло, что она едва встать смогла. Кажется, даже швы трещали, но на ней самой или на ее штанишках, девочка сама не знала.

Всю следующую неделю дождило. Вылезать в грязь и слякоть ни у кого не было желания, и Джоан весь день валялась в кресле с книжкой — смотреть этот телевизор было нереально, — а бабушка готовила. И всякий раз предлагала внучке кусочек «проверь, съедобно ли». С дегустатором процесс двигался веселее, сама Джоан также хоть немного развлекалась. Но в конце недели девочка обнаружила, что животик и бока стали помягче, чем были раньше, да и щеки показались покруглее.
Толстой она никогда не была, нет. Особенно стройной — тоже. Так, легкий слой мягких тканей, которые именовались «детским жирком», некоторые одноклассницы верещали на эту тему «кошмар, ужас», но сама Джоан не парилась. Как будет, так будет, она все равно предпочитала круглый год таскать мешковатые спортивки и толстовки — в них же просто удобнее!
Девочка спустилась вниз, в ароматное облако свежей выпечки. Слишком соблазнительное, чтобы этому аромату сопротивляться. Такими темпами она тут, пожалуй, поправится.
Джоан покрутила эту перспективу в голове и не нашла ничего такого уж ужасного. Ну поправится, и что? Не отказываться же из-за этого от бабушкиной кормежки, воистину божественной!
Плюхнулась на диван и коснулась животика, который потихоньку начал округляться под безразмерной толстовкой. Скучно тут. Никакая божественная еда сама по себе не разгоняет хандру от того, что она застряла тут на два месяца и даже выбраться никуда толком не может.
Поглаживая животик и бока, Джоан задавалась экзистенциальным вопросом: что делать? В смысле чем бы таким себя занять?
— Завтрак готов, — позвала бабушка.
И тут ее осенило. По крайней мере она может продемонстрировать родителям, что зря они оставили ее у бабули Вай. Вот возьмет и растолстеет! Чем больше веса она за эти два месяца наберет, тем меньше вероятность, что они снова ей вот так вот подгадят.
Саму Джоан, как уже было сказано, перспектива стать толстой не пугала. Валяться в кресле и играть в видеоигры лишний вес точно не мешает, более того — учитывая, что пока больше ничего в жизни ее особенно не интересует, оно от нее и так никуда не делось бы.
Решено: все оставшееся время она будет лопать как не в себя и растолстеет насколько сумеет.
На столе в нескольких посудинах были выставлены яичница, ветчина, свежее парное молоко, сметана, фрукты и плюшки. Словно на шведском столе в гостиной — впрочем, Джоан об этом не думала, слишком занятая процессом поглощения и пережевывания пищи, намеренно стараясь выбирать кусочки покалорийнее. Отрезала толстый ломоть белого хлеба, густо намазала маслом и соорудила бутерброд с ветчиной.
— Кажется, кто-то сегодня проголодался, — улыбнулась бабуля Вай.
— Угу, — отозвалась девочка, — умираю с голоду.
И доела все до последней крошки. Хотя тут, наверное, предполагались закуски на весь день до вечера, но вряд ли Джоан оставят голодной: на столе у бабушки всегда была еда, так что пустоту вскоре заполнят новые вкусняшки.
Почти до полудня девочка валялась на диване, придерживая туго набитый живот, ибо закономерно объелась так, что толком пошевелиться не могла. С кухни доносились ароматы новых блюд. Джоан улыбалась: если она будет есть вот так вот каждый день и перемещаться исключительно с кухни на диван и обратно, она точно растолстеет.
И поэтому девочка принялась усиленно питаться, фактически приковав бабушку к плите, ведь та не могла допустить, чтобы любимая внучка осталась голодной — судя по перманентно раздувшемуся животу, ей это не грозило, но ведь бабушка всегда знает лучше! Бабуля Вай была только рада готовить не только для себя, правда, пришлось дополнительно заказать мешок сахара и пару мешков муки, потому как все имеющиеся запасы ушли на выпечку, которую кто-то самым активным образом поедал.

К концу первого месяца Джоан однозначно раздалась вширь. Сколько вышло в килограммах — непонятно, весов у бабушки в доме не было, но круглый живот уже категорически выпирал из тесноватых футболок и толстовок, а штаны из мешковатых как-то сами собой стали облегающими. А еще появился бюст, вернее, складки сала там, где он только-только начал расти, но старый спортивный лифчик уже туго врезался в пухлую плоть и носить его было невозможно. Наедине с собой в спальне Джоан регулярно играла со своими новоокругляющимися телесами — и, к собственному удивлению, активно наслаждалась этим процессом. От каждой новой складочки и иных визуально заметных свидетельств растущего веса сердце девочки наполнялось радостью. А каждая дополнительная порция добавки вызывало мысленный победный клич «да!!!» — и предвкушение тех изменений, которые от такого изобилия калорий появятся на ее фигурке уже завтра, в крайнем случае, послезавтра. Ранее главной страстью Джоан были видеоигры; сейчас их место заняла еда, а вернее, последствия собственного активного чревоугодия.

Поданный бабулей завтрак исчез в рекордное время, и объевшаяся Джоан, придерживая обеими руками
живот, поплелась на диван, где ближайшие пару часиков планировала отдыхать, подъедая все, что бабушка ей туда принесет.
— Мой особый пирог, — сообщила бабуля Вай, ставя рядом с девочкой блюдо.
— А почему особый? — поинтересовалась та.
— Потому что особенно вкусный, — улыбнулась бабушка, вручив ей вилку. — Ну, я надеюсь.
Уже дней десять как пирог на части она больше не резала, зная, что внучка все равно съест его весь еще до обеда. С каждым днем она пекла все больше вкусняшек, то ли тренируясь, сколько сумеет сделать сама, пока не устанет — то ли проверяя, сколько влезет в одну растущую девочку. Возможно, она помогала Джоан набрать вес. Или просто была так рада отдаться собственному кулинарному хобби, что просто не обращала внимания.
Она поднесла к губам первый кусочек. Пахло восхитительно: шоколад, нуга, корица. На вкус пирог оказался божественно сладким и сытно-плотным. Где-то на той неделе Джоан обратила внимание, что способна понять, насколько калорийное блюдо, едва попробовав кусочек. Великолепная гармония жиров и углеводов на языке зажгла где-то внутри томительно сладкий огонек, о да, это действительно особый пирог. От такого особенно активно толстеют.
Блюдо опустело еще до полудня.
— Обычно такой пирог едят гораздо дольше, — заметила бабушка, которая сидела в кресле с чашкой чая в руке и книгой на коленях. — Очень уж он сытный.
— Очень уж он вкусный, — отозвалась Джоан, оглаживая вздувшийся живот.
В мире не существует бабушек, которые открыто признались бы, что закармливают отданное им на попечение чадо. Это против бабушкиного кодекса. Но судя по взгляду, бабуля Вай прекрасно понимала, что такой пирог — это гораздо больше, чем нужно одному человеку. Тем более, если этому человеку неполные двенадцать лет.
— На кухне остывают еще два, — сообщила она. — Я собиралась на выходных выставить их на кондитерский конкурс, но вряд ли они доживут.
— А у вас тут есть кондитерский конкурс? — вынырнула из обжорного тумана Джоан, подумав о новых интересных вкусняшках.
— Ну, они так его рекламируют. На самом деле это просто старая добрая фермерская ярмарка, — улыбнулась бабуля Вай. — Я там обычно закупаюсь продуктами на два-три месяца впрок, но сейчас я начала так много готовить, что, пожалуй, не хватит.
У Джоан слюнки потекли.
— Ба, ты так много готовишь, дай я хоть продукты куплю, у меня хватит карманных. А то на моей кормежке ты совсем разоришься...
— Чушь, — отрезала бабушка, — как это так, чтобы я позволила собственной внучке закупаться в мою кладовую? Но можешь помочь мне загрузить все это в машину и потом разгрузить.
— Договорились, — кивнула девочка.

Ярмарка оказалась большой и переполненной молокопродукцией. В багажник бабушкиной машины улеглось два круга сыра, большая банка сметаны, брусок домашнего масла килограммов этак на пять и две шестилитровых бутыли жирного джерсейского молока. В желудке у самой Джоан уместилось еще не меньше трех литров, «кровь с молоком», мысленно смеялась она.

Весь следующий месяц девочка регулярно намазывала на пухлый белый хлеб толстый-толстый слой масла, запивая эти бутерброды жирным джерсейским молоком. Отвечая на заботу и ласку, живот стал расти еще активнее, как и тяжелые бедра, и Джоан уже с трудом узнавала себя в зеркале.
До прибытия родителей оставалось два дня, они ее заберут и — прощай, бабушка и ее великолепная кормежка. Не без труда натянув самые просторные из запасенных шмоток, которые давно стали ей
слишком тесны, девочка похлопала себя по урчащему пузику и спустилась вниз, на предпоследний свой завтрак здесь.
— Ты тут у меня выросла, — сказала бабушка. Слова «растолстела» в бабушкином словаре нет.
— Я растущая девочка, — рассмеялась Джоан, огладив пузо, иначе сие место называть уже не стоило.
— Здоровая растущая девочка, — кивнула бабуля Вай.
Интересно, подумала она, а насколько именно выросла-то? Килограммов на тридцать, не меньше. Два месяца она объедается как не в себя и почти не двигается.
Весь оставшийся день она только и делала, что ела, ела и ела, желудок требовал «еще» даже когда уже вроде бы не лезло — ан нет, всякий раз местечко находилось. Джоан знала: обратной дороги для нее уже нет. Теперь это не просто «назло» родителям за то, что оставили ее здесь, теперь это ее новая, истинная страсть. Как она сможет отдаваться ей дома, без роскошной бабушкиной круглосуточной кормежки?..

Когда она вышла из дому и поздоровалась с прибывшими родителями, оба замерли, как громом пораженные. Их девочка, до того разве что слегка упитанная, превратилась в натуральный шарик на ножках, а рядом улыбалась бабуля Вай, гордая тем, что испекла такой вот колобок.
— У нее здесь проснулся аппетит, — пояснила хозяйка Фермы Черт-те-где.
Мама Джоан посмотрела на супруга.
— Плати.
Тот понурился.
— Черт.
— За что платить-то? — удивилась Джоан.
— За проигранное пари, — пояснила мама.
— Какое еще пари? — возопила девочка.
— Твой отец поставил на то, что ты тут не наберешь больше десяти кило. Я, разумеется, считала, что будет больше. Теперь он мне должен двадцать баксов, три получасовых массажа спины и два месяца уборок в ванной.
Бабуля Вай лишь рассмеялась.
— Против моей кормежки не спорят! Тебе твоя жена не рассказывала, как она пришла из детского сада и заявила, что она толстая?
— Да, но за два месяца?.. — воскликнул отец.
— То есть вы меня сюда послали, зная, что я растолстею? — наконец вопросила Джоан.
— Во Флориде вышло бы то же самое, — улыбнулась мама, — бабушки, они такие. Но по тебе не видно, чтобы ты с этим активно боролась.
Девочка огладила пузо обеими руками.
— Не-а.
— Так что, следующим летом тоже хочешь поехать к бабушке?
— Очень хочу, — не задумываясь, ответила она.