​Автоинтервью

Автоинтервью

(An Interview With Myself)

Решила вот взять интервью у самой себя. Автопортретов и так куча, пора двигаться дальше. Здравствуй, шиза. Одна я задаю глупые вопросы, другая я всем нежным сердцем своим стараюсь на них ответить.

Q: Привет, Эмили. Рада, что мы наконец-то с тобой познакомились.

A: А уж я-то как рада, Эмили, ты даже не представляешь.

Q: Расскажи о себе, пожалуйста. Для начала о своей основе.

A: Основа? В смысле на чем я сижу? Ты о моей заднице?

Q: Да нет же, основа — это откуда ты родом, твое происхождение...

A:… потому как задницы у нас одинаковые, ведь физически-то мы одна и та же персона...

Q: Слушай, Эмили, если ты не собираешься отвечать серьезно...

A: Ладно, ладно. Так тебе мою задницу показать?

Q: Да Господь всемилостивейший!

A: Ладно, проехали. Ша. Происхождение — германо-славянское.

Q: Я вообще-то не совсем об этом спрашивала, но — «германо-славянское» вообще бывает?

A: Ну я же есть.

Q: Ладно. Ты рисуешь и пишешь только сюжеты о толстых?

A: Ага. Пыталась сочинить что-то серьезное, но где-то посреди сюжета главные герои становились настолько толстыми, что не могли влезть в скафандры, на чем история и зависала. У меня всегда так, сколько ни пыталась. Наверное, атмосфера виновата.

Q: Когда ты поняла, что это твоя фишка?

A: Ты про писательство?

Q: Нет, про толстых вообще.

A: С детства. Помню, сидела на пляже, возилась в песке и думала: откуда взялся такой потрясающий большой живот вон у той толстой девочки и почему у меня такого нет? Это точно было в раннем детстве, потому что все вокруг было большим и высоким.

Q: И ты еще в детстве хотела быть толстой?

A: О да, толстые меня совершенно завораживали, но тогда до меня как-то не доходила мысль, что потолстеть можно просто от еды. А ведь бабушка мне постоянно говорила: скушай еще ложку гуляша, и я дам тебе поиграть с булавками. Помню, она с ложкой гонялась со мной по коридору. И раз в неделю взвешивала, проверяла, не поправилась ли я.

Q: И что?

A: Нет. Я была быстрее бабушки. Она-то была женщина объемистая, не могла так быстро бегать и иногда застревала в дверях.

Q: Так ты была худой, но в семье у тебя были толстые?

A: О да. Бабушка была поперек себя шире, а ее сестра еще больше. А моя старшая троюродная сестра вообще весила под двести. Помню, она сидела на двух стульях, и швы на ее юбке трещали под напором широченных бедер, я на это смотрела и оторваться не могла. Я-то сама тогда была тощей, как… ну, как нынче говорят? Как щепка? как мой банковский счет?

Q: Должна заметить, что теперь это уже не так.

A: О, спасибо за комплимент. В универе я вдруг обнаружила, что при правильном подходе у меня, оказывается, тоже прекрасно растет и задница, и все остальное. К глубочайшему моему удовольствию, генетика наконец взяла свое.

Q: Так ты планируешь стать большой, как твоя троюродная сестра?

A: Я видела в альбоме старую фотку бабушки с сестрой, когда они были в моем возрасте. Просто полные такие девушки. У меня задница уже точно больше, чем тогда была у них. Так что ответ очевидный: до их габаритов я дорасту, раньше или позже — но скорее раньше. Плюс такой еще момент: от одной мысли о том, чтобы стать поперек шире, меня буквально накрывает, куда там тем оргазмам.

Q: Ты в целом ответила на мой следующий вопрос.

A: Хорошо.

Q: Ты считаешь, это странно?

A: Что именно, твои вопросы? Да ну, и похуже бывало.

Q: Нет, в целом эта твоя одержимость толстыми?

A: А что тут такого уж странного? Разных людей возбуждают разные моменты, и мало кто может понять, почему именно. То, что странно для одних, для других совершенно нормально и обыденно. Так уж устроена наша вселенная. И рисовала ее не я.

Q: В смысле — устроена?

A: Вселенную не интересуют высшие смыслы, лишь бы для каждой кастрюли нашлась крышка.

Q: Не очень поняла, так что перейдем к следующему вопросу. Почему в твоих рассказах и историях все ключевые персонажи женского пола?

A: Во-первых, потому, что я верю, что женщины изначально спроектированы становиться все толще и толще. Во-вторых, я просто не знаю, как прописывать мужских персонажей. Я понятия не имею, о чем между собой говорят мужчины. О хоккее? Или меряются, у кого член длиннее? Или и то, и другое?

Q: Они болтают о женщинах.

A: Это в духе: посмотри на вон ту, у нее задница шириной в дядюшкин трактор? Или — парни, оцените весь кайф той шиксы, с ее роскошных сисек можно лопать сосиски и колбасу, и полировать клюшку промеж этих раскормленных бедер? Так, что ли?

Q: Ясно. Наверное, всем будет лучше, если в историях ты обойдешься без мужских персонажей. Но почему ты их не рисуешь?

A: Я пыталась, но как и с женщинами, они становились все больше и больше, и мне приходилось удлиннять член парня, а полотно становилось все шире и шире, в случае интернет-картинки жутко неудобно, ну кому нужна превьюшка в 3000 x 50 пикселей?

Q: Ну, можно ведь мужчину просто положить, тогда полотно получится очень длинным, на прокрутке нормально.

A: Слушай, а я и не догадалась! Можно еще по диагонали разместить, и тогда получится вполне себе приемлемая пропорция. Спасибо за идею, Эмили.

Q: Или же тебе вообще стоит отказаться от персонажей-мужчин.

A: Сама начала. Я-то об этом говорила изначально.

Q: Расскажи подробнее о том, как ты пишешь. Ты начала несколько романов, которые так и не закончила.

A: Тут та же проблема, что и с теми членами. Я просто в процессе все это растягиваю непонятно докуда. Я хочу, чтобы персонажи становились все больше и больше, но совершенно не хочу с ними прощаться, когда они уже не могут протиснуться в двери.

Q: Можно ведь описать двери пошире.

A: Я так и делаю. Но у любой истории должно быть завершение, это-то я и ненавижу. Это как доесть последний кусок шоколадного торта. С одной стороны, хочется слопать его поскорее, а с другой, ты знаешь, что тогда ничего не останется, и тебе будет очень и очень грустно.

Q: То есть истории твои так и останутся незаконченными?

A: Эмили, не сыпь мне соль на рану. Закончить их я собираюсь. Но для начала придется все перечитать, потому что я не уверена, о чем вообще там были все сорок с чем-то глав, и насколько героини к этому моменту успели растолстеть. Все сложно.

Q: Ясно, ясно, задела больное место. В этих историях есть что-то личное? Там использованы какие-то автобиографические моменты?

A: Конечно, все это самовнедрение. Главная героиня с генетической предрасположенностью к тому, чтобы охренительно красиво растолстеть, но изначально отвергает этот путь, однако все равно сворачивает на него, ей нравится, и она хочет стать еще больше? Это все обо мне.

Q: В историях ты несколько раз упоминала кормление через трубку. Ты такое на самом деле тоже пробовала?

A: Ну конечно! Надо же мне было понять, о чем я пишу. Нет, серьезно, сама идея такого вот безотходного раскармливания жутко меня возбуждает. Трубку в рот, залить контейнер жирными сливками — и итог только один. Я разжирею как проклятая. Я даже спроектировала небольшую такую штуковину — трубка с клапаном, навинчивается на стандартную бутыль. Напечатала на трехмерном принтере на работе. Проверила на своей любимой двухлитровке — работает как часы, не зря черчением занималась. Я тебе потом скину чертежик, тебе понравится.

Q: Спасибо, пока не надо. А коллеги что сказали?

A: У красивой девушки есть интересное преимущество: что бы я ни говорила, это не воспринимают всерьез. Так что я просто говорю правду. Эмили, это что за хреновинка такая? — А, эту штуковину я навинчивую на бутылку, чтобы потом в душе выдуть прямо из нее молочный коктейль тысячи на две калорий, чтоб ноги подгибались. Вот, длинная трубка в рот, а эта маленькая идет до самого дна бутылки, чтобы воздух поступал туда, когда она перевернута горлышком вниз, правда, прелесть? — Хорошо, не хочешь говорить, ну и ладно...

Q: Давай пока вернемся к твоему писательству. Ты планируешь что-нибудь сотворить в жанре, в каком раньше никогда не работала?

A: Я обожаю научную фантастику и хочу написать научно-фантастическую историю с набором веса. Даже начала такое, и хотя сюжет мне нравится, я поняла, что подхожу к делу слишком скрупулезно. Почти как когда я хочу изобразить нечто легкое и веселое, а в итоге капаю слюнками на каждую складку жира и как же возбуждающе выглядят персонажи.

Q: А на картинку у тебя сколько времени уходит?

A: Несколько дней. Часто зависаю над банальнейшими штрихами. Вон той ночью переделывала старую картинку — Клэр, которая выходит из корпуса Адефи, оглядываясь на камеру через плечо, свет в спину. И в шесть утра до меня дошло, что я вот уже второй час допиливаю крошечный росток, который пробивается между плитками у выхода и в обычном разрешении вообще не виден. Да я, пожалуй, в реальности могу набрать вес быстрее, чем если бы рисовала весь процесс с нуля.

Q: А заказы ты принимаешь?

A: На то, чтобы набрать вес?

Q: Да нет, на картины, глупая.

A: Да я тогда вообще подохну. Я на свои-то картины по нескольку дней трачу. А тут на заказ от человека, который платит свои кровные. Я ж с ума сойду, если там хоть один пиксель будет не идеального оттенка.

Q: Ты предпочинаешь писать или рисовать?

A: Вообще писать, потому что это позволяет мне лучше выражать свои мысли, но как ты только что в явном виде озвучила, картину я через несколько дней все-таки заканчиваю.

Q: А что, если ты станешь слишком большой, чтобы рисовать или писать?

A: Не знаю, как ты себе такое представляешь, но могу подыграть: тогда я открою подписку на onlyfans и за эти деньги растолстею еще больше. Могу предложить тебе сотрудничество: привяжу тебя к кровати и буду вливать в тебя литры коктейлей, пока твоя задница не станет больше, чем у меня.

Q: Очень мило с твой стороны. Что ж, время нашего сегодняшнего интервью вышло, потому как мне нужно забрать очки из «Костко». Так что спасибо, Эмили, и до встречи.

A: Слушай, раз уж ты там будешь, купи мне пару картонок жирных сливок, ладно? Хочу проверить, работает ли еще эта моя штуковина с трубкой.

Q: Конечно. Тебе, я так понимаю, тридцатипятипроцентные, раз ты пока еще умещаешься на стуле?

A: Само собой. А что, более жирные там бывают?