Доставщик

Я работаю в небольшой закусочной. Работаю поваром уже довольно долгое время. В тот день мне пришлось поработать в доставке. В ту ночь, все были заняты – текущие курьеры были на заказах, удачно расположенных в другом конце города, а из сменщиков никто не мог выйти в эту ночь. Что касается кассира, на кассе стояла Жанна, и у нее были два аргумента: глубокой ночью девушке делать на улице нечего, а заказ делала девушка, следовательно я больше подходил на роль заказчика. Тем более у нас закончились ингредиенты к тому, что я мог приготовить, а заготовки стояли в холодильнике. Я был уже особо и не нужен. Благо заказчик жил в менее чем километре от нас. Взяв в охапку заказ: три гироса и суши сет, я пошел работать вне своей компетенции.

Так как заказ был существенный, я ожидал, что его сделала компания. Туда и обратно думал тогдашний я. Позднее вы убедитесь, как я ошибся. Подходя к заветному подъезду, я попал в неприятность, точнее в глубокую лужу. Дело происходило поздней осенью, поэтому шмыгающие промокшие ботинки доставляли особенный дискомфорт. Обругав коммунальщиков, я походкой Бродяги зашел в подъезд.

Я поднялся на этаж, звоню в дверь. Дверь открылась не сразу. Меня встретила молоденькая девушка в халатике, я узнал ее! Она частенько приходит к нам за едой, и почти всегда берет большие гиросы. Но… Она была по всей видимости одна.

Девушка тоже узнала меня, иногда я выхожу из кухни и мы пересекались взглядом. Она сказала, что ожидала встретить курьера. Она не была расстроена, нет. Наш курьер был… Непривлекательным. Не хотелось бы его обижать, но он был откровенно не красавцем. Вобщем казалось мне, что не расстроилась, а просто удивилась. Девушка потянулась взять заказ, и обратила внимание на мои ботинки.

— Наступили в лужу у дома?

— Да вот, на мину попал, так сказать.

Девушка пару секунд подумала и пригласила меня внутрь, сказала просушить обувь, не шлепать же в холодную ночь в сыром. Я вежливо отказался один раз, но она настояла, и я решил все-таки остаться и прошел в комнату.

В ней никого не было. То есть я ожидал увидеть тех людей, для кого я нес эти гиросы. Но увидел я только коробку от пиццы. Осознание пришло не сразу. Прикинув, что гиросы нельзя положить в холодильник, так как после этого они превращаются в непонятную кашу с размякшим лавашем, я понял, что она собралась съесть их одна и прямо сейчас.

Внешне Татьяна была довольно сипатичной, стройной на грани худобы девушкой ростом выше среднего. Возрастом не больше 32.

Тем временем девушка ставила сушиться мою обувь, и, вернувшись, стала извиняться за беспорядок. Она предложила мне чаю. Ну чтож ладно, выпить предложенный чай не такая уж наглость, как завалиться к чужому человеку, чтобы посушить обувь.

Я посмотрел на чек, там было имя владельца использованной скидочной карты. Татьяна. Таня тем временем поставила чайник. Она была немного торопливой. Видимо я отвлек ее своими проблемами от важного дела. Спустя минуту Таня уже сидела в кресле и разворачивала первый гирос. Ее ничуть не смущало, что посторонний человек мог наблюдать как она ест. Вообще не стеснялась. Она набросилась на этот гирос, будто съела ту самую пиццу не пару минут назад, а пару дней назад, и после этого ничего не ела. Она ела так жадно, сок стекал на подбородок, белый соус оставался на обоих уголках губ. Складывалось ощущение, что этот гирос сейчас не едят, а засунули в мясорубку.

Запищал чайник, я понял, что не смею отвлекать Таню и сам вышел на кухню за чайником. Предусмотрительно на столешнице стояла уже готовая кружка с пакетиком и кубиком сахара. Я взял чай и вернулся в конмату к Тане. Считайте я только отвернулся, но она уже поедала следующий гирос. Этот шел уже тяжелее. Она останавливалась на мгновение, чтобы отдышаться. Но вскоре и второй сверток был уничтожен ее жерновами.

Она отвернула халат и я увидел ее живот. Если бы я не видел, что она только что сделала, я бы списал этот холм на позднюю беременность. Да черт возьми, он столько съела, он должен был бы быть еще больше.

— А теперь третий… — сообщила мне Таня, начиная тяжело дышать.

Я попивал свой чай и не отрывал взгляда от нее. Но в один момент я начал отводить его, понимая что смущаю хозяйку. А ее не смущало, мне кажется она либо вообще не обращала внимания на это, занимаясь поглощением моего блюда, либо ей это казалось… похвальным?

Жопку последнего гироса она демонстративно пропихнула в себя пальцем. Теперь ее дыхание стало еще более тяжелым. Она совсем перестала стесняться и начала поглаживать свое пузо. Повздыхав, она начала разговор.

— Вижу вас часто в закусочной, считайте знакомые.

— Так вот, кто главный потребитель моих гиросов.

— Хах. Да… — она тяжело вздохнула. – Приятно познакомиться с создателем моих любименьких кулинарных шедевров. – сказала она и начала оглядываться по сторонам.

Видимо в этот момент она вспомнила, что заказала суши. Но мне показалось небезопасным давать их ей. Они могут угрожать целлостности ее живота.

— Вы знаете… Как часто незнакомки пускают вас домой? Сколько из них угощают вас чаем… — мне показалось, она уже начала предвкушать, что ожидает ее дальше… — Сколько?

— Да не то что бы много…

— В качестве оплаты за гостеприимство, за сушку и чай… Не могли бы вы… — Она тяжело вздохнула, и морально собравшись, предложила то, от чего я не мог отказаться. – Покормить меня…

Я спросил, как именно? Она медленно поднялась из кресла и подошла к дивану. Скинув коробку и подложив подушку, она так же медленно распласталась на этом диване. Теперь я мог оценить ее миленький животик в высоту. После чего Таня продиктовала мне – Несите суши.

Я распаковал сет и разложил сопутствующий набор из соуса, имбиря и вассаби.

— В холодильнике… Уфф… На полке стоит майонез… — теперь я понял, она настоящая извращенка.

Ее живот заурчал. Она заявила, что мне бы поторопиться, иначе она умрет голодной смертью. Я подбежал с майонезом к ложе. И она начала командовать. Калифорния! Филадельфия! Запеченый! С угрем! Калифорния! Сначала я пытался кормить ее палочками, но она приказала выбросить их и класть ей в рот суши рукой. Иногда она брала передышку, закрывая глаза и, жуя, глубоко вдыхая носом. Она получала огромное удовольствие.

В какой-то момент она разрешила мне прикоснуться к ее чреву. Я очень нежно коснулся рукой. Она сказала, что у меня такие приятные теплые руки. Взявшись за  мою руку, она начала водить ею по животу. Я чувствовал его напряжение, что он набит едой до отвала. Хмыкнув, она напомнила мне о том, что суши еще есть на тарелке, а должны быть у нее во рту. Внезапно она о чем-то вспомнила. Посмотрев на свой огромный живот, я подумал что она наконец-то наелась. Глубоко в душе я даже расстроился. Но дело было в другом. Она попросила достать из холодильника пачку пельменей и сварить их. Почему-то в этот момент во мне что-то загорелось. Я поймал ее волну и даже не стал спрашивать сколько штук варить.

Я поднялся и пошел к морозильнику, там была килограммовая пачка пельменей. Я быстро нашел кастрюлю, поставил воду и добавил каплю масла, чтобы они не слиплись при варке. И, пока вода доходит до кипения, вернулся к ложе. А Таня все это время кайфовала. Но она хотела большего, достичь пика.

— Совсем недавно я осознала, что получаю от этого удовольствие. Сначала в меня не лезло больше одного гироса, затем я смогла глотать и два….  До недавнего времени, мой потолок… Ик! Мой потолок… Ик! – я начал массировать ее исполинский десятимесячный живот, после чего она  звонко срыгнула – Ой простите!.. – сделав вздох, она заключила — Три гироса были моим краем… Но с Вами в команде, мы побили уже второй рекорд…

Закинув пельмени в кипяток, я положил ей в рот последний суши. Таня взглядом показала на майонез. Я щедро налил ей соуса прям поверх суши. Настолько щедро, что майонеза оказалось больше суши. Этот суши она жевала особенно смакуя и в конце долго облизывалась.

Теперь каждый вздох был для не удовольствием, ее животище достиг размера достаточного, чтобы ощущать максимум тяжести, но все еще не причяняя боль. Пельмени закипели и я пошел их снимать.

— Как же хорошо… Сегодня все сложилось так хорошо… Заказ принесли мне Вы… Принеси его курьер, я бы съела три гироса, а суши оставила бы на утро… Но… Пришли вы – она довольно улыбалась, словно лиса, съевшая проглотившая курятник.

Пельмени слегка остыли и их уже можно было есть. Я поставил кастрюлю у изголовья и продолжил танину трапезу. Не съев и десятка пельменей, она заявила, что начинаются трудности. Я предложил ей лечь на бок, чтобы желудок не давил на остальные органы.

— Какая же ты огромная, Танюха…

— Еще! – чуть ли не простонала она.

— Ваше милое пузико стала огромным шаром. Вы будто проглотили футбольный, да что там, баскетбольный мяч. – я кое что понял.

— Вы лежите тут, а он рядом с вами, как мешок, до верху набитый едой. – она простонала…

— Еще чуть чуть и он разойдется по швам!

Я довел ее до оргазма. Она притянула ноги и резким движением схватила меня за руку и отвела ее к животу. Я начал его гладить, не забывая подавать пельмени в ее топку.

— Я считаю, мы можем повторить. – на мое предложение, она уже не отвечала

Перестав говорить, она просто попеременно стонала и вздыхала.

Я вспомнил о майонезе, и начал приправлять им пельмени. Возможно в этот момент я начал становиться одержимым идеей, больше Тани, которая в этот момент уже все получила.

Чем меньше оставалось в кастрюле пельменей, тем медленее они входили в нее.

— Татьяна, твое пузо уже просто продавливает диван… Оно просто колоссальное.

Дыханее становилось все сильнее и глубже, все приближалось к развязке. И в один момент, когда я потянулся за очередным пельменем, их уже не было. В этот момент она пришла в себя.

— Уф. Это все? – после вопроса она протяжно рыгнула

Я же, как человек дальновидный, не стал выливать бульон. Таня приготовилась. В ее брюхо собиралось влиться пол литра бульона. Мы оба понимали, что места там нет, но оба хотели этого. Для начала ей надо было принять сидячее положение.

Пока я поднимал ее, я приговаривал:

— Осторожно, ты можешь лопнуть! – она улыбнулась, возможно не осознавая, что сейчас мы уже зашли за грань.

— Воронка…Ик! – она хотела не пролить ни капли бульона.

Я ушел на кухню за воронкой. Там стояли мои ботинки, они уже высохли. Здесь, не видя ее брюха, я мог рассуждать здраво. А что если я и вправду ее перекормлю? И я сделал свой выбор.

В этот момент из комнаты раздался знакомый мне рингтон. Мой телефон звонит! Я вышел в коридор, где висело мое пальто. Из кармана я достал телефон и увидел кучу пропущенных вызовов от Жанны. Я сразу же набрал ее и убедил, что все нормально, просто мы заняты делом.  Я буквально слышал, как Жанна закатила глаза. Она рассердилась на то, что я не брал трубку, и подумала, что в закусочную пришлось бы искать нового повара. А еще я нащупал что-то мягкое у себя в камране.

Все это время Таня сидела в комнате, просто балдея от своего пузища, поглаживая его. Я вернулся с воронкой и готов был влить бульон. Я подошел к ней, вставил воронку и взял кастрюлю. Я чуть-чуть налил бульона для пробы. После чего Таня жестом показала стоп и потянулась вынуть воронку. В этот момент что-то на меня нашло, и я остановил ее, начав вливать бульон тугой струей. На последних каплях Таня простонала еще сильнее, чем в первый раз. Я, не дожидаясь приказов, занялся ее ублажением. Моя ладонь нежно гладила ее, после чего стала влажной. Это означало, что брюхо все-таки не лопнуло.

— Огромный воздушный шарик, он выглядит перекаченным и готовым взорваться… Ты будто проглотила кого-то… — нашептывал я ей, пока она изнемогала от наслаждения.

Когда Татьяна вынула воронку, он звучно рыгнула и заявила:

— Ты наверное подумал… Что я сказала стоп… Ох-ох-о… Мой живот… — она дышала, как-будто только что пробежала пятикилометровый кросс. – я хотела, чтобы ты бульон подогрел чуть-чуть, он был уже остывшим.

Я извинился. В качестве прощения я вручил ей круасcан. Таня посмотрела на меня, с таким удивлением, что на секунду забыла, что между нами есть огромный мешок перевариваемой снеди. Но видимо сегодня она собралась бить рекорд в тройном размере. Она открыла медленно с придыханием открыла рот, и видимо точно собиралась лопнуть.