Анжела: и стала она как одна из нас
Анжела: и стала она как одна из нас
(Thanksgiving Dinner)
— Ну же, давай!
Поездки на авто Анжела ненавидела. С раннего детства. Долгие петляния по загородным дорогам в объезд пробок Большого Яблока заставляли ее рыдать от скуки. Собственно, поэтому она после школы и поселилась, как тот червяк, в центре этого Большого Яблока — рукой подать куда угодно.
Разленилась на этой городской жизни, ага. Поэтому, видимо, и не могла сейчас застегнуть свои любимые джинсы. Сколько бы ни пыхтела: латунная пуговица приблизиться к петле просто не могла. Без шансов. А если говорить прямо — живот мешал. Нагло выплескиваясь вперед и чуть в стороны, пока она вертелась на водительском сидении.
Анжела понимала, что шансов нет, но упрямо стремилась скрыть лишний вес. Молния застегнулась едва наполовину, зафиксировать ее английской булавкой можно, но остальное сало все равно выпирает и нависает. Ладно, план Б: теплый шерстяной кардиган с заднего сидения. Конечно, в нем она кажется шире и пухлее, чем на самом деле, но лучше сделать вид, что во всем виновата одежка, чем признать неудобную правду.
Анжела вздрогнула при мысли о том, что подумает семейство. Она вовсе не боялась негативных замечаний, о нет, она бы даже предпочла чуток шпилек как стимул согнать сальце. Увы: весь ужас в том, что они как раз будут одобрительно кивать...
Звонка на двери не было никогда. Анжела постучала и поморщилась, услышав гулкие, тяжелые шаги внутри.
— Анжи! Ты приехала!
— Мам, я — Анжела, я тебе это говорю вот уже...
— Это там, в городе, ты бизнес-барышня Анжела и все такое прочее, но в мамином доме ты всегда будешь моей маленькой пушистой Анжи!
В дверях перед Анжелой стояло ее отражение, только на двадцать лет старше и на сотню с изрядным гаком кило потяжелее. О Марджори Фуллман, пузатой и широкобедрой, можно было не кривя душой сказать «поперек себя шире». А еще с ней, такой мягкой и радушной, было очень приятно обниматься.
— О, кажется, не такой уже маленькой! — пошутила та, в процессе обнимания нащупав мягкие складки на доченькиной талии.
— Я… это просто кардиган, мам, случайно купила на размер больше, — цепляясь за соломинку, ответила Анжела.
— Ну, в любом случае, ты выглядишь заметно… э… здоровее, чем в прошлый раз! А то на прошлом празднике мы все за тебя волновались, правда.
Анжела поморщилась. Она знала, что мама честно пытается не начинать спора, что есть «здоровый вид». Но вот «мы» — это как прикажете понимать?
— Все будут очень рады увидеть тебя снова. Почти вся семья приехала!
Ох.
— Я знаю, День Благодарения у нас не принято отмечать всем кагалом, но тебя так редко удается вытащить из города, вот я и подумала пригласить всех и устроить небольшой семейный слет!
О нет...
В гостиной обнаружилась, может, и не вся семья, но три четверти точно. Дяди-тети, кузены-кузины — все повернулись к ней, окинули быстрым взглядом и дружно пискнули «ура», все, кто не стоял, воздвиглись из сидений и вперевалку направились к Анжеле, поздравить с обретением нормального животика. Заставив себя улыбаться, она принимала водопад комплиментов насчет лишнего веса. Одни хвалили ее раздавшуюся талию, другие сравнивали свои животы с ее новообретением, третьи даже жмакали жирок у нее на поясе, чтобы выразительнее было. Психологическая защита кардигана долго не продержалась — пара хитрых подмигиваний в духе «ага, конечно». О нет, семейство Фуллман встретило блудную дщерь с распростертыми объятиями и словно праздновало тот факт, что наконец-то последняя из них становится частью семьи по-настоящему.
Часа два продолжался этот ад, пока Анжела наконец сумела ускользнуть в ванную. В просторном помещении все было сконструировано по обильным габаритам Фуллманов, так что ей пришлось сидеть на краешке сидения, отчаянно переписываясь с подругой.
«Я тебе говорила, что это будет худший день в моей жизни? Так вот: ЭТО ХУДШИЙ ДЕНЬ В МОЕЙ ЖИЗНИ!»
«Они что, попытались впихнуть в тебя лишнюю индейку, как в тот раз?»
«НЕТ. НО ЗДЕСЬ ВСЯ МОЯ РОДНЯ, И ВСЕ ОНИ ЛАПАЮТ МОЙ ЖИВОТ И ГОВОРЯТ, КАКИЕ МИЛЫЕ У МЕНЯ СТАЛИ ЩЕЧКИ!»
«Да, семейка у тебя странная, ха-ха.»
«А то я не знаю!»
«Отморозилась бы и не приезжала?»
«И хотела бы, да не могу.»
«Почему?»
«У меня пока нет ДРУГОЙ семьи...»
Тяжко и обреченно вздохнув, Анжела вернулась в гостиную. И сразу увидела единственного своего братца. Трудно было бы не заметить самую корпулентную персону в комнате. Он практически заполнял собой весь диван, разве только рядышком любовно втиснулась его подружка — татуированная кожа да кости, обтянутые черным готическим ансамблем. Можно было бы удивиться, как двухсотсорокакилограммовый бородатый медведь Брандон сошелся с хрупкой неформалкой Эммой, но по тому, как она постоянно тискала его тучные жиры, картинка складывалась однозначно. Раскармливание, этот странный извращенный процесс, когда пассивная персона, здесь — Брандон, погружается еще глубже в пучины ожирения, а активная, в данном случае Эмма, ей в этом всячески помогает и способствует, и оба ловят безмерный кайф. Анжела была в курсе сугубо потому, что в прошлый раз Эмма ей об этом поведала «между нами, девочками», по ошибке решив, что «мы с тобой одной крови».
— О, Анжи! Ты таки поправилась! Мама велела говорить, мол, у тебя здоровый вид, но прости уж, по мне, тут иначе не назовешь, а врать своей маленькой сестренке мне стыдно...
И оскалился, медведь бесстыжий, но Эмма властно велела ему открыть пасть и впихнула туда еще один кусок щедро пропитанной соусом курятины.
— Со здоровым-то видом я согласен, но не знаю, сочтешь ты это комплиментом или оскорблением...
Анжела поморщилась и опустилась на стул чуть подальше от дивана. Нахмурилась: живот ее при этом сложился в несколько плотных складочек, да, скрытых под кардиганом, но она-то чувствовала.
Брандону расстояние помехой для продолжения разговора не стало, плюс он, похоже, видел ее насквозь.
— Не знаю, с чего ты вдруг так поправилась, но честно скажу, тебе идет! Хоть не так противно смотреть.
Ухмыльнулся еще шире.
— Опять же, если ты решила таки встать на наш семейный путь жирной обжоры, возможно, тебе стоит расширить свой ареал знакомств. Знаю я одного парня, который охотно пообщался бы с тобой...
Анжелу аж передернуло. Ей и думать не хотелось, с каким таким извращенцем Брандон вздумал ее свести.
Но когда братец наконец полностью отдался кормящим ручкам Эммы, она оказалась наедине с собственными мыслями — и мысли эти не были комфортными. А что, если она не сможет совладать с собой и продолжит расти дальше? Вдруг это жуткая шутка генетики, а не просто давняя семейная традиция? Если она перестанет держать себя в ежовых рукавицах, махнет рукой и полностью отдастся предначертенной судьбе обжоры, разжирев поперек себя шире, найдя себе подходящего супруга, который будет заботиться о всех ее желаниях и нуждах, обожая каждый миллиметр ее роскошного тела, пока она будет расти вширь, становясь все толще, все больше...
Стоп-стоп-стоп, куда это ее занесло?
— Ужин готов! — провозгласила Марджори.
Анжеле, как и подобает хозяйской дочери, подготовили место во главе стола. Тут она без вариантов будет наблюдать семейную картину тотальной обжираловки, но также и все Фуллманы получат полный обзор, как много нынче кушает Анжела. Этого она и боялась. Она проголодалась. Весь день она сражалась с собственным организмом, пытаясь показаться чуть стройнее, а в итоге сейчас ее терзал буквально первобытный голод. Если ей предложат добавки, она, пожалуй, даже и отказаться не сможет...
— Возьми еще, Анжи! — улыбнулся сидящий рядом дядюшка.
Анжела опустила взгляд на свою тарелку: та была вылизана только что не дочиста, даже густая подливка почти вся отправилась в рот. Она что, лопала на автопилоте, поглощенная собственными думами?
До того, как Анжела сумела придумать ответ, ей на тарелку отправилась еще добрая порция печеной картошки с индейкой и подливкой. Она мысленно развела руками: вот только добавки ей и не хватало! Однако мамина готовка испускала такой завлекательный аромат… При одной мысли об отказе желудок возмущенно заорал, приковав хозяйку к месту: жри, мол! Рука на полном автопилоте взяла вилку, вторая — нож, рот также открылся сам собою и принял еще одну горку еды. Оставаясь пленницей собственного организма, Анжела при этом не могла обнаружить в себе ни капельки смущения. Напротив, все было совершенно, беспримесно естественно. Обжираться перед всей семьей? Совершенно нормально, когда эта семья — Фуллманы, которые делают ровно то же самое. А еще ей хотелось чего-то еще. Чего же?
Ах да.
Перемазанные в подливке губы Анжи расплылись в ухмылке. Ей хотелось попросить — потребовать — себе еще еды. Третью тарелку, четвертую, пятую, неважно, что она уже не голодна — она просто хотела еще. Еще еды. Еще больше. Чтобы стать...
… больше?
Да. Больше.
Весь стол наблюдал, как Анжи потихоньку становится той раскормленной красавицей, какой она всегда должна была стать. Смахивая слезы умиления, семейство Фуллман гордо переглядывалось и кивало: да, вот наконец Анжи и стала одной из нас, вознесем же Господу чистосердечную благодарность за щедрый дар Его!..